– .. Вы не видели, куда исчезла моя жена? Ваша беседует с Хольцманами и Элизабет Эллиот. Интересно, о чем они разговаривают? – произнес Банкер.
– Дома, в постели, я сплю с мужчиной, – ответила Кэти, сладко улыбаясь. – И самое приятное в этом, что мне не приходится менять батареи в вибраторе.
…Джек повернулся и увидел свою жену рядом с Элизабет Эллиот, жемчужное ожерелье которой показалось ему темным – так побледнело ее лицо. Его жена была ниже ростом, чем советник по национальной безопасности, и выглядела девчонкой рядом с Либби Хольцман, но, что бы там ни происходило, Кэти вела себя подобно медведице, защищающей своих медвежат. Ее глаза были устремлены в лицо Эллиот. Он подошел, чтобы узнать, в чем дело.
– Ты здесь, милая.
– А, Джек! – Кэти не отвела глаз от своей цели. – Ты знаком с Либби и Бобом Хольцманами?
– Привет. – Он обменялся с ними рукопожатиями – их взгляды говорили о чем-то, но он не мог понять о чем именно. Миссис Хольцман хотела сказать что-то, но сделала глубокий вдох и, только выдержав паузу, спросила:
– Это вы тот счастливец, что женился на этой женщине? – Вопрос миссис Хольцман позволил Эллиот отвести взгляд в сторону.
– Говоря по правде, это она вышла за меня замуж, – ответил Джек после короткого замешательства.
– Прошу меня извинить. – И Эллиот ретировалась с поля боя, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства. Кэти взяла Джека за руку и подвела к роялю, что стоял в углу.
– Что значит вся эта чертовщина? – обратилась Либби Хольцман к своему мужу. Правда, она и сама догадывалась о сути происшедшего. Ее успешная попытка удержаться от смеха едва не стоила ей жизни.
– Дело в том, дорогая, что я нарушил профессиональную этику. И знаешь почему?
– Ты поступил правильно, – заявила Либби. – Братья Маркс? Дом у трех углов. Лиз Эллиот, белая протестантка англо-саксонского происхождения, королева левой ориентации. Боже мой!
– Джек, у меня ужасная головная боль. Просто ужасная, – шепнула Кэти мужу.
– Действительно так плохо? Она кивнула.
– Уведи меня отсюда, пока не наступил приступ тошноты.
– Кэти, но уходить с таких приемов не принято, – напомнил ей Джек.
– Без нас обойдутся.
– О чем ты говорила с Лиз?
– Знаешь, она мне не понравилась.
– Не только тебе. Ну хорошо.
Джек взял Кэти под руку и повел к выходу. Армейский капитан сразу понял серьезность положения, и через пять минут они вышли на свежий воздух. Джек усадил жену в машину и направился к выезду на Пенсильвания-авеню.
– Поезжай прямо, – сказала Кэти.
– Но…
– Поезжай прямо, Джек. – Это был ее голос хирурга, таким голосом она давала распоряжения во время операций. Райан проехал мимо парка Лафайетта.
– Теперь налево.
– Куда мы едем?
– Сейчас поворачивай направо – и въезжай налево в ворота. – Послушай…
– Пожалуйста, Джек, – попросила она тихо. Швейцар у входа в отель "Хэй Адаме" помог Кэролайн выйти из машины. Джек передал ключи служителю, чтобы тот поставил машину на стоянку, затем последовал за женой. Подойдя к стойке, Кэти получила ключ от комнаты и направилась к лифту. Джек вошел следом за ней, а когда лифт остановился, они направились к угловому люксу.
– Что ты задумала, Кэти?
– Джек, у нас было слишком много работы, мы без конца занимались детьми, не оставляя времени для нас самих. Сегодня – время для нас с тобой. – Она обняла его за шею, и мужу ничего не оставалось, как поцеловать ее. Кэти дала ему ключ. – А теперь открой дверь, пока мы не напугали кого-нибудь.
