Сидя у огромного стола, похожего на сложный агрегат из-за множества смонтированного на нем оборудования, Никрим изучал материалы опытов по применению антивещества в борьбе с метеорной опасностью.
      Несмотря на тщательные разведки, проводимые метеорной службой, выбор наиболее безопасных трасс и другие меры предосторожности, звездолеты и планетолеты еще не были гарантированы от столкновений с «небесными камнями». Недаром лучшим напутственным пожеланием у космонавтов считалась фраза: «Свободного вам пространства!».
      Время от времени приходящие из космоса тревожные, а порой и роковые сигналы заставляли ученых Лоны прилагать все силы и способности для изобретения надежного средства борьбы с встречными метеоритами.
      По роду своей деятельности Никрим занимался разработкой других проблем, но слишком велика была боль и горечь от безвозвратных потерь, поэтому все немногое время, остававшееся в личном распоряжении, он отдавал усовершенствованию сконструированного им аппарата.
      Последние опыты обнадеживали. Поток античастиц, сконцентрированный в узком направленном вперед луче, уничтожал на пути звездолета все, состоящее из обычной материи. Управляемая с Лоны ракета без экипажа благополучно прошла на полной скорости сквозь густой метеорный рой и теперь возвращалась обратно.
      Никрим считал, что аппарат выдержал испытание и после небольших доработок его можно принять на оснащение космических кораблей. Надев на голову датчик фиксирующей аппаратуры — легкий сетчатый шлем с множеством электродов, Никрим удобно расположился в кресле и стал обдумывать окончательный вариант аппарата защиты.
      Теперь уже ни одна мысль не могла исчезнуть, фиксировалось все, над чем думал и что представлял себе Никрим. Оставалось только систематизировать зафиксированное.
      Вскоре его размышления прервал голос Эрея:
      — Первый раздел программы завершен. Аола ждет указаний, — доложил оператор из Центра.
      — Пусть она придет ко мне, — ответил Никрим.
      Аола вошла легко, беззвучно. Никрим полулежал с закрытыми глазами. На первый взгляд могло показаться, что он отдыхает, но сосредоточенное лицо и напряженно сдвинутые брови свидетельствовали о нелегкой умственной работе. Чуть слышно пощелкивал автомат фиксации. Увидев, что Никрим занят, Аола не стала прерывать ход его мыслей. Она села в свободное кресло и задумалась.
      Вот какие они, люди Земли. Внешне очень похожи на нас, вернее на наших предков, живших в период начала развития техники. Тогда еще господствовал физический труд и лоны тоже были сильными и угловатыми. Несмотря на огромную разницу в уровне цивилизаций, Аола чувствовала симпатию к людям. Ей нравилось, что они физически развиты и своеобразно красивы. Мысленно сравнивая мужчин, она убеждалась, что больше других ей импонирует стройный, правильно сложенный, со светлыми волосами и глазами, какие часто встречаются у лонов. Его называют Игорь. Аола заметила, что глаза Игоря блестят как-то особенно, а лицо становится розовым, когда он на нее смотрит.
      — Ты долго ждешь? — услышала она голос Никрима.
      — Нет, я пришла недавно. Не хотела тебе мешать.
      — Благодарю. Я смог закончить сложный расчет. — Никрим снял с головы сетчатый датчик и выключил аппаратуру фиксации мысли. — Ты утомлена? озабоченно спросил он.
      — Немного. С ними так непривычно.
      — Может быть, выполнение второго раздела поручить другому?
      — Продолжать должна я. Они ко мне присмотрелись и доверяют.
      — Пусть будет так, — согласился Никрим. — Но после окончания программы ты отправишься на остров Восстановления Сил. А теперь сообщи результаты.
      — Все проходило почти так, как намечено. Я расскажу о своих впечатлениях.
      Никрим жестом выразил согласие и стал внимательно слушать.
      — Значит, ты убеждена, что теперь люди умственно хорошо развиты и смогут усвоить многое из наших знаний? — спросил он, когда Аола закончила.
      — Да.
