Офицеры в средних чинах хотя и старые, наоборот, крепко сидят на своем месте. Не уходят потому, что пенсия для них недостаточна, а попасть в другое ведомство почти невозможно. Не то увидим, когда каждый служака будет знать, что если он перестанет годиться к строю, то ему дадут что-нибудь подходящее по административной службе или же примут в другое ведомство. Тогда дело пойдет энергичнее, молодежь не будет даже по этой причине уходить, а старики засиживаться.
      Правда, для такой реформы надо нашим чиновным многим людям перестать смотреть на армию как на ненужное бремя для государства. Только при совместной работе всех ведомств и может быть получен молодой состав генералов, или же решение этого вопроса ляжет тяжким бременем, вовсе непосильным для государства. <...>:
      Служба строевая и нестроевая. Какая же служба должна давать большую скорость движения? Конечно, та, которая более опасна, требует большей затраты энергии и сил, а в военное время создающая столь тяжкие положения, что в них могут жить и работать только люди бодрые духом, крепкие телом.
      Ясно, что такая служба будет строевая. Она и должна давать в общей массе меньшее число лет, необходимых для получения генеральского чина.
      Что же мы видим на практике?
      Возьмем для начала одних лишь православных, без академии, без титула и без ордена Св. Георгия. Сделав необходимые вычисления, мы получим для полных строевых генералов число лет, затраченное для достижения чина генерал-майора равное 21,5 года, а для нестроевых - 20,3, т.е. оказывается, что последние, вопреки справедливости, двигались быстрее первых. Вывод тем более исключительный, что ведь из строевых очень многие получали чины за военные отличия.
      Так как нынешние полные генералы состоят в среднем в генеральских чинах уже 29 лет, то, значит, было такое время, около 1873 года, когда вообще заслуги пера или, быть может, паркета считались дороже строя или даже меча.
      Заключение получилось лично для меня столь неожиданное, что я подсчитал также всех, кто провел половину или одну треть своей службы в строю. Итог для них 20,8, средний среди прочих, вполне согласный по существу с предыдущими: больше нестроевого (20,3) и менее строевого (21,5).
      Генерал-лейтенанты служили до чина генерала: строевые - 28,5 и нестроевые - 29 лет.
      Так как генерал-лейтенанты в среднем состоят в генеральских чинах 15 лет, то, значит, около 1887 года произошло отрадное улучшение в строевой службе армии. Наконец, строевые генерал-майоры тратят 31,7 года для получения своего чина и нестроевые - 32,5, т.е. опять-таки законное превосходство строевой деятельности.
      Сводя здесь все сказанное по поводу строевой или нестроевой службы, мы видим вначале ненормальную оценку нестроевой работы. Она считается выше и почетней. Однако сознание такой несправедливости увеличивается, и в царствование незабвенного Императора Александра III восстановляется потерянное равновесие. Проходит еще несколько лет, и мы уже видим довольно решительное улучшение в строевой службе.
      Ныне приняты многочисленные благие меры для поддержания принципа превосходства строевой деятельности. Нет сомнения, что и результаты будут соответственные, само военное дело выиграет, а большинство офицеров скажет горячее спасибо. Однако и на этой дороге не должно быть крайних увлечений. Иначе ведь никто из способных людей не пожелает служить вне строя, где тоже нужны часто отборные работники.
      Образование. [...] Лица, получившие высшее военное образование, двигаются ускоренно и всей массой по иерархической лестнице.
      В здоровом государственном организме так это и должно быть, в известных законных рамках, при наличности подходящих условий. Такими условиями было сильное превосходство людей, прошедших академии, над прочими, большинство которых имело даже общее образование ниже среднего, а из военных предметов ограничивалось лишь знанием буквы устава. Ясно, что если наличность подобных условий исчезнет, то необходимо будет для пользы дела и производство сделать более равномерным.
      Мы должны приближаться понемногу к такому счастливому времени, когда только одна служба, а не академия, будет иметь главное значение.
      Спешу оговориться, что я сам с высшим военным образованием, самолюбие, значит, во мне здесь не затронуто, и я вовсе не намерен остроумия ради доказывать что-нибудь парадоксальное или неискреннее.
