- В том-то и дело, что нет. Все такие.
      - А что случилось, Алексей Петрович? - не вытерпел Сорокин.
      - А вот то и случилось, что опозорились мы,- ответил вместо Трофимова Штанько.- Кто выполнял заказ?
      Сорокин задумался, вспоминая. Затем, сверившись в записной книжке, сказал:
      - Токарь Муравьев. Да, да. Муравьев Николай.
      - Муравьев? Коля Муравьев? Это же наш лучший токарь! - Штанько недоверчиво посмотрел на Сорокина.
      - Да, считается,- пожал плечами Сорокин.
      Штанько пропустил реплику мимо ушей. Под молчаливыми взглядами Трофимова и Сорокина он взял дефектные детали, покачал их в руке, словно пробуя на вес, и отложил в сторону. Затем соединился с третьим цехом.
      Через две-три минуты в кабинет вошел подтянутый юноша с открытым добродушным лицом.
      - Твоя работа? - главный инженер подал детали.-А вот чертеж. Проверь-ка размеры.
      Муравьев вынул из кармана кронциркуль.
      - Не сходятся?
      - Да, не сходятся,- озадаченно сказал Муравьев.- Только я не по синьке выполнял заказ.
      - А по чему же?
      - Видите ли, Остап Федорович,-вмешался в разговор Сорокин,-заказ был срочный, а светокопия нам задержала чертежи, и в цех мы дали копии на кальке.
      - Я сейчас принесу,- и Муравьев быстро исчез за дверью.
      - Значит, чертеж скопирован с ошибками,-сказал Штанько.
      - Не может быть!-уверенно сказал Сорокин.-Чертеж был правильный.
      - Трудно поверить, чтобы Муравьев ошибся столько раз. Случай исключительный.
      Штанько замолчал, нервно барабаня пальцами по столу. Сорокин с рассеянным видом смотрел в окно. Потом подошел к задумчиво сидевшему Трофимову, с тревогой спросил:
      - Алексей, неужели все корабли Королева вернулись в Приморск?
      Алексей Петрович обернулся к Сорокину и, мягко улыбнувшись, успокаивающе ответил:
      - Нет, все обошлось. Использовали старые головки. Пока работаем.
      - Вот,- виновато сказал быстро вошедший Муравьев,
      кладя на стол захватанную кальку.- Размеры правильные. Не понимаю, как я ошибся и на диске и на кольце.
      - А кто из ОТК проверял? - спросил Штанько.
      - Катя Грибанова, недавно выдвинутая на должность контролера, это ее клеймо,- ответил Сорокин.
      - Выходит, Муравьев, что она положилась на тебя?
      - Не знаю, Остап Федорович, как это получилось. Она всегда так строго проверяет.
      - Подвели вы с ней и завод и трест Морнефть.
      Муравьев опустил голову, глядя себе под ноги. Но тут же, взяв себя в руки, выпрямился и, глядя на Штанько, тихо сказал:
      - Остап Федорович, я, конечно, очень виноват, что допустил такой брак... даже самому не верится, что так получилось, но только прошу, не лишайте мeня возможности хоть немного поправить то, что я наделал,разрешите мне остаться на вторую смену и выточить эти детали... А наказание я готов нести любое...
      Трофимов молча наблюдал за Муравьевым, не знавшим, куда девать свои руки. Алексею Петровичу понравился этот юноша с открытым умным лицом. Та злость, которая появилась несколько часов назад на виновника брака, незаметно сменилась другим чувством: Трофимову было почему-то жаль Муравьева.
      Нa просьбу юноши Штанько сухо ответил:
      - Иди работай. Оставаться на вторую смену нет надобности. Людей хватает.
      Муравьев молча повернулся и направился к двери. Не дойдя до нее, он остановился, обернулся, собираясь что-то сказать, но не сказал и быстро вышел.
      Наступило неловкое молчание.
      - Зазнался парень, и вот результат,- нарушил паузу Сорокин.
      - На него не похоже. Жаль парня, а придется наказать. Вы, Илья Тимофеевич, можете идти.
      - И невеста его не меньше виновата,- сказал Сорокин, задерживаясь у двери.
      - Какая невеста? - удивился Штанько.
