Через три дня с помощью Дамбы и Сорджи строение было откопано.
      Сравнительно небольшое, без окон, с полукруглым куполом, оно походило на старинный мавзолей. Настенные фигуры и знаки сохранились довольно хорошо. Где находился вход — определить было невозможно. Все четыре стены выглядели одинаково.
      Парни отложили лопаты.
      — Всю жизнь мечтал об этой минуте! — воскликнул Лева, вытирая руки о штаны.
      Выглядел он довольно живописно. Сбегающие со лба струйки пота вывели на его серой от пыли физиономии замысловатый, похожий на татуировку, рисунок. Даже огненные волосы приняли пепельный оттенок.
      Игорь тоже порядочно измазался, но, несмотря на это, как-то ухитрился сохранить свойственный ему опрятный вид.
      Дамба и Сорджи присели на камни и невозмутимо посасывали трубки.
      — Где будем ломать? — спросил Лева.
      После ухода Алексея как-то само собой определилось, что руководить оставшейся группой должен Игорь, и все выполняли его указания.
      — Начнем отсюда, здесь вроде послабее, — стукнул Игорь лопатой по западной стене.
      Сорджи принес лом, и Лева с Игорем осторожно, стараясь не очень повредить стену, пробили отверстие. Дальше дело пошло быстрее. Расшатав камни, они выбрали их, зажгли факелы и через образовавшийся проход вошли в мавзолей.
      Внутри никаких предметов не оказалось. На стенах, так же как и снаружи, были выбиты непонятные знаки, фигуры людей и животных. Здесь, видно, никто еще не побывал.
      — Это уже достаточное вознаграждение за наши труды! — проговорил Игорь, любуясь творениями древних художников.
      — Смотри сюда, — потянул его за рукав Лева.
      — Что там? — Игорь нехотя оторвался от разглядывания росписи и пошел за товарищем.
      Посередине мавзолея к плитам пола были прикреплены два массивных металлических кольца.
      Лева позвал монголов и общими усилиями плиты подняли. Под ними оказалась каменная лестница.
      — Прошу пожаловать в царство теней, — пригласил Игорь. Монголы отрицательно покачали головами. Лева полез за товарищем в подземелье.
      Спустившись по каменным ступеням, они остановились перед массивной двухстворчатой дверью. Старинная резьба на почерневшем дереве изображала военную сцену. Всадники копьями и стрелами разили бегущих врагов. В центре сражения выделялась высокая фигура воина с поднятым мечом.
      На другой половине двери приносились жертвы дракону. Перед раскрытой пастью чудовища на возвышении лежал человек. Жрец, готовясь его поразить, поднял тесак. Поодаль воины стерегли пленников.
      Осмотрев дверь, приятели осторожно попробовали ее отворить. Дверь не поддавалась.
      — Подожди, так нельзя, — остановил Игорь Леву, заметив, что тот собирается применить силу. — Принеси фотоаппарат и ломик.
      Лева поднялся по лестнице и вылез из подземелья. Оставшись один, Игорь сел на нижнюю ступеньку. Натруженная нога давала о себе знать.
      Факел горел, чуть потрескивая. Коптящее пламя бросало на дверную роспись красноватые отблески.
      «Вот он, суровый властелин Лу-Хото! Тот, кто в угоду честолюбию нарушил повеление круглоголовых и использовал полученные от них знания для целей войны, — подумал Игорь, глядя на могучего всадника. — Сколько смерти посеял он своим мечом! Сколько страданий причинил соседним племенам! А для чего? Развалилась, исчезла созданная огнем и кровью держава. Истлел, канул в небытие ее властелин. И только затерянные в песках руины, жалкие остатки былого величия, свидетельствуют о бесславном конце могущества завоевателей».