      Своим утверждением, что академия должна начать терять свое значение, я хочу лишь сказать следующее: подготовка и техника приобретают все большее и большее значение. Твердое знание военного дела, особенно тактики и стратегии, обязательно необходимо каждому, даже младшему офицеру. Военные училища должны развить свой курс, выбросив ненужное, и стать вполне с требованиями времени. Введение курса стратегии в программу военных училищ становится насущно" необходимо для армии (не место говорить здесь, но не могу утерпеть, чтобы горячо не пожелать, безусловно, необходимое знание высших истин стратегии нашим дипломатам).
      Резкая разница, существующая между академией и училищами, должна исчезнуть. Всем надо быть отлично образованными. Мало того, что надо и должно, а главное, всем будет можно, когда общие познания повысятся, законы наук упростятся, а главное, методы преподавания и самый подбор предметов станут соответственными.
      Тогда армия будет получать академически образованных всех офицеров, и, быть может, хороший ученик Павловского военного училища по своим знаниям, а главное, по пониманию дела и умению использовать свои силы, будет годиться нынешнему поколению в профессора. Академия станет лишь немного высшей, повторительной школой. Ее будут проходить почти все офицеры, но она сама по себе мало будет ускорять достижение генеральского чина.
      Тому, кто обеспокоился столь незавидной ролью академии, а главное, в надежде на мое предсказание, перестает в ней заниматься, я должен добавить, что все это произойдет, к несчастью, еще нескоро. Даже и ныне из военных училищ выходит около половины всех офицеров, и лишь с полным проведением в жизнь реформы юнкерских можно будет начать говорить об уменьшении значения академии, но, конечно, отнюдь не образования. <...>:
      Посмотрим теперь, насколько соблюдается важность принципа образования при назначении на высшие строевые должности.
      Из командующих войсками окончили академии 55%.
      <...>: Из командиров корпусов окончили академии 50% и из начальников дивизий - 49%. <...>:
      Большинство генералов получило свое общее образование в кадетских корпусах или военных гимназиях, а именно: полных генералов - 50%, генерал-лейтенантов - 74% и генерал-майоров - 55%. Процент окончивших военные училища еще больше, чем предыдущие.
      Таким образом, все-таки среди генералов значительное число получило хорошее воспитание и образование. Казалось бы, такой прочный фундамент вполне подходит для возведения на нем отличного здания. Однако, к глубокому сожалению, я должен доложить, что еще много есть работы в воспитании солдата и, даже более, в тактической его подготовке.
      Бесспорно, что мы шагнули далеко после войны 1877 г., но все-таки не дошли до желаемого предела.
      Существенным утешением может, конечно, служить то обстоятельство, что все мы люди и что у каждой армии есть свои недостатки; некоторые же важные достоинства присущи лишь одной русской армии.
      Титул. С древних времен всегда и всюду высокое происхождение имело большое значение. В самых демократических странах аристократия должна двигаться по службе на всех поприщах несколько скорее простых смертных. Возьмите любое государство, хотя бы Англию, и там сыновья лордов пользуются чрезвычайными преимуществами. Все, что сложилось исторически, вошло, так сказать, в душу расы, только и может исчезнуть с постепенным развитием низших слоев человечества. Весь вопрос для здорового государства лишь в том, чтобы по мере прогресса всех классов граждан преимущества высших распространялись бы и на прочих интеллигентных людей, а не оставались бы прерогативами единичных счастливых личностей.
      Такими образом, будет вполне естественно, если и наша аристократия движется в военной службе быстрее массы прочих офицеров. Хотелось бы только видеть, чтобы эта быстрота не была чрезвычайной, равнялась бы хотя на образование и постепенно падала бы параллельно с увеличением развития армии.
      После такого вступления обратимся к цифровым данным.
      Всего титулованных по службе: полных генералов (князья - 3, графы 10, бароны - 4, итого - 17/1,3%), генерал-лейтенантов (князья - 15, графы 8, бароны - 8, итого - 31 / 0,9%), генерал-майоров (князья - 7, графы - 5, бароны - 11, итого - 23/0,3%).
      <...>: У титулованных достигается чин генерал-майора через 17; 24,9 и 27,4 года, а у лиц с высшим военным образованием - через 20,4; 26,8 и 27,9, т.е. разницы 3,4; 1,9, и, наконец, 0,5 показывают ясно все большее и большее значение личной службы, образования и падения заслуг предков или титула.