      — Меня это радует. Наш долг — помочь развитию их цивилизации, но прежде… — Он задумался.
      — Ты опасаешься? — спросила Аола.
      — Известно ли тебе, какими были люди во время посещения их планеты нашими астронавтами? — в свою очередь поинтересовался Никрим.
      — Да. Но то были их далекие предки.
      — Нельзя поручиться, что современные люди избавлены от трагического наследия и не применят полученные знания для насилия и убийства, — продолжал Никрим. — До тех пор, пока мы не убедимся в обратном, следует воздержаться от приобщения людей к нашим главным достижениям.
      — Ты прав, Никрим, не нужно торопиться. Но я верю в лучшее и надеюсь, что люди будут нашими достойными братьями по разуму.

      Какое пышное буйство растительности! Аола с Татой шли по тоннелю, образованному сплетением ветвей. Тата поражалась непривычной причудливости форм. Легкие, как кружева, резные листья, колышущиеся от малейшего дуновения, и тут же плотные тяжелые грозди не то соцветий, не то плодов. Над головой свисают мясистые сине-зеленые цилиндры. Они так налиты соком, что к ним рискованно прикасаться. Вот-вот брызнет. Из глубины зарослей золотистые диски излучают янтарный свет, смягчающий синий полумрак тоннеля. Палящие лучи Зеленого светила не проникают сквозь густые кроны деревьев. Насыщенный кислородом воздух здесь ароматен и свеж. Дышится легко. Тата чувствует прилив энергии и бодрости. «Как свободно, почти без усилий, тут идешь! Наверное, сила тяготения меньше, чем на Земле», — думает она и с трудом сдерживается, чтобы не выкинуть какое-нибудь ребячество. А ведь так и хочется побежать, запрыгать, покувыркаться на мягкой голубой траве, плотно застилающей почву.
      Заметив белую звездочку, сидящую на шарообразном стебле, Тата протянула к ней руку, но тут же спохватилась и отдернула. Кто знает, что это такое? Может быть, ядовито или жжется.
      — Бери, не бойся, — улыбнулась Аола.
      Тата сорвала странный цветок и понюхала. От сильного запаха стало удивительно весело. Она рассмеялась.
      — Это цветок радости, — сказала Аола. — Когда будет грустно — понюхай его, все пройдет. Если хочешь — попробуй, он приятен на вкус.
      Тата удивленно взглянула на нее.
      — А можно? Ничего не случится?
      — Конечно, ничего. На Лоне нет вредных растений или животных.
      Тоннель окончился цветущей аркой, за которой оказалось просторное помещение, полное воздуха и света. Одна из стен была совершенно прозрачна, сквозь нее открывался вид на живописную поляну… Заросшая высокой голубовато-зеленой травой, она сбегала вниз, к узкой полоске пляжа, где фиолетовые волны лениво накатывались на розовый песок. С двух сторон к поляне подступал лес. Под деревьями, похожими на конусы, опрокинутые острием вниз, бродили какие-то животные. Большие белые птицы медленно кружились над лесом. В сапфирно-синем небе ярко сияла Зеленая звезда.
      Ахнув от восторга, Тата побежала к двери. Створки распахнулись. Выбежав на открытый балкон, она словно попала в духовку. Поляна дышала зноем. Падающие из зенита зеленые стрелы лучей обжигали. Девушка поспешно ретировалась под защиту стен. Двери автоматически захлопнулись.
      — Ну и чертовская жарища!
      — У нас теперь самое теплое время. Когда зайдет Зеленая — станет прохладнее, — пояснила Аола и спросила: — Что означает твое новое слово?
      Тата смутилась. Как объяснить ей, что такое черт? Пожалуй, лучше не вдаваться в такие подробности. Но ответить на вопрос все-таки нужно.
      — Это… Ну как тебе сказать, это слово употребляют, когда хотят охарактеризовать что-нибудь производящее очень большое впечатление.
      — Значит, можно сказать: «чертовски хорошее» или «чертовски любимое?» совершенно серьезно спросила Аола.
