Сам Вэй Гуань выехал в Чэнду. При нем были две колесницы, на которых обычно возят преступников.
      Ранним утром, едва пропели петухи, воззвание попало в руки военачальников Дэн Ая, и они явились к Вэй Гуаню на поклон.
      Дэн Ай еще лежал в постели, когда Вэй Гуань со стражей ворвался в его спальню.
      -- Получен приказ арестовать вас! -- объявил Вэй Гуань.
      Перепуганный Дэн Ай кубарем скатился с ложа. Стражники набросились на него, туго связали веревками и водворили в колесницу. Его сын Дэн Чжун, прибежавший на шум, тоже был схвачен.
      Возмущенные чиновники и военачальники хотели отбить арестованных, но вдалеке увидели большое облако пыли и догадались, что это приближается войско Чжун Хуэя. Приверженцы Дэн Ая быстро попрятались.
      Вскоре к дворцу подъехали Чжун Хуэй и Цзян Вэй. Увидев связанного Дэн Ая, Чжун Хуэй принялся бить его плетью по голове, приговаривая:
      -- Пастух! И еще смеет бунтовать!
      -- Деревенщина! -- вторил ему Цзян Вэй. -- Тебе посчастливилось пройти через горы, так ты уж и загордился!
      Дэн Ай отвечал бранью. Тогда Чжун Хуэй приказал отправить Дэн Ая и его сына в Лоян, а войска их принял под свое начало. Молва об этом быстро разнеслась по всей стране.
      -- Вот теперь осуществилась мечта всей моей жизни! -- сказал Чжун Хуэй, обращаясь к Цзян Вэю.
      -- В старину Хань Синь не послушался совета Куай Туна и погиб во дворце Вэйян, -- произнес Цзян Вэй. -- Дай-фу Чжун тоже не послушался Фань Ли и пал от меча в Уху. Но разве не гремит в Поднебесной слава об этих двух мужах? Неудача постигла их не потому, что они задумали свое дело слишком рано, а потому, что они не понимали, как надо действовать на пользу себе, а не во вред! Вы совершили великий подвиг, и слава ваша пугает Сыма Чжао. Почему бы вам сейчас не исчезнуть подобно тому, как исчезают следы лодки на воде? Ведь вы можете укрыться в горах Эмэйшань, как это сделал Чи Сун-цзы(*1).
      -- Ну, вот еще! -- усмехнулся Чжун Хуэй. -- Мне еще нет и сорока, надо думать об успехах, а не пребывать в безделье!
      -- Если вы не хотите удаляться на покой, то вам надо действовать! -- сказал Цзян Вэй. -- А для этого нужен светлый ум! Не судите меня строго за мою откровенность.
      -- Вы поняли мое желание! -- Чжун Хуэй хлопнул в ладоши и весело рассмеялся.
      С этого дня два полководца стали неразлучны и не решали ни одного дела, не посоветовавшись друг с другом.
      Цзян Вэй послал Хоу-чжу секретное письмо.
      "Потерпите, государь, еще несколько дней, -- писал он. -- Я устраню опасность для династии и восстановлю порядок в стране. Ханьский правящий дом не может быть уничтожен, как солнце и луна, которые исчезают для того, чтобы появиться вновь".
      Как раз в то время, когда Чжун Хуэй совещался с Цзян Вэем, ему подали письмо Сыма Чжао. Цзиньский гун сообщал, что он сам прибыл в Чанань, опасаясь, что одному Чжун Хуэю будет трудно справиться с Дэн Аем, и обещал увидеться в ближайшее время.
      Чжун Хуэй встревожился:
      -- У меня войск в несколько раз больше, чем у Дэн Ая! Ведь Цзиньский гун знает, что я и один прекрасно справлюсь с его поручением! Зачем же он явился? Не подозревает ли он и меня в мятеже?
      -- Если господин подозревает своего слугу в преступных замыслах, слуге остается недолго жить, -- сказал Цзян Вэй. -- Разве вам мало примера Дэн Ая?
      -- Правильно, -- воскликнул Чжун Хуэй, -- я уже принял решение! Если меня ждет удача, то вся Поднебесная достанется мне, а если нет -- я уйду в западную часть Шу и сделаю так, как в свое время сделал Лю Бэй!
      -- Между прочим, мне недавно стало известно, что умерла императрица Го! Вы можете объявить, что она оставила вам повеление покарать Сыма Чжао за убийство государя. А ведь с вашими способностями покорить Поднебесную так же легко, как свернуть цыновку!
      -- Согласны ли вы быть начальником моего передового отряда? -- спросил Чжун Хуэй. -- В случае успеха мы поровну разделим богатство и почет.
      -- Готов служить вам так же верно, как служат человеку собака и конь! -воскликнул Цзян Вэй. -- Но у меня есть опасение, что ваши военачальники не захотят повиноваться мне.
      -- Это мы уладим! Завтра праздник Юань-сяо, мы зажжем во дворце фонарики и пригласим военачальников на пир. Если кто вздумает своевольничать -- убьем, и только!
      На следующий день все военачальники получили приглашение на празднество. Когда вино обошло несколько кругов, Чжун Хуэй, держа в руке кубок, вдруг заплакал.
      -- Что с вами? -- с беспокойством спрашивали его военачальники.
      -- Покойная императрица Го оставила мне указ покарать Сыма Чжао за убийство государя, -- ответил Чжун Хуэй. -- Кто согласен поддержать меня, напишите свои имена.
      Военачальники испуганно переглянулись. Тогда Чжун Хуэй выхватил меч и закричал:
      -- Отрублю голову тому, кто нарушит мой приказ!
      Военачальники стали подписываться. А после пира Чжун Хуэй приказал посадить всех под стражу во дворце.
      -- Мне все же кажется, что военачальники не смирились, -- говорил ему Цзян Вэй. -- Зарыть бы их в землю живьем!
      -- Я уже велел выкопать ямы и запастись батогами. Непокорных забьют до смерти и закопают.
      Этот разговор случайно услышал близкий Чжун Хуэю военачальник Цю Цзянь, который когда-то был подчиненным военачальника Ху Ле, ныне тоже посаженного под стражу. Он обо всем рассказал Ху Ле.
      -- Кто бы подумал, что у Чжун Хуэя могут быть такие намерения? -- в страхе произнес Ху Ле. -- А моего сына Ху Юаня с войском нет здесь! Будь добр, во имя нашей старой дружбы, извести его! Тогда я умру спокойно.
      -- Не тревожьтесь, господин, -- заверил его Цю Цзянь. -- Я что-нибудь придумаю.
      Затем он отправился к Чжун Хуэю и сказал:
      -- Вы заперли военачальников во дворце и не даете им ни воды, ни пищи. Разрешите мне накормить их.
      Чжун Хуэй разрешил и приказал еще строже присматривать за арестованными.
      -- Помни! -- наказывал он. -- В этом важном деле я полагаюсь на тебя! Смотри не проболтайся!
      -- Можете быть спокойны! -- заверил Цю Цзянь. -- Уж я-то знаю, что значит быть строгим!
      После этого Цю Цзянь подослал к арестованным военачальникам доверенного человека Ху Ле, и Ху Ле передал этому человеку письмо для своего сына Ху Юаня.
      Получив письмо отца, Ху Юань заволновался и дал знать о случившемся во все лагеря. Тотчас все военачальники собрались в лагерь Ху Юаня.
      -- Пусть нам грозит смерть, все равно не станем служить мятежнику! -кричали они.
      -- В восемнадцатый день первого месяца мы ворвемся во дворец и покончим с Чжун Хуэем! -- сказал им Ху Юань.
      Цзянь-цзюнь Вэй Гуань остался очень доволен замыслом Ху Юаня. А тот привел в боевую готовность свое войско и послал человека предупредить отца. Ху Ле в свою очередь оповестил всех арестованных военачальников о том, что помощь близка.
      В то же время Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю с таким вопросом:
      -- Не знаю, к добру или нет я видел во сне, будто меня искусали змеи?
      -- Видеть во сне драконов и змей -- к счастью! -- ответил Цзян Вэй.
      Чжун Хуэй перестал тревожиться.
      -- Батоги уже готовы, -- сказал он. -- Не пора ли приступать к опросу военачальников?
      -- По-моему, в этих людишках прочно засел дух неповиновения. Ради вашей безопасности лучше поскорее с ними расправиться, -- произнес Цзян Вэй.