      Затем среди титулованных замечается уменьшение числа лиц с высшим военным образованием, что объясняется отсутствием борьбы за существование. <...>:
      Религия. Вопросы религии чрезвычайно важны для государства.
      Я в этом случае безусловно согласен с Макиавелли, что распространение основ веры должно быть поставлено выше всех прочих государственных заслуг.
      Вера и самые обряды религии тем более важны для воинов, для тех людей, которым приходится бывать часто в тяжких обстоятельствах, где смерть смотрит им в глаза и где одни только незыблемые основы веры могут спасти от колебаний и лукавых мудрствований. С точки зрения отвлеченной философии, быть может, все религии равны, но с точки зрения военной науки, дело обстоит совершенно иначе. Дело в том, что в большинстве случаев принадлежность к известной религии дает тон и политическим воззрениям. Так как в России 70% жителей православных, а ввиду уклонения прочих народностей от военной службы % православных солдат еще более, чем соотношение между религиями, то ясно, как необходимо, чтобы каждый начальник держал себя как подобает истинно православному воину. <...>:
      Таким образом, справедливо будет в нашей армии встретить явление более быстрого движения по службе православных, а затем лишь иноверцев в зависимости от их политических убеждений.
      Теперь обратимся к цифрам и начнем с численного состава генералов по религиям с указанием процентов в каждом разряде.
      Полные генералы: всего 129, православных - 105 (81%), лютеран - 20 (16%), католиков - 3 (2,3%), магометан - 0;
      армяно-григориан - 1 (0,7%).
      Генерал-лейтенанты: всего 387, православных - 321 (83%), лютеран - 47 (12%), католиков - 17 (4,4%), магометан - 1 (0,2%), армяно-григориан - 1 (0,2%).
      Генерал-майоры: всего 870, православных - 757 (87%), лютеран - 77 (8,9%), католиков - 28 (3,1%), магометан - 6 (0,7%), армяно-григориан - 3 (0,3%).
      Отсюда видно, что огромное большинство генералов - православные. <...>:
      Боевой опыт. Рассмотрим теперь вопрос о боевом опыте генералов и о значении его при прохождении службы. Из общего числа всех 1.386 генералов было в одной или нескольких кампаниях 801 человек, т.е. 58%.
      Получило орден Св. Георгия 110 человек, или 8%. Получило вообще боевые отличия 669 человек, или 40% от всего числа генералов, или 82% из числа бывших на войне. Запечатлело походы своей кровью 110 человек, т.е. 8% общего числа или 14% числа бывших в кампаниях. <...>:
      Без многих доказательств, само собою понятно, что чем более находится лиц, бывших в кампаниях, среди высшего начальства, тем оно лучше для армии. Почти только у одних людей с боевым опытом может быть должное представление о ходе военных явлений. Удел очень немногих богато одаренных натур иметь верное суждение о событиях, не видя воочию самого факта.
      Поэтому только та армия, где много лиц с боевым опытом, освещенным образованием, и может быть уверена, что она не вступит на ложный путь воспитания или обучения. [...]
      Статистика полковников
      Численность. К 1 мая 1903 года состояло в чине полковника всего 2.668 человек.
      Из них 1.252 (47%) занимало строевые должности и 1.416 (53%) нестроевые.
      Попытаемся решить вопрос, не имеется ли у нас недостатка или избытка строевых и нестроевых полковников и вообще много или мало у нас полковников?
      В больших организационных единицах считается необходимым иметь на 25-35 офицеров одного полковника. Взяв во внимание число, офицеров в строевых частях, положенных к выставлению в военное время, окажется число строевых полковников недостаточным (человек на 500).
      Этот недостаток иметь особого значения не может, так как он легко пополняется из состоящих налицо, весьма большого числа подполковников (до 5.000). Желательно лишь, чтобы эти подполковники, предназначенные с объявлением войны к получению полковничьих должностей, имели бы особую необходимую подготовку в мирное время.
      Рассматривая список полковников по должностям, точно так же почти нельзя указать ни одну строевую должность, где наличность полковника была бы лишней даже в мирное время.
