-- Ведь Гуань Чжун и Ио И -- наиболее прославленные люди эпохи Чуньцю и Борющихся царств. Их подвиги известны всей вселенной, -- не вытерпел стоявший рядом Гуань Юй. -- Не слишком ли это для Чжугэ Ляна -- сравнивать себя с ними?
      -- Я тоже так думаю, -- согласился Сыма Хуэй. -- Я сравнивал бы его с другими.
      -- С кем же? -- спросил Гуань Юй.
      -- Во-первых, с Цзян Цзы-я(*1), который помог основать Чжоускую династию, просуществовавшую восемьсот лет, и с Чжан Ляном, прославившим Ханьскую династию на целых четыреста лет! -- сказал Сыма Хуэй.
      Все были поражены этими словами, а Сыма Хуэй откланялся и удалился. Лю Бэю не удалось его удержать. Сыма Хуэй вышел за ворота и, взглянув на небо, громко рассмеялся:
      -- Вот Дремлющий дракон и нашел себе господина! Но как жаль, что родился он не вовремя! -- воскликнул он и скрылся.
      -- Поистине непонятный старец! -- со вздохом произнес Лю Бэй.
      На другой день Лю Бэй с братьями отправился в Лунчжун. Издали путники заметили у подножья гор нескольких крестьян, которые обрабатывали землю мотыгами и напевали:
      Земли поверхность, как шахматное поле,
      Как дивный купол, небесный кругозор.
      Людей всех делят на белых и на черных,
      Позор и слава в разладе с древних пор.
      Тот, кто прославлен, в довольстве пребывает,
      Тот, кто унижен, лишен последних благ.
      Живет в Наньяне таинственный отшельник,
      Спит дни и ночи -- не выспится никак.
      Лю Бэй заинтересовался песней и, придержав коня, окликнул одного из крестьян:
      -- Эй, скажи-ка мне, кто сложил эту песню?
      -- Ее сочинил господин Дремлющий дракон, -- ответил тот.
      -- А где он живет?
      -- Вон там... К югу от этой горы есть хребет Во-лун, -- объяснил крестьянин. -- Не доезжая его -- небольшая роща, а в роще -- хижина, в ней и живет господин Чжугэ Лян.
      Лю Бэй поблагодарил крестьянина и поехал дальше. Вскоре впереди он увидел хребет Во-лун. Природа здесь действительно была необычайно живописна. Потомки, в подражание древним, сложили стихи, в которых описали место, где жил Чжугэ Лян:
      Ли в двадцати на запад от Сянъяна
      Есть горный кряж; внизу течет река.
      Вода бежит, о камни разбиваясь,
      Вершины гор уходят в облака.
      И это все -- как феникс в ветках сосен
      Иль как дракон, что свился на ночлег.
      Вот хижина; в ней за плетеной дверью
      Спокойно спит великий человек.
      Седой бамбук покрыл крутые склоны,
      Вокруг цветы -- покой и благодать.
      Там на полу, средь рукописей желтых,
      Лишь мудрецам, склонившись, восседать
      Порой плоды приносит обезьяна,
      И аист бдит, как сторож, у дверей.
      Лежит в парчу завернутая лютня,
      И светлый меч сверкает, как ручей.
      Тот человек, что спит в жилье убогом,
      В досужий час копает огород.
      Он ждет, когда его гроза разбудит,
      И он, восстав, мир людям принесет.
      Лю Бэй подъехал к хижине и постучал в грубо сколоченную дверь. Вышел мальчик и спросил, кто он такой.
      -- Передай своему господину, что ему желает поклониться ханьский полководец правой руки, Ичэнский хоу, правитель округа Юйчжоу, дядя императора Лю Бэй...
      -- Ой-ой, я не запомню столько титулов! -- забеспокоился мальчик.
      -- Тогда скажи просто, что к нему приехал Лю Бэй.
      -- Мой господин ушел на рассвете, -- сказал мальчик.
      -- Куда же он ушел?
      -- Не знаю, дороги его неопределенны.
      -- А когда он вернется?
      -- Тоже не знаю... Может быть, дня через три или через пять, а то и через десять...
      Лю Бэй был расстроен.
      -- Что ж, нет так нет -- едем домой! -- сказал Чжан Фэй.
      -- Подождем немного, -- предложил Лю Бэй.