– Но как быть…
– Джек, помолчи. Пожалуйста, – добавила она.
– Хорошо, милая. – Райан распахнул дверь, и они вошли. Кэти с удовольствием отметила, что все ее указания были выполнены, как и надлежало персоналу лучшего из отелей. На столе был накрыт легкий ужин, и в ведерке со льдом стояла бутылка французского шампанского. Она бросила норковое манто на ливан в полной уверенности, что и все остальное сделано лучшим образом.
– Открой шампанское, пожалуйста. Я сейчас вернусь. Тебе тоже следовало бы снять пиджак и расслабиться, – произнесла Кэти через плечо, направляясь в спальню.
– Конечно, – ответил себе Джек. Он не понимал, что происходит или что задумала Кэти, но вообще-то это мало его беспокоило. Положив пиджак рядом с манто, он снял фольгу с горлышка бутылки, ослабил проволоку и осторожно извлек пробку. Затем налил два бокала и снова поставил бутылку в серебряное ведерко. Доверившись французским виноделам, он решил не пробовать вино и подошел к окну, откуда был виден силуэт Белого дома. Джек не, слышал, а скорее почувствовал, когда Кэти вернулась в гостиную. Он обернулся – Кэти стояла в дверях.
Она надела ее во второй раз, длинную, до пола, ночную рубашку из белого шелка. Первый раз это произошло во время их медового месяца. Кэти подошла босиком к мужу, скользя по ковру подобно привидению.
– Головная боль у тебя, должно быть, прошла.
– А вот жажда по-прежнему осталась. – Кэти улыбнулась Джеку.
– Думаю, это мы сейчас уладим. – Джек поднял бокал и поднес его к губам жены. Она сделала глоток и отвела бокал к губам мужа.
– Хочешь есть?
– Нет.
Кэти наклонилась к нему, взяв его за обе руки.
– Я люблю тебя, Джек. Пошли?
Джек повернул ее спиной к себе и пошел сзади, держа руки на ее талии. Постель была приготовлена, одеяло откинуто, свет в спальне выключен, только сияние прожекторов, освещающих Белый дом, пробивалось сквозь шторы.
– Помнишь наш первый раз, первую ночь после свадьбы?
– Я не забыл оба раза, Кэти, – улыбнулся Джек.
– Это будет у нас еще одна первая ночь, Джек. – Она протянула руки, стоя позади него, и расстегнула пояс. Он понял и быстро разделся. Когда он встал перед ней обнаженный, она обняла его с неожиданной страстью и шелк ночной рубашки охладил его горячую кожу.
– Ложись.
– Сейчас ты красивее, чем раньше, Кэти.
– Я никому не позволю отнять тебя у меня. Кэти последовала за ним в постель. Оба дрожали от нетерпения. Кэролайн подняла ночную рубашку до пояса и опустилась на него, затем шелк упал вниз. Его руки ласкали ее груди. Она прижала их, раскачиваясь на нем, зная, что он не сумеет долго сдерживать себя, но и ее момент был уже совсем близко.
Я – самый счастливый человек в мире, подумал Джек, пытаясь сдержаться, и, хотя это ему не удалось, получил в награду улыбку, от которой у него дрогнуло сердце.
– Совсем неплохо, – заметила Кэти через минуту, целуя его руки.
– Практики недостаточно.
– Ничего, вечер только наступил, – сказала она, ложась рядом, – и я тоже не испытывала ничего подобного вот уже много времени. Ну как, проголодался?
Райан посмотрел по сторонам.
– Я…
– Подожди. – Она встала с кровати и принесла ему халат с монограммой отеля. – Это чтобы ты не утратил пыла.
Ужин прошел в тишине. Они не нуждались в словах и следующий час молча делали вид, что им снова двадцать с небольшим, юные и страстные, проявляющие любопытство в любви, стремящиеся познать ее как новое и удивительное явление, где каждый поворот открывает что-то неизведанное, не встречавшееся раньше. Прошло слишком много времени, напомнил себе Джек, но тут же выбросил эту мысль из своего сознания, которое на этот раз было спокойным и безмятежным. Они покончили с десертом, и он разлил по бокалам остаток шампанского..