      Иная картина представится нам при взгляде на нестроевые должности.
      Во-первых, само число нестроевых полковников более чем строевых, а между тем было бы весьма ошибочно думать, что армия есть собрание главным образом небоевых элементов или что должности нестроевые более важны, чем строевые.
      Таким образом, уже отсюда можно бы было заключить о неблагополучности числа нестроевых полковников. <...>:
      Есть полковники, которые состоят ротными командирами (в кадетских корпусах). Несут они весьма несложные обязанности.
      Есть, наконец, полковники, которые вообще не имеют никаких обязанностей, порою даже не получают вовсе содержания.
      <...>: Замечу только, что, вообще, полковником может быть лишь тот, кто командует полком или кто несет службу, близкую по назначению к полковому командиру.
      Излишние же полковники пользуются иными правами и содержанием; все, видимо, сознают недостаточную серьезность их работы, что все вместе взятое умаляет не к добру высокий чин полкового командира и создает излишне большое число нестроевых генералов.
      Итак, первые выводы моего исследования о полковниках будут: строевых полковников можно бы добавить в армии. В гвардии, где нет чина подполковника, полковников имеется достаточное число и даже избыток.
      Нестроевых полковников надо сбавить и примерно на то же число, что добавить строевых. Общее же число полковников во всей армии можно оставить нынешнее.
      Таким образом, согласно моему мнению, 2.668 полковников распались бы на 1.752 (66%) строевых и на 916 (34%) нестроевых.
      Означенное разделение, соответствуя важности дела, было бы истинным выразителем того, что на первом месте в армии стоит строй, и лишь на втором - канцелярия. [...]
      Возраст. 2.668 полковников имеют в общем от роду 133.107 лет, что дает на одного в среднем 49,8 года.
      Колебания же встречаются от 31 до 95 лет. Такая значительная амплитуда возраста, без сомнения, уже указывает на разнородность состава полковников.
      Какой же возраст надо считать более всего соответствующим для полковников? Наиболее подходящим возрастом будет тот, достигнув которого человек уже успел приобрести необходимую опытность, достаточно развился умственно и вполне еще бодр физически, дабы при всяком случае нести службу.
      Полное умственное развитие для большинства людей бывает между 35-45 годами. <...>:
      Образование. Условия жизни и борьбы становятся все сложнее и сложнее. Техника изобретает все большее и большее количество способов защиты и поражения. Приобретение полных знаний становится все труднее и труднее, но зато делает образованную армию (при наличии, конечно, прочих данных) все более и более совершеннейшим орудием.
      Отсюда, без сомнения, желательно, чтобы военные люди были бы все высокообразованны в молодости и продолжали бы интересоваться наукой по мере прохождения службы. <...>:
      Военное воспитание при благородстве характера нации и добром желании приобретается весьма быстро.
      Товарищеская среда и 2-3 месяца похода могут заменить воспитание школы. Знания же приобретаются медленнее. Они требуют долгой и серьезной работы за столом, к чему люди, оставив школу, весьма мало бывают способны.
      Обратимся теперь к цифрам.
      Из всех 2.668 полковников окончили академию Генерального штаба - 343 человека, юридическую - 137, артиллерийскую - 118 и инженерную - 177, а всего - 775 человек или 29% всего числа полковников. Число это, само по себе небольшое, в действительности еще непременно требует уменьшения на цифру окончивших юридическую академию, каковая академия в силу своей узкой небоевой специальности почти не играет роли в деле определения силы сопротивления армии на поле брани. <...>:
      Академики достигают скорее и всей массой чина полковника. Казалось бы, это так и должно быть, но и в известных законных рамках и при наличности подходящих условий. Таковыми условиями я считаю превосходство людей образованных над прочими, из которых многие имеют даже общее образование ниже среднего, а из военных предметов ограничиваются чуть ли не знанием только буквы уставов. Ясно, что раз наличность подобных условий начнет исчезать, то необходимо будет и производство сделать более равномерным. <...>:
      Очень печально, что у нас вообще немного людей образованных, а в строю и очень мало служит академиков. [...] Помимо небольшого числа образованных людей, находящихся у нас в армии, конечно, большую роль играет и само качество образования и воспитания, получаемого академиками.
      Качество же, по-моему, невысоко. Недостатки военного образования и воспитания академиков зависят от следующих причин. Во-первых, от общих недостатков жизни и воспитания русского общества... Во-вторых, от своих частных, как-то - все академии разъединены. У них нет общего направляющего начала, общей программы, во многих частях, требующих таковой общности. Такое разъединение образования и воспитания наблюдается отчасти и между училищами. Пажеский корпус, кавалерийское училище, артиллерийские училища, инженерное, пехотные военные, пехотные и кавалерийские юнкерские тоже смотрят друг на друга не очень дружелюбно.
      Это разъединение образования и воспитания является затем одной из причин наблюдающегося у нас резкого разъединения между родами оружия. Разделения не только внешнего, как думают некоторые, но и внутреннего, чему можно привести примеры мирного и военного времени.
      Сама военная наука во многом оторвана от жизни. Мало метода преподавания. Много схоластики, лишнего балласта, неважному уделено слишком много времени. <...>:
      В академиях очень большие курсы, почему изучение поверхностное. Вообще выходит погоня за количеством, а не качеством, Профессора успевают порой прочитать лишь 1/2-1/3 своего предмета.
      На первом месте поставлена память, а потом - соображение. Профессора, кому должно, не имеют общения с практикой войск. Некоторые набирают в погоне за наживой денег очень много работы, почему каждому из учащихся могут отдать лишь немного времени.
      Общения с учащимися не имеют. Самый способ выбора профессоров, как я, по крайней мере, знаю, для академии Генерального штаба неудовлетворителен. Воспитания в академии нет, надзор слабый, конкуренция велика, а общие понятия этики у многих учащихся недостаточно прочны, почему зачастую наблюдается изготовление чужими руками, за деньги, обязательных практических работ. Академики обособляются в касту и порою относятся к своим товарищам неакадемикам свысока.
      Академии артиллерийская и инженерная резко оторваны от строевой деятельности. Все академии очень малы по количеству слушателей. Разделение по разрядам, а следовательно, и дальнейшая карьера по службе много зависят от случая. <...>:
      Боевой опыт. Взглянем теперь на боевой опыт полковников и выведем влияние боевого опыта на их прохождение службы.
      Из общего числа 2.668 полковников было в одной или нескольких кампаниях 1.337 человек, или 50%. Генералов же участвовало в войнах 58%. [...] Орден Св. Георгия получило всего 44 полковника, т.е. 4% из числа бывших в кампаниях (генералов - 14%). Ранено и контужено полковников - 132, т.е. 5% общего числа полковников (генералов - 8%), и 10% от числа бывших на войне (генералов - 14%). <...>:
      Командиры, частей. Воспитание и обучение армии главным образом зависит от командиров отдельных частей (полков, батальонов и дивизионов). Командиры этих частей в огромном большинстве состоят в чине полковника. <...>:
      Всего командиров полков: Генерального штаба - 85 (21%), из гвардии 104 (25,5%) и из армии - 201 (49%). Таким образом, абсолютное большинство командиров полков из армии, но если взять во внимание число офицеров из армии, Генерального штаба и гвардии, то в наилучших условиях оказывается гвардия, потом Генеральный штаб и, наконец, армия. <...>:
      Семейное положение. Вот главнейшие данные: женатых - 2.098 (78,6%), вдовых - 98 (3,3%), холостых - 452 (17,3%), разведенных - 20 (0,8%), детей на одного женатого, вдового и разведенного - 2,7. [...]
      Закончив изложение, сделаем теперь сводку выводов.
      Общее наличное число полковников соответствует надобности в них, но строевых недостаточно, а нестроевых излишек.
      Вообще же средний возраст нашего высшего командного элемента не более чем на западе, что все-таки, конечно, не должно служить нам безусловным утешением.
      Образованию всегда у нас придавали значение. Лица, окончившие академию, ускоренно и всей массой двигаются по службе. К сожалению, многие, окончив академию, затем уже почивают на лаврах.
      Людей образованных еще очень мало и особенно мало их в строю. Образование страдает от многих общих причин нашей жизни. В нем нет воспитания.
      Значение религии для армии весьма велико. Важно в большинстве случаев, чтобы начальствующие лица были бы той же религии, что и их подчиненные.
      Боевой опыт полковников значителен. К сожалению, он зиждется на войне 1877 года. Обучение нашей армии сущности военного дела недостаточно. <...>:
      Роль офицеров
      Деятельность каждого общества более всего зависит от его руководителей. Эта психологическая аксиома тем более довлеет в армии, где царит дисциплина.
      Одни офицеры служат теперь долго, они воспитывают, они источник знаний, они высшие начальники и в них залог побед и поражений.
      Основой всей жизни и боевой деятельности армии должны быть ее офицеры.
      Если характер нации падает, то и великие чувства, одушевляющие воинов, понижаются: на первое место выдвигаются материальные блага мира.
      Счастливы те нации, где есть сознание, что не все покупается за деньги, счастливы те, где есть сословие рыцарей, которые ценят железо и сталь дороже серебра и золота.
      Такое сословие всегда дает энергию от идеи, сословие мучеников, которое не чета энергии процента, сословию от мещан. Усилия лжефилософов и подчиненных народов, мечтающих о самостоятельности, всегда будут направляться к уничтожению основ армии.
      Наконец, многие штатские люди не любят еще офицеров просто из-за житейских мелких причин.
      Таким образом, с различных сторон, и внешних и внутренних, пытаются помешать, сознательно и бессознательно, развитию армии и улучшить состав ее офицеров.
      А между тем кто не знает аксиомы, что для государства проигранная кампания всегда будет дороже, чем подготовка к победоносной войне. Да и кто посмеет воевать с нами, когда будет знать нашу силу и готовность.
      Еще до несчастной Русско-японской войны казалось, что в жизни нашей армии и ее головы - офицеров - много есть сторон, где необходимы и возможны улучшения.
      В начале 1903 года я выпустил свою работу "Статистика генералов" где, исследуя условия прохождения службы высшего командного элемента, старался найти пути к усовершенствованию.
      Хотя книга была написана весьма сдержанно и, как мне казалось, справедливо, тем не менее пришлось претерпеть неприятности. Суть же заключалась в том, что какой-то неизвестный осмелился искать новых путей в подготовке корпуса офицеров и не говорил, что все благополучно.
      Мне казалось, что наша армия уклонилась с пути, указанного великими полководцами, великими знатоками человека. Ее стали не так воспитывать и учить не тому, что надо для войны.
      В ней было обращено главное внимание на внешность, частью - на быт солдата, но в ней было мало обращено внимания на сущность усовершенствования офицера.
      Исчезла духовная сила, великая связь отцов-командиров со своими подчиненными детьми. Умение руководить и управлять, умение заставить всех и все пойти на смерть перестало цениться на деле. Надобности не встречалось, а в будущее глядеть не хотелось. Обращалось более внимание на точное знание форм, на умение вести хозяйство, одним словом, на доблести мирного гражданина и хорошего хозяина.
      Повторяю, хороший состав офицеров - основа хорошей боевой деятельности армии. Русская армия никогда не имела лучшего солдатского материала, чем в настоящее время, и тем не менее испытала только поражения. <...>:
      Численность и состав корпуса офицеров
      К 1 января 1908 года состояло по списку в нашей армии всего на действительной службе офицеров около 44.800 человек, из них 1.300 генералов, 7.811 штаб-офицеров и 35.689 обер-офицеров.
      Считая нашу армию мирного состава к концу 1907 года с небольшим 1.100.000 человек, на одного офицера списочного состава приходилось 24 нижних чина. Однако эта общая цифра далеко не одинакова для различных родов войск. Так, для пехоты, этого главнейшего рода войск, можно полагать на 1 офицера до 50 нижних чинов. <...>:
      Всего строевых, считая и штабы до корпусного штаба включительно, 37.322 человека.
      Из них 524 генерала, 4.747 штаб- и 32.051 обер-офицера.
      Офицеров высших штабов, учреждений и заведений всего 7.478 человек и из них 776 генералов, 3.064 штаб-офицера и 3.638 обер-офицера.
      При этом оказывается, чем выше чин, тем более нестроевых должностей; так строевые обер-офицеры относятся к нестроевым как 9 к 1, штаб-офицеры как 1,5 к 1 и генералы как 0,7 к 1.
      Едва ли это справедливо в такой степени. Как будто неловко видеть столоначальника полковника, а делопроизводителя - генерал-майора.