      -- Я тоже думаю, что лучше вернуться, -- поддержал Чжан Фэя Гуань Юй. -- Мы можем послать человека узнать, возвратился ли Чжугэ Лян.
      Поручив мальчику передать Чжугэ Ляну, что приезжал Лю Бэй, братья сели на коней и двинулись в обратный путь. Проехав несколько ли, Лю Бэй остановил коня и стал осматривать окрестности Лунчжуна. Вокруг были горы, правда невысокие, но живописные, речка неглубокая, но чистая, поля необширные, но ровные, лесок небольшой, но пышный. Резвились и прыгали обезьяны, разгуливали аисты; сосны и заросли бамбука соперничали друг с другом в пышности. Такая картина доставляла Лю Бэю огромное наслаждение.
      Вдруг Лю Бэй заметил человека благородной наружности и гордой осанки. Он шел с горы по уединенной тропинке, опираясь на полынный посох. На голове его была повязка, и одет он был в черный халат.
      -- Вот, наверно, Дремлющий дракон! -- воскликнул Лю Бэй и, соскочив с коня, приветствовал неизвестного.
      -- Вы, должно быть, господин Дремлющий дракон?
      -- А вы кто такой? -- спросил человек.
      -- Я -- Лю Бэй.
      -- Нет, я не Чжугэ Лян. Я его друг, Цуй Чжоу-пин из Болина.
      -- Давно слышал ваше славное имя! -- обрадовался Лю Бэй. -- Счастлив встретиться с вами! Прошу вас присесть и дать мне ваши наставления.
      -- Зачем вам понадобился Чжугэ Лян? -- спросил Цуй Чжоу-пин.
      -- Видите ли, сейчас в Поднебесной великая смута, со всех сторон надвигаются грозные тучи, и я хотел просить Чжугэ Ляна помочь мне установить порядок в стране, -- сказал Лю Бэй.
      -- Конечно, это гуманное желание, -- согласился Цуй Чжоу-пин. -- Но так уж ведется исстари: порядок чередуется с беспорядком. Когда Гао-цзу, отрубив голову Белой змее, встал на борьбу за справедливость и казнил безнравственного циньского правителя, страна из полосы смут вступила в полосу порядка. Спокойствие длилось до правления императоров Ай-ди и Пин-ди -- почти двести лет. Потом, когда Ван Ман поднял мятеж, страна опять перешла в полосу смут. Гуан-у возродил династию и устранил беспорядки, и вот вплоть до наших дней -- тоже почти двести лет -- народ жил в мире и покое. Сейчас вновь повсюду поднято оружие, и это значит, что наступило время смут. Тут уж ничего не поделаешь! Если вы хотите, чтобы Чжугэ Лян повернул вселенную, то я боюсь, что вы напрасно потратите силы. Разве вам не известно, что покорный небу всего достигает легко, а тот, кто идет наперекор небу, всегда встречает трудности? Не изменить того, что предрешено судьбой, не избежать того, что предопределено роком!
      -- Ваши рассуждения доказывают вашу прозорливость, -- произнес Лю Бэй. -Но могу ли я, потомок Ханьского дома, оставить династию на произвол судьбы?
      -- Люди, живущие в горах и пустынях, не пригодны для того, чтобы рассуждать о делах Поднебесной, -- сказал Цуй Чжоу-пин. -- Но раз уж вы спросили меня, то я и ответил вам по мере моего разумения... хотя, может быть, и глупо!
      -- Я благодарен вам за наставления, -- сказал Лю Бэй. -- Но не знаете ли вы, куда ушел Чжугэ Лян?
      -- Нет, не знаю. Я тоже хотел с ним повидаться.
      -- А если бы я попросил вас приехать ко мне, в мой ничтожный городишко? -спросил Лю Бэй.
      -- О, нет! Я слишком для этого ленив! Да и давно уже отказался от почестей! -- сказал Цуй Чжоу-пин. -- До свиданья!
      Он поклонился и ушел, а братья сели на коней и поехали дальше.
      -- Чжугэ Ляна не нашли, но зато вдоволь насладились болтовней этого негодного школяра! -- ворчал дорогой Чжан Фэй.
      -- Это мудрые рассуждения отшельника! -- поправил брата Лю Бэй.
      Спустя несколько дней ему сообщили, что господин Во-лун вернулся. Лю Бэй велел привести коня.
      -- Не пристало вам гоняться за этой деревенщиной! -- раздраженно заметил Чжан Фэй. -- Велите слуге позвать его, и все тут!
      -- Помолчи-ка ты лучше! -- прикрикнул на брата Лю Бэй. -- Тебе известно, что Мын Цзы сказал: "Если ты хочешь видеть мудреца, но идешь не его путем, -- это равносильно тому, что ты зовешь мудреца, но закрываешь перед ним дверь". Ведь Чжугэ Лян -- величайший мудрец нашего времени! Можно ли его просто позвать?
      Лю Бэй сел на коня и во второй раз отправился к Чжугэ Ляну. Братья последовали за ним. Стояла суровая зима, черные тучи заволокли небо. Не успели путники проехать и нескольких ли, как налетел холодный ветер, повалил снег. Горы стали словно из яшмы, и деревья будто обрядились в серебро.
      -- Воевать сейчас нельзя -- зима, -- проворчал Чжан Фэй. -- И зачем только понадобилось тащиться в такую даль из-за какого-то бесполезного человека? Сидели бы в Синье, подальше от ветра и снега!
      -- Я хочу, чтобы Чжугэ Лян увидел мою настойчивость! -- заявил Лю Бэй. -Если ты боишься холода, можешь возвращаться!
      -- И смерти не боюсь, не то что холода! -- вспыхнул задетый Чжан Фэй. -Но думаю, что едете вы напрасно, вот что!
      -- Поменьше болтай! Едем дальше! -- ответил Лю Бэй.
      Приближаясь к деревушке, путники услышали, что в кабачке, стоявшем у края дороги, кто-то напевает песню. Лю Бэй придержал коня.
      И подвигов не совершал и славы еще не стяжал он,
      Он долго весны не встречал, что каждому сердцу желанна.
      И жаль, что не видели вы, как старец Дунхайский покинул
      Лачугу свою и пошел вслед за колесницей Вэнь-вана.
      Как, не ожидая, пока князья соберутся под знамя,
      Вдруг на переправе Мынцзинь стремительно в лодку вошел он,
      Как в битве великой в Муе, где крови пролито немало,
      Могучим орлом воспарил, отваги и верности полон.
      И жаль, что не видели вы, как пьяница из Гаояна,
      Бедняк низкородный, почтил Манданского гуна поклоном,
      С каким величавым лицом сидел на пиру, удивляя
      Сужденьем своим о князьях, пророчески непреклонным.
      Как княжества Ци города он отдал врагу на востоке.
      Но в Поднебесной никто его не пленился уделом.
      Хоть не были оба они в родстве с императорским домом,
      А все же героев таких на свете не сыщется целом.
      Песня кончилась. И тогда запел другой, в такт ударяя по столу:
      Мечом, озарившим весь мир, взмахнул государь и основу
      Династии заложил, сиявшей четыреста лет.
      Сановники злые пришли, и царственный род истощился,
      И при Хуань-ди и Лин-ди померкнул величия свет.
      И радуги дивной дуга является в Яшмовой зале,
      И черной змеею раздор обвил императорский трон,
      Разбойники как муравьи повсюду кишат в Поднебесной,
      Коварных героев толпа со всех налетает сторон.
      Не стоит стонать и скорбеть, все жалобы наши напрасны,
      От скуки идем мы в трактир и пьем беззаботно вино.
      Пусть каждый живет для себя -- и жизнь наша будет спокойна,
      А будут ли нас прославлять в грядущем -- не все ли равно!
      Оба певца захлопали в ладоши и рассмеялись.
      -- Дремлющий дракон тоже, наверно, здесь! -- воскликнул Лю Бэй, слезая с коня и направляясь в трактир. Там за столиком друг против друга сидели двое и пили вино. Один -- с длинной бородой и бледным лицом, его собеседник -- с удивительно благородной осанкой.
      Лю Бэй поклонился им.
      -- Не скажете ли вы, кто из вас господин Во-лун?
      -- А вы кто такой? И зачем вы ищете Во-луна? -- спросил длиннобородый.
      -- Я -- Лю Бэй. Хочу спросить совета у господина Во-луна, как помочь стране и дать народу покой...
      -- Во-луна здесь нет, но мы его друзья, -- сказал длиннобородый. Я -- Ши Гуан-юань из округа Инчжоу, а это Мын Гун-вэй из Жунани.
      -- О, я много слышал о вас! -- обрадовался Лю Бэй. -- Как я счастлив, что случайно встретился с вами! У меня с собой есть запасные кони, и если вы ничего не имеете против, поедемте к господину Во-луну и там побеседуем!
      -- Не трудитесь просить нас об этом! -- ответил Ши Гуан-юань. -Садитесь-ка вы сами на своего коня и поезжайте разыскивать Во-луна, а мы -люди, праздно живущие в горах и пустынях, -- не сведущи в таких делах, как управление государством и умиротворение народа!
      Лю Бэй откланялся и направился к горе Дремлющего дракона. Возле дома Чжугэ Ляна Лю Бэй сошел с коня и постучал в ворота. На стук вышел мальчик.
      -- Дома твой господин? -- спросил Лю Бэй.
      -- Он в комнате сидит за книгой. Пожалуйста.
      Лю Бэй последовал за мальчиком. На средней двери висела большая надпись: "Познавая свои стремления -- укрощай страсти, пребывая в спокойствии -постигай грядущее". Из комнаты доносилось протяжное пение. Лю Бэй заглянул в дверь. Там возле очага, обхватив руками колени, сидел юноша и напевал:
      Феникс летает только в заоблачной выси,
      Лишь на утуне(*2) строит свой временный дом.
      Муж многомудрый держится данного слова,
      Видит опору лишь в господине своем.
      Он с наслажденьем пашню свою поднимает,
      В хижине бедной живу я один в тишине.
      Скучно мне станет, играю на лютне, читаю,
      Чтобы дождаться славы, обещанной мне.
      Когда юноша кончил петь, Лю Бэй вошел в комнату и приветствовал его:
      -- Я давно стремлюсь к вам, учитель, но еще не имел счастья поклониться вам! Мне о вас поведал Сюй Шу. Несколько дней назад я с благоговением вступил в ваше жилище, но, увы, вас не было, и я вернулся ни с чем. И вот теперь я снова пришел, невзирая на ветер и снег. Как я счастлив, что мне, наконец, удалось узреть ваше благородное лицо!
      -- Вы, наверно, не кто иной, как Лю Бэй, и хотите видеть моего старшего брата? -- прервал его юноша, торопливо ответив на приветствие.
      -- Так, значит, вы не Во-лун? -- изумился Лю Бэй.
      -- Нет, я его младший брат -- Чжугэ Цзюнь. Нас трое братьев. Самый старший -- Чжугэ Цзинь служит у Сунь Цюаня в Цзяндуне, а Чжугэ Лян мой второй брат...
      -- А он сейчас дома? -- спросил Лю Бэй.
      -- Они вчера договорились с Цуй Чжоу-пином пойти побродить.
      -- И куда же они отправились?
      -- Может быть, поехали на лодке или же ушли навестить буддийских монахов и отшельников-даосов в горах, а может быть, зашли к другу в какой-либо дальней деревне; возможно, что они играют на лютне или в шахматы где-нибудь в уединенной пещере. Кто их знает, неизвестно, когда они уходят и когда приходят.
      -- Как я неудачлив! -- сетовал Лю Бэй. -- Вторично не удается мне застать великого мудреца!..
      -- Может, посидите немного? Выпьете чаю? -- предложил Чжугэ Цзюнь.
      -- Раз господина нет, сядем-ка на коней, брат мой, да поедем обратно, -вмешался Чжан Фэй.
      -- Ну, нет уж! С пустыми руками я не уеду, -- решительно возразил Лю Бэй и обратился к Чжугэ Цзюню: -- Скажите мне, правда, что ваш брат целыми днями читает военные книги и весьма сведущ в стратегии?
      -- Не знаю, -- сдержанно ответил юноша.
      -- Что вы вздумали расспрашивать его брата? -- опять вмешался Чжан Фэй. -Едем скорей домой, а то ветер и снег усилились!
      -- Помолчи-ка ты! -- прикрикнул на него Лю Бэй.
      -- Не смею вас больше задерживать! -- заторопился Чжугэ Цзюнь. -Я как-нибудь навещу вас.
      -- Что вы, что вы! -- замахал руками Лю Бэй. -- Зачем вам затруднять себя излишними поездками! Через некоторое время я сам приеду! Дайте мне кисть и бумагу, я хочу написать вашему брату, что непреклонен в своем решении!
      Чжугэ Цзюнь принес "четыре сокровища кабинета ученого". Лю Бэй дыханием растопил замерзшую тушь, развернул лист бумаги и написал:
      "Я давно восхищаюсь вашей славой! Вот уже дважды посещаю я ваш дом, но ухожу разочарованный, не имея счастья лицезреть вас.
      Потомок Ханьской династии, я незаслуженно получил славу и титулы. Мое сердце разрывается, когда я смотрю, как гибнет правящий дом, как рушатся устои Поднебесной, как полчища разбойников возмущают страну и злодеи обижают Сына неба. Я искренне желаю помочь династии, но у меня нет способностей к управлению государством, и потому я с надеждой взираю на вас, на вашу гуманность и доброту, на вашу преданность и справедливость. Разверните свои таланты, равные талантам Люй Вана, совершите великие подвиги, равные подвигам Цзы-фана, -- и Поднебесная будет счастлива.
      Это письмо я пишу для того, чтобы вам было ведомо, что после поста и омовений я вновь предстану перед вами.
      Выражаю вам свое искреннее почтение и как повелений жду ваших мудрых советов".
      Лю Бэй передал письмо Чжугэ Цзюню и откланялся. Чжугэ Цзюнь проводил гостя и, прощаясь с ним, снова изъявил твердое желание приехать.
      Лю Бэй вскочил в седло и хотел было тронуться в путь, как вдруг увидел мальчика, который, высунувшись из-за забора, громко кричал:
      -- Старый господин едет!
      К западу от небольшого мостика Лю Бэй заметил человека в лисьей шубе и теплой шапке. Он ехал верхом на осле. За ним пешком следовал юноша в черной одежде и нес в руке тыквенный сосуд с вином. Миновав мостик, человек стал нараспев читать стихи:
      Всю ночь дул ветер, нагоняя тучи,
      На сотни ли безумствует пурга.
      Отроги гор в седом тумане тают,
      И реки, вздувшись, бьются в берега.
      Лицо поднимешь, -- кажется, что в небе
      Ведут драконы небывалый бой.
      От них летят и падают чешуйки,
      Всю землю закрывая пеленой.
      Проехав мостик, я вздохнул тоскливо:
      Зима пришла, и цвет роняет слива.
      -- Это господин Во-лун! -- воскликнул Лю Бэй, услышав стихи.
      Поспешно соскочив с коня, Лю Бэй приблизился к человеку и поклонился ему:
      -- Господин, вам, должно быть, нелегко ездить в мороз! Я уже давно ожидаю вас...
      Человек ловко соскочил с осла и ответил на приветствие Лю Бэя.
      -- Вы ошибаетесь, господин, -- обратился к Лю Бэю стоявший позади Чжугэ Цзюнь. -- Это не Во-лун, а его тесть -- Хуан Чэн-янь.
      -- Какие прекрасные стихи вы только что прочли! -- сказал Лю Бэй Хуан Чэн-яню.
      -- Это стихотворение из цикла "Песен Лянфу", -- ответил тот. -- Я как-то слышал его в доме своего зятя, и оно запомнилось мне. Не думал я, что почтенный гость услышит... Я прочел это стихотворение просто потому, что, проезжая через мостик, увидел увядшие цветы сливы, и это зрелище растрогало меня...
      -- А вы не встретились с вашим зятем? -- спросил Лю Бэй.
      -- Я как раз еду повидаться с ним...
      Лю Бэй попрощался с Хуан Чэн-янем, сел на коня и двинулся в обратный путь. Ветер крепчал. Сильнее повалил снег. Лю Бэй с грустью смотрел на высившуюся вдали гору Дремлющего дракона.
      Об этой поездке Лю Бэя к Чжугэ Ляну потомки сложили стихи:
      Однажды в ветер, в снег он к мудрецу приехал,
      Но, не застав его, домой спешил печальный.
      Мороз сковал ручей, обледенели тропы,
      Усталый конь дрожал, а путь его был дальний.
      Кружась, ложился на него цвет осыпающейся груши,
      Пушинки облетевших ив в лицо хлестали озлобленно.
      Уздою осадив коня, он горизонт окинул взором, -
      Как будто в блестках серебра вершина Спящего дракона.
      Лю Бэй возвратился в Синье. Время пролетело быстро. Незаметно подошла весна. Лю Бэй велел прорицателю погадать на стеблях травы и выбрать благоприятный день. Три дня он постился, потом совершил омовение, сменил платье и отправился снова к горе Дремлющего дракона.
      Гуань Юй и Чжан Фэй были очень недовольны и пытались удержать брата от этой поездки.
      Поистине:
      Героя влечет к мудрецу, пока независим мудрец,
      Но слово нарушит свое -- и вере героя конец.
      Если вы не знаете, как братья пытались удержать Лю Бэя, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
      в которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян начертал план трех царств, и о том, как в битве на великой реке Янцзы род Сунь отомстил за свою обиду
      Итак, Лю Бэй дважды понапрасну пытался встретиться с Чжугэ Ляном. Когда он собирался поехать в третий раз, Гуань Юй сказал:
      -- Брат мой, поведение Чжугэ Ляна переходит все границы приличия! Что вас прельщает в нем? Мне кажется, он боится встретиться с вами, потому что не обладает настоящей ученостью и пользуется славой незаслуженно!
      -- Ты неправ, брат, -- прервал его Лю Бэй. -- Вспомни, как в древности цискому Хуань-гуну пять раз пришлось ездить, чтобы взглянуть на отшельника Дун-го. А я же хочу увидеть величайшего мудреца!
      -- Подумайте, брат, -- прервал его Чжан Фэй, -- может ли быть эта деревенщина великим ученым? На сей раз ехать вам не следовало бы. Если он сам не явится, я приволоку его на веревке!
      -- Разве тебе не известно, как сам Чжоуский Вэнь-ван ездил к Цзян Цзы-я? -возразил Лю Бэй. -- Если Вэнь-ван так почитал мудрецов, то и тебе следовало бы быть повежливей. Оставайся-ка ты дома, мы поедем с Гуань Юем вдвоем.
      -- Оставаться мне? А вы уедете?
      -- Хочешь ехать -- не смей дерзить! -- предупредил брата Лю Бэй.
      Чжан Фэй дал обещание. Они втроем сели на коней и в сопровождении слуг направились в Лунчжун.
      Недалеко от дома мудреца Лю Бэй сошел с коня и пошел пешком. Первым ему повстречался Чжугэ Цзюнь.
      -- Дома ваш старший брат? -- поклонившись, спросил Лю Бэй.
      -- Сегодня вы можете повидаться с ним, вчера вечером он вернулся, -- сказал юноша и беззаботно удалился.
      -- Счастье улыбается мне, я увижу его! -- воскликнул обрадованный Лю Бэй.
      -- Этот человек не учтив, -- заметил Чжан Фэй. -- Не мешало бы ему проводить нас до дому, а он ушел.
      -- Каждый занят своими делами, -- успокоил брата Лю Бэй. -- Не можем же мы заставить его сделать это.
      Братья приблизились к дому и постучались в ворота. Вышел мальчик-слуга и спросил, кто они такие. Лю Бэй сказал:
      -- Потрудись передать своему господину, что Лю Бэй пришел ему поклониться.
      -- Господин дома, но целый день спит, -- ответил мальчик.
      -- Тогда погоди докладывать.
      Оставив братьев дожидаться у ворот, Лю Бэй осторожными шагами вошел в дом. В прихожей на цыновке спал человек. Лю Бэй остановился поодаль и почтительно сложил руки. Прошло довольно много времени, но мудрец не просыпался. Гуань Юю и Чжан Фэю наскучило ждать во дворе, и они вошли в дом поглядеть, что делает их старший брат. Увидев, что Лю Бэй стоит, Чжан Фэй раздраженно сказал:
      -- До чего же высокомерен этот мудрец! Наш брат стоит возле него, а он себе спит как ни в чем не бывало. Пойду-ка я подожгу дом, посмотрим тогда, проснется он или нет!
      Гуань Юю несколько раз приходилось сдерживать разгорячившегося брата. Лю Бэй приказал им обоим выйти за дверь и ждать. В эту минуту мудрец пошевелился, словно собираясь встать, но потом повернулся к стене и опять заснул. Мальчик хотел было доложить ему о гостях, но Лю Бэй его остановил:
      -- Не тревожь господина...
      Прошел еще час. Лю Бэй продолжал стоять. Вдруг Чжугэ Лян открыл глаза и сразу же нараспев стал читать стихи:
      Кто первым поднимется с жесткого ложа?
      Я -- первым проснусь от глубокого сна!
      Так спится приятно весною в прихожей:
      Спускается солнце, вокруг тишина...
      Чжугэ Лян умолк и потом обратился к мальчику-слуге:
      -- Есть кто-нибудь из простых посетителей?
      -- Дядя императора Лю Бэй ожидает вас, -- ответил мальчик.
      -- Почему ты мне об этом раньше не доложил? -- заторопился Чжугэ Лян. -Мне еще надо переодеться!
      Он удалился во внутренние покои и вскоре в полном облачении вышел к гостю. Лю Бэй увидел перед собой человека высокого роста, немного бледного. На голове у него была шелковая повязка, и был он в белоснежном одеянии из пуха аиста -- обычная одежда даосов. Движения его были плавны и непринужденны, осанкой своей он напоминал бессмертного духа. Лю Бэй поклонился.
      -- Я, недостойный потомок Ханьского правящего дома, давно слышал ваше славное имя -- оно оглушает подобно грому. Дважды пытался я повидать вас, но неудачно. И тогда я решился написать на табличке свое ничтожное имя... Не смею спросить, пал ли на нее ваш взор?
      -- Я так ленив, -- молвил мудрец, -- и мне совестно, что я заставил вас ездить понапрасну...
      Совершив церемонии, положенные при встрече, они уселись, как полагается гостю и хозяину. Слуга подал чай. Выпив чашку, Чжугэ Лян заговорил:
      -- Вчера я прочел ваше письмо и понял, что вы печалитесь о народе и государстве... Вам не стоило бы обращаться ко мне -- я слишком молод, и способности мои ничтожны.
      -- Мне говорили о вас Сыма Хуэй и Сюй Шу. Разве они стали бы болтать попусту? -- вскричал Лю Бэй. -- Прошу, не оставьте меня, неразумного, своими мудрыми советами!
      -- Сыма Хуэй и Сюй Шу -- самые выдающиеся ученые в мире, а я лишь простой пахарь. Разве смею я рассуждать о делах Поднебесной? Вас ввели в заблуждение, и вы хотите променять яшму на камень!
      -- Вы самый необыкновенный талант в мире, -- настаивал Лю Бэй. -- Можно ли вам понапрасну стариться в лесной глуши? Вспомните о народе Поднебесной! Просветите меня в моей глупости, удостойте своими наставлениями!
      Чжугэ Лян улыбнулся:
      -- Расскажите о ваших намерениях.
      Отослав слуг, Лю Бэй придвинул свою цыновку поближе и сказал:
      -- Вы знаете о том, что Ханьский дом идет к упадку, что коварный сановник Цао Цао захватил власть! Я не жалею сил, чтобы установить великую справедливость в Поднебесной, но для такого дела у меня не хватает ума. Как бы я был счастлив, если бы вы просветили меня и удержали от бед!
      -- Когда Дун Чжо поднял мятеж, сразу же восстали все смутьяны по всей Поднебесной, -- начал Чжугэ Лян. -- Цао Цао с меньшими силами удалось победить Юань Шао прежде всего благодаря своему уму, а не только благодаря выбору удобного момента. Теперь у Цао Цао бесчисленные полчища, он держит в руках Сына неба и от его имени повелевает всеми князьями. Вступать с ним в борьбу невозможно. На юге род Сунь вот уже в течение трех поколений владеет Цзяндуном. Владение это неприступно, и народ льнет к своему князю. Добейтесь его помощи, но никоим образом не замышляйте похода против него! А вот Цзинчжоу вам следует взять! На севере этот округ примыкает к рекам Хань и Мянь, на востоке связан с Ухуэем, на западе сообщается с княжествами Ба и Шу, а все доходы его идут с юга, из Наньхая. Если вы не овладеете этим округом, вам не удержаться! Думали вы когда-нибудь о том, что вам помогает небо? А Ичжоу! Неприступная крепость, бескрайние плодородные поля! Это ведь сокровищница, созданная самой природой! Благодаря ей Гао-цзу создал империю. Нынешний ичжоуский правитель Лю Чжан слаб и невежествен, а народ и страна богаты! К тому же он не знает, как ему удержать свои владения. И наиболее способные и ученые люди мечтают о просвещенном правителе... Вы отпрыск императорского рода, славитесь своей честностью и справедливостью, призываете к себе мудрецов и героев -- вот основание, чтобы взять Цзинчжоу и Ичжоу! Берите эти округа, укрепитесь в них, упрочьте на западе мир с местными племенами, покорите на юге области И и Юэ, вступите в союз с Сунь Цюанем, создайте в своих владениях хорошее управление и потом, выждав момент, когда в Поднебесной произойдут изменения, пошлите своего лучшего полководца с цзинчжоускими войсками к Юаньло, а сами во главе ичжоуских полков выступайте на Циньчуань. И можете быть уверены -- народ выйдет встречать вас с корзинами яств и с чашками рисового отвара. Вы совершите великое дело и возродите Ханьскую династию! Если вы поступите именно так, я буду во всем вашим советником!
      Чжугэ Лян велел мальчику-слуге принести карту, повесил ее посреди комнаты и, указывая на нее рукой, продолжал:
      -- Вот карта пятидесяти четырех округов Сычуани... Если вы хотите стать могущественным правителем, делайте уступки Цао Цао на севере -- пусть он властвует там, доколе ему предопределило небо; на юге Сунь Цюань пусть берет себе земли и доходы, а вы добивайтесь одного: согласия в своих отношениях с народом. Сделайте Цзинчжоу своей опорой, возьмите Западную Сычуань, заложите основы династии и потом можете думать о всей Срединной равнине(*1).
      Лю Бэй встал с цыновки и с благодарностью поклонился:
      -- Ваши слова, учитель, прояснили мой разум! Мне кажется, что рассеялись черные тучи, и я узрел голубое небо! Одно лишь меня смущает: могу ли я отнять владения у цзинчжоуского правителя Лю Бяо и у ичжоуского правителя Лю Чжана, которые, как и я, принадлежат к Ханьскому императорскому роду?
      -- Об этом не тревожьтесь! -- успокоил его Чжугэ Лян. -- Ночью я наблюдал небесные знамения: Лю Бяо проживет недолго, а Лю Чжан не такой человек, который мог бы основать свою династию. Он перейдет к вам.
      Лю Бэй смиренно склонил голову.
      Не выходя за порог своей хижины, Чжугэ Лян знал, как разделить Поднебесную! Поистине никогда не бывало в мире столь мудрого человека!
      Мудрость Чжугэ Ляна потомки воспели в стихах:
      О слабости своей вздыхал в те дни Лю Бэй,
      Но, к счастию, ему открыл все Чжугэ Лян!
      Когда Лю Бэй решил узнать судьбу страны,
      Смеясь, он показал ему раздела план.
      Поклонившись Чжугэ Ляну, Лю Бэй сказал;
      -- Я готов с благоговением внимать вашим наставлениям, только покиньте эти горы и помогайте мне!
      -- Ваше приглашение я принять не могу, -- произнес Чжугэ Лян. -Я счастлив, обрабатывая свое поле, и неохотно общаюсь с миром.
      -- О учитель! -- слезы потекли по щекам Лю Бэя. -- Что же станет с народом, если вы не поможете мне?!
      -- Хорошо! -- согласился, наконец, Чжугэ Лян, тронутый неподдельным горем своего собеседника. -- Если вы меня не отвергаете, я буду служить вам верно, как служат человеку собака и конь...
      Печаль Лю Бэя сменилась радостью. Он велел братьям войти и поклониться мудрецу и преподнес ему в дар золото и ткани. Однако Чжугэ Лян наотрез отказался взять дары.
      -- Примите их, это не такие дары, которые преподносят мудрецам, когда приглашают их на службу, -- уговаривал Лю Бэй. -- Это знак моего искреннего к вам расположения!
      В конце концов Чжугэ Лян согласился принять подарки. Братья остались у него в доме на ночлег.
      Наутро возвратился Чжугэ Цзюнь. Собираясь в дорогу, Чжугэ Лян наказывал брату:
      -- Я уезжаю. Долг повелевает мне последовать за императорским дядюшкой Лю Бэем, троекратного посещения которого я удостоился. Не доведи наше поле до запустения, прилежно занимайся хозяйством и жди меня. Я вернусь, как только служба моя окончится.
      Потомки сложили о Чжугэ Ляне грустные стихи:
      Свой дом покидая, он думал уже о возврате,
      И службу кончая, мечтал, что вернется сюда.
      И из-за того лишь, что был он Лю Бэем оставлен,
      Там, в Учжанъюане его закатилась звезда.
      Есть и еще одна ода, которая написана в подражание "Шицзину":