* * *

      – Американская торпеда, тип "48", пеленг три-четыре-пять, только что начала активную гидролокацию!
      – Полный вперед, сохранять прежний курс, – приказал Дубинин.
      – Контрмеры?
      Капитан отрицательно покачал головой.
      – Нет-нет, мы сейчас находимся на самом пределе возможностей ее поиска, и это только подскажет ей, куда нужно повернуть. Нам помогут условия на поверхности. Не следует вести бой в таких условиях, – напомнил Дубинин, – это плохо отражается на приборах.
      – Капитан, я только что принял сигнал через спутник связи – он адресован всем воинским подразделениям: "Прервать контакт и отступить от всех вражеских сил, принимать меры только для самообороны".
      – Меня отдадут под военный трибунал, – тихо заметил Валентин Борисович Дубинин.
      – За вами никаких не правильных действий, вы принимали необходимые меры на каждом…
      – Спасибо. Надеюсь, вы сделаете такое заявление во время суда.
      – Изменение сигнала – перемена курса, торпеда только что повернула на запад и уходит от нас, – сообщил лейтенант Рыков. – Ее первый запрограммированный поворот был, должно быть, направо.
      – Слава Богу, что он не был налево. Думаю, мы в безопасности. Теперь лишь бы наша торпеда прошла мимо…

* * *

      – Сэр, она продолжает приближаться. Торпеда, по-видимому, ведет активный поиск – она непрерывно подает сигналы.
      – Меньше двух тысяч ярдов, – заметил Рикс.
      – Да, – согласился Клаггетт.
      – Попробуйте контрмеры – нет, черт побери, ведите их все время.
      Тактическая ситуация продолжала ухудшаться. "Мэн" двигался с недостаточной скоростью, чтобы смена курса и попытки уклониться имели какое-нибудь значение. Контрмеры наполняли воду моря массой воздушных пузырьков, и, хотя они могли заставить русскую торпеду отклониться от курса – единственная реальная надежда, – печальным обстоятельством было то, что, прорвавшись сквозь массу пузырьков, торпеда своим гидролокатором снова обнаружит "Мэн". Может быть, непрерывное появление ложных целей приведет к перегрузке приборов поиска. В данный момент больше надеяться было не на что.
      – Удерживайте лодку у поверхности, – добавил Рикс. Клаггетт посмотрел на него и кивнул, показывая, что понимает его желание.
      – Ничего не выходит, сэр.., я снова потерял торпеду, сэр, она в звукопоглощающей полосе.
      – Всплываем, – скомандовал Рикс. – Аварийное всплытие!
      – Думаете, ее захватит поверхностное волнение?
      – У меня больше нет иных предложений, помощник.
      – Повернем налево, параллельно бегущим волнам?
      – Хорошо, отдайте команду. Клаггетт вошел в рубку.
      – Поднять перископ!
      Он взглянул в объектив и проверил курс субмарины.
      – Правый поворот, новый курс ноль-пять-пять!
      Американский подводный ракетоносец "Мэн" последний раз всплыл на поверхность. Вокруг были огромные волны в тридцать пять футов высотой и почти полная темнота. Округлый корпус подлодки начал раскачиваться в набегающих волнах, и она поворачивалась очень медленно.
      Контрмеры оказались ошибкой. Хотя русская торпеда вела активный гидролокационный поиск, она следовала главным образом по кормовой струе. Приборы поиска, расположенные в носовой части, пускали пузырьки, и непрерывные контрмеры создали идеальный след, который "внезапно прекратился. Когда "Мэн" всплыл на поверхность, за подводной лодкой остался поток воздушных пузырьков. И снова решающими факторами были технические обстоятельства. Волнение на поверхности моря запутало программу торпеды, рассчитанную на преследование кормовой струи, и торпеда начала свой запрограммированный поиск под самой поверхностью моря. Совершая третью петлю, она обнаружила в сумятице проносящихся над ней звуков необычно громкое эхо. Торпеда начала сближение и привела в действие взрыватель, срабатывающий по магнитному принципу. Русская торпеда была менее совершенной, чем американская типа "50". Она не поднималась выше глубины двадцать метров, и потому поверхностное волнение не могло захватить ее. Испускаемое ею активное магнитное поле расходилось вокруг подобно невидимой паутине, и когда присутствие большой металлической массы нарушило эту паутину…
      Тысячекилограммовая боеголовка торпеды взорвалась в пятидесяти футах под уже поврежденной кормой ракетоносца. Огромная подводная лодка водоизмещением в двадцать тысяч тонн вздрогнула, словно при столкновении.
      Немедленно раздался сигнал тревоги: "Вода, вода, вода в машинном отделении!"
      Рикс поднял трубку телефона.
      – Насколько серьезно повреждение?
      – Спасайте людей, сэр!
      – Покинуть корабль! Разобрать спасательные средства. Послать сигнал: получил повреждение, тону, дать наши координаты!..

* * *

      – Капитан первого ранга Росселли! Молния!
      Райан поднял голову. Он выпил стакан воды, потом что-то еще, холодное и газированное. Что бы ни значила эта молния, морской офицер справится с нею без его участия.
      – Вы – мистер Райан? – спросил мужчина в костюме. За его спиной стояли еще двое.
      – Доктор Райан, да, это я.
      – Секретная служба, сэр. Президент приказал нам приехать сюда и арестовать вас.
      Услышав это, Джек не смог удержаться от смеха.
      – По какому обвинению?
      Агент сразу почувствовал себя неловко.
      – Он этого не сказал, сэр.
      – Я не полицейский, но мой отец служил в полиции. Не думаю, что вы можете арестовать меня без предъявления обвинений. Закон, понимаете? Конституция страны. "Защищать, охранять и оборонять".
      Агент был в замешательстве. Он получил приказ от человека, которому обязан подчиняться, но был профессионалом и не мог нарушить закон.
      – Сэр, президент сказал…
      – Давайте поступим вот как. Я буду сидеть вот здесь, а вы поговорите с президентом по телефону и выясните. Я ведь не собираюсь уходить отсюда.
      Он снова закурил и поднял трубку другого телефона.
      – Алло!
      – Привет, дорогая.
      – Джек! Что происходит?
      – Все в порядке. Некоторое время ситуация вызывала тревогу, но теперь все вошло в свое русло, Кэти, честное слово!
      – Ты уверен?
      – Ты беспокойся о будущем ребенке – и ни о чем больше!
      – У меня уже задержка с месячными, Джек. Правда, один только день, но…
      – Отлично. – Джек откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, и на его лице появилась счастливая улыбка. – Ты хочешь, чтобы была девочка?
      – Да.
      – Тогда и я хочу того же. Дорогая, я все еще занят, но ты теперь можешь успокоиться. Честное слово. А мне надо трудиться. До свиданья.
      Райан положил трубку.
      – Хорошо, что я вспомнил об этом.
      – Сэр, с вами хочет говорить президент. – Старший агент передал Райану трубку.
      Почему вы думаете, что мне хочется говорить с ним? – едва не спросил Райан. Но такое поведение было бы непрофессиональным. Он взял трубку.
      – Райан слушает, сэр.
      – Расскажите мне все, что вам известно, – коротко произнес Фаулер.
      – Господин президент, если вы дадите мне пятнадцать минут, я сделаю это лучше. Дэн Мюррей из ФБР знает все не хуже меня, а я должен сейчас связаться с двумя моими сотрудниками. Вы согласны, сэр?
      – Да.
      – Спасибо, господин президент.
      Райан передал трубку агенту Секретной службы и позвонил в оперативный центр ЦРУ.
      – Говорит Райан. Кларку удалось задержать подозреваемых?
      – Сэр, это незащищенная линия связи.
      – Наплевать – отвечайте на мой вопрос.
      – Да, сэр, они летят обратно. У нас нет канала связи с самолетом. Они поддерживают контакт с ВВС.
      – Кто лучший специалист в области оценки ядерного заряда?
      – Одну минуту. – Старший дежурный офицер задал этот вопрос начальнику научно-технического отдела. – Это доктор Лоуэлл из Лаборатории Лоуренса в Ливерморе.
      – Пусть принимается за дело. По-моему, ближайшая военно-воздушная база – это Трэвис. Пошлите за ним что-нибудь скоростное.
      Райан положил трубку и повернулся к старшему оператору "горячей линии".
      – Недавно из аэропорта Мехико-Сити взлетел VC-20, направляющийся на базу Эндрюз. На его борту находятся двое моих сотрудников и двое.., два других человека. Мне необходимо установить связь с самолетом. Поручите это кому-нибудь, пожалуйста.
      – Здесь этого сделать нельзя, сэр, но связь можно установить из конференц-зала по другую сторону коридора. Райан встал.
      – Пошли? – сказал он агентам Секретной службы.