– Пора кончать пить. – Но еще не сегодня, подумал он. Кэти осушила бокал и поставила его на стол.
– Да, это будет неплохо, но ведь ты не алкоголик. Мы с тобой доказали это на прошлой неделе. Тебе был нужен отдых, и ты отдохнул. А теперь ты снова нужен мне.
– Если справлюсь.
Кэти встала и взяла его за руку.
– Справишься, ты такой сильный.
На этот раз Джек принял инициативу на себя. Когда они вошли в спальню, он наклонился и снял с Кэти ночную сорочку, потом бросил свой халат на пол рядом с ней.
Первый поцелуй превратился в вечность. Он поднял ее на руки, положил на кровать и спустя мгновение лег рядом. Нетерпение страсти не исчезло у них. Скоро он оказался наверху, чувствуя под собой и вокруг себя ее тепло. На этот раз у него все получилось гораздо лучше, он сдерживал себя до того момента, когда ее таз поднялся вверх, спина изогнулась, а на лице появилось удивительное выражение боли, которым каждый мужчина хочет наградить свою жену. В последние секунды его руки обхватили ее тело и подняли с постели, прижав к своей груди. Кэти любила, когда он делал так, ей нравилась его мужская сила едва ли не больше, чем его доброта. Наконец все кончилось, и он лег рядом с ней. Кэти прижалась к нему, положив его голову на свою не слишком пышную грудь.
– С тобой ничего раньше и не было, – прошептала она ему на ухо. То, что последовало дальше, не удивило ее. Она так хорошо знала своего мужа, хотя на короткое время и поступила глупо, забыв об этом. Кэти надеялась, что сумеет забыть те тяжкие дни. Все тело Джека сотрясалось в рыданиях. Кэти обняла его, чувствуя слезы на своей груди. Какой он хороший, какой сильный мужчина.
– Я был плохим мужем и плохим отцом… Она прижалась щекой к его лбу.
– Последнее время ни один из нас не проявил себя слишком уж хорошо, Джек, но теперь все в прошлом.
– Да. – Он поцеловал ее грудь. – Как это мне посчастливилось найти тебя?
– Ты выиграл меня, Джек. В великой лотерее жизни я досталась тебе. А ты – мне. По-твоему, семейные люди, жены и мужья, всегда заслуживают друг друга? Сколько встречается мне таких, которым не повезло. Может быть, они просто не старались, просто забыли.
– Забыли?
Как чуть не забыла я, подумала Кэти.
– "В богатстве и в бедности, в счастье и несчастье, в здравии и в болезни, пока мы оба живы". Помнишь? Я тоже дала эту клятву. Я ведь знаю, Джек, каким хорошим ты можешь быть, и для меня этого достаточно. Я так плохо относилась к тебе всю прошлую неделю… Извини меня за все плохое, что я сделала. Но все осталось позади.
Наконец рыдания стихли.
– Спасибо, милая.
– Спасибо, Джек. – Она провела пальцем по его спине.
– Ты хочешь сказать? – Его голова поднялась, и он заглянул ей в лицо.
– Надеюсь. Может быть, это будет еще одна девочка.
– Было бы очень славно.
– А теперь спи.
– Сейчас.
Джек встал и направился в ванную, но, прежде чем вернуться в спальню, зашел в гостиную. Десять минут спустя, услышав его ровное дыхание, Кэти осторожно спустилась с кровати, надела ночную рубашку, а потом на пути из ванной подошла к телефону и отменила просьбу Джека разбудить его пораньше. Теперь настала ее очередь остановиться у окна и посмотреть на дом президента. Еще никогда мир не казался ей более прекрасным. Вот если бы ей удалось убедить Джека прекратить работать на этих людей…
* * *
Грузовик остановился на заправку недалеко от Лексингтона, штат Кентукки. Шофер потратил десять минут, чтобы набить желудок кофе с оладьями – он уже давно пришел к выводу, что хороший завтрак не дает уснуть за рулем, – и отправился дальше. Премия в тысячу долларов была очень соблазнительной, и, чтобы получить ее, нужно было пересечь Миссисипи до того, как в Сент-Луисе начнется час пик.