      - Ну эта, как ее, Грибанова...-- Сорокин повернулся к Штанько, словно проверяя впечатление, которое на того произвели его слова.
      Штанько с еле скрытой неприязнью посмотрел на Сорокина, и тот поспешил удалиться.
      Когда за Сорокиным закрылась дверь, главный инженер повернулся к Трофимову:
      - Вот видите, Алексей Петрович, как получилось. Но ничего, дело поправимое.
      - Почему вы, Остап Федорович, не разрешили Муравьеву остаться на вторую смену?
      - Ничего, пусть немножко подумает. Внимательней будет работать потом. А все-таки странный это случай.- Штанько, помолчав, добавил: - Вы хорошо знаете Сорокина, Алексей Петрович?
      - Да. А что?
      - Так, ничего. Мне кажется, людей он не любит. Странный человек...
      - Ну, что вы, Остап Федорович! Вы его, наверное, плохо знаете. И работать он любит.
      - Да. Специалист он хороший, дело знает и много работает. Вы, кажется, с ним вместе воевали?
      - Да. В самом конце войны. Если бы не он, лежать бы мне сейчас в чужой земле... Только ведь ему не легко. В войну он потерял всю семью.
      ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
      Чем выше поднималась по лестнице Ольга, тем сильней волновалась. На последней ступеньке она остановилась. Рука невольно потянулась к затылку, но вместо привычного плотного пучка ощутила пышные кудряшки.
      Для Алексея Петровича появление Ольги в его кабинете было настолько неожиданным, что он, растерявшись, даже позабыл предложить ей стул. Сам того не замечая, он встал.
      Наступила неловкая пауза, которая Ольге показалась очень долгой. Наконец, поборов внезапную внутреннюю слабость, она чужим голосом сказала:
      - Алексей Петрович, нам нужен корабль.
      - Какой корабль? Зачем? Да вы садитесь, Ольга Петровна. Как вы себя чувствуете? - овладев собой, улыбнулся Алексей Петрович.
      Глаза их встретились. От приветливого взгляда Алексея Петровича у Ольги потеплело на душе.
      - Хочу стать моряком,- совсем другим голосом, полушутя, полусерьезно сказала Ольга, глядя смеющимися глазами на Трофимова.
      Он снова улыбнулся.
      - Вы полагаете, что из меня не получится моряк? - чуточку кокетливо сказала Ольга.
      - Нет, я думаю о другом: почему вас потянуло в море? Что-нибудь задумали, Ольга Петровна? Или, может, это секрет?
      Ольга стала серьезной. Ее задумчивый взгляд был устремлен через открытое окно на голубевшее в просвете домов море.
      Как удивительно сочетается в ней внешняя красота с внутренней, со светлым, большим умом,- залюбовался Ольгой Трофимов.
      Ольга, почувствовав на себе взгляд, потеряла нить мыслей и смутилась. Она хотела продолжить прерванный разговор и повернулась к Трофимову. Но слова застряли у нее в горле, когда они вновь встретились глазами. И каждый прочел во взгляде другого то, чего давно ждал. В порыве нахлынувших чувств они чуть не кинулись друг к другу. Но Ольга сдержала себя и, отведя взгляд, сухо сказала:
      - Прежде чем ответить, разрешите задать вам вопрос.
      Алексей Петрович понял не сразу. Но, вспомнив, о чем они разговаривали, сдержанно сказал:
      - Пожалуйста, Ольга Петровна.
      - Зачем вы заставили нас заниматься замораживанием вещи? Ведь не думаете же вы готовить лед для городских аптек или ларьков с прохладительными напитками?
      - Конечно, нет.
      - Значит, вы собираетесь использовать атомные холодильники в море?
      - Это уже второй вопрос, Ольга Петровна, а вы получили разрешение только на один,- непринужденно рассмеялся Трофимов, почувствовав себя опять хорошо.
      - Ну, где один, там и два,-сказала Ольга и тоже улыбнулась.
      - Ну ладно. Что с вами сделаешь.- Алексей Петрович серьезно закончил:-Мне кажется, что атомные холодильные реакции мы можем использовать при освоении морских промыслов.