* * *

      Вряд ли могло быть хуже, подумал Куати, но сразу понял, что это не правда. Вот уже год он смотрел в лицо смерти, а смерть, чем бы она ни была вызвана, – всего лишь смерть. Вот если бы ему удалось спастись – но ему это не удалось.
      – Ну что ж, давайте поговорим.
      – Не понимаю, – ответил Куати по-арабски.
      – У меня всегда были трудности с этим акцентом, – с улыбкой заметил Кларк. – Я научился арабскому языку у саудовца. Говорите помедленнее, пожалуйста.
      Услышав родной язык, Куати был потрясен. Но тут же взял себя в руки и решил отвечать по-английски, чтобы продемонстрировать свой опыт.
      – Я не буду ни о чем говорить.
      – Будете, можете не сомневаться. Куати знал, что должен сопротивляться как можно дольше, пока это в его силах. Цена стоила того.

      У Дубинина не было выбора. Как только он убедился в том, что американская торпеда больше не угрожает ему, он поднял свою спутниковую антенну и доложил о случившемся. Американский "Орион" сбросил вокруг него активные гидроакустические буи, но не атаковал, подтвердив тем самым его предположение, что он совершил преступление, мало отличающееся от убийства. Едва получив сообщение, что его рапорт принят, Дубинин повернул лодку и направился к месту взрыва. Моряк должен спасать гибнущих – таковы морские традиции.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      С СОЖАЛЕНИЕМ ВЫНУЖДЕН СООБЩИТЬ, ЧТО СОВЕТСКАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА, КОТОРАЯ ПОДВЕРГЛАСЬ АТАКЕ, НАНЕСЛА ОТВЕТНЫЙ УДАР ПО АМЕРИКАНСКОЙ ПОДВОДНОЙ ЛОДКЕ И, ПО-ВИДИМОМУ, ВЫВЕЛА ЕЕ ИЗ СТРОЯ. СУДЯ ПО ВСЕМУ, ЭТО ПРОИЗОШЛО НЕЗАДОЛГО ДО ТОГО, КАК Я ПЕРЕДАЛ ПРИКАЗ О ПРЕКРАЩЕНИИ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ И ОТХОДЕ. У МЕНЯ НЕТ ОПРАВДАНИЯ ЭТОЙ ОШИБКЕ. БУДЕТ ПРОВЕДЕНО РАССЛЕДОВАНИЕ, И, ЕСЛИ ВИНА КАПИТАНА НАШЕЙ ПОДЛОДКИ БУДЕТ УСТАНОВЛЕНА, ОН ПОНЕСЕТ СУРОВОЕ НАКАЗАНИЕ.
      – Что вы предлагаете?
      – Господин президент, мне кажется, нам нужно сообщить о получении послания советского президента, поблагодарить его, и пусть события развиваются своим ходом, – ответил Джек.
      – Согласен. Спасибо. – Линия связи отключилась снова.
      – Но это была моя лодка! – вздохнул Росселли.
      – Очень жаль, – кивнул Райан. – Я тоже провел немало времени на подлодках, между прочим, с Бартом Манкузо. Вы знакомы?
      – Сейчас он командует соединением в Бангоре. Райан повернулся.
      – Вот как? Я и не знал. Извините меня, капитан, но что еще мы могли сделать?
      – Я знаю, – тихо произнес Росселли. – Может быть, им повезет и команду удастся спасти.

* * *

      У Джексона подходило к концу топливо, и он собирался повернуть назад. "Теодор Рузвельт" подготовил к взлету группу "Альфа". Истребители застыли на палубе, готовые взвиться и нанести удар, как только поступят новые приказы. Боевая группа увеличила скорость, чтобы подальше оторваться от русской эскадры. У Джексона не создалось впечатления, что они убегают от русских. "Хокай", самолет раннего обнаружения, передал, что русская эскадра повернула на запад, удаляясь от американской, – возможно, навстречу ветру, чтобы запустить свои самолеты. И хотя над ней постоянно барражировали четыре истребителя, прикрывая эскадру с воздуха, корабли продолжали двигаться на запад. Их радиолокационные системы оповещения продолжали функционировать, однако радары систем запуска были выключены. Это, понимал Джексон, было многообещающим признаком.
      Вот и заканчивается моя вторая война, сказал себе Робби, если это была война.
      …Он развернул свой "Томкэт", у крыла неотступно следовал Санчес. В течение нескольких ближайших часов над боевой группой будут летать еще четыре Ф-14, так, на всякий случай.
      Джексон успел зацепить тормозной трос в тот момент, когда на баке авианосца совершил посадку спасательный вертолет. К тому времени, когда он спустился на палубу из кокпита, трех спасенных уже поместили в корабельный госпиталь. Джексон пошел туда, чтобы увидеть, кто они и что произошло. Через несколько минут он знал, что победных флажков на борту его истребителя не прибавится. По крайней мере не за такие победы.

* * *

      Берлин пришел в себя гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Колонна Одиннадцатого бронетанкового полка, направлявшаяся для поддержки, успела пройти лишь тридцать километров, когда был получен приказ прекратить движение, и машины съехали с автобана в ожидании дальнейших указаний. В самом Берлине американская бригада первой получила приказ и отступила на базу, в ее западную часть. Русские послали вперед пешие патрули, чтобы выяснить, что происходит, но, поскольку приказов возобновить атаки не последовало, они остались на своей стороне, полные напряжения. Скоро в этом районе, к немалому изумлению военных, появилось множество полицейских автомобилей. Через двадцать минут после начала отступления американских войск была восстановлена связь с Москвой, и русские отошли еще дальше назад, на свои оборонительные позиции. Обнаружили несколько трупов, в том числе тело командира полка и его начальника штаба, а также экипажи трех русских танков – все были убиты пистолетными выстрелами. Но самое важное открытие сделал полицейский, первым наткнувшийся на грузовик и штабной автомобиль, изрешеченные 25-миллиметровыми снарядами "Брэдли". Все "русские" были мертвы, но ни у одного из них не было на теле опознавательного жетона. Полицейский немедленно затребовал помощь, которая тут же подоспела. Двое убитых показались полицейскому знакомыми, только он никак не мог припомнить, где видел эти лица.

* * *

      – Привет, Джек.
      – Здорово, Арни, садись.
      – Что произошло, Джек?
      Райан покачал головой. После страшного нервного перенапряжения он все еще не пришел в себя.
      Сознание того, что погибло шестьдесят тысяч человек, не могло заслонить чувства огромного облегчения – ведь ему удалось предотвратить бесконечно более ужасную катастрофу. Он испытывал даже головокружение, словно выпил лишнего.
      – Сам не все понимаю, Арни. Но самое главное тебе известно.
      – Я даже не узнал голос президента. Он едва жив. Джек фыркнул.
      – Ты послушал бы его пару часов назад. Он совсем потерял самообладание.
      – Неужели все было так плохо?
      – Хуже не придумаешь, – кивнул Райан. Наступила пауза. – Возможно, такое могло случиться со всяким, только не всякий способен такое выдержать, но.., но это его работа, его долг, дружище.
      – Ты знаешь, однажды он признался мне, что очень благодарен Рейгану и всем остальным за происшедшие перемены, за то, что такое больше не может случиться.
      – Послушай, Арни, пока существуют эти проклятые штуки, случиться может всякое.
      – Ты за разоружение? – спросил ван Дамм. Райан поднял голову. Головокружение прошло.
      – Я уже давно перестал быть наивным. Но сейчас я хочу сказать, что, если только разоружение возможно, о нем нельзя не думать. Сам он до сих пор не думал. Он даже не интересовался военными играми, которые мы проводили. Он был абсолютно убежден, что подобное никогда не случится. Но это случилось, правда?
      – Как вела себя Лиз?
      – Не спрашивай. Боссу нужен был хороший совет, и от нее он его не получил.
      – А ты?
      – Он отказался слушать меня, но здесь есть и моя доля вины.
      – Успокойся, Джек, все позади.
      – Да, – снова кивнул Райан.
      – Райан, вас вызывают по телефону. Он поднял трубку.
      – Райан слушает. Да, хорошо. Помедленнее, пожалуйста. – Он слушал несколько минут, делая пометки. – Спасибо, Джон.
      – Что это?
      – Признание. Есть вертолет, готовый к взлету?
      – Стоит на площадке. С другой стороны, – сказал один из агентов Секретной службы.
      Вертолет был VH-60. Райан поднялся на борт вместе с ван Даммом и тремя агентами, сел в кресло и пристегнулся. Вертолет тут же взлетел.. Облака рассеялись. Ветер все еще был сильным, но на западе появились звезды.
      – Где вице-президент? – спросил ван Дамм.
      – На ЛКП, – ответил агент. – Он останется там еще шесть часов, пока мы не убедимся, что все успокоилось.
      Джек не слышал этого разговора. Он надвинул на уши защитные наушники и, откинувшись назад, смотрел в пространство. Он заметил, что в кабине вертолета имеется даже бар, и подумал, как приятно совершать такие путешествия.

* * *

      – Они хотели развязать ядерную войну?
      – Это их слова. – Кларк мыл руки. – Все прошло без осложнений. Правда, пришлось сломать четыре пальца Куати. Тут надо уметь шевелить сломанные кости. Госн – теперь нам известно его имя – упорствовал дольше, но потом и он раскололся. Их рассказы почти совпали.
      – Я тоже слышал это, но…
      – Ничего не скажешь – честолюбивые мерзавцы. – Кларк ссыпал кубики льда в пластиковый мешочек и пошел назад, чтобы положить его на поврежденные пальцы Куати. Он получил нужные сведения, а садистом не был никогда. Самым разумным, подумал он, было бы просто выбросить прямо сейчас обоих из самолета, но у него не было на то приказа. Оба террориста были прикованы наручниками к креслам. Кларк уселся в самом хвосте, чтобы следить за ними. Рядом лежали их чемоданы. Теперь, когда у него было время, он решил обыскать их.

* * *

      – Здравствуйте, Райан, – произнес президент, не вставая с кресла. – Привет, Арни.
      – Тяжелый день, Боб, – заметил ван Дамм.
      – Очень тяжелый.
      Президент постарел. Это звучало банально, но было правдой. Лицо его стало болезненно бледным, вокруг глаз пролегли темные круги. Обычно опрятный и холеный, сейчас он выглядел неряшливым. Даже волосы были в беспорядке.
      – Райан, вы задержали их?
      – Да, сэр. Два моих оперативника схватили обоих в Мехико-Сити. Их имена Исмаил Куати и Ибрагим Госн. Это тот самый Куати. Мы охотились за ним длительное время. Он принимал участие в том взрыве в Бейруте, в двух инцидентах с самолетами и во многих других террористических актах, главным образом против Израиля. Госн – один из его людей, судя по всему, инженер по специальности. Каким-то образом им удалось изготовить термоядерную бомбу.
      – Кто помогал им? – спросил президент.
      – Мы – точнее, наш человек – вынуждены были прибегнуть к физическому принуждению. Сэр, это нарушение закона… Глаза Фаулера вспыхнули яростью.
      – Я прощаю! Продолжайте.
      – Сэр, по их словам, операцию финансировал и поддерживал аятолла Махмуд Хаджи Дарейи.
      – Иран. – Это был не вопрос, а констатация факта. Глаза Фаулера оживились еще больше.
      – Совершенно верно. Как вы знаете, Ирану не понравилось, чем кончились наши действия в Персидском заливе. Судя по словам террористов, их план состоял из двух частей. Первой был взрыв в Денвере, а второй – инцидент в Берлине. У них там действовал еще один участник, Гюнтер Бок, бывший член "Фракции Красной Армии", – его жену в прошлом году арестовали немцы, а потом она повесилась. Их замыслом было столкнуть нас с русскими и вызвать ядерную войну – или по крайней мере до такой степени ухудшить отношения между нашими странами, что до положения в Персидском заливе никому не будет дела. Это пойдет на пользу иранским интересам – во всяком случае так, по их словам, думает Дарейи.
      – Где они достали бомбу?
      – Они говорят, что бомба израильская – вернее, была израильской, – поправился Райан. – Судя по всему, они потеряли ее в 1973 году. Нам придется обращаться к Израилю, но другого варианта просто нет. Плутоний был произведен на заводе в Саванна-ривер и составляет, наверно, часть той большой партии, которая пропала несколькими годами раньше. Мы уже давно подозревали, что первое поколение израильских ядерных бомб создано из расщепляемых материалов, произведенных у нас.
      – Вы хотите сказать, – Фаулер встал, – что этот проклятый мулла несет ответственность за все это и что ему мало смерти сотни тысяч американцев? Он захотел развязать ядерную войну!
      – Такова информация, которую мы получили, сэр.
      – Где он сейчас?
      – Кстати, господин президент, о нем нам известно многое. Как вы знаете, он оказывал поддержку нескольким террористическим группировкам. Среди всех приверженцев ислама он яростнее других выступал против Ватиканского договора. А когда договор начал приносить свои плоды, престиж Дарейи значительно упал, и потому его отношение к Америке не улучшилось. Дарейи живет в Куме, в Иране. Его политическая фракция теряет свое влияние, и на него самого уже было совершено покушение.
      – Можно ли верить рассказу этих двух террористов?
      – Да, господин президент.
      – Вы полагаете, что Дарейи способен на такое?
      – Судя по его поведению в прошлом, я считаю, что да, он способен на такой поступок.
      – Значит, он живет в Куме?
      – Совершенно верно. Это город, славящийся своей политической историей, очень важный для шиитской ветви ислама. Я не знаю, каково население Кума, но уж больше ста тысяч непременно.
      – Где именно в Куме он живет?
      – В том-то и дело, что он постоянно переезжает с места на место. В прошлом году его едва не убили, и этот урок на него подействовал. По имеющимся сообщениям, Дарейи никогда не проводит две ночи подряд в одной и той же части города. Нам известно, что он не покидает одного и того же района, но я не могу назвать его местопребывание точнее, чем плюс или минус миля.
      – Значит, он стоит за этим преступлением?
      – Скорее всего да, господин президент. Это достаточно надежные данные.
      – И вы не в состоянии определить его местопребывание с точностью меньше мили?
      – Да, сэр.
      Фаулер задумался и долго молчал, а когда снова заговорил, кровь застыла в жилах Райана.
      – Это достаточно точно.
      ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
      МЫ ЗАДЕРЖАЛИ ТЕРРОРИСТОВ И ВЫЯСНИЛИ ПЛАН ОПЕРАЦИИ…
      – Этому можно верить?
      – Да, на мой взгляд, можно, – ответил Головко. – Дарейи – фанатик. Он ненавидит американцев.
      – Эти варвары пытались втянуть нас в…
      – Пусть американцы занимаются этим сами, – посоветовал Головко. – Ведь они понесли самые тяжелые потери.
      – Вы понимаете, к каким мерам он захочет прибегнуть?
      – Да, товарищ президент, – хорошо понимаю.
      ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
      ДО ЗАВЕРШЕНИЯ ИЗУЧЕНИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ Я РЕШИЛ СЧИТАТЬ ВАШЕ ПОСЛЕДНЕЕ СООБЩЕНИЕ ФАКТОМ. МЫ ПРЕДОСТАВЛЯЕМ ВАМ СВОБОДУ ДЕЙСТВИЙ.
      КАКИЕ БЫ ДЕЙСТВИЯ ВЫ НИ ПРЕДПРИНИМАЛИ, МЫ НЕ БУДЕМ ИМЕТЬ ВОЗРАЖЕНИЙ НИ СЕЙЧАС, НИ ВПОСЛЕДСТВИИ. ЭТИ БЕЗУМЦЫ ВОЗНАМЕРИЛИСЬ УНИЧТОЖИТЬ ОБЕ НАШИ СТРАНЫ. ПОШЛИ ОНИ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ.
      – Господи, Андрюшка! – пробормотал Райан. Заявление было явно недвусмысленным. Президент прочитал его на экране и не произнес ни слова.
      До сих пор Райан считал, что Нармонов контролирует свои эмоции, однако теперь утверждать бы этого не стал. Фаулер окаменев сидел в своем кресле и спокойно смотрел на присутствующих.
      – Пусть мир извлечет урок из происшедшего, – произнес он. – Я приму все меры, чтобы впредь ни у кого не появилось желания повторить нечто подобное.
      Зазвонил другой телефон.
      – Господин президент, это ФБР.
      – Да?
      – Господин президент, говорит Мюррей, мы только что получили молнию от Bundeskriminalamt – это Германская федеральная уголовная полиция, – что в Восточном Берлине найдено тело некоего Гюнтера Бока, одетого в форму русского армейского полковника. Кроме того, найдены тела еще девяти так же одетых людей, причем один из них, по мнению полиции, был полковником Штази.
      Так что сведения, полученные нами от Куати и его сообщника относительно этой стороны операции, подтвердились, сэр.
      – Мюррей, мне нужно ваше мнение. Вы уверены, что террористы говорили правду?
      – Сэр, вообще-то говоря, после ареста такие люди начинают петь как канарейки. Это не мафия, у них нет закона "омерты".
      – Благодарю вас, Мюррей. – Фаулер повернулся к Райану.
      – Судя по всему, мы получили от них ценную информацию.
      – Итак, на этот раз у нас единое мнение. – Фаулер нажал кнопку прямого канала связи со штабом стратегической авиации. – Генерал Фремонт?
      – Да, господин президент?
      – Сколько вам потребуется времени, чтобы произвести расчеты для поражения цели баллистической ракетой? Я хочу, чтобы удар был нанесен по городу в Иране.
      – Что?!
      – Сейчас заместитель директора ЦРУ Райан вам все объяснит.

* * *

      – Мерзавцы. – Фремонт выразил чувства всех, кто присутствовал в помещении.
      – Совершенно верно, генерал, и я намерен уничтожить человека, ответственного за это, причем уничтожить таким образом, чтобы об этом никто никогда не забыл. Руководитель Ирана нанес военный удар по Соединенным Штатам Америки. Я отвечу ему тем же. Ракета с ядерным зарядом поразит город Кум. Сколько времени на подготовку вам потребуется, генерал?
      – Не меньше десяти минут, сэр. Разрешите уточнить у моих.., оперативных специалистов. – Командующий стратегической авиацией выключил микрофон. – Господи…
      – Пит, – обратился к нему заместитель по оперативным вопросам. – Босс прав. Этот сукин сын едва не погубил всех нас – и русских в придачу! И ради чего? Из-за собственной политической выгоды!
      – Мне это не нравится.
      – Нам нужно направить ракету на новую цель. Предлагаю "Минитмен-III" из Мино. Три боеголовки сметут город с лица земли. Десяти минут мне будет достаточно.
      Фремонт молча кивнул.

* * *

      – Господин президент, не надо спешить.
      – Нет, я не собираюсь тянуть с этим. Вы ведь знаете, Райан, что они сделали и почему. Это было военным актом…
      – Террористическим, сэр.
      – Государственный терроризм равносилен войне – так написано в вашем собственном докладе шесть лет назад!
      Джек не знал, что Фаулер читал этот доклад. Президент попался в ловушку, вырытую им самим, и это привело его в смущение.
      – Ну, сэр, я действительно так говорил, но…
      – Этот "святоша" пытался убить – нет, действительно убил тысячи американцев и пытался спровоцировать нас и русских на убийство еще двухсот миллионов! И едва не добился успеха.
      – Да, сэр, это верно, однако…
      Подняв руку, Фаулер прервал его и продолжал размеренно чеканить слова как человек, уже принявший решение.
      – Это было актом войны. Я отвечу ему тем же. Мое решение окончательное. Я – президент и главнокомандующий вооруженными силами. Мне поручено оценивать опасность угрозы нашей стране и действовать в интересах Соединенных Штатов. Я решил, как нужно поступить вооруженным силам нашей страны. Этот человек безжалостно умертвил тысячи наших сограждан и применил для этой цели ядерное оружие. Конституция обязывает меня ответить тем же.
      – Господин президент, – начал ван Дамм, – американский народ…
      На мгновение гнев Фаулера выплеснулся наружу.
      – Американский народ потребует от меня, чтобы я принял меры! Но это не единственная причина. Я обязан сделать так для того, чтобы никогда больше не повторилось впредь.
      – Прошу вас, сэр, тщательным образом…
      – Арнольд, я все обдумал.
      Райан посмотрел на Пита Коннора и Элен Д'Агустино. Оба с поразительным мастерством скрывали свои чувства. Остальные, кто присутствовал в помещении, были на стороне Фаулера, и Джек уже знал, что он не сумеет убедить президента. Он глянул на часы и подумал, что же произойдет дальше.
      – Господин президент, говорит генерал Фремонт.
      – Слушаю вас, генерал.
      – Сэр, мы перенацелили ракету "Минитмен– III" с базы в Северной Дакоте на указанный вами объект. Я… Сэр, это ваше окончательное решение?
      – Генерал, я ваш главнокомандующий. Готова ли ракета к запуску?
      – Сэр, стартовый отсчет займет около минуты с того момента, как вы отдадите приказ.
      – Приказ дан.
      – Сэр, не все так просто. Я должен опознать вас. Вас инструктировали о порядке процедуры.
      Фаулер достал из кармана бумажник и извлек из него пластиковую карточку, совсем как кредитную. На ней было десять различных цифровых комбинаций по восемь цифр в каждой. Лишь одному президенту было известно, какую из них он должен назвать.
      – Три-три-шесть-ноль-четыре-два-ноль-девять.
      – Сэр, я подтверждаю верность вашего кода. Теперь, господин президент, должен быть подтвержден ваш приказ.
      – Что?
      – Сэр, по правилам для этого требуются два человека. В случае непосредственного нападения вторым мог бы стать я, но, поскольку ситуация иная, кто-то еще из числа лиц, внесенных в мой список, должен подтвердить ваш приказ.
      – Рядом со мной руководитель аппарата Белого дома.
      – Нет, сэр, он не годится. Согласно правилам, это должно быть или официально избранное лицо, или лицо, назначение которого одобрено конгрессом или сенатом, например, кто-либо из кабинета министров.
      – Я включен в этот список, – произнес Джек.
      – Это доктор Райан, заместитель директора ЦРУ?