Глава 31
Опасности
Шум транспорта, разбудивший Райана, дал ему понять, что уже слишком поздно. В окна струился яркий свет дня. Он посмотрел на часы – восемь пятнадцать. Его едва не охватила паника, но теперь уже ничего не поделаешь. Джек встал с кровати, вошел в гостиную и увидел, что его жена занята утренним кофе.
– Разве тебе сегодня не нужно на работу?
– Я должна была ассистировать при операции, которая началась несколько минут назад, но Берни согласился заменить меня. Тебе, впрочем, не мешало бы одеться, а?
– Как мне попасть на службу?
– Джон будет здесь с автомобилем в девять.
– Превосходно.
Джек отправился в ванную, чтобы принять душ и побриться. По дороге он заглянул в шкаф и увидел, что там для него приготовлены костюм, рубашка и галстук. Он не удержался от улыбки. Джек никогда не думал о своей жене, как о мастере – мастерице? – конспирации. К восьми сорока он принял душ и побрился.
– Знаешь, в одиннадцать часов у меня встреча в доме на другой стороне улицы.
– Нет, не знаю. Передай от меня привет этой стерве Эллиот, – улыбнулась Кэти.
– Тебе она тоже не нравится? – спросил Джек.
– Что может в ней нравиться? Она была никуда не годным преподавателем в колледже. К тому же она совсем не так умна, как ей кажется. Слишком большое самомнение'.
– Да, я обратил на это внимание. Я ей тоже не нравлюсь.
– У меня появилось такое же впечатление. Вчера мы немного поссорились. Думаю, я одержала верх, – заметила Кэти.
– Из-за чего?
– Так, женские дела. – Кэти сделала короткую паузу. – Джек?..
– Да, милая?
– Мне кажется, тебе нужно уйти со своего поста. Райан посмотрел в тарелку.
– Думаю, ты права. Мне надо кое-что закончить.., но после этого…
– Сколько времени тебе потребуется?
– Не больше двух месяцев. Понимаешь, дорогая, я не могу просто встать и уйти. Мое назначение было утверждено сенатом. Бросить все и покинуть пост – это слишком походит на дезертирство. Нужно соблюдать правила.
Кэти кивнула. Она уже добилась своего.
– Я понимаю тебя, Джек. Два месяца меня устраивают. Чем бы тебе хотелось заняться?
– Интересная исследовательская работа есть почти всюду – и в Центре стратегических и международных исследований, и в Херитидж Фаундейшн, может быть, в Центре Джона Хопкинса по актуальным международным проблемам. В Англии у меня был разговор с Бэзилом. Когда достигаешь моего уровня, без работы не останешься. Гм… Я мог бы даже написать еще одну книгу…
– Только давай начнем с хорошего продолжительного отпуска, когда дети кончат учиться.
– Но мне казалось… – К этому времени я еще не буду слишком беременной, Джек.
– Ты уверена, что это действительно случилось прошлой ночью?
Ее брови озадаченно поднялись.
– Я рассчитала время, да и у тебя было две попытки. В чем дело? Я слишком утомила тебя? Джек улыбнулся.
– Мне приходилось утомляться и больше.
– Повторим сегодня вечером?
– Я говорил тебе, как мне нравится эта ночная рубашка?
– Мой свадебный наряд? Она немного пуританского покроя, но сумела оказать желаемый эффект. Жаль, что сейчас у нас мало времени!
Джек поспешно решил, что нужно уходить, пока это еще возможно.
– Ты права, милая, но мне пора, да и тебе следует заняться делами.
– Ну вот, – заметила Кэти с игривым разочарованием.
– Ведь я не смогу объяснить президенту, что опоздал потому, что мы с женой решили поразвлечься в постели напротив Белого дома. – Он подошел к жене и поцеловал ее. – Спасибо, милая.
– Рада, что доставила тебе удовольствие, Джек. Райан вышел из отеля и увидел, что Кларк ждет его в машине. Он распахнул дверцу и сел рядом с ним.
– Доброе утро, док.
– Привет, Джон. Ты совершил всего одну ошибку.
– Какую?
– Кэти назвала тебя по имени. Что это значит?
– Тебе не обязательно все знать. – Кларк передал ему портфель с донесениями. – Черт побери, иногда мне тоже хочется переночевать где-нибудь в отеле, понимаешь?
– Уверен, что без нарушения закона не обошлось.
– Это уж точно, – кивнул Кларк и выехал на улицу. – Когда мы получим команду о начале мексиканской операции?
– Именно за этим я и еду в Белый дом.
– В одиннадцать?
– Да.
Райан с удовольствием отметил, что Центральное разведывательное управление может функционировать и в его отсутствие. Поднявшись на седьмой этаж, он убедился, что все на месте и работают. Даже Маркус был у себя в кабинете.
– Готовы к поездке? – спросил Райан директора ЦРУ.
– Вылетаю сегодня вечером. Наша резидентура в Японии организует мне встречу с Лялиным.
– Маркус, прошу вас не забывать, что его имя – агент "Мушаши", а поступающая информация проходит под кодовым названием "Ниитака". Даже здесь не следует называть его настоящее имя – это может стать плохой привычкой.
– Хорошо, Джек. Ты сейчас отправляешься к президенту по вопросу мексиканской операции?
– Да.
– Мне понравилось, как ты подготовил ее.
– Спасибо, Маркус, но это заслуга Кларка и Чавеза. Можно высказать предложение? – спросил Джек.
– Давай.
– Может быть, стоит вернуть их к оперативной деятельности?
– Если они успешно проведут операцию, президент не будет возражать. Я – тоже.
– Разумное решение.
Как все оказалось просто, подумал Джек. Вот только он не мог понять почему.
* * *
Доктор Каминский посмотрел рентгеновские снимки и выругал себя за ошибочный диагноз, поставленный накануне. Это казалось невероятным, но…
Почему казалось? Это действительно невероятно. В этом регионе? А вдруг? Придется взять дополнительные анализы, но сначала он потратил час, разыскивая своего сирийского коллегу. Пациента уже перевели в другой госпиталь, где была ламинарная палата. Даже если Каминский ошибался, больного нужно полностью изолировать.
* * *
Расселл завел автопогрузчик, ему понадобилось всего несколько минут, чтобы разобраться в системе его управления. Интересно, подумал он, для чего был нужен этот автопогрузчик предыдущему владельцу ранчо, однако пришел к выводу, что раздумывать над этим не имеет смысла. В баллонах оказалось достаточно пропана, чтобы выполнить работу, так что и об этом можно было не беспокоиться. Он выключил двигатель и вернулся в дом.
Местное население оказалось достаточно гостеприимным. Почтальоны уже установили почтовый ящик рядом с въездом на ранчо. Расселл достал утреннюю газету, чтобы прочитать ее за утренним кофе. И тут же понял, насколько это оказалось своевременным.
– Вот как, – тихо произнес он.
– В чем дело, Марвин?
– Такого еще не было. Болельщики "Викингов" собираются приехать больше чем на.., тысяче автобусов и автомобилей. Черт побери, – выругался он. – Дороги будут забиты до предела. – Он повернулся, чтобы взглянуть на долгосрочный прогноз погоды.
– Что ты хочешь этим сказать, Марвин?
– Они приедут по шоссе 1-76, ведущему к Денверу. Это может затруднить положение. Нам нужно подъехать к стадиону около полудня или чуть позже… Примерно в это же время прибудет конвой болельщиков…
– Конвой? Что значит "конвой"? От кого он будет защищать?
– Это не "конвой" в таком смысле слова, – объяснил Расселл. – В Америке такое слово значит.., ну, караван, процессия что ли. Болельщики из Миннесоты подготовили большое количество машин и автобусов, на которых приедут на матч. Знаете что, парни, давайте забронируем комнату в мотеле, где-нибудь недалеко от аэропорта. Когда мы вылетаем? – Он снова замолчал. – Боже, ведь я уже совсем перестал соображать!
– Что-нибудь еще? – спросил Госн.
– Погода, – ответил Расселл. – Мы находимся в Колорадо, а на дворе – январь. Что, если начнется снегопад, а? – Он взглянул на газетную страницу.
– Ты хочешь сказать, это помешает езде по дорогам?
– Да. Послушайте, лучше всего забронировать комнаты в одном из мотелей у самого аэропорта. Мы можем появиться там накануне.., нет, лучше я забронирую комнаты на двое или трое суток, чтобы не, возникло никаких подозрений. Господи, надеюсь, у них еще остались свободные номера.
Расселл подошел к телефону и открыл справочник на разделе "Желтые страницы". Лишь с четвертой попытки ему удалось найти свободные комнаты в небольшом семейном мотеле в миле от аэропорта. Ему пришлось использовать для бронирования номеров свою кредитную карточку, которую он до сих пор не пускал в ход, расплачиваясь наличными. Это беспокоило Расселла. Теперь за ним будет легче проследить – еще один листок бумаги.
* * *
– Доброе утро, Лиз. – Райан вошел в кабинет и сел. – Как поживаешь?
Советник по национальной безопасности не выносила, когда ее унижали. Ей уже пришлось выдержать ссору с женой этого сукиного сына прошлым вечером – да еще перед репортерами! – и потерпеть позорное поражение на виду у всех. Неважно, имел Райан отношение к этому делу или нет, он уж наверняка здорово посмеялся прошлым вечером. Но еще Хуже было то, что эта тощая сука издевалась не только над ней – она затронула и Боба Фаулера! Именно таким было мнение президента, когда Элизабет рассказала ему вчера о случившемся.
– Ты готов к докладу?
– Конечно.
– Пошли, – бросила она и вышла в коридор. Пусть Боб разбирается с этим делом.
Элен Д'Агустино видела, как два высокопоставленных чиновника вошли в Овальный кабинет. Она, разумеется, знала о случившемся. Один из агентов Секретной службы слышал весь разговор, и жестокое поражение доктора Эллиот было уже предметом осторожных насмешек.
– Доброе утро, господин президент, – услышала она слова Райана, когда дверь начала закрываться.
– Доброе утро, Райан. Ну, что там у вас?
– Сэр, наш план очень прост. Два сотрудника ЦРУ будут в Мехико под видом служащих аэропорта. Они займутся обычным делом – очистят пепельницы, приведут в порядок туалеты. Перед уходом они поставят в верхней комнате отдыха "Боинга-747" новые цветы. В этих цветах будут скрыты микрофоны, похожие вот на этот. – Райан достал из кармана пластиковую палочку и передал ее президенту. – Эти микрофоны будут передавать все, что произнесут в гостиной лайнера, на передатчик, замаскированный в керамической бутылке. В свою очередь передатчик ведет передачу на многоканальной сверхвысокой частоте. Три наших самолета, летящие на параллельных с "Боингом" курсах, будут принимать этот сигнал. Для страховки внутри японского самолета спрятан дополнительный приемник с магнитофоном. Он будет служить как для страховки, так и для прикрытия операции. Если его обнаружат, жучки в пластиковых палочках примут за попытку репортеров, сопровождающих премьер-министра, подслушать его разговоры. Мы, разумеется, полагаем, что этого не случится. Наши сотрудники в аэропорту Даллеса заберут всю аппаратуру. В любом случае полученные данные будут обработаны и расшифрованные записи представят вам через несколько часов после посадки самолета.
– Хорошо. Какова вероятность успеха? – спросил руководитель аппарата Белого дома Арнольд ван Дамм. Его присутствие здесь было, разумеется, необходимо. Предстоящая операция являлась политическим маневром, а не проявлением искусства управления государством. Политический риск в данном случае был велик – правда, и вознаграждение в случае успеха огромно.
– Сэр, в операциях такого рода не может быть гарантий. Если в комнате отдыха что-нибудь скажут, мы скорее всего узнаем содержание разговора, но премьер-министр не захочет, возможно, даже говорить об этом. Оборудование проверено, оно функционирует исправно. Оперативник, руководящий этой операцией, обладает большим опытом, ему уже приходилось участвовать в очень рискованных делах.
– Например? – поинтересовался ван Дамм.
– Например, он сумел вывезти жену и дочь Герасимова несколько лет назад. – Райан объяснил подробности давней операции.
– Значит, вы считаете, что наша попытка прослушать разговоры японского премьер-министра стоит риска? – спросил Фаулер. Этот вопрос изрядно удивил Райана.
– Сэр, это вам нужно принять решение.
– Но я спросил ваше мнение.
– Да, господин президент, ради этого стоит идти на риск. Информация, которую мы получаем по каналу "Ниитака", показывает, что к нам относятся с изрядным высокомерием. Если вы сможете потрясти их, сообщив, что нам известно о сделке, заключенной за спиной Америки, может быть, они решат в дальнейшем вести с нами честную игру.
– Вы одобряете нашу политику по отношению к Японии? – спросил ван Дамм, не менее Райана удивленный вопросом президента.
– Мое одобрение или неодобрение не относится к делу, но я могут ответить на ваш вопрос – да, одобряю.
Глава аппарата Белого дома не мог скрыть своего изумления:
– Однако предыдущая администрация.., почему вы ничего не сообщили нам?
– Вы не спрашивали меня об этом, Арни. Ведь я не имею отношения к формированию государственной политики, правда? Я всего лишь разведчик и выполняю то, что мне поручают, – при условии что эти поручения не нарушают законов страны.
– Значит, у вас нет сомнений в законности этой операции? – поинтересовался Фаулер, едва сдерживая улыбку.
– Мистер президент, это вы – юрист, а не я. Если я не знаком с юридическими деталями операции – признаюсь, что юридические тонкости мне неизвестны, – то исхожу из того, что вы, юрист, не отдаете мне приказа, связанного с нарушением законов.
– В последний раз такую ловкость я наблюдал прошлым летом в Центре Кеннеди, когда там выступала балетная труппа Кировского театра, – засмеялся ван Дамм.
– Райан, вы – опытный специалист и знаете как поступать. Считайте, что мое разрешение вами получено, – произнес Фаулер после короткой паузы. – Допустим, мы получим ту информацию, которую ожидаем. Что тогда?
– Нужно изучить ее вместе с сотрудниками государственного департамента, – заявила Лиз Эллиот.
– Такой шаг чреват серьезными последствиями, – возразил Райан. – Японцы взяли на службу немало сотрудников из отдела, занимающегося торговыми переговорами. Нам следует исходить из того, что в госдепе есть их люди.
– Коммерческий шпионаж? – спросил Фаулер.
– Конечно, почему бы нет? По каналу "Ниитака" к нам не поступило достоверной информации об этом, но, если бы я был чиновником, намеревающимся уйти с государственной службы и начать зарабатывать половину миллиона долларов в год, представляя здесь японскую корпорацию – а так поступают многие, – почему не доказать японцам, насколько полезным для них я являюсь? Я бы поступил точно так же, как поступают советские чиновники или агенты, стремясь хорошо зарекомендовать себя в наших глазах. Для этого следует представить нечто сенсационное. Это незаконно, но мы не пытаемся бороться с такими нарушениями. По этой причине широкое распространение сведений, полученных в результате этой операции, может иметь опасные последствия. Судя по всему, вы собираетесь запросить мнение Талбота и еще нескольких сотрудников госдепа, но я серьезно подумал бы, прежде чем привлекать кого-нибудь еще. Кроме того, прошу иметь в виду, господин президент, если вы скажете премьер-министру, что знаете, что он сказал, – и если он вспомнит, что произнес это только в одном месте, – это может нанести ущерб нашему методу получения разведывательной информации.