      Тата вспыхнула.
      — Н-нет, так не говорят. Это скорее об не очень хорошем. — Теперь уже мысленно чертыхнулась Тата: «И какой черт дернул меня за язык! Тьфу, опять»…
      Аола чуть улыбнулась.
      — Пойдем искупаемся и переоденемся. Скафандры здесь не годятся.
      Выйдя из прохладной, душистой воды бассейна, Тата скептически рассматривала очень легкую, почти воздушную одежду.
      — Нет ли чего-нибудь поплотнее? — спросила она Аолу.
      Та взглянула на нее с недоумением.
      — Зачем? Эта ткань достаточно холодит и предохраняет от лучевых ожогов. А когда будет прохладно, надень еще накидку.
      — Нет, я не про то. Не кажется ли тебе, что она слишком просвечивает?
      Аола пожала плечами.
      — Все молодые носят такую одежду. В более плотной ты не сможешь ходить, будет жарко. — Потом оглядела Тату: — Ты красивая. Почему же стесняешься?
      Понимая, что спорить бесполезно, Тата вздохнула и стала одеваться.
      Аола подала Тате изящный медальон из белого блестящего металла.
      — Это что, украшение? — спросила девушка, перекидывая цепочку через голову.
      — Мы шутливо называем его «Иояни», по-вашему — «Давай встретимся». Это аппарат для переговоров. Чтобы послать вызов, нужно сделать вот так, — Аола приложила свой аппарат к виску. — А потом мысленно представить себе того, с кем хочешь говорить.
      Вскоре перед Аолой возникло в пространстве продолговатое утомленное лицо пожилого лона. Аола о чем-то спросила его и, получив ответ, опустила аппарат на грудь. Видение растаяло.
      — Кто это? — спросила Тата.
      — Никрим, Руководящий Космическим Центром. Вы скоро с ним познакомитесь, ответила Аола и пояснила: — «Иояни» работает на принципе передачи мысли и изображения, как тот аппарат, что вы видели в звездолете. Только у него маленькая сфера действия, не дальше орбиты Ниры.
      — Ого, вот так маленькая! — Тата с уважением погладила свой «медальон». И можно вызвать любого, кого захочешь?
      — Любого, кто носит такой же аппарат. Когда поступает вызов, «Иояни» подает звуковой сигнал. Но об этом я расскажу подробнее, а теперь пойдем к твоим друзьям.
      Расхаживая по комнатам, Прохор с интересом осматривал предоставленное им здание. В просторных помещениях воздух все время был в движении, очевидно, его нагнетали какие-то бесшумные вентиляторы. Сквозь прозрачные потолки лились потоки зеленоватого света, но было прохладно. Стекловидный свод не пропускал тепловые лучи.
      В одной из комнат внимание Прохора привлек большой овальный стол, вокруг которого стояло несколько стульев без спинок, с мягкими сиденьями. Прохор подошел ближе, но, прежде чем сесть на стул, осторожно его потрогал. Жидковат, однако. Потом еще осторожнее опустился. Выдерживает, не скрипит. Под крышкой стола увидел ряд разноцветных кнопок. Искушение было велико. Протянув руку, он надавил на одну из них и вздрогнул. Часть стола провалилась, а затем медленно поднялась на место. Перед Прохором оказалось блюдо с какой-то снедью. Рядом небольшая ложечка и бокал, наполненный голубой жидкостью. Сибиряк пододвинул блюдо к себе и понюхал. Шут его знает, чем пахнет, вроде как цветами, а на вид — овощное. Он взял ложечку, попробовал пищу и отодвинул. До пельменей, конечно, далеко, но все же лучше, чем розовые пилюли. Интересно, что за питье? Прохор отхлебнул из бокала. Неплохо, похоже на клюквенный морс. Он выпил все, до последней капли, некоторое время посидел спокойно, а потом стал нажимать остальные кнопки. Разнообразные блюда, напитки и фрукты поочередно появлялись и потом исчезали где-то внутри стола. Прохор довольно ухмыльнулся, ему понравилась автоматическая «скатерть-самобранка». Вот только жаль, что все растительное, мясом и не пахнет. Спиртного здесь, видно, тоже не употребляют… Ну, да ладно, как-нибудь проживем. Он встал и направился к выходу. Нужно позвать ребят, пусть перекусят.
      Заложив руки за голову, Лева лежал и глядел в потолок. Собственно, потолка, как такового, и не было. Сквозь прозрачный свод было видно, как по глубокому синему небу — медленно плывут облака. Кучевые, белые, совсем как на Земле, но только с зеленым оттенком. А снизу розоватые. Это восходит Оранжевая. Странно здесь все!
      — Ну и жарко снаружи! — отдуваясь, проговорил вошедший Игорь. — А красота там какая! Эх вы, лежебоки! Отсыпаться, что ли, сюда прилетели?
      Ни слова не говоря, Лева повернулся к стене. Он явно был не в духе.
      — Куда же идти? Ты сам говоришь, что жарища, — улыбнулся Алексей.
      — Вообще-то долго не выдержишь, но выйти посмотреть можно. А здесь, как в раю! — Игорь расстегнул скафандр и с наслаждением подставил грудь веющему от решетчатой стены ветерку. — Ну как, Левушка, нравится резиденция?
      — Великолепная! Вместо потолка — небо, плюнуть и то некуда. Вместо порядочной кровати — гибрид матраца с кушеткой. А вместо…
      — Эй, братва, пошли обедать! — раздался бодрый бас.
      — Может быть, завтракать? — спросил Игорь, глядя на восходящую Оранжевую через огромное в полстены окно.
      — По мне хоть и ужинать, было бы что жевать, — усмехнулся Прохор.
      — Куда идти? — поинтересовался Алексей.
      — В кафе-автомат. Я здесь обнаружил такую точку общепита. — Прохор подошел к Леве и, ухватив его пониже спины, высоко приподнял. — Вставай, фелис лео!
      — Да отпусти же! — взвизгнул тот, болтая ногами в воздухе.
      Прохор тихонько опустил его на пол.
      — Вечно у тебя дурацкие выходки! — проворчал, поднимаясь, Лева. — Обедать! Сказал тоже! От этих пилюль любой фелис так дойдет, что и мышей ловить перестанет.
      Прохор хитро улыбнулся.
      — Однако сегодня меню поинтереснее.
      — Да ну! — обрадовался Игорь. — Какое приготовлено угощение?
      Не успел Прохор ответить, как створки двери разошлись. На пороге стояли Аола и Тата.
      — К вам можно?
      — Пожалуйста!
      — Где это вы пропадали?..
      Онемев от восхищения, Игорь залюбовался прекрасной женщиной Лоны. Если и в скафандре она поражала своей красотой, то теперь…
      Вскинув голову, увенчанную искрящимся, похожим на диадему, украшением, Аола подняла на Игоря огромные синие глаза. Что с ним? Взгляд неспокоен, лицо залито румянцем. Почему он так пристально смотрит?
      Легкая полупрозрачная одежда, окутывая Аолу зеленоватым туманом, не скрывала очертаний ее фигуры. Похожее на тогу платье, спускаясь с плеч, облегало высокую грудь, талию и свободно спадало, оканчиваясь выше колен. На маленьких ногах изящные туфли. Словно забыв, что перед ним женщина иного мира, Игорь даже не пытался подавить охватившее его чувство восхищения и любви.
      Аола поняла его состояние, и ее щеки поголубели. Она смущенно опустила голову. Из-под пышных дымчатых волос сверкнули разноцветные искры диадемы.
      Глядя на Тату, одетую, как и Аола, но только в ткань сиреневого цвета, Алексей испытывал те же чувства, что и Игорь, если не сказать больше.
      Увидев, что пауза слишком затягивается, Тата преодолела смущение и напустилась на парней:
      — Что молчите! Пригласили бы хоть присесть!
      Все уселись. Друзья стали слушать Аолу. Она сказала, что сперва их ознакомят с историей Лоны, возникновением и развитием цивилизации. Аппаратура показа, установленная в Зале Первичных Знаний, запрограммирована и готова к действию. В свободное время они могут осматривать окрестности, привыкать к особенностям природы и климату. Как правильно распределить свое время, пользоваться бытовой автоматикой и переговорными аппаратами, словом, все возникающие вопросы она, Аола, будет им разъяснять. Потом они посетят различные места планеты, ознакомятся с главными техническими достижениями лонов, предприятиями, научными и культурными центрами. Лоны надеются, что люди тоже расскажут им о своей планете.
      — Конечно! — воскликнул Игорь. Он был в восторге, что у них такой прекрасный «гид», а главное — Аола почти все время будет с ними.
      — Я понял, — продолжал он, — что мы увидим все поверхностно. Ваши достижения пройдут перед нами, как в кинофильме. А нельзя ли ознакомиться поглубже, перенять опыт, как у нас говорят.
      — Для этого нужно затратить много труда, — ответила Аола. — Тот, кто хочет у нас учиться, должен надолго остаться здесь. Пока об этом говорить несвоевременно.
      — Скоро ли мы можем вернуться на Землю? — задал Алексей давно мучивший его вопрос.
      — Мы отправим вас обратно, когда пожелаете. Лоны никого не принуждают.
      — Однако, как говорит мой лучший друг, — кивнул Лева в сторону Прохора, мы сюда попали, выражаясь мягко, не совсем по своей воле.
      — Я не принуждала вас улетать с Земли, — ответила Аола. — Вам было предложено, и вы вошли в звездолет добровольно.
      — Попробуй не войди! — усмехнулся Лева. — В пустыне без воды долго не протянешь. Что же — подыхать нам?
      — Перестань! — оборвал Алексей.
      — Не надо так, — мягко сказала ему Аола. — Теперь я вижу, что поступила неправильно. Но я не знала, что у вас нет возможности вызвать нужный транспорт.
      — Почему же вы на Земле предпочли отмалчиваться. Не лучше ли было объясниться с нами сразу? — не унимался Лева.
      — Я была в скафандре. Шлем является преградой для мысленных контактов.
      — А потом, в ракете, когда сняли шлем?
      — Там вы были ошеломлены и на объяснения пришлось бы затратить слишком много времени. Отлет не следовало задерживать.
      — Да перестань ты, наконец! — взорвался было Алексей и осекся под укоризненным взглядом Аолы.
      — Все получилось хорошо, — подытожил Игорь. — Мы рады, что попали сюда. А на него, — указал он на Леву, — не обращайте внимания. Этот парень одержим духом противоречия. Ему всегда хочется спорить.
      — Сейчас мне гораздо больше хочется плотно поесть и как следует выспаться, — поправил его Лева.
      — Однако ты уже несколько раз принимался спать. Сколько же можно?
      Лева смерил Прохора негодующим взглядом.
      — Разве это сон? Спать днем и маленькими порциями способен только кот.
      Все рассмеялись. Аола встала.
      — Лоны не теряют время на длительный сон. Вы тоже к этому привыкнете, сказала она. — Но небольшой отдых иногда бывает нужен. Вам сейчас приготовят укрепляющий бассейн и одежду. Потом примете пищу и отдохнете в комнате для сна, — сказала она и вышла.
      — Хм, одежду! — Лева покосился на Тату. — Ты что, так и будешь щеголять в этом сверхлегком наряде? — Ему было неприятно, что она решилась одеться слишком, по его мнению, фривольно.
      Тата вспыхнула, но сдержалась и спросила:
      — А разве плохо? Для такой жары, как здесь, — в самый раз.
      Лева комически воздел руки и закатил глаза:
      — О времена, о нравы! Я потрясен!
      — Не потрясайся. Посмотрю, как будешь выглядеть ты сам.
      — Неужели и нам уготованы такие же…
      — Да, именно такие, и с короткими штанами, чтобы можно было любоваться на твои волосатые ноги, — разозлилась Тата. — А вы зачем так глазели? Разве хорошо? — стала она отчитывать парней. — Ну ладно — на меня, я своя, а на Аолу? Что ты на нее уставился, как на диковину? — принялась она за Игоря. Тоже мне культурная молодежь! Никакой тактичности!
      — Чего расшумелась? — прогудел Прохор. — Нравится ему Аола, а может, и любит. Понимать надо!
      — Лю-бит?! — протянул Лева, вскинув брови. — Какая тут любовь? — пожал он плечами. — Конечно, по-своему она красива, умна, ничего не скажешь. Но ведь Аола совсем другая. Она может оказаться биологически не такой, как наши женщины.
      — Эх, «биолог»! — возмутился Игорь. — Что ты в этом понимаешь! Да, я люблю! Пусть даже она совершенно другая, все равно буду ее любить.
      Лева, не ожидавший такой бурной реакции, оторопел. Потом вскочил, намереваясь оставить последнее слово за собой, но Прохор положил ему на плечо тяжелую руку и заставил опуститься на место.
      — Не петушись! Помолчи лучше.
      — Перестаньте выдумывать, — вмешалась Тата. — Аола такая же, как и любая наша женщина.
      — А ты откуда знаешь? — не утерпел Лева.
      — Не любопытствуй. Знаю, раз говорю.
      — Хватит, — прекратил перепалку Алексей. — Ведем мы себя не так, как нужно. Пялим глаза, словно дикари, спорим по пустякам. Игорь, видите ли, уже «умирает от любви», как новоявленный Дон Кихот, а сам еще не узнал ни здешних обычаев, ни нравов. Смотри не вздумай изливать ей свои чувства, а то и сам можешь опозориться и нас заставишь за тебя краснеть. А ты и вовсе утратил последние остатки тактичности, — кивнул он в сторону Левы. — Лезешь к Аоле со своимидурацкими претензиями. Совесть надо иметь!
      — Какую к черту совесть! — взбеленился Лева. — Я к ним в гости не напрашивался и менять свои привычки не намерен. По какому праву ты нотации мне читаешь? Поход окончился и нечего узурпировать власть. Тут тебе не Лу-Хото.
      — Ишь ты, бунтарь выискался! Я вот тебе покажу, окончился поход или нет! рассвирепел Прохор. — Пока мы вместе, все будет по-прежнему. Лешка дело говорит. Слушать надо, а не рот разевать.
      — Знаешь, Прохор, ты не горячись, — вмешался Игорь, — Алексей вел тут речь о тактичности, а сам не стеснялся в эпитетах и по моему, и по Лёвиному адресу. Ты же и вовсе его перещеголял. Оскорбления и угрозы не лучший метод обращения с товарищами. Я не согласен с Левой. Алексей как был, так и должен оставаться старшим, иначе наступит разброд.
      — Хватит уж вам, я ведь сгоряча, — буркнул Лева.
      — А тебе, Леша, — продолжал Игорь, — тоже следует обдумывать свои слова и действия. Никому не дано право вмешиваться в сугубо личные дела. Невыдержанностью и насмешками авторитет не завоюешь.
      — Ребята! Да бросьте же вы ссориться! — чуть не плача воскликнула Тата. Как вам не стыдно! Ведь мы единственные представители человечества на Лоне. По нас будут судить обо всех людях. Мы должны быть сплочены и дружны, как никогда. А вы что делаете?
      — Ладно. На этом — все, — примирительно сказал Алексей. — Погорячились и баста. Если мои слова приняли за обиду — прошу извинить. Я не хотел никого оскорблять. Тата оказалась умнее всех нас. Именно дружбой, крепкой товарищеской спайкой и выдержанностью мы сможем завоевать доверие у лонов. Нам нужно проявить здесь лучшие человеческие качества, чтобы не «ударить в грязь лицом». Правильно? — спросил он, оглядывая повеселевших товарищей. — Вот и хорошо. Пошли мыться и обедать.
      Дневной свет, проникая сквозь опущенные шторы, создавал в комнате приятный полумрак. Волны прохладного воздуха плавно опускались из-под свода. Было тихо. Так тихо, что отчетливо слышалось спокойное дыхание Левы, спавшего у противоположной стены. После купания в бассейне Прохору почему-то не спалось. Чувствовался прилив силы, которую, вот уже сколько времени, некуда применить. Сейчас бы лопату, не то что башню, весь Лу-Хото бы раскопал. Однако напрасно лег спать. Нужно было не слушать Льва, а пойти с Игорем и Алексеем пошататься по окрестностям. Впрочем, так лучше. Аола и Тата пошли вместе с ними, не надо им мешать. Вот если бы с Лоэмой…
      Прохор не раз замечал, как девчата бросали на него восхищенные взгляды. Особенно — на пляже, где среди людей обычного склада он выделялся, как Геркулес, или во время занятий партерной акробатикой, когда ему приходилось выдерживать на себе тяжесть пяти-шести человек. Но Прохор не обращал внимания даже на откровенные попытки к сближению, которые частенько предпринимали наиболее смелые поклонницы мужественности и физической силы. «Всему свой черед», — думал он. Нужно было нажимать на учебу, которая давалась не без труда. Кроме того, не реже раза в квартал он получал из Забайкалья письма. Округлый почерк на конверте, да инициалы Е.М. ни о чем не говорили постороннему глазу. Даже лучшие друзья не подозревали, что на дне его чемодана лежит фотокарточка. Обыкновенная, любительская, девять на двенадцать. На ней, у разлапистой ели, курносая круглолицая девчонка на лыжах, с «ижевкой» за спиной, а на обороте короткая надпись: «Прохору от Лены».
      Отец не раз говорил: «Гляди, какая невеста растет! Вот закончишь археологический, а она — лесной, в самый раз свадьбу играть».
      Прохор улыбнулся. Хорош у него батя, всем взял. И здоровьем, и силой, и умом, недаром к нему в тайгу ученые приезжают советоваться, а вот привычки, однако, устарели. Кого в жены брать, он и сам без отцовской помощи решит. Жить-то с ней ведь ему, а не бате.
      Мысли Прохора снова вернулись к действительности. Кто мог думать, что такое получится? Вот уж никогда не мечтал очутиться на чужой планете! Что будет на Земле, когда они вернутся? В живых, поди, мало кого из друзей и родных застанешь. Сколько лет там прошло с тех пор, как они улетели? Ленка, однако, давно замуж вышла, детей, наверное, растит. А батя? Старый ведь он был тогда…
      Прохор поморщился и тряхнул головой. Стоит ли об этом думать, все равно ничего не изменишь. Даже, если сейчас вылететь на Землю и то, пожалуй, попадешь ко внукам. Верно Алексей с Игорем говорят. Раз уж прилетели, незачем спешить обратно. Лучше как следует ознакомиться с новой планетой, с ее цивилизацией. Прохор перевернулся на другой бок и закрыл глаза. В голове одно за другим проходили последние события. Значит, лоны такие же, как и мы, только более развитые умственно. Татане зря сказала, что Аола не отличается от нашей женщины. Однако вместе купались, разглядела. Прохор усмехнулся нескромным мыслям. Недаром Игоря к ней тянет, словно медведя на пасеку. Только кто его знает, что получится? Уж очень эти лонки серьезные, особенно Лоэма… А как она хороша! Вот это действительно была бы… Нет, не стоит мечтать. С ней и поговорить-то не пришлось как следует. Гордая!
      А что если вызвать ее, по переговорному аппарату? Прохор взял свой «Иояни» и смутился. Что ей скажу?
      Но желание увидеть Лоэму было столь велико, что он все-таки решился. Была не была, вызову. В случае чего — извинюсь, скажу захотел проверить аппарат… А может, не надо?.. Но отступать было не в его правилах. Прохор поднес «Иояни» к виску и постарался возможно точнее воспроизвести в памяти образ Лоэмы.
      Секунда, другая… Время идет. Наверное, у нее снят аппарат.