      Игорь усмехнулся. Один из поучительных примеров для современных охотников до чужого добра. К сожалению, их еще немало, и лучшим достижениям человеческого разума зачастую находят такое же применение, как и тем знаниям, которые круглоголовые так неосмотрительно передали властителям Лу-Хото.
      — Ты что, заснул?
      Игорь вздрогнул.
      — Уже пришел? — и он взял принесенный Левой фотоаппарат. Сделав при помощи лампы-вспышки несколько снимков старинной резьбы, друзья снова принялись за дверь. Ломик пришелся очень кстати. Орудуя им с величайшими предосторожностями, они сумели открыть дверь, не повредив трухлявого источенного временем дерева. Темнота дохнула тяжелой затхлостью. Игорь поднял факел и шагнул вперед, но тут же отпрянул, угодив прямо Леве на ногу.
      — Осторожнее! — подскакивая, прошипел тот. — Вот еще Собакевич!
      — Да ты посмотри туда! — прошептал Игорь.
      Оба тихонько приблизились к проходу.
      Вход в склеп перекрывали скрещенные копья, их тупые концы были воткнуты в щели между плитами пола. У входа, как бы поддерживая копья, друг против друга сидели два скелета в остроконечных шлемах и старинных доспехах. При свете факелов они словно ожили и улыбались, жутким оскалом. В глубине склепа, у подножия каменной гробницы, белели кости коня.
      Стараясь ничего не задеть, Игорь подлез под копья. Лева последовал за ним. Друзья подошли к саркофагу и с трудом сдвинули крышку.
      Там покоился рослый воин в полном боевом облачении, Он был наполовину прикрыт большим щитом, кости правой руки лежали на тяжелом мече. Шлем и богатые доспехи сверкали золотом и вспыхивали искрами драгоценных камней.
      С изумлением глядя на останки богатыря, Игорь подошел ближе и, вздрогнув, резко обернулся — рядом что-то упало. Лева привалился к саркофагу и тяжело дышал. Погасший факел лежал у его ног.
      — Что с тобой?! — испуганно спросил Игорь.
      Ничего не отвечая, Лева закатил глаза, его колени подогнулись. Бросив свой факел, Игорь подхватил друга и тут же почувствовал слабость, голова закружилась. Огонь факела, словно задыхаясь, затрепетал и, чуть вспыхнув, погас.
      «Мало кислорода»! — мелькнула догадка. Преодолевая подступающую дурноту, Игорь с бесчувственным Левой на руках бросился к выходу.
      Друзья долго мучились от головной боли. Только под вечер они нашли в себе силы, чтобы заложить вход в склеп. До прихода группы Алексея нужно было изолировать гробницу от разрушающего действия свежего воздуха.
      После окончания работ аккуратный Игорь занялся чисткой одежды, а Лева, к которому вернулся пропавший было аппетит, начал энергично расправляться с банкой тушёнки. Монголы, убедившись, что все закончилось благополучно, пошли за верблюдами.
      Под вечер все собрались у палатки. Весело потрескивал костер. Сорджи ломал саксаул, с размаху ударяя его о камень.
      Игорь с Левой лежали на песке и смотрели, как Дамба приготавливает лепешки. Разминая между ладонями кусочки пресного теста, проводник прилеплял их к накаленному камню. Покончив с этим делом, он обернулся к юношам и что-то сказал, указывая в сторону мавзолея.
      — Дамба, наверное, спрашивает, что мы там увидели, — предположил Игорь. Как бы ему объяснить?
      — Язык жестов — общепринятый язык, — ответил Лева. Он лег на спину, закрыл глаза и, сложив руки крест-накрест, втянул щеки. Проводник понимающе кивнул и чему-то усмехнулся.
      — Он думает, что ты, при виде мертвеца, с перепуга потерял сознание, съехидничал Игорь.
      — Нет. Он улыбается потому, что видел, как ты чистил и вытряхивал свои штаны, — быстро нашелся Лева.
      Игорь было вспыхнул, а потом — махнул рукой:
      — С тобой, знаешь, вообще лучше не связываться.
      Увлеченные раскопками, а после них — зарисовками орнаментов и знаков, высеченных на стенах мавзолея, Игорь и Лева не замечали, как шло время. Погода установилась на редкость тихая. Донимала только жара.
      Соорудив из корявых саксаульных стволов и одеял нечто вроде навеса от солнца, они с утра забирались в его тень и, сидя в одних плавках, старательно копировали настенную роспись.
      Обладающий незаурядными художественными способностями, Игорь оживлял рисунки цветными карандашами, стараясь по возможности придать им естественную окраску.
      Работа подходила к концу. Сделав последний штрих, Лева по привычке заложил карандаш за ухо и с удовольствием потер руки. Потом вдруг озабоченно нахмурился.
      — Какое сегодня число? — спросил он Игоря.
      Тот не спеша вывел замысловатую кривую, откинулся подальше, сравнивая рисунок с оригиналом, и удовлетворенно хмыкнул.
      — Что тебе?.. Ах число? — он наморщил лоб и, вспомнив, назвал дату.
      — Значит, наших уже нет больше недели. Как тебе это нравится?
      — Постой, постой! — забеспокоился Игорь. — Неужели они… Да, ты прав. Вот время летит! — потом испуганно уставился на Леву. — Вода ведь у них теперь кончается!
      — Может быть, нашли колодец — и решили задержаться? — предположил Лева.
      — Вряд ли там будут колодцы, — усомнился Игорь.
      — Самое позднее — сегодня должны быть здесь. Наверное, уже подходят, — не терял надежды Лева.
      Оба, не сговариваясь, быстро пошли к видневшемуся невдалеке высокому бугру. С его вершины открылась широкая панорама пустыни. Бесконечной чередой уходили барханы к горизонту. Залитые сиянием жгучего солнца, они, против иссиня-голубого небосвода, отсвечивали белизной и только кое-где чернели вкрапления чахлых кустарников.
      Юноши долго и напряженно всматривались в каждую темную точку, надеясь уловить признаки движения.
      Все было напрасно. Пустыня замерла в немом оцепенении.
      — Пока не видно, — со вздохом проговорил Лева.
      Игорь нетерпеливым движением откинул свесившиеся на лоб волосы.
      — Не нравится мне все это. Если сегодня не придут, завтра пойдем за ними.
      Вечер не принес ничего нового.
      Догадываясь о причине волнения юношей, монголы долго между собой разговаривали, посматривая в сторону, куда ушла группа Алексея.
      Дальше медлить было нельзя. С грехом пополам приятели объяснили монголам, что ушедшие могут остаться без воды и нужно их выручать.
      Старый проводник притронулся к своей груди и указал рукой в пустыню. Он был согласен выходить на помощь. Сорджи колебался. Погонщик одинаково боялся и оставаться в одиночестве и идти к плоскогорью, где, по его убеждению, была могила Великого Дракона. Но после увещеваний Дамбы он все же согласился отправиться вместе со всеми.
      На рассвете следующего дня Игорь написал письмо, куда и зачем они ушли, заложил его во флягу и оставил на видном месте. Там же они положили, на всякий случай, запас пищи и воды.
      Солнечные лучи застали их уже далеко от Лу-Хото. Караван шел в сторону плоскогорья.

      Первым опомнился Алексей. Подойдя к завалу, он попробовал его разбирать, но плотно стиснутые камни не поддавались. Не помогла и сила Прохора. Провозившись с час, они отступились.
      Шумно вздохнув, Прохор обтер рукавом вспотевшее лицо.
      — Однако надо искать другой выход.
      — Сначала посмотрим, нет ли у хозяина съестного, — предусмотрительно решил Алексей.
      В мешке оказалась затхлая мука. Кувшин был пуст.
      Тата взяла пригоршню, попробовала и отплюнула.
      — Тьфу! Гадость!
      — Хорошее-то, поди, спрятал, — проворчал Прохор.
      Они обшарили все вокруг, но ничего больше не нашли и стали осматривать пещеру.
      Скоро добрались до прохода, из которого недавно бежали, услышав грохот обвала, и снова вошли в туннель.
      Медленно спускаясь навстречу неведомому, они часто останавливались и прислушивались. В их воображении возникали картины одна другой страшнее. Тата шла рядом с Алексеем, держась за его крепкую руку. Это ее несколько успокаивало.
      Спуск становился все более пологим, свод приподнялся, и Прохор смог выпрямиться во весь рост. Туннель расширился. Впереди был второй грот.
      Алексей прошептал:
      — Стойте здесь. — А сам шагнул вперед. Он подозревал, что в гроте их может ожидать опасность, и не хотел подвергать всех риску.
      — Не спеши! — удержал его Прохор.
      Парни осторожно приблизились к входу и тщательно обшарили лучами фонариков каждую щель, каждый выступ в пределах видимости. Ничего подозрительного не было заметно. Тогда Прохор отстранил Алексея и быстро вошел в грот.
      — Идите, никого нет!
      — Что же это ты? Меня задерживаешь, а сам лезешь напропалую, — укорил его Алексей.
      — Все равно кому-то первым выходить из туннеля, — заметил сибиряк. — Моя башка, однако, крепче твоей. Да и силенкой бог не обидел. Если кто нападет, мне сподручнее с ним управиться.
      Освещая путь фонариками, они направились дальше.
      В мечущихся световых кругах искрились вкрапленные в породу кристаллы. Изредка на стенах грота встречались изображения людей, животных и непонятные знаки. В другое время эфовцы никогда бы не прошли мимо этих памятников древней культуры, но сейчас нельзя было задерживаться. У них не было пищи и воды.
      Грот окончился вырубленной в стене высокой аркой. Две колонны поддерживали узорный, словно сотканный из каменных кружев, свод. Тонкая работа изумляла своим изяществом.
      Друзья остановились, с восхищением рассматривая уникальное сооружение. Потом прошли под арку и попали в небольшую пещеру.
      — Ай! — вскрикнула Тата и метнулась к Алексею.
      Лучи фонарей осветили разинутую пасть фантастического чудовища. На трехметровой высоте из стены выдавалась большая часть черепа гигантского ящера. Вставленные в глазницы красные кристаллы отсвечивали кровавым блеском. Острые, как кинжалы, клыки поражали своими размерами. Ниже черепа, от стены к полу вытянулись две окаменевшие лапы скелета. Кривыми полуметровыми когтями они обхватили что-то круглое.
      — Могила Великого Дракона! — с дрожью в голосе проговорила Тата.
      Убедившись, что ничего угрожающего нет, Прохор с профессиональным интересом охотника потрогал кости. Алексей, опустившись на колени, осторожно высвободил из когтей чудовища грубо слепленный из глины шар размером с человеческую голову.
      — Что это? — заинтересовалась Тата.
      — Кто знает? Какая-нибудь древняя святыня, — предположил Алексей.
      Прохор прикинул шар на руке:
      — Тяжеловат. Однако внутри что-то есть.
      В этот момент в углу пещеры раздался уже знакомый звук. Низкий, похожий на стон, прокатился он по гроту и, перекликаясь отзвуками эха, замер в отдалении.
      У друзей мороз по коже пошел.
      — Да что за чертовщина! — ругнулся сибиряк, направляя луч фонарика в угол.
      Там чернела большая круглая нора. Из нее все еще доносилось чуть слышное завыванье.
      Прохор сбросил ковбойку, уложил в нее шар и завязал рукавами.
      — Потом его посмотрим, а сейчас надо выбираться, пока не поздно, решительно заявил он.
      Эфовцы тщательно обыскали пещеру и убедились, что дальше пути нет.
      — Куда же теперь пойдём? — упавшим голосом спросила Тата.
      Все понимали: единственный выход отсюда через нору. От одной такой мысли становилось не по себе, но выбора не было.
      — Полезем, — решил Алексей.
      Подойдя к отверстию, он опустился на четвереньки и скрылся в норе. Тата тряхнула головой и, закусив губу, полезла за ним. Следом, волоча позади себя ковбойку с шаром, протискался в нору и Прохор.
      Проход местами суживался настолько, что приходилось ползти на животе, а кое-где расширялся и образовывал пустоты, позволявшие выпрямиться во весь рост.
      Друзья долго пробирались через подземный лабиринт трещин и щелей.
      В конце концов, измученные, исцарапанные об острые выступы, они выбрались в следующий зал и с наслаждением вздохнули. Воздух показался им удивительно свежим. Этот грот был настолько завален каменными обломками, что требовалось прямо-таки акробатическое искусство, чтобы пробраться через их нагромождения.
      Они с трудом выкарабкались на верхушку завала и присели.
      — Сейчас бы кусочек сухарика, — жалобно пролепетала Тата.
      — И глоток воды, — добавил Алексей.
      Прохор пошарил по карманам, но, не найдя ничего съестного, огорченно вздохнул.
      — Я, однако, съел бы и ту фалангу, что на меня прыгнула, — нашел он в себе силы пошутить, но мрачный юмор остался без ответа. Его друзья настолько измучились, что им было не до шуток.
      — Нужно хоть немного вздремнуть, уже три часа ночи, — вяло проговорил Алексей.
      Все трое немедля растянулись на скальной площадке. Прохор тут же захрапел. Алексей пододвинулся к Тате и, осторожно приподняв ее голову, подложил свою руку. «Все же лучше, чем на камне», — подумал он.
      Проснулись они от необычных звуков. Окружающие скалы и весь воздух пещеры, казалось, вибрировали и гудели. Низкий звук то усиливался, то затихал и на каком-то тяжелом вздохе оборвался. Наступила тишина.
      Изумленные и перепуганные непонятным явлением, эфовцы огляделись и заметили смутные очертания скальных нагромождений — откуда-то проникал свет.
      Они посмотрели вверх.
      Высокий, как у готического храма, свод грота рассекала трещина. В ней виднелось голубое небо.
      — Эх, если бы кто оттуда веревку подал, век бы его благодарил, — вздохнул Прохор.
      По гроту пронеслось легкое дуновение и снова раздался гул.
      — Так вот в чем дело! — понял Алексей происхождение звука. — Это в трещине воет ветер, как в трубе, а в тех пещерах мы слышали отголоски.
      — Здесь сквозняк! — обрадовалась Тата. — Нужно найти, откуда тянет воздух.
      Повеселевшие, они принялись обшаривать пещеру и скоро нашли проход. Он чернел в стене на высоте метров трех от пола.
      — Полезай, — сказал Алексей и с трудом подсадил тяжелого сибиряка. Тот подтянулся и вылез на небольшую площадку.
      — Тяга есть?
      — Есть! Передавай Тату и шар.
      Вытащив наверх девушку, Прохор протянул Алексею руку и легко поднял его на площадку.
      Петляя, узкий проход вел на подъем. Где на четвереньках, где ползком друзья пробирались по извилистому туннелю.
      Труднее всех приходилось Прохору. Широкоплечий сибиряк с трудом протискивался там, где Алексей, а в особенности Тата, проползали совершенно свободно. Пути, казалось, не будет конца. Они все чаще и чаще останавливались и отдыхали лежа. Потом снова упорно ползли, разрывая в клочья одежду, уже не обращая внимания на ушибы и ссадины.
      Наконец, Алексей протиснулся под нависшим каменным выступом и увидел свет.
      Перед ним был длинный прямой коридор, выводящий наружу.
      — Вышли! — обрадовался он, выпрямляясь во весь рост, и вскрикнул. Все мускулы болели, словно его беспощадно избили, ноги тряслись, икры сводило судорогами. Состояние Прохора и Таты было не лучше, но желание скорее выбраться из этой каменной могилы было так непреодолимо, что они тут же бросились к выходу.
      Коридор окончился маленькой площадкой на скальной стене обрыва плоскогорья. Отсюда до подножия было не менее двадцати метров головоломного, почти отвесного спуска.
      С площадки открывался живописный вид на залитую полуденным солнцем пустыню и причудливые, изглоданные ветрами тысячелетий скалы. Невдалеке, подбирая колючку, бродили их верблюды.
      Попав из вечного мрака подземелья в океан света и тепла, эфовцы долго сидели отдыхая. Немного придя в себя, Тата взглянула на товарищей.
      — Ну и хороши-и же мы! — нараспев проговорила она.
      Действительно, вид у всех был аховский. То, что осталось на Алексее и Прохоре, никак нельзя было назвать одеждой. Изодранные, в грязи, в синяках и кровоподтеках, они выглядели бродягами самого худшего пошиба. Тате удалось сохранить некоторое подобие своего туристского костюма. Она выглядела лучше парней, но ненамного.
      — Не находишь ли ты, что Прохор удивительно похож на Тарзана после схватки со львом, — заметил Алексей, обернувшись к девушке.
      — А ты — на общипанного петуха, — не растерялся сибиряк.
      Тата фыркнула:
      — Ну, а я на кого?
      — Если хочешь знать — на драную кошку, — убежденно ответил Прохор.
      Друзья расхохотались. Нервное напряжение разрядилось, и они долго не могли успокоиться.
      — Смех-то смехом, а вот как слезать? — проговорил Алексей, размазывая по лицу выступившие слезы.
      Прохор взглянул вниз и присвистнул:
      — Однако здесь шею сломать запросто. Нужно делать веревку.
      Сбросив с себя остатки верхней одежды, он начал раздирать тряпье на полосы. Алексей последовал его примеру. Скоро узловатая ненадежная снасть была готова, и сибиряк опустил ее с обрыва.
      — Эх! Не хватает немного! — сокрушенно проговорил он.
      Тата зарумянилась, но делать было нечего. Оставив на себе только самое необходимое, она украдкой вытащила из кармана Мика и спрятала его за лиф, а одежду пожертвовала «в общий котел». Теперь эта, с позволения сказать, веревка стала достаточной длины, но ее прочность оставляла желать лучшего.
      — Спускаться буду я, ты слишком тяжел, — заявил Алексей Прохору.
      — Послушай, Леша! — вмешалась девушка, берясь за веревку. — Я вдвое легче тебя.
      — Ни в коем случае.
      — Да пойми же! Если ты оборвешься и покалечишься, мы и вовсе не сможем отсюда слезть. Прохор, да что же ты молчишь? — горячо убеждала их Тата.
      — Пожалуй, она права, — согласился сибиряк.
      Нехотя Алексею пришлось уступить. Девушка обвязалась вокруг груди и подошла к обрыву. Алексей поймал себя на том, что не отрываясь любуется ее ладной фигуркой.
      — Пока! — помахала им Тата.
      Понемногу отпуская веревку, Алексей с Прохором напряженно следили, как, цепляясь за каждый выступ, она спускается по головокружительной круче. Ощупью отыскивая точки опоры, Тата слезала все ниже, ниже и вот спрыгнула с последнего уступа. Опасный спуск закончился.
      Парни облегченно вздохнули. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Алексей схватил Прохора и крепко поцеловал в грязную небритую щеку.
      — Ты что? — опешил тот.
      — Не знаю… так, от избытка чувств, — смутился Алексей.
      Сибиряк понимающе усмехнулся и дружески потрепал его по плечу.