Президент выслушал Райана молча и всего лишь нахмурился.
– А если попытаться представить это как утечку информации в Мексике? – высказал предложение ван Дамм.
– Да, такое решение проблемы будет наилучшим и самым очевидным, – согласился с ним Райан.
– Что, если я выскажу ему все прямо в лицо? – спросил Фаулер.
– Трудно играть, когда у соперника полная масть – и к тому же козырная, господин президент. А если сведения об этой операции просочатся, конгресс выйдет на орбиту от возмущения. Это одна из тех проблем, с которыми мне приходится сталкиваться. Я обязан обсудить эту операцию с Элом Трентом и Сэмом Феллоузом. Сэма можно уговорить, но у Эта есть политические причины ненавидеть японцев.
– В моей власти отдать вам приказ не встречаться с ним…
– Сэр, этот закон я не могу нарушить ни при каких обстоятельствах.
– И все-таки может получиться, что я дам вам такой приказ, – заметил Фаулер.
Это опять удивило Райана. Оба – и он и президент – знали, каковы будут последствия такого приказа. Именно об этом мечтала Кэти. В конце концов это будет отличным предлогом для ухода в отставку.
– Впрочем, в этом может не возникнуть необходимости. Мне надоело заниматься играми с ними. Они заключили с нами соглашение и обязаны сдержать взятые обязательства, иначе им придется иметь дело с очень рассерженным президентом. Более того, сама мысль о том, что кто-то может совратить президента какой-нибудь страны таким преступным путем вызывает у меня отвращение. Черт побери, как я ненавижу коррупцию!
– Правильно, босс, – одобрительно отозвался ван Дамм. – К тому же такая твердость нравится избирателям.
– Этот стервец говорит мне, – продолжал помолчав Фаулер (Райан так и не смог понять, где у него актерская игра, а где – подлинные чувства). – что собирается приехать, чтобы уладить некоторые мелочи, ближе познакомиться, а сам намерен нарушить обещание. Ну ладно, мы еще посмотрим. По-видимому, настало время поговорить с ним твердо. – На этом выступление президента закончилось. – Райан, куда это вы исчезли вчера вечером?
– У моей жены заболела голова. Пришлось неожиданно уехать, извините.
– А как она сейчас? Все прошло?
– Да, сэр, спасибо.
– Ну, выпускайте своих молодцов. Райан встал.
– Будет исполнено, господин президент. Ван Дамм вышел следом за ним, и они направились к Западному выходу.
– Отлично сработано, Джек.
– Господи, неужели я начинаю им нравиться? – спросил Джек с лукавой усмешкой. Беседа прошла подозрительно гладко.
– Я не знаю, что произошло вчера вечером, но Лиз ужасно сердита на твою жену.
– Они беседовали о чем-то, хотя я не знаю о чем.
– Джек, можно я скажу тебе прямо? – спросил ван Дамм. Райан понимал, что эта дружеская прогулка в сторону выхода была слишком уж необычной, да и символизм был очевидным.
– Когда, Арни?
– Мне хотелось бы сказать, что в этом нет ничего личного и все чисто деловое, но это не правда – виной являются личные отношения. Извини меня, Джек, но такова жизнь. Президент примет твою отставку с огромным сожалением и будет превозносить тебя до небес.
– Благородно с его стороны, – равнодушно заметил Райан.
– Я сделал все что мог, Джек. Ты мне нравишься. Но все было напрасно. Такое бывает.
– Я уйду не поднимая шума. Однако…
– Да, я знаю. Никаких закулисных интриг за твоей спиной ни в то время, когда ты обратишься с просьбой об отставке, ни после этого. 