      - Ну вот, теперь я отвечу на, ваш вопрос, Алексей Петрович, хотя вы сами на него уже пoчти ответили. Атомные холодильники, мне кажется, надо испытывать не в лаборатории, а в море. У меня возникла одна мысль. Нефть в море мы найдем, разведаем. Потом мы ее должны будем взять. А как?.. Но, может быть, у вас уже все на этот счет продумано и решено и я зря вам все это говорю?
      У Трофимова от волнения перехватило дыхание. На атомые холодильники он возлагал большие надежды. С этой целью в отсутствие Кирилловой он дал задание Березиной к Ахундову начать испытание атомных холодильников по замораживанию морской воды. Но ни Березиной, ни Ахундову Трофимов не рассказал своих далеко идущих замыслов. Он лишь поставил перед ними задачу-добиться максимального съема льда с одного аппарата. И вот он почувствовал, что его секрет, его замысел высказывает Ольга.
      Ольга, заметив внезапную перемену в лице Трофимова, умолкла.
      - Продолжайте, Ольга Петровна. Я вас слушаю.-Алексей Петрович широкими шагами стал ходить по кабинету.
      - Теплоемкость холодильников, вы сами знаете, практически неограниченна. Во всяком случае, она достаточна, чтобы превратить любую часть моря в сушу. Но пока что мы, Алексей Петрович, превратили в сушу лишь нашу лабораторную лужу.
      - Как? Заморозили? По методу Ахундова? Что же вы мне сразу не сказали, Ольга Петрoвна?
      - Но ведь это же детские забавы. Практически этот метод не будет пригоден в море.
      - Вы в этом уверены?
      - А вы сомневаетесь?
      - Пожалуй, вы правы. Оба замолчали.
      "Превратить любую часть моря в сушу. Здорово сказано! - думал Алексей Петрович.- Молодец! Далекo смотрит вперед". Ему хотелось похвалить ее, сказать, как приятно работать с ней, но вместо этого он подошел к сейфу, вынул из него коричневую папку и передал ее Ольге.
      - Читайте, Ольга Петровна,- сказал он.
      Это было постановление правитeльсгва об объявлении конкурса на лучший проект по разработке нефтяных месторождений в открытом море. Срок был ограничен мартом будущего года.
      Дважды перечитав документ, Ольга крепко задумалась. Мысли одна за другой роились в голове. Наконец она сказала:
      - Отдайте для наших опытов теплоход Океан.
      - Вы это серьезно, Ольга Петровна?
      - Разве я похожа на шутника?-с обидой спросила Кириллова.
      - Извините, Ольга Петровна, я не то хотел сказать. Океан нам сейчас очень нужен для другого дела...
      - Более важного, чем наше,- с иронией добавила Ольга, сама не понимая, на что обиделась.
      - Вы злопамятны, Ольга Петровна,-с улыбкой сказал Трофимов, пытаясь свести разговор к мирному кoнцу.
      Но Ольга, злясь на себя, все же продолжала:
      - Нет. Меня просто удивляет ваша нелогичность. Вы только что показывали мне постановление правительства и, если я правильно вас поняла, возлагаете большие надежды иа атомные холодильники. Но эти надежды так и останутся надеждами, если мы будем сидеть в стенах нашей лаборатории. Дайте нам возможность поставить настоящие опыты с реакциями ядерного уплотнения не в этом Холодильном пигмее, а в самой толще морской воды. А это вaжно сделать только в открытом море. Я не могу подвергать риску население города.
      - О каком риске вы говорите, .Ольга Петровна?
      Ольга, помолчав минутку, более спокойно ответила:
      -ДА- Извините, Алексей Петрович. Мне с этого и надо было начать. Еще до того нелепого случая в Белых камнях я на досуге занималась кое-какими расчетами. Вот они. - Ольга положила на стол толстую тетрадь в клеенчатом переплете.-Надо было бы практически проверить правильность некоторых выводов, а это безопасно только в открытом море. Видите ли, ядерные реакции с поглощением тепла, мне кажется, следует вести на совершенно иных принципах. Но радиус ядерных превращений при этом может оказаться весьма большим, и мы не уложимся в размеры наших лабораторных помещений. Да это и хорошо, если ядерные реакции охватят большое пространство. Это то, что нам нужно. Но только такие опыты не для города, где к самой лаборатории примыкают жилые кварталы.
      Алексеи Петрович в волнении вял тетрадь и раскрыл ее наугад. Обе странички были густо исписаны. Слева он прочел заголовок: "Относительно искусственной радиоактивности." Дальше шли математические формулы и расчеты.
      -Между прочим, расчеты требуют проверки на злeктронно-счетной машине. Я еще этим займусь. Но если они окажутся правильными, тогда мы сможем вести реакции атомного, уплотнения в самой толще воды.
      - Это очень интересно, Ольга Петровна. Обязательно посмотрю. Да вот еще что. Выберите несколько вечерочков и прочитайте книгу академика Петрова. Условия разрушения ядерных оболочек.при уплотнении атомов. Один экземпляр нам прислали. Ну, а насчет Океана пока ничего обещать не могу.
      Острая обида иновь вспыхнула в груди Ольги. Не глядя больше на Трофимова, она встала и, словно для самой себя, сказала:
      - Выходит, зря я потеряла два часа!-и, не оглядываясь, быстро вышла.
      "Обиделась,"-со смешанным чувством досады и уважения к Ольге подумал Трофимов. В это время проплывавшее в небе облачко закрыло солнце. В кабинете стало сразу мрачно и как-то неуютно.-Вот так же и у меня сейчас на душе,- грустно улыбнулся Трофимов.- Только тучка пройдет, и солнце вновь засияет, а придет ли она такой же, какой пришла сюда сегодня?
      Но что можно сделать, если Океан хотят у нас отобрать потому, что он плохо используется. А вдруг не будет успеха с опытами в море. Тогда что? Нет, сначала надо все проверить..
      Прошло несколько дней. Все это время мысли об Ольге не покидали Трофимова. Может, потому и откладывал Алексей Петрович встречу с ней. Ну что он ей скажет? Чем рассеет ее обиду? Читая ее записи и расчеты, он все больше и больше убеждался, что она была права, требуя проведения опытов в море. "Не отдадим Океан",-решил Трофимов и поехал в nopт, чтобы осмотреть внутренние помещения корабля. По пути Алексей Петрович решил заехать в лабораторию. Под окнами стояла двадцатипятитонная автоцистерна. Выйдя из машины, Алексей Петрович направился к подъезду лаборатории. Внезапно звук, подобный пушечному выстрелу, потряс воздух. Из лаборатории послышалась беспорядочная трескотня, напоминавшая ружейную перестрелку. Трофимов замер, пораженный. Автоцистерна, стоявшая в полной исправности минуту назад, представляла сейчас жалкое зрелище. Лоскутья стальных листов ее корпуса, порванные самым причудливым образом, торчали в разные стороны. Под железными лохмотьями белела огромная цилиндрическая глыба прозрачного льда.
      От табачного ларька к цистерне со всех ног бежал шофер, запихивая на ходу в карман коробку папирос. Остановившись у искалеченной машины, он с удивлением cмотрел на глыбу льда. Он даже потрогал рукой его гладкую поверхность.
      - Лед! Вот чудеса!-растерянно сказал шофер Трофимову.
      - Это Оля проводит свои опыты,- с тревогой подумал Трофимов.Действительно, нужно немедленно перенести все работы в море.
      Он поспешил к подъезду.
      Арктическим холодом веяло в помещениях лаборатории.
      На всем лежал слой инея. В лопнувших трубах белел лед. Осколки стекла валялись на столах и на полу. Заледеневшие реактивы, сохраняя форму склянок, в которых они находились, рядами стаяли на полках. Люди, выдыхая клубы белого пара, метались из комнаты в комнату.
      - Где Кириллова? - подбежал Трофимов, к одетой по-зимнему девушке, усиленно растиравшей посиневшие теки.
      - Там,-махнула она рукой, показывая в конец коридора.
      - Трофимов кинулся дальше. Одну за другой открывал он двeри. Наконец нашел Ольгу. На ней были полушубок, валeнки, шапка-ушанка,
      - Погибла лаборатория, Алексей Петрович!-такое отчаяниe в голосе Ольги Трофимов слышал впервые. Две крупные слезы скатились по щекам, оставив мокрый след.-Я же вам говорила, что опыты надо проводить в море.
      - Все великолепно, замечательно! Вы молодец, Оля! Вы нашли то, что нам надо! Теперь мы сможем превратить в сушу любую часть моