У его ног лежало бесцветное существо с большой головой. Дряблая белесая кожа, как у протея, обитателя подземных озер, пальцы без ногтей и тонкие длинные конечности производили отталкивающее впечатление. Распростертое нагое тело, окутанное грязно-серыми длинными волосами, было неприятным и жалким.
Потрясенный Алексей поднял лежащую рядом накидку и прикрыл останки Валлы. В каком сверкающем великолепии предстало перед ним это уродливое существо. Алексей содрогнулся. Вот как бывает: пышность, блеск, красота… и все оказалось призраком, мифом. А действительность — ужасна!
— Ты жив? — раздался удивленный возглас.
Алексей поднял голову и при свете льющегося с неба голубого сияния увидел Чона Щегрена.
— Жив. Где Тата, Эрей?
Ничего не отвечая, улл вскинул руку. Страшная догадка мгновенно осенила Алексея.
— Что ты делаешь?! Остановись! — закричал он.
Резкий удар отдался по телу нестерпимой болью. Перед глазами полыхнуло кровавое зарево. Алексей схватился за грудь, захрипел и упал навзничь.
— О-ой! — прорезал тишину горестный вопль. Выбежавшие на площадку Тата и Тскар оказались свидетелями трагической развязки.
Чон Щегрен на миг замер от неожиданности. Этого оказалось достаточно. Из руки Тскара метнулась красная молния. Пораженный насмерть, улл рухнул, как подкошенный.
В этот момент, прорвав облачную преграду, сверху ударил ослепительный каскад лучей прожекторов. Заклубились огненные вихри. Звездолет лонов шел на посадку.
Не получив ответа на свои требования, Никрим решил посадить звездолет на планету. Второй корабль, управляемый Эоном, вышел на орбиту стационарного спутника и повис над местом предполагаемой посадки. Его экипаж наблюдал за космосом, а при необходимости должен был помочь товарищам всеми возможными средствами.
Звездолет Никрима медленно опустился на планету тьмы. Рев двигателей смолк. Через иллюминатор друзья увидели местность, освещенную веерными прожекторами космического корабля. Повсюду мрачные тона. Коричневая почва, серые штопорообразные деревья, черные цветы на тонких ножках. В отдалении, за лесом, проглядывалось какое-то здание, похожее на бессистемное нагромождение всевозможных геометрических фигур. Туда вела прямая широкая дорога.
— Как окончилась посадка? — нарушил тишину озабоченный голос Эона.
— Благополучно, — ответила Аола.
Друзья внимательно осматривали каждый кустик, каждый уголок на освещенной территории. Нигде ничего живого. Все вокруг как вымерло.
— Никрим, мы выйдем наружу, — сказала Аола.
— Выходите, но будьте осторожны.
После нервного потрясения Никрим был еще слаб и не мог присоединиться к товарищам.
— Не тревожься. Мы наденем непробиваемые скафандры и спустим ходолет, постаралась успокоить его Аола.
— Смотрите! Сюда бегут! — крикнул замешкавшийся около иллюминатора Игорь.
— Где? Где?
— Вон, между деревьями! Двое!
— Да это же Тата!
— А с ней какой-то урод!
— Они без шлемов. Воздух годен для дыхания.
Игорь первым выскочил из звездолета и схватил в объятия рыдающую Тату.
— Что с тобой? Где Леша?
Вместо ответа Тата разрыдалась еще сильнее.
— Где он? — крикнул Прохор.
— Там, перед зданием, — едва выговорила Тата.
Сибиряк закрыл лицо руками, потом выпрямился и сжал кулаки. Его лицо, искаженное горем и гневом, было так страшно, что стоящий рядом Тскар невольно шарахнулся в сторону.
— Пошли, — резко бросил Прохор и быстро зашагал по дороге к зданию.
Никрим, полулежа в кресле, слушал Урта Чущута. Улл объяснял положение, создавшееся на планете после смерти Ордона Корт Ина. Он недвусмысленно намекал, что с управлением начинающей разваливаться империей крумов лучше всего справились бы уллы. Тем более, что по своему биологическому строению их организмы гораздо ближе к большинству обитателей планетной системы, чем организмы крумов.
Объясняя нападение на лонов, он во всем обвинял Ордона Корт Ина и Чона Щегрена.
Урт Чущут сообщил Никриму о желании уллов изменить установленные крумами порядки и облегчить участь зендов. Он занимает видное положение, имеет среди уллов много сторонников и мог бы оказать лонам большую пользу, особенно при установлении контактов с любыми обитателями планетной системы.
Никрим слушал, сохраняя непроницаемое выражение лица, и Урт Чущут при всем желании не мог понять, какое впечатление производят его слова. Когда он замолчал, Никрим обратился к сидевшему рядом Эрею.
— Что скажешь ты?
Эрей уложил поудобнее поврежденную в схватке ногу и сморщился от боли.
— Сейчас лучше спросить Тскара, — посоветовал он.
— Говори, Тскар, — обернулся Никрим к зенду.
Тот встал.
— Не верьте Урту Чущуту. Я и она, — указал Тскар на Тату, — слышали все, о чем с ним говорил Чон Щегрен. — И он слово в слово пересказал услышанный разговор.
Друзья, которым Эрей переводил смысл сказанного, переглянулись. Только Тата, опустив голову, безучастно смотрела вниз. После смерти Алексея она потеряла интерес ко всему. Аола озабоченно взглянула на девушку и обняла ее. Тата даже не шевельнулась.
Взоры всех обратились к Урту Чущуту.
— Что я мог сделать против Чона Щегрена? Ему подчинялись все уллы, проскрипел тот, оскалив зубы, как загнанный зверь.
— Я понял тебя. Наше решение ты узнаешь скоро, — не глядя на Урта Чущута, сказал Никрим.
По его знаку Прохор проводил улла до выхода из звездолета.
— После смерти Чона Щегрена Урт Чущут встал во главе уллов, — заговорил Эрей. — Они хотят захватить власть, но без нашей помощи не могут свергнуть крумов. Поэтому уллы и прислали его к нам.
— То, что ты сказал, подтверждает мои мысли, — проговорил Никрим. — Мы не можем сейчас улететь отсюда. Останутся ли у власти крумы или их заменят уллы, никаких изменений не произойдет. По-прежнему здесь будет произвол и угнетение. По-прежнему система Ра-Ксарат будет угрожать другим мирам. Скажи, — обратился он к Тскару, — захотят ли зенды участвовать в управлении планетной системой?
— Зенды хотят вернуться на свою планету. Хотят, чтобы их жизни никто не мешал. Им не нужны чужие богатства и власть над другими. Но если требуется наша помощь, чтобы на планетах звезды Ра-Ксарат сделать жизнь хорошей и равной для всех, мы будем участвовать в управлении.
Никрим ненадолго задумался, а потом решил:
— Ты, Аола, вернешься с людьми на Лону, а я с Эреем перейду в звездолет Эона. Мы останемся до тех пор, пока здесь не установятся мир и справедливость. Наш долг — помочь обитателям этой планетной системы найти свой правильный путь.
…И снова, в ледяной космической пустоте, тянет незримый след звездолет одинокая пылинка, затерянная в черной бездне бесконечности.
Мириадами лучистых глаз смотрит Галактика на бесстрашного аргонавта Вселенной. Упорно, неудержимо стремится маленький мирок к цели, и нет преград, способных остановить его полет.
Внимательно следит Аола за четкими действиями почти разумных автоматов. Рядом с ней Игорь. Его друзья в каюте замедления жизненных процессов. Утомленные бурными событиями последнего времени, они погружены в анабиоз, и проснутся только под конец далекого пути.
Выход на траекторию окончен. Аола обернулась к Игорю, и их взгляды встретились. В его глазах нежность, любовь. Она смотрит печально, словно перед разлукой.
— Ты очень утомлен. Тебе нужен отдых, — слышит Игорь ее голос словно откуда-то издалека.
— Нет. — Стараясь прогнать наплывающую сонливость, он встряхивает головой. Ему хочется остаться с Аолой, быть возле нее.
— Усни, мой любимый, усни, — настойчиво повторяет она.
Игорь чувствует легкое прикосновение ее руки и погружается в сон.
Глава 37. Снова в Лу-Хото
Дремлют залитые лунным светом барханы. Ночная мгла скопилась в каньоне, затекла в промоины давно исчезнувших ручьев. Русло пересохшей реки кажется бездонным черным провалом, и только кое-где, в его глубине, поблескивают искорки звезд, отраженных зеркальной гладью скопившегося в ямах рассола.
Уродливые деревья саксаула, страдальчески вытянув кривые руки, молчаливо жалуются на свою неприкрытую листьями наготу.
Тишина.
Спят древние руины. Непроницаемые тени упали на песок, и рядом с ними он выглядит серебристым. Колдовское призрачное сияние оживляет пейзаж мертвого города. Кажется, что среди остатков выщербленных стен медленно проплывают, сотканные луной, неясные видения далекого прошлого.
И словно придавая им жуткую реальность, тишину прорезал тоскливый, леденящий душу, крик.
Снова все стихло. Неслышно пронеслась над развалинами сова, обогнула башню и, заметив белое пятно, шарахнулась в сторону. Но испугавшая ее палатка была неподвижна. Ночная разбойница вернулась, стала кружить, рассчитывая чем-нибудь поживиться. Ее большие круглые глаза увидели лежащих людей. Сова подлетела к ним и, словно ударившись об невидимую преграду, камнем упала на песок.
Открыв глаза, Игорь увидел силуэт башни, чернеющий на фоне звездного неба. Ничего не понимая, он попытался встать, но не смог. Все онемело. Потихоньку сгибая и разгибая пальцы, потом — руки, ноги, он помог кровообращению восстановиться. Каждое движение давалось с усилиями, словно он долгое время находился в неподвижности и предельно ослабел. Кое-как Игорь сумел приподняться и сесть. Голова закружилась, пришлось опереться на руки. Он осмотрелся. Да это же Лу-Хото!.. А где звездолет, Аола?..
— Что со мной?! — услышал он возглас. — Жив я или нет?
Лежащий рядом Алексей недоуменно ощупывал себя.
— Жив, однако, — отозвался Прохор, с ожесточением массируя себе руки, плечи, грудь.
Застонала очнувшаяся Тата. Алексей тут же к ней подполз.
— Леша, дорогой! — обняв его, Тата залилась счастливыми слезами.
— Лев, кончай дрыхнуть! — Прохор за ногу подтянул к себе ничего не соображающего Леву и принялся его тормошить.
Переводя взгляд с одного на другого, Игорь внимательно оглядел друзей, прислушался к их восклицаниям, и его осенила догадка.
— Значит, мы все видели одно и то же, — в смятении проговорил он. Неужели Аола только пригрезилась ему во сне?
Окончательно придя в себя, эфовцы убедились, что они «побывали» в удивительном фантастическом мире. Но такое совпадение выходило за пределы понятия. Не верилось, что это был сон. Сновидения не бывают такими реальными.
— Постойте, постойте! А не повинен ли во всем «талисман»? — предположил Алексей.
Взоры всех обратились к лежащему на одеяле раскрытому шару. От него по-прежнему исходил тончайший синий луч. Проследив взглядом, Игорь заметил, что он направлен прямо в созвездие Северной Короны.
— Аола! Где ты? — прошептал он и вдруг увидел, как перед ним появляется любимый образ.
Он возник, как туманное облачко, и постепенно обретал четкие живые черты. Аола смотрела на него, улыбаясь, но ее глаза были печальны, как там, в звездолете.
Изумленный Игорь вскочил. Неужели он опять грезит? Видение не исчезало. Все еще не веря глазам, он взглянул на друзей и перестал сомневаться.
— Аола! — с радостным восклицанием бросился он к ней… Но его протянутые руки встретили пустоту.
Из груди Игоря вырвался стон. Схватившись за голову, он покачнулся и упал на песок.
— Встань! — прозвучал знакомый голос.
Игорь вскочил и снова увидел Аолу. «Да что же это такое? Брежу или с ума схожу?» — промелькнула мысль.
— Аола, если это ты, скажи, что с нами происходит? — взволнованно спросил Алексей.
— Вы видите не меня, а мое изображение, переданное информатором, раздалось из шара. — Я далеко от вас, на Лоне.
Перед эфовцами возникла поразительная картина. Они как бы очутились в грандиозном зале, перед циклопическим сооружением, огромная труба которого уходила ввысь, под купол. За пультом управления этим исполинским агрегатом сидел молодой лон.
— Ой, ведь это Эрей! — узнала его Тата.
Сооружение медленно поплыло к зрителям, как в кино, при переходе на крупный план. В его корпусе сдвинулась панель, и друзья увидели Аолу. Она лежала в глубоком мягком кресле. На ее голове была надета блестящая полусфера, соединенная с аппаратурой множеством тонких золотистых пластинок. В большом вогнутом экране, установленном против кресла, друзья увидели ночной пейзаж Лу-Хото и самих себя.
Лева взмахнул рукой. Его двойник на экране одновременно повторил жест.
— Ничего не понимаю! — воскликнул он. — Как может изображение моментально передаваться с Земли на планету другого созвездия и обратно? Это какая-то мистификация!
Все исчезло. Снова они в Лу-Хото и перед ними Аола.
— Слушайте, люди! — заговорила она. — Информатор, который вы нашли, был оставлен астронавтами Лоны очень давно, при посещении ими вашей планеты. Открыв полушария, вы привели его в действие и дали возможность нашему Центру Слежения установить с вами контакт.
— Какому Центру? Разве ты к нам не прилетала, а мы… — Игорь осекся, догадываясь, как все произошло в действительности.
— Нет. И я, и вы оставались на своих планетах. Лоны овладели тайнами антитяготения. Излучение, противоположное обычным, дает нам возможность мгновенно обмениваться информацией через любые расстояния.
— Значит, того, что с нами произошло, в действительности не было? недоуменно спросила Тата.
— Да. Установив с вами сознательный контакт, мы решили узнать о людях как можно больше и рассказать им о своей планете, цивилизации, о борьбе, которую пришлось вести лонам с разумными существами из другого враждебного мира. Лучше всего это было сделать показом. Воздействуя через информатор, мы привели ваши организмы в состояние, подобное глубокому сну, но разум каждого из вас, как наяву, воспринимал передаваемое из Центра. Сознание реагировало на все так, точно это происходило с вами в действительности. Экран энергии защиты не позволял никому к вам приблизиться, и вы были все это время в безопасности.
— А ты наблюдала за нами, вернее, за реакцией нашего разума? поинтересовался Алексей.
— Я была в том же состоянии, что и вы. Переживала все вместе с вами. Аола улыбнулась. — Но я помнила, что наш контакт только умственный. Вы не всегда действовали так, как у нас было предусмотрено, и мне часто приходилось вносить изменения в ход программы.
— Сколько же на все это ушло времени? — обеспокоенно спросил Лева.
— Немного. Программа велась в ускоренном течении времени.
Игорь понял, что теперь Аола потеряна навсегда.
— Зачем же вы обещали оставить меня на Лоне? К чему этот жестокий обман! с отчаянием воскликнул он.
Удивительное изображение подняло на него глаза.
— Ты хотел учиться у лонов. Путь к нашим знаниям для тебя открыт. Когда ты снова раскроешь информатор, твой разум вступит в контакт с нами. — Лицо Аолы стало строгим, почти суровым. — Готов ли ты пожертвовать многими годами жизни? Готов ли стать достойным преемником высших достижений лонов и донести их людям?
Игорь выпрямился, вскинул голову. Освещенное сиянием разгорающейся зари, его лицо дышало вдохновением, глаза блестели. Повторяя жест лонов, он приложил руку к плечу и сказал торжественно, как клятву:
— Я готов к этому, Аола!
Лицо прекрасной женщины Лоны осветилось радостью. Она протянула руки к друзьям. В тишине прозвучал ее певучий голос:
— Прощайте, дорогие братья по разуму! До встречи… Любимый!
Видение растаяло. Игорь долго стоял неподвижно, устремив взор к созвездию Северной Короны, где среди сверкающих алмазов великолепного венка Ариадны затерялась маленькая планетка с поэтическим названием Лона. Потом, когда сияние восходящего солнца погасило последние звезды, опустился на колени и закрыл полушариями чудесный «талисман».
Прибыв в Хара-сомон, Дамба с помощью Харагшана стал снаряжать большой караван для вывоза из Лу-Хото драгоценных находок. Хлопоты, связанные со сборами, утомили старика. Он занемог и поручил Сорджи вести часть каравана, уже готовую к выходу.
Через несколько дней Дамба почувствовал себя лучше и, снарядив остальных верблюдов, тоже вышел в Лу-Хото.
На полпути встретился возвращающийся караван. Перепуганный Сорджи рассказал, что все студенты умерли и лежат на песке. Каждый, кто пытался подойти, падал поверженный невидимой силой. Решив, что трупы охраняются дьяволом, они в ужасе бежали от проклятого места.
Суеверный монгол был убежден, что студентов постигла кара богов. Он, Сорджи, предупреждал их, что нельзя тревожить покой Великого Дракона, и оказался прав. Такая участь ждет всех, кто осмелится осквернить святыню.
Дамба не поверил россказням о проделках дьяволов, но в том, что со студентами произошло какое-то несчастье, он не сомневался. Нужно было спешить на помощь.
Подавив сопротивление перепуганных где убеждениями, а где и плеткой, он, не теряя времени, повел весь караван в Лу-Хото. Даже не повел, а скорее погнал. Дамба надеялся, что их расторопность может спасти хороших парней и девушку, которых он полюбил.
На третий день пути развалины появились из-за бугров. Перейдя каньон, караван выбрался на обрывистый берег. Заметив вьющийся около башни дымок костра, Дамба во всю прыть погнал своего верблюда.
Эфовцы полностью откопали мавзолей, сфотографировали и скопировали настенную роспись, а также подготовили к отправке найденные древние реликвии и сокровища.
Окончив работу, они собрались у палатки. Тата хлопотала возле костра. Она варила в закопченном ведре борщ из так называемой свежей капусты. Парни умывались.
Издалека донеслось чуть слышное позвякивание. Тата прислушалась.
— Едут! — обрадованно крикнула она.
Дамба первым соскочил на землю и бросился обнимать каждого по очереди. Потом стащил с верблюда изумленно хлопавшего глазами Сорджи и принялся его нещадно ругать.
Не понимая, чем вызван гнев всегда сдержанного проводника, друзья спросили Тату, что происходит?
Девушка, смеясь, стала переводить услышанное:
— Дамба говорит, что Сорджи сын свиньи и последний трус. Только прямой потомок шакала может перепугаться спящих и убежать, бросив их в пустыне.
— Постой, постой! Сорджи, наверное, приезжал, когда мы валялись на песке, огражденные защитным экраном, — догадался Алексей. — Объясни, что он не виноват, пока старик не отходил его плеткой.
С шумом вскинув крылья, коршун прервал полет и на миг замер в воздухе. Потом грузно опустился на верхушку башни и сложил крылья.
Снова он полновластный хозяин развалин мертвого города. Непрошеные гости ушли. Теперь уже никто не вторгнется в его владения, ничто не нарушит его покой.
А вдали, между барханами, змейкой извивался уходящий караван и чуть слышно звенел высокий голос:
Мы идем по забытым тропам,
мы уходим в поход далеко…
Но вот караван скрылся за высокой песчаной грядой. Затихли звуки песни. Коршун еще раз зорко оглядел пустыню и спрятал голову под крыло.