      Чжун Хуэй попросил его взять на себя расправу с непокорными военачальниками. Цзян Вэй собирался приступить к делу, как вдруг острая боль пронзила его сердце, и он в беспамятстве рухнул на пол. Приближенные подхватили его под руки, чтобы увести домой, но в этот момент доложили, что к дворцу направляется большая толпа. Чжун Хуэй приказал разузнать, в чем дело, но во дворец уже ворвались воины.
      -- Это взбунтовались военачальники! -- закричал Цзян Вэй. -- Надо их уничтожить!
      Чжун Хуэй приказал запереть двери зала и послал своих воинов на крышу, чтобы они отбивались от нападающих черепицей. С обеих сторон было убито несколько десятков человек. Вокруг дворца вспыхнуло пламя. Наконец, нападающим удалось выломать двери, и они хлынули в зал. Чжун Хуэй выхватил меч, но тут же упал, пораженный стрелой. Затем ему отрубили голову.
      Цзян Вэй с обнаженным мечом бегал по крыше и разил направо и налево. Но режущая боль в сердце возобновилась, и, обратившись лицом к небу, он воскликнул:
      -- Все мои расчеты рухнули! Видно, не судьба была им осуществиться!
      С этими словами Цзян Вэй пронзил себе грудь мечом. Было ему в то время пятьдесят девять лет.
      Многочисленные приверженцы Чжун Хуэя были перебиты во дворце. Вэй Гуань приказал всем воинам разойтись по своим лагерям и ждать приказа вана. Но вэйские военачальники не унимались. Горя местью, они распороли Цзян Вэю живот и вырвали желчный пузырь, который был величиною с куриное яйцо. Вся семья Цзян Вэя была казнена.
      После гибели Чжун Хуэя и Цзян Вэя, военачальники, подчиненные Дэн Аю, бросились освобождать своего полководца. Кто-то предупредил об этом Вэй Гуаня, и он воскликнул:
      -- Ведь это я арестовал Дэн Ая! Теперь он сживет меня со свету!
      -- Позвольте мне расправиться с Дэн Аем! -- обратился к нему военачальник Тянь Сюй. -- У меня с ним счеты -- он хотел казнить меня в Юцзяне. Я остался в живых только благодаря заступничеству чиновников.
      -- Хорошо! Возьмите с собой пятьсот воинов и отправляйтесь в Мяньчжу!
      Тянь Сюй с воинами вскочили на коней и помчались. Поспели они как раз вовремя -- Дэн Ая и его сына только что выпустили на свободу, и они собирались ехать в Чэнду.
      Дэн Ай узнал своих воинов и, ничего не подозревая, остановился на дороге. Тут на него налетел Тянь Сюй и одним ударом меча снес ему голову. Дэн Чжун тоже погиб в схватке.
      Потомки сложили о Дэн Ае такие стихи:
      Он с юности планы умел составлять превосходно
      И рано постигнул искусство веденья войны.
      Земля открывала ему свои вечные тайны
      И знаменья неба уму его были ясны.
      Где конь его ступит, там горы пред ним расступались,
      И камни дорогу его уступали войскам.
      Он с жизнью расстался, последний свой подвиг свершая,
      И облаком легким взлетела душа к небесам.
      Кроме того, есть еще стихи, в которых потомки выражают свое сожаление по поводу гибели Чжун Хуэя:
      Он был малолетним, когда его мудрым прозвали,
      А в юные годы он счастливо стал шан-шу-ланом.
      Он Сыма был выше талантом, умом и отвагой,
      И тот называл его в знак уваженья Цзы-фаном.
      Он создал немало достойнейших планов в Шоучуне,
      В Цзяньгэ его слава парила, как коршун крылатый.
      Он к цели единой стремился всегда, и доселе
      О родине бедной душа его скорбью объята.
      Оставили потомки и другие стихи, в которых прославили Цзян Вэя:
      Рожденный в Лянчжоу, себя он прославил в Тяньшуе,
      Могучий и верный, он бился с врагом неустанно.
      По происхождению связанный с батюшкой Шаном,
      Искусство сражаться воспринял он от Чжугэ Ляна.
      Он страха не ведал и в битвах не знал отступлений,
      И сердце в нем билось, что крепче гранита и стали.
      В тот день многоскорбный, когда он с землею расстался,
      Сановники Хань, словно малые дети, рыдали.
      Итак, Цзян Вэй, Чжун Хуэй и Дэн Ай погибли; Чжан И пал в бою, а наследника престола Лю Сюаня и Ханьшоутинского хоу Гуань И убили вэйские воины. Кроме того, погибло много жителей Чэнду.
      Дней через десять в бывшую столицу царства Шу прибыл Цзя Чун. Он обратился к населению с воззванием. Постепенно начало восстанавливаться спокойствие. Вэй Гуань получил приказ охранять Чэнду; Хоу-чжу отправили в столицу царства Вэй -- Лоян. Его сопровождали только шан-шу-лин Фань Цзянь, ши-чжун Чжан Шао, дай-фу Цзяо Чжоу и ми-шу-лан Цюэ Чжэн. Ляо Хуа и Дун Цюэ не выходили из дома, ссылаясь на болезнь. Вскоре они умерли с горя.
      В это время после пятилетнего периода Цзин-юань вэйский государь установил новый период своего правления под названием Сянь-си [264 г.] -- Повсеместное спокойствие.
      Весной, в третьем месяце этого же года, полководец царства У -- Дин Фын, выступивший было на помощь царству Шу, увел свое войско обратно, после того как узнал, что царство Шу прекратило свое существование.
      Чжун-шу-чэн Хуа Хэ однажды сказал правителю царства У -- Сунь Сю:
      -- Царства У и Шу были близки, как губы и зубы. Теперь мы остались одни. Боюсь, что Сыма Чжао вот-вот нагрянет на нас. Государь, следует подумать об обороне.
      По его совету, Сунь Сю присвоил Лу Кану, сыну умершего полководца Лу Суня, звание Покорителя востока я приказал ему охранять подступы к реке Янцзы со стороны округа Цзинчжоу. Полководец левой руки Сунь И получил приказ охранять горные проходы в области Наньсюй и соорудить несколько сот укрепленных лагерей вдоль реки Янцзы. Во главе всех войск царства У был поставлен старейший военачальник Дин Фын.
      Подданный царства Шу, цзяньнинский тай-шоу Хо Гэ три дня рыдал, обратившись лицом к западу, когда до него дошла весть о захвате вэйцами Чэнду.
      -- Почему бы и нам не сдаться, если уж ханьский государь лишился престола? -- говорили ему военачальники.
      -- Я не знаю, каково положение нашего государя, -- со слезами отвечал им Хо Гэ. -- Если вэйский правитель примет его с почестями, тогда и мы покоримся, а если нашего государя опозорят -- ни за что не сдадимся! Ведь сказано: "За позор господина расплачивается смертью его слуга"!
      Военачальники согласились, и Хо Гэ отправил гонца в Лоян, чтобы разузнать, как себя чувствует Хоу-чжу.
      Вскоре после прибытия Хоу-чжу в Лоян туда возвратился и Сыма Чжао. Он не замедлил упрекнуть покоренного государя царства Шу:
      -- Вы предавались разврату, отстраняли от должностей людей мудрых и совершенно развалили управление государством. По закону вас следовало бы казнить!
      Хоу-чжу задрожал, лицо его сделалось землистого цвета. Гражданские и военные чиновники обратились к Сыма Чжао:
      -- Ведь он больше не управляет государством и покорился вам без сопротивления. Пощадите его!
      Сыма Чжао простил Хоу-чжу его вину, пожаловал ему титул Аньлэского гуна, подарил сто слуг и служанок и приказал выдавать на расходы деньги и десять тысяч кусков шелка ежемесячно. Сын Хоу-чжу, по имени Лю Яо, а также сановники Фань Цзянь, Цзяо Чжоу и Цюэ Чжэн получили титулы хоу. А евнух Хуан Хао, за то что он приносил вред государству и обирал народ, был казнен на базарной площади.
      Хо Гэ, узнав о том, что Хоу-чжу получил новый титул, тоже решил сдаться Сыма Чжао со всем своим войском.
      На следующий день Хоу-чжу явился к Сыма Чжао, чтобы еще раз поблагодарить его за милости. Сыма Чжао устроил в честь него пир. Перед началом пиршества играла музыка, и были сыграны вэйские пьесы. Шуские сановники сидели мрачные, и только один Хоу-чжу был очень доволен. Тогда Сыма Чжао велел исполнить шускую музыку. Шуские сановники, слушая ее, роняли слезы. А Хоу-чжу веселился, как ни в чем не бывало.
      Когда гости слегка опьянели, Сыма Чжао сказал, обращаясь к Цзя Чуну:
      -- Вот видишь, до чего дошла беспечность этого низложенного правителя! Будь жив сам Чжугэ Лян, и он ничего не смог бы с ним поделать! Так что уж говорить о Цзян Вэе! -- И он обратился к Хоу-чжу: -- Много ли вы думаете о царстве Шу?
      -- Сейчас, например, вовсе не думаю -- я веселюсь! -- ответил тот.
      Вскоре Хоу-чжу встал и вышел сменить платье. Цюэ Чжэн последовал за ним и по дороге во флигель шепнул:
      -- Почему вы, государь, сказали, что не думаете о своем царстве? Если Сыма Чжао еще раз спросит вас, заплачьте и отвечайте: "Могилы моих предков далеко отсюда, и сердце мое все время стремится на запад". Цзиньский гун пожалеет вас и отпустит домой.
      Хоу-чжу запомнил слова Цюэ Чжэна и, вернувшись в пиршественный зал, занял свое место на цыновке. Сыма Чжао заметил, что Хоу-чжу совсем опьянел, и снова спросил его:
      -- Ну как, думаете вы о Шу?
      Хоу-чжу повторил слова Цюэ Чжэна, но заплакать не мог -- не было слез, и он просто закрыл глаза.
      -- Наверно, Цюэ Чжэн подсказал вам, что ответить на мой вопрос? -- спросил Сыма Чжао.
      -- Вы угадали! -- Хоу-чжу открыл глаза и уставился на Сыма Чжао.
      Сыма Чжао и его приближенные рассмеялись. Такая откровенность тронула Сыма Чжао, и он перестал относиться к Хоу-чжу с недоверием. Потомки об этом сложили такие стихи:
      Смеется, поет, веселится и рад наслажденьям, как будто
      И не было гибели царства, терзающей душу печали.
      Счастливый под кровлей чужою, забыл о родной стороне он,
      И сколь Хоу-чжу зауряден, сейчас только все увидали.
      После покорения царства Шу придворные сановники представили вэйскому государю Цао Хуаню доклад о пожаловании победителю Сыма Чжао титула Цзиньского вана.
      Цао Хуань был в то время императором только по названию, никакой власти у него не было. Все решал Сыма Чжао, и государь должен был ему подчиняться. И на этот раз он беспрекословно пожаловал Сыма Чжао титул Цзиньского вана, отцу его, Сыма И, посмертно -- титул Сюань-вана, а старшему брату, Сыма Ши, также посмертно -- титул Цзин-вана.
      У Сыма Чжао была любимая наложница, дочь Ван Су, и от нее двое сыновей. Старшего звали Сыма Янь. Это был детина огромного роста, с длинными жесткими волосами и руками ниже колен. Он обладал большим умом и необычайной храбростью. Второго сына звали Сыма Ю. Был он кроткого нрава, отличался воздержностью и сыновним послушанием. За это Сыма Чжао очень его любил, а покойный Сыма Ши, у которого не было своих сыновей, избрал его продолжателем своего рода.
      Сыма Чжао, часто говоривший, что вся Поднебесная принадлежит его старшему брату, получив титул Цзиньского вана, решил сделать Сыма Ю наследником.
      Сановник Шань Тао не советовал этого делать.
      -- Обойти старшего сына и объявить наследником младшего -- значит нарушить обычай, а это может привести только к смутам.
      Чиновники Цзя Чун, Хэ Цзэн и Пэй Сю также отговаривали Сыма Чжао от такого шага.
      -- Ваш старший сын умен и воинственен, -- говорили они. -- Он своими блестящими талантами затмевает всех. Само небо предопределило ему великое будущее.
      Сыма Чжао все еще колебался. Тогда тай-вэй Ван Сян и сы-кун Сюнь И сказали:
      -- Вспомните о примерах прошлого! Нам известны случаи, когда вместо старшего сына назначали наследником младшего, но это ни к чему хорошему не приводило.
      Доводы эти, наконец, подействовали, и Сыма Чжао объявил своим наследником старшего сына Сыма Яня.
      Однажды сановники доложили Сыма Чжао:
      -- В уезд Сянъу небо ниспослало человека в два чжана ростом, со ступнями в три чи и два цуня. Волосы у него на голове белые, а борода черная. Одевается он в желтую одежду, и голову повязывает желтой косынкой. Ходит он всегда с посохом и называет себя "Князем народа". Он возвещает, что ныне в Поднебесной сменится император и настанет великое благоденствие. Три дня он бродил по базарам, а потом вдруг исчез. Это счастливый знак: вы будете носить шапку с двенадцатью нитями жемчуга, у вас будут знамена Сына неба, вы будете ездить в колеснице, запряженной шестеркой коней, впереди будет шествовать стража и расчищать дорогу, и вы сможете назвать свою любимую наложницу госпожу Ван императрицей, а сына -- наследником императорского престола.
      Слушая такие речи, Сыма Чжао в душе ликовал. Но в тот же день он заболел, и у него отнялся язык. На следующий день самочувствие его ухудшилось.
      Сановники Ван Сян, Хэ Цзэн и Сюнь И пришли навестить больного, но он ничего не мог им сказать и лишь указывал рукой на своего наследника. Вскоре Сыма Чжао скончался. Случилось это в двадцать восьмой день восьмого месяца.
      -- Цзиньский ван вершил всеми делами Поднебесной, -- сказал Хэ Цзэн. -И нам следует немедленно провозгласить Сыма Яня наследником и преемником Цзиньского вана, а затем похоронить умершего.
      В тот же день Сыма Янь вступил в права наследника Цзиньского вана. Он присвоил посмертно своему отцу титул Вэнь-вана и пожаловал Хэ Цзэну звание цзиньского чэн-сяна; высокие звания также были пожалованы Сыма Вану, Ши Бао и Чэнь Цяню.
      После похорон отца Сыма Янь вызвал сановников Цзя Чуна и Пэй Сю во дворец и обратился к ним с вопросом:
      -- Скажите, действительно ли Цао Цао говорил: "Если бы воля неба обратилась на меня, я был бы Чжоуским Вэнь-ваном"?
      -- Да, -- ответил Цзя Чун. -- Но Цао Цао был на жалованье у государства и потому боялся, что его назовут узурпатором, если он присвоит себе императорский титул. И все же он добивался, чтобы его сын Цао Пэй стал Сыном неба.
      -- А что представляет собой мой батюшка в сравнении с Цао Цао? -- спросил Сыма Янь.
      -- Это совсем иное дело, -- сказал Цзя Чун. -- Цао Цао был известен своими подвигами всей Поднебесной, однако народ не признавал его добродетельным и боялся только его силы. А сын его Цао Пэй сразу установил тяжелые поборы и повинности; в стране происходили беспорядки, и он метался то на запад, то на восток, пытаясь подавить недовольство народа. Позже дед ваш Сюань-ван и дядя Цзин-ван, совершая великие дела, распространили милости и добродетели по всей стране, и сердца народа обратились к ним. Батюшка ваш покорением царства Шу прославился на всю вселенную -- можно ли его сравнивать с Цао Цао?
      -- Так значит, Цао Пэй заставил отречься от престола императора Ханьской династии? -- задумчиво произнес Сыма Янь. -- Почему же я не могу взойти на трон Вэйской династии?
      -- У вас есть полное право поступить так, как поступил Цао Пэй, -- сказали Цзя Чун и Пэй Сю, низко кланяясь Сыма Яню. -- Надо только построить башню отречения и возвестить всей Поднебесной, что вы вступаете на трон.
      Сыма Янь остался очень доволен беседой с сановниками.
      На следующий день он при оружии вошел во дворец. Вэйский государь Цао Хуань чувствовал себя нехорошо и уже несколько дней никого не принимал. Сыма Янь направился прямо во внутренние покои. При виде его Цао Хуань поспешно вскочил со своего ложа.
      -- Чьей силой держалась Поднебесная? -- грубо вскричал Сыма Янь.
      -- Силой вашего батюшки Вэнь-вана! -- ответил правитель.
      -- Вижу я, государь, что вы способны только рассуждать, а править государством не умеете! -- Сыма Янь рассмеялся. -- Почему вы не уступите престол тому, кто обладает более высокими талантами и добродетелями?
      Цао Хуань растерялся, не зная, что ответить. Стоявший рядом ши-лан Чжан Цзе воскликнул:
      -- Вы ошибаетесь, великий ван! Вэйскому У-ди Цао Цао нелегко было завоевать Поднебесную! Ныне Сын неба, его потомок, обладает высокими добродетелями и ни в чем не провинился перед Поднебесной. Зачем же ему уступать престол кому-то другому?
      -- Престол принадлежал Ханьской династии, и Цао Цао захватил его незаконно! -- с гневом отвечал Сыма Янь. -- Он и Поднебесную завоевал лишь благодаря помощи рода Сыма! Об этом все знают! Разве я недостоин того, чтобы взойти на престол Вэйской династии?
      -- Это злодейство! -- вскричал Чжан Цзе.
      -- Как? -- загремел Сыма Янь. -- Я мщу за позор Ханьской династии! -- И, обернувшись к страже, он приказал схватить Чжан Цзе и тут же в зале забить его насмерть палками. Цао Хуань умолял Сыма Яня простить виновного, но Сыма Янь повернулся к нему спиной и покинул зал.
      -- Что же мне делать? -- бросился Цао Хуань за советом к Цзя Чуну и Пэй Сю.
      -- Такова воля неба, и вы не должны сопротивляться! -- сухо произнес Цзя Чун. -- Последуйте примеру ханьского императора Сянь-ди, прикажите построить башню для церемонии отречения и торжественно передайте власть Цзиньскому вану. Это будет соответствовать воле неба и желаниям людей, и сами вы избавитесь от неприятностей.
      Цао Хуань послушался его совета.
      В первый день двенадцатого месяца перед башней собрались толпы гражданских и военных чиновников. Цао Хуань, держа в руках императорский пояс и печать, поднялся по ступеням.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      От Хань взял правление Вэй, а Цзинь -- от последнего Цао.
      Изменчива воля судьбы и от нее не уйти.
      Погиб многославный Чжан Цзе, отдав свою жизнь государю,
      Не в силах одною рукой такую громаду нести.
      Затем Цао Хуань пригласил подняться на возвышение Цзиньского вана и принять власть, а сам в одежде гуна спустился вниз и стал перед толпой. Сыма Янь, выпрямившись, сел. Справа и слева от него встали Цзя Чун и Пэй Сю с обнаженными мечами. Цао Хуаню приказали преклонить колена и выслушать указ.
      "Прошло уже сорок пять лет с тех пор, как вэйский правитель принял отречение ханьского императора. Счастливые годы Вэйской династии истекли, и воля неба обратилась к династии Цзинь. Род Сыма, славящийся своими заслугами и добродетелями от края и до края земли и неба, поистине достоин занять императорский трон. Новый правитель милостиво жалует тебе титул вана Чэнь-лю и повелевает отбыть на жительство в город Цзиньюнчэн. Отправляйся немедленно в дорогу и без вызова ко двору не являйся".
      Цао Хуань со слезами поблагодарил Сыма Яня за милость и удалился.
      Тай-фу Сыма Фу, роняя горькие слезы, поклонился свергнутому императору и произнес:
      -- Я был подданным Вэйской династии и до самой смерти останусь верным ей!
      Сыма Янь, желая отдать должное преданности Сыма Фу, тут же пожаловал ему титул Аньпинского вана, но Сыма Фу не принял его.
      В тот день гражданские чиновники вереницей шли к возвышению, чтобы поклониться и поздравить Сыма Яня; все они кричали:
      -- Вань суй!
      Захватив трон Вэйской династии, Сыма Янь назвал свое государство великим царством Цзинь, а первый период правления -- Тай-ши -- Великое начало [265 г.].
      Так окончило свое существование царство Вэй.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Подражая Цао Пэю, действовало царство Цзиньское,
      А Чэнь-лю в своих поступках строго следовал Сянь-ди.
      Так на башне отреченья вновь свершилось дело грозное.
      Вспомнишь это -- сердце кровью обливается в груди!
      Цзиньский император Сыма Янь присвоил посмертно титулы Сюань-ди деду Сыма И, Цзин-ди -- дяде Сыма Ши и Вэнь-ди -- отцу Сыма Чжао и велел построить семь храмов во славу своих предков: императора Вэнь-ди, императора Цзинь-ди, императора Сюань-ди, а также в честь своего прадеда цзиньчжаоского правителя Сыма Фана, прапрадеда иньчуаньского тай-шоу Сыма Цзюаня, прапрапрадеда юйчжанского тай-шоу Сыма Ляна, прапрапрапрадеда ханьского полководца Западного похода Сыма Цзюня.
      Совершив столь великое дело, Сыма Янь созвал во дворце совет, чтобы обсудить план похода против царства У. Поистине:
      Ворота и стены Хань не успели обветшать,
      А уж земли царства У топчет вражеская рать.
      О том, как было завоевано царство У, повествует следующая глава.
      ГЛАВА СТО ДВАДЦАТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как старый полководец Ян Ху назвал имя полководца Ду Юя, и о том, как окончили свое существование три царства
      Император Сунь Сю заболел, когда узнал, что Сыма Янь вступил на престол и собирается идти войной на царство У. Чувствуя, что больше ему не встать на ноги, он призвал к своему ложу сына Сунь Ваня и чэн-сяна Пуян Сина и велел наследнику поклониться ему. Так Сунь Сю и скончался, одной рукой держа за руку Пуян Сина, а другой -- указывая на своего сына.
      После смерти государя Пуян Син решил сразу же возвести на престол наследника, но полководец левой руки Вань Юй возразил:
      -- Сунь Вань не справится с государственными делами. Лучше бы вместо него возвести на престол Учэнского хоу Сунь Хао.
      -- Сунь Хао талантлив и умен, -- поддержал военачальник Чжан Бу. -- Он вполне соответствует столь высокому положению.
      Пуян Син, не зная, как поступить, решил посоветоваться с императрицей Чжу.
      -- Я -- вдова, -- сказала императрица. -- Что я понимаю в государственных делах? Обдумайте все сами.
      И тогда Пуян Син решил провозгласить императором Сунь Хао.
      Сунь Хао, по прозванию Юань-цзун, был сыном Сунь Хэ и внуком великого императора Сунь Цюаня. Он вступил на престол в седьмом месяце того же года [265 г.] и назвал первый период своего правления Юань-син -- Начало возвышения.
      Сунь Хао пожаловал прямому наследнику престола Сунь Ваню титул Юйчжанского вана; отцу своему Сунь Хэ присвоил посмертно титул Вэнь-хуанди, а мать свою, происходившую из рода Хэ, удостоил звания вдовствующей императрицы. Старый полководец Дин Фын был пожалован званием да-сы-ма. На следующий год император провозгласил новый период правления под названием Гань-лу -Сладкая роса [266 г.].
      Вступив на престол, Сунь Хао с каждым днем становился все более злым и жестоким, предавался пьянству и разврату. Большое влияние при дворе приобрел евнух Чэнь Хунь. Пуян Син и Чжан Бу пытались образумить государя, но Сунь Хао разгневался и казнил их. С тех пор все придворные сановники притихли.
      Вскоре государь переименовал свое правление с Гань-лу на Бао-дин -Богатство и величие -- и назначил Лу Кая и Вань Юя чэн-сянами правой и левой руки.
      В это время Сунь Хао жил в Учане, и население округа Янчжоу страдало от повинностей, которые вводил жестокий правитель. Наибольшие тяготы для народа представляло распоряжение Сунь Хао доставлять ему запасы в Учан водным путем. Ни о чем не заботясь, государь увлекался пирами и проматывал богатства, как свои собственные, так и государственные. Дело дошло до того, что чэн-сян Лу Кай не выдержал и подал ему доклад:
      "Ныне нет стихийных бедствий, а народ истощен вконец; нет войн -а государственная казна пуста. Это внушает мне тревогу.
      Много лет назад после падения ханьского правящего дома в Поднебесной появилось три царства. Ныне два рода -- Цао и Лю, позабывшие о добродетелях, сделались добычей династии Цзинь! Это наглядный пример из наших времен. Я, невежда, говорю вам об этом ради вашего блага, государь!
      Учан, с его обветшалыми стенами, не столица для столь могущественного правителя, как вы. Недаром же мальчишки на улицах поют:
      Лучше воду пить в Цзянье,
      Чем рыбу есть в Учане.
      Лучше умереть в Цзянье,
      Но только бы не жить в Учане.