Когда врач вошел в палату, он, с трудом выговаривая слова, попросил немедленно позвонить в управление госбезопасности и пригласить кого-нибудь оттуда.Дежурный врач стаоался успокоить Родионова:
      - Александр Емельянович, нельзя сейчас. Вы еще слабы. Поправитесь, тогда...- и умолк на полуслове.
      Лицо больного исказилось, на ввалившихся щеках проступил румянец.
      - Да вы понимаете?!.- он дернулся всем телом, приподнялся, но тут же откинулся на подушку, обмяк. Гoлова медленно повернулась набок, из уголка рта показалась черная капля крови. Набухая, она поползла по щеке, вытягивая за собой коричневую струйку.
      - Кислород.- приказал врач.
      Вторую операцию Родионов перенес легко. Она вернула ему руку. Сжимая и разжимая пальцы, он смеялся, как ребенок. Вместе с ним радовалась дежурившая у его постели молоденькая сестра.
      Когда больной спал, она подолгу сидела рядом, не отрываясь смотрела в худое лицо, жалела.
      Дважды Родионов проснулся оттого, что девушка бережно поправляла сползшее одеяло. Он слабой рукой поймал ее пальцы. Его взгляд встретился со взглядом больших черных глаз на зардевшемся в смущении личике.
      - Вы очень хорошая! - прошептал он.
      Девушка быстро отдернула руку.
      - Сколько уже дней я вижу вас, а не знаю вашего имени. Как вас зовут?
      - Ася,- почти неслышно, одними губами сказала сестра, опуская голову.
      С этого дня зародилась их дружба.
      Родионов любил, притворившись спящим, следить за девушкой. Однажды она, на цыпочках войдя в палату, поставила на столик у кровати маленький букетик цветов.
      - Ася,-обратился как-то Родионов,-принесите мне чтонибудь почитать.
      - Хорошо, я спрошу врача.
      Но врач читать больному не разрешил.
      - Я сама ему буду читать,- умоляла Ася.
      Врач пристально посмотрел на девушку, чуть заметная улыбка тронула его губы.
      - Ну, хорошо, если уж сама. Только сначала покажите мне, что собираетесь читать.
      С тех пор Родионов часто засыпал под тихий голос Аси.
      - Ася! - прервал он однажды девушку.- Сегодня хватит. Спасибо. Положи, пожалуйста, книгу.
      - Вам плохо?
      - Нет. Не то. Если можешь, говори лучше ты. И выслушай меня внимательно.- Родионов взял руку девушки в свою.-Я знаю, что ты очень хорошая, добрая, отзывчивая. А я, знаешь, какая дрянь... Был таким. К товарищам, к девушкам относился так, что и вспоминать не хочется. Среди моих друзей почти нет хороших людей. Теперь вот только ты... если, конечно, ты не отвернешься от меня. Нет, нет!-Ты выслушай. Я жил эгоистом. Хотел быть всегда первым, даже там, где не имел на это никакого права. Одним словом, выбрал скользкий путь и думал, что добьюсь славы, посрамлю своих противников. А противников-то и не было. Были хорошие, достойные люди. Только сейчас я понял, что это за люди. А раньше они казались мне такими же, как я сам - карьеристами и завистниками. Я думал только о том, что они стоят на моем пути.
      Родионов замолчал. Ася решила, что ему трудно говорить.
      - Не надо. Вам... тебе еще нельзя так напрягаться.
      - Нет, нет. Я хорошо себя чувствую. И я не могу не сказать тебе всего...-Родионов, немного помолчав, продолжал:-Дружба с разными подлецами привела меня к пьянству, а потом чуть не сделала предателем, врагом Родины. И то, что я попал в больницу,- тоже результат этой дружбы, черт бы ее взял! Могло быть хуже. Спасибо тебе, врачам, что я остался жить...
      - Но при чем же здесь дружба с подлецами? Это же несчастный случай...
      - Постой, постой! Какой несчастный случай? Меня убил, ну, не убил, так хотел убить низкий и подлый человек, с которым я водил компанию. В меня стрелял,- голос Родионова понизился до шепота,- шпион. За то, что я не захотел стать его сообщником. А еще раньше... ведь я не знал... давал ему чертежи. Думал, ему нужны для работы. Он казался таким хорошим, давал мне взаймы, когда у меня кончались деньги...
      Но, вообще-то, я ему даже благодарен. Этот выстрел заставил меня по-другому взглянуть на свою жизнь, вылечил от самой страшной болезни - от неверия в людей, от неверия во все хорошее, благородное, чистое. Но человека этого надо уничтожить. Ведь он гуляет на свободе. А этого нельзя допустить.
      Пока я лежал здесь, все это мучило меня. И я не мог не рассказать тебе обo всем. Не мог, потому, что я тебя, Ася, поЛюбил и хочу честно смотреть тебе в глаза. И если даже ты не ответишь на мою любовь, я все равно буду любить тебя. А когда понадобится тебе моя помощь, когда тебе будет трудно, ты только скажи мне об этом, я все сделаю для тебя.
      Родионов замолчал и лежал, неотрывно глядя в окно, боясь услышать приговор.
      Ася, потрясенная признанием, сидела, опустив голову.
      За окном тихо шептались желто-багровые листья тополей.
      О чем они шептались? Может быть, о них, об их любви?
      Девушка встала.
      - Ася,- встрепенулся Родионов и торопливо вытащил изпод подушки запечатанный конверт.- Отнеси это. Адрес тут написан.
      Девушка мельком взглянула на косые неровные строчки: В управление госбезопасности.
      - Хорошо,- сказала она и, не поднимая головы, тихо вышлa из палаты.
      * * *
      Глубокой ночью Краузе возвратился в свою одинокую квартиру. Не зажигая света, бросился к окнам, просмотрел улицу. Кажется, все в порядке. В последние дни бе.юкойство шпиона стало особенно острым.
      В Приморске он чувствовал себя значительно безопасней, растворяясь среди миллиона жителей. А на Ледяном острове казался себе акробатом на проволоке под сотнями устремленных на него глаз. Одно неверное движение, и он с головокружительной высоты полетит вниз.
      Все труднее находились невинные предлоги для поездок в Приморск, где действовали перемененные. А конспирация? Разве думал он раньше, что eмy придется работать в таких условиях. Какая к черту это конспирация? Когда каждый из его помощников знает его в лицо! Завались один из них - и он, Краузе, пропал. На первом же допросе выдадут с головой. А все этот спесивый, самодовольный болван.
      Операция Z. Да, у него, наконец, все пoдгoтoвлено. Какой сегодня день? Пожалуй, лучше всего сделать это в понедельник. Завтра встреча с перемещенными. Надo пoдгoтoвить шифровку для хозяина. И зачем этому Клeйзи знать дату операции? А впрочем, это не имеет знат. Хороший подарок я оставлю на память. Краузе улыбнулся, натянул на себя простыню.
      * * *
      А в ночь с пятницы на субботу Краузе принес в крепость для передачи хозяину шифрованную радиограмму.
      - Да, кстати,- обратился он к перемещенному, уходя,встреч больше не будет. Действуйте самостоятельно. И будьте осторожны: в Москве провал.
      - А вы?
      - Моя миссия заканчивается. Вот преподнесу большевикам последний подарок и исчезну. Ох, и жарко же будет Ледяному острову! - не утерпев, похвастал шпион.
      - Наша помощь вам не нужна?
      - Нет. Будьте здоровы. Желаю удачи.
      Через два часа у Винокурова состоялось короткое совещание.
      - Теперь ясно, зачем заходил к нашему подопечному иностранный экскурсант,- сказал Винокуров, прочитав донесение хозяину.
      Подумав, он повторил:
      - Операция Z, операция Z... Вот это не совсем ясно. Ясно лишь одно, что в воскресенье замышляется какая-то диверсия на Ледяном острове.
      - Мне кажется, следует немедленно взять Краузе и двух его сообщников,заметил Озеров.
      - Придется повременить до вечера. Вечером вся троица собирается в крепостной стене. На последнюю встречу.
      - Хорошо.
      - Разрешите отправиться на Ледяной остров! - поднялся молчавший Мамедов.- Мне надо сменить своего напарника.
      - Идите. Рашид. Наступает самый ответственный момент. Сейчас надо быть особенно бдительным. В случае чего, принимайте решение самостоятельно. Советоваться будет некогда.
      - Слушаюсь! - козырнул Мамедов.
      ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
      Поставив у подъезда чемодан, Дарья Ильинична вынула из сумки листок и еще раз сверила адрес, хотя давно уже выучила его наизусть. Руки, развертывающие листок, дрожали. Ну, конечно, все правильно. Морская набережная, четырнадцать.
      Сорокина давно так не волновалась. Рука ее дрожала, нажимая на кнопку звонка.
      Дверь открыла Марфа Ивановна.
      - Вам кого?
      - Сорокин... Илья Тимофеевич Сорокин дома? Я его жена. Приехала из Холмска.
      Марфа Ивановна всплеснула.руками и невольно отступила в глубь передней, потом вдруг засуетилась, заговорила:
      - - .Проходите, проходите. Да что же это такое! Господи, да как же это! Вы раздевайтесь. Да ведь он же считал, что вас в живых нет... Как же это...
      Сорокина встревожилась: Значит, опоздала. У него другая семья. И не хотелось этому верить, и страшно было спросить. Растерянная Дарья Ильинична стояла в передней, позабыв поставить чемодан.
      Марфа Ивановна почти силой сняла с нее пальто, потащила в комнату, усадила.
      - Вот ведь как бывает!-говорила старушка.-Сколько горя; принесла всем война, ох, сколько горя. И у меня были сыновья, а вот пришлось на старости лят жить одной.-Марфа Ивановна .смахнула .уголком головного платка навернувшиеся слезы. Спохватившись, она проворно встала.- Ой, что это я! Вы, ведь с дороги, небось, проголодались, а я со своими разговорами... Пойдемте, умоетесь пока. А я сейчас что-нибудь приготовлю.
      - Спасибо, я сыта, не беспокойтесь, пожалуйста,-с трудом выговорила Сорокина.- Но скажите же мне, наконец, что с. Ильей?
      -Ох, милая, простите меня старую. Здоров ваш Илья Тимофеевич. Только он переехал на Ледяной остров. Квартиру ему там отдельную дали, большую. Словно знали, что не одному придется ему там жить. Вот обрадуется, голубчик. Уж как часто он вас вспоминал, как горевал.
      - Вы знаете его адрес?
      - Да нет, не догадалась узнать, старая дура. Но вы его легко найдете. Он работает в управлении Морнефть. Там вам скажут. Какой сегодня день? Суббота? Да вы уж не успеете. Рабочий-то день кончается. Хотя ничего. Дежурный в управлении всегда бывает. Он вам и расскажет, как найти Илью Тимофеевича.
      Сорокина заторопилась.
      - Да вы бы хоть чайку выпили.
      --Нет, нет. Спасибо вам большое.
      Распрощавшись с гостеприимной хозяйкой, Сорокина поеxала в управление.
      Ася выполнила поручение Родионова в тот же день. винокуров, прочитав длинное письмо, спросил девушку о здоровье больного.
      - Ему хорошо.
      - Ну, ну. Ухаживайте за ним лучше.- Винокуров приветливо улыбнулся.Пусть не беспокоится. Он молодец.
      - Да? - девушка просияла, словно с нее сняли незаслуженную вину. Асе показалось, что последние слова капитан сказал специально для нее.
      - Только о том, что вы были у меня и передали это, письмо,- никому ни слова. Договорились?
      Ася молча кивнула головой.
      Винокуров проводил девушку до двери.
      Утром Родионов нетерпеливо ждал Асю.
      - Ну как, была?
      - Отнесла.
      - Сдала дежурному?
      - Нет, попросила провести к начальнику. Меня принял капитан. Фамилию не назвал. Письмо прочитал при мне и сказал, чтобы ты не беспокоился.
      - Спасибо, Асенька,-больной благодарно пожал сестре руку.- Ты даже не представляешь, какое большое дело сделала для меня. Спасибо!
      - Ничего я такого не сделала. И вообще, тебе надо поменьше разговаривать. Хочешь, я почитаю?
      - А что у тебя есть?
      - "Северная повесть" Паустовского.
      - Давай,- Родионов вытянулся на постели и счастливо улыбнулся, приготовясь слушать.
      ...С каждым днем Родионов все больше и больше набирался сил. После того, как Ася отнесла письмо в управление госбезопасности, он успокоился. Огорчала только постоянная задумчивость Аси. Она стала еще дороже, но разговора об этом. он не заводил.
      Не раз он просил старшего врача выписать его, говорил о работе, врал что-то о срочном задании, но ответ следовал неизменный:
      - Скоро выпищу.
      И врач уходил, помня указание Винокурoва без его, капитана, разрешения не выпускать больного.
      Однажды, в субботу, старший врач отсутствовал. Его заменял несколько самоуверенный молодой человек, ничего не знавший о распоряжении Винокурова.
      -Доктор!-обратился к нему Родионов во время обхода.- Я же абсолютно здоров. Почему меня здесь держат?
      - Здоров, говорите? Это мы сейчас посмотрим. Сестра, принесите историю болезни.
      Врач долго изучал разбухшую за полтора месяца тетрадку с пачкой подклеенных листков. Потом выслушивал его легкие и сердце, заставлял сгибать и разгибать левую руку, сжимать и разжимать пальцы. Наконец, он пригласил невропатолога. Родионов терпеливо выполнял все требования врача.
      - Ну, что ж, я считаю, что вы действительно здоровы,-сделал заключение врач.- Вас можно поздравить. Случай был тяжелый, но вы оказались молодцом. Недельку погуляете и за работу. Считаю, что вас можно было выписать значительнo раньше.
      Торопливо переодеваясь в принесенную Асей одежду, Родионов сразу даже не заметил, как аккуратно заштопана и выглажена простреленная Сорокиным куртка, как накрахмалено и. отглажено до снежной белизны отстиранное белье.
      Ася проводила его до выхода.
      - До свидания, Ася. Спасибо тебе за все,- Родионов задержал руку девушки в своей. Хотелось сказать так много, но всегда разговорчивый, он никак не мог найти нужных слов.До свидания,- повторил он.
      - До свидания,- и девушка, опустив голову, быстро пошла обратно. Вот сейчас она скроется за поворотом коридора, и он ее больше не увидит.
      - Ася! - почти в отчаянии позвал Родионов.
      Девушка обернулась.
      - Я позвоню тебе завтра. Можно?
      Ясной улыбкой просияло личико Аси. Она утвердительно кивнула и быстро скрылась за поворотом.
      Родионов несколько мгновений слушал, как постукивали, удаляясь, каблучки Асиных туфель, потом, свободно вздохнув, широко распахнул дверь на улицу.
      * * *
      Переодетый лейтенант Мамедов, не привлекая внимания прохожих, следил за каждым шагом Краузе. Ничего особенного в поведении Краузе не было. С работы он направился прямо домой.
      Вскоре к нему зашел инженер из проектного отдела. Через пять минут они вместе появились на улице и торопливо зашагали по панели. Остановились у подъезда только что отстроенного дома. Здесь человек пять-шесть сгружали с автомашин мебель, чемоданы и прочие домашние вещи. Оказалось, что инженер, заходивший за Сорокиным, переселялся из Приморска на Ледяной остров и попросил его помочь. Кроме Сорокина, пришли еще несколько товарищей новосела. С шутками, весело покрикивая, они быстро вносили вещи в подъезд. Потом все скрылись в доме, а хозяин побежал в магазин. Вскоре он возвратился с полной корзиной покупок.
      "Новоселье, видно, справляют,"-улыбнулся Мамедов и поднялся по лестнице недостроенного дома на противоположной стороне улицы. Здесь, с площадки третьего этажа, ему не только было видно, что делается в квартире новосела, но и слышно через открытое окно почти каждое слово. Да люди и не старались вести себя тихо в этот вечер. Они веселились. Музыка, смех, пение неслись через узкую улицу.
      В разгар торжества появился еще один гость. Хозяин дружески стал упрекать товарища за опоздание. Тот оправдывался, говорил, что очень торопился, но его задержали и сейчас он даже прилетел на самолете. Заметив Сорокина, он направился к нему:
      - Илья Тимофеевич,- торжественно воскликнул он,- вас ждет сегодня сюрприз!
      Все насторожились.
      - Что такое? - встревожился Сорокин.
      - Да не пугайтесь, радуйтесь! Вы никогда и не догадаетесь, что вас ждет,- возбужденно говорил гость.- К вам приехала жена. Сидит на пристани в Приморске, приедет с первым теплоходом.
      При этих словах Сорокин побледнел, как полотно; сам того не замечая, он опустился на еще не распакованную корзину.
      - Этого не может быть,-прошептал он.-Моя семья погибла.
      - Да нет же, вам говорят! Они, оказывается, эвакуировались. А все счйтaли их погибшими.
      Краузе попытался изобразить на лице улыбку, но получилась гримаса. Взяв себя в руки, он с трудом выговорил:
      - Вот счастье-то... Вот уж действительно сюрприз... Ну, извините, я побегу.
      - Идите, идите,- зашумели все.- Поздравляем! Бегите встречайте.
      Когда Мамедов спустился со своего наблюдательного пункта, Краузе уже бежал по улице. Лейтенант приподнял шляпу, давая знак шоферу, сидевшему в машине у соседнего дома, и торопливо пошел следом за Краузе. В машину он вскочил на ходу. Краузе бежал к порту, забыв о всякой осторожности. Придется брать,-решил Мамедов.
      * * *
      Максим Ветров пришел на портовую набережную первым. Усевшись на скамейку, стал ждать Веру. После недели бешеного норда установилась удивительно тихая погода. Море, утомленное ураганом, тяжело дышало. Диск солнца, коснувшись горизонта, зажег воду. Справа и слева от него полыхали огнем две узкие полосы. Максим, любуясь закатом, все чаще и чаще посматривал на часы.
      - Максим!
      Ветров обернулся на знакомый голос. Вера не шла, а бежала, чуть задохнувшаяся и улыбающаяся.
      - Ой, опять я опоздала!
      - Пoдожди, вот получим квартиру, я тебя отучу опаздывать,- рассмеялся Ветров.- Идем скорее.- И он подхватил Веру под руку.
      Обгоняя гуляющих, они торопливо пошли вдоль набережной. Впереди в сутолоке толпились люди. Расталкивая прохожих, навстречу мчался человек. Сорокин!-удивился Максим.- Что это он как с цепи сорвался. Уже слышно было его тяжелое дыхание. Вдруг, пересекая улицу, наперерез бегущему стремительно бросился Родиoнов. Что за черт!- едва успело мелькнуть в уме геалога,- ведь он же погиб!
      - Стой, гад! - Родионов с размаху налетел на Сорокина, вцепился ему в плечо.
      Сорокин легко отшвырнул его и, не задерживаясь, бросился дальше.
      - Не уйдешь, сволочь! -взбешенный Родионов в несколько прыжков догнал Сорокина и, навалившись, вместе с ним упал на мостовую.
      Все это произошло в какие-то секунды, и не успели изумленные прохожие вмешаться, как Сорокин стряхнул с себя своего преследователя. В руке его сверкнула вороненая сталь пистолета. Пронзительно взвизгнула какая-то женщина.
      - Не добил я тебя, так на! Получай!-Сорокин выстрелил.
      В начинающих сумерках блеснула слабая беззвучная вспышка. Но Родионов вовремя ударил по руке шпиона снизу. Пуля просвистела над головами прохожих, от стены дома отскочил кусок штукатурки. Еще раз Сорокин выстрелить не успел. Рванувшись, повисла на его руке Вера, а в следующую секунду тяжелый кулак Ветрова сбил его с ног.
      * * *
      С улыбкой человека, довольного собой, вошел в кабинет Винокурова Озеров.
      - Ну, Михаил Сергеевич, все в порядке. Старые развалины крепостной стены к приему Краузе и его, с позволения сказать соратников, подготовлены полностью.
      - Никакой встречи не будет,- мрачно буркнул Винокуров.
      - Как так?
      - Краузе взят Мамедовым, а Белоцерковский и этот третий - Шестов арестованы по моему распоряжению.
      - Что-нибудь случилось? - насторожился Озеров.
      - Вот именно, случилось.- И Винокуров коротко изложил историю задержания Краузе.
      ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
      Коле Муравьеву на этот раз не повезло. Страстный болельщик футбола, он все утро метался и упрашивал товарищей подменить его в этот воскресный день, на который было назначено интереснейшее, по его мнению, в сезоне футбольное состязание между командами Приморска и Ледяного острова.
      Но товарищи или тоже хотели увидеть матч, или же у них были, другие причины, но только никто не смог оказать несчастному болельщику такой услуги.
      И вот с восьми утра грустный Коля на вахте, на своей подводной станции, куда сходятся устья семи нефтяных скважин.
      Обязанности его несложны: следить за приборами и через каждые два часа брать пробы нефти и газа. В трубах шумела нефть, выталкиваемая из недр высоким давлением и увлекаемая выделяющимся из нее газом. Но Муравьев плохо прислушивался к этому монотонному шуму, думая об исходе сражения на зеленом поле стадиона.
      Часы показывали двенадцать. Мысленно Муравьев был там, на трибунах, среди возбужденных зрителей. Сейчас должно начаться! И вдруг блестящая мысль осенила его. Коля позвонил домой.
      - Катюша,-закричал он,-что передают по радио, по городской сети?
      - Не знаю. А зачем тебе?
      - Надо. Включи, пожалуйста, узнай.
      Было слышно, как простучали каблучки Кати по паркету.
      И Муравьев отчетливо услыхал такие близкие сердцу каждого болельщика звуки спортивного марша, а через полминуты голос жены:
      - Коля, ты слушаешь? Футбол транслируют.
      - Слышу, Катенька. Катенька,-в голосе Коли появилась умасливающие нотки,-положи трубку к репродуктору, я послушаю. Матч очень сегодня интересный.
      - Ты что, обалдел, Колька? Ты же на работе. Разве можно!
      - Катюша, хорошая! Я немного. У меня тут все в порядке. Ну, чуть-чуть, до первого гола.
      - Может, никакого гола вовсе не будет. Не проси, ничего у тебя не выйдет. Вот пожалуюсь Трофимову, он тебе покажет футбол,- уже более мягко сказала Катя.- Для этого он тебя принял на работу?
      - Да ничего не случится, Катюша. Сделай, а? Я тебя тысячу раз поцелую за это. Ну, две тысячи!
      - Ох, и плут! Ладно. Пять минут можешь слушать. Замечаю время.
      Марш кончился, и довольный Коля услыхал знакомый голос комментатора, своего товарища Позднякова.
      Позабыв обо всем на свете, оператор вместе с футболистами Ледяного острова отбивал стремительные атаки гостей, вместе с центром нападения прорывался к воротам команды Приморска. Долго не смолкал шквал аплодисментов, крики восторга.
      А комментатор, очевидно, не меньше Муравьева увлеченный игрой, передавал сквозь гул голосов:
      - Сейчас гости начинают с центра поля. Вот они стремительно атакуют ворота хозяев поля. Мяч у правого крайнего команды Приморска. Его атакуют двое полузащитников, но он ихловко обводит, передает мяч налево, а сам продвигается вперед... Получает обратный пасс, навешивает мяч на штрафную площадку... Здесь кто-то из защитников выносит мяч головой, но он опять в штрафной площадке в ногах у нападающих. Кто же будет бить? Удар! Штанга! Еще удар! Гол!! Нет гола. Это защитник подставил ногу, и мяч уходит на угловой. Гости будут подавать. Все игроки на штрафной. Подают. Мяч навешивается на штрафную площадку. Здесь не поймешь, что происходит. (Гул голосов превратился в сплошной рев, слова комментатора утонули в нем.) Вот мяч у Трескунова! Удар! Вратарь падает и вместес мячом оказывается...
      Дружные крики заглушили конец фразы Позднякова.
      Муравьев случайно оглянулся и мгновенно бросил трубку.
      Над люком переходного тамбура горела красная сигнальная лампочка, а зажимы замка входного люка медленно поворачивались.
      Кто бы это мог быть?-только успел подумать Муравьев, как люк медленно открылся, и внутрь станции вошел инженер по технике безопасности, а за ним двое рабочих.
      - Что это ты не помог открыть входной люк? - сердито спросил инженер.
      - Брал пробы и не мог отлучиться,- солгал оператор, краснея.- А что это вы и в выходной день не знаете покоя?
      - У техники безопасности нет, брат, выходных дней,подмигнул Коле один из рабочих.- Надо кислородные баллоны сменить.
      Муравьев хотел было помочь вынести старые баллоны, но инженер остановил его:
      - Ты занимайся своим делом, а мы со своим справимся. Рабочий поднял тяжелый баллон за головку, но не удержал. Баллон со скрежетом скользнул по стальной дереборке и грохнулся на металлический пол. Муравьев еле успел отскочить, что спасло ему ноги. Телефонная трубка соскочила с аппарата, закрепленного на переборке, и повисла на шнуре.
      - Тоже мне, техника безопасности,-проворчал Коля.- Вы так всю станцию разнесете.
      - Осторожней! Берите вдвоем!-крикнул инженер, кладя телефонную трубку на место.
      После смены баллонов инженер осмотрел станцию, поднялся к аварийной гондоле. Придраться было не к чему.
      - Ты что, новичок? - уже добродушно спросил он Колю.-Что-то я тебя раньше не видел.
      -- Я недавно перевелся сюда с машиностроительного.
      - Ну, добре. Будь здоров!-простился инженер, исчезая в переходном тамбуре.
      После ухода людей время тянулось особенно томительно. Стрелка часов, похоже, задремала, убаюканная тишиной.
      Прошло всего четверть часа, а Коле, привыкшему к бурным темпам машиностроительного завода, казалось, что он торчит Здесь уже целую вечность. Он подготовил отборники и стал отбирать пробы нефти и газа. Первая, вторая... седьмая. Но что этo? Коля торопливо перекрыл краник, отставил отборник в сторону. Снизу из фланцевого соединения седьмой линии капала нефть, и еле слышно шипел газ. Оператор торопливо открыл инструментальный ящик и гаечным ключом стал затягивать фланец. Чем трудней подавалась гайка, тем реже капала йефть. Коля надел на конец ключа патрубок и всей тяжестью навалился на его конец. Так одну за другой он затянул все гайки. Течь прекратилась, только последняя капля, задержавшись, набухла лениво, нехотя.
      Муравьев затер на полу лужицу натекшей нефти, отдуваясь вытер рукавом вспотевший лоб. Успокоенный, он поставил пробы на место, спрятал ключ. А через минуту на полу вновь появился темный мокрый кружок. Коля встал на четвереньки, заглянул под трубу. Капли, набухая, отрывались от фланца и тихо шлепались на пол. Чуть пахло газом. Новая попытка оператора стянуть фланцы ни к чему не привела. Боясь сорвать болты, Коля бросил гаечный ключ.
      Ах, черт! Что же делать? Самое страшное-газ и пары бензина. Коле никогда с подобными вещами сталкиваться не приходилось. Курс техники безопасности, который он прошел, прежде чем был допущен на подводную станцию, не предусматривал такой случаи. Нет, как же. Есть!
      Коля открыл кладовку, вытащил прорезиненный полужесткий кожух и толстый шланг. С трудом навел на фланец кожух, присоединил к нему шланг. Другой конец шланга он закрепил на патрубок вытяжной вентиляции. Теперь газ и пары бензина уходили через шланг. Но долго ли? Коля понимал, что с каждой минутой течь будет усиливаться, песок разъест мягкую металлическую прокладку, и нефть и газ неудержимым потоком хлынут в помещение. И никакая вытяжная вентиляция не поможет.
      Он бросился к тэлефону, схватил трубку. Ни звука. Коля нетерпеливо постучал по рычагу - молчание, покрутил диск, еще раз подергал рычагникакого результата. Что за чертовшина! И тут он вспомнил уроненный кислородный баллон. Мцжет, поврежден кабель? Муравьев нагнулся к латунной трубке, идущей от аппарата к полу, и озноб покоробил спину. Ударом тяжелого баллона латунь была сплющена и порвана. Через разрыв торчал прорванный провод с разлохмаченной красной бахромой ниток изоляционной оплетки.
      Пока он возился с повреждением, запах газа все усиливался. Подметки скользили по нефти. Опасения Коли оправдывались. Скорей, скорей! - торопил себя юноша.- Не успею - задохнусь.
      Наскоро соединив обнаженные концы провода, дрожащими от напряжения пальцами Коля набрал номер диспетчерской.
      * * *
      - Диспетчерская слушает,-девушка включила репродуктор. Шум наполнил комнату.
      - Говорит оператор с одиннадцатой станции. Скорей... Здесь авария! На седьмой линии пробило, разъело прокладку. Заливает нефтью... и газ тоже... идет. Вентиляция не справляется. Долго не продержусь. Скорей пришлите помощь. Раньше сообщить не мог. Провод был поврежден.
      Шум в репродукторе усилился. Послышался приглушенный хлопок, и вдруг прорвавшийся в репродуктор шум сильной струи жидкости заглушил звук падающего предмета.
      - Алло! Алло! Одиннадцатая! Алло!..
      Но репродуктор молчал.
      На одиннадцатую станцию был срочно послан аварийный подводный автобус.
      Диспетчер разыскала по телефону Байрамова.
      - Вот дьявол!-выругался управляющий.-А все это арматура старого, типа, будь она неладна. Разыщите Трофимова. Мне, если понадобится, звоните в управление треста. Выезжаю туда.
      * * *
      Когда хлопнул сорванный газом с трубы кожух, Муравьев резко обернулся. Струя нефти била в пол, во все стороны летели фонтаны брызг. Резкий запах газа ударил в нос. Захватило дыхание.
      Муравьев бросился к висевшему респиратору с кислородным аппаратом и, стараясь не дышать, натянул на лицо маску. Снова схватился за телефон, но задетые второпях слабые соединения порванного провода вновь разъединились. Телефон молчал.
      "Все. Конец,"-устало подумал Коля. Безразличие овладело им. Сразу почувствовал страшную тяжесть во всем теле. Так стоял он, глядя на бушующий поток. Стучало в висках.
      "Ты же комсомолец!" - мелькнуло в голове. Перед глазами, как Живые, встали товарищи, Катя. Ты не имеешь права так погибать! Коля кинулся вверх по лестнице к аварийной спасательной гондоле. Руки лихорадочно перехватывали круглые ступеньки узкой стремянки. Вот и люк, а здесь в ящичке ключ от замка.
      Когда гондола, освободившись, стала подниматься к поверхности, Коля потерял cознание. Слишком много надышался он газа.
      Забытье длилось недолго. Он очнулся от резкого толчка, когда гондола по инерции вылетела из воды и тут же плюхнула обратно.
      Корпев задраил люк аварийного подводного автобуса и метнулcя в рубку управления.
      На полной скорости, не погружаясь под воду, корабль проскочил створы порта и, развернувшись, пошел к Северному промыслу. Не доходя до места одиннадцатой станции, автобус нырнул под воду.
      "Только бы успеть,- думал Корнев.- Опоздаем на минуту, и задохнется парень." На экране показалась стальная башня станции. Автобус сбавил скорость и стал заходить со стороны переходного тамбура, Движение подводного корабля становилось все медленней и зделенМи. Надо было точно положить автобус на направляющее фермы. Вдруг сферический купол, словнo живой, приподнялся и, описав плавную кривую, рухнул на дно. Из открытой полости башни вихрем вылетело облако. Дробясь на тысячи пузырей, оно устремилось вверх.
      - Что это?!-в один голос вскрикнули обступившие Корнева люди.
      - Опоздали!-Корнев выругался.-Давлением газа сорвало купол. На куполе я что-то не заметил спасательную гойдолу. Возможно, оператор и спасся. Будем всплывать.
      * * *
      Ослепительный луч солнца ворвался в гондолу. Муравьев, высунувшись из люка, сорвал респиратор, легкие жадно вдыхали чистый морской воздух. Не веря глазам смотрел Коля на горизонт. Легкая зябь коробила море, на Юге, словно выросшие из воды, возвышались дома Ледяного острова.