      Однако необходимо иметь всегда в виду особенности жизненного уклада каждого государства, в России же вообще допускается весьма большой чин и сан при исполнении небольших дел. Истинное число нестроевых офицеров необходимо для верности вывода увеличить на тех многочисленных чинов, которые, состоя в строевых частях, несут службу нестроевую. Например, командиры нестроевых рот, заведующие швальней, хлебопекарней, казначеи, квартирмейстеры, хозяева собраний, заведующие хозяйством, лавкой, обществом и т.д. Таких лиц найдется всего человек 6 на полк или на отдельный батальон и 1 - на батарею.
      В списках строевых частей состоят также командированные, которые также не несут строевой службы: академии, курсы, заведения, комиссии, управления, штабы, школы, госпитали, полигоны и т.д.
      Обе эти причины, т.е. хозяйство частей и командировки, отнимают в действительности от строя около 1 /4 состава или 10.000-12.000 человек.
      Следовательно, к 1 января 1908 г. правильнее считать строевых офицеров около 25.500 и нестроевых - 19.000. Прохождение нашей всей службы все еще построено на огромной переписке и различных работах хозяйственного характера. Канцелярия полка, помимо разного рода распоряжений и приказов, в день исполняет до 25 бумаг.
      Штаб дивизии исполняет в год тысяч около 8 бумаг, из которых немало есть весьма хитрых ведомостей и отчетов, которые составляют сводку полковых данных. Эти ведомости редко когда бывают нужны, и, конечно, без них обойтись легко можно.
      Характерно, что в военное время переписка не уменьшалась, а даже увеличилась, достигнув до 70-100 номеров в день в штабе дивизии. Освобождение строевых начальников от хозяйственных работ и переписки возможно, конечно, лишь с реформой интендантства, проведение которой в жизнь тормозится, между прочим, и строевыми начальниками и штабами. Причем указывается на какие-то трения, неудобства, и великая реформа грозит заглохнуть. Наша страсть к разного рода хозяйству характеризуется и разного рода смотрами, где собственно поверяется только выправка, маршировка, пища и т.д., но не тактическое или специальное обучение части. <...>:
      В жизни приходится всегда жертвовать одним в пользу другого. Для того чтобы иметь хороших офицеров на службе и в запасе надо сделать так, чтобы их положение во всех смыслах было бы хорошо и прямо, и относительно к обыкновенным гражданам, тогда забудется старая поговорка, что лучшего сына отдам в инженеры, второго - в адвокаты, а третьего - в офицеры. <...>:
      Уход в запас уменьшился к 1909 году почти в два раза сравнительно с 1907 годом. Цифра 1909 года весьма благоприятна, если даже ее сравнивают с прошлым, например 1887-1889 годами, вполне нормальными для жизни русской армии. Среди уходящих в запас молодых офицеров наблюдается часто обратное поступление на службу в пограничную стражу, другими словами, можно думать, что уход в запас совершается лишь как средство перехода в иную службу, когда почему-либо начальство не позволяет обычный перевод. Пограничная же стража, имея некомплект, конечно, хлопочет о своем пополнении.
      Как же быть? С одной стороны, для армии неприятно готовить себе офицеров и потом их терять, с другой стороны, офицеры нужны и для пограничной стражи, а равно и для других ведомств.
      Вопрос этот весьма сложный и серьезный для государства, и мы рассмотрим его вообще в связи с уходом офицеров из строя куда бы то ни было. <...>:
      Польза службы требует, чтобы состав офицеров части менялся возможно реже. Желательно, чтобы старшие постепенно уходили бы, а на их место прибывала бы молодежь из училищ.
      Тогда лишь будет преемственность воспитания, обучения, традиций и привычек, а порою хотя бы даже и предрассудков, но которые тоже составляют единение части, частицу основы ее стойкости и упругости.
      Рыцари правильно смотрели на вещи. С трудом они принимали к себе новых сочленов и неохотно от себя отпускали.
      Чем более в армии переездов офицеров из одной части в другую, тем безошибочней можно сказать, что армия живет все еще ненормальной жизнью. Повторяю, часть - это семья, а где же видно, чтобы члены семьи сменялись часто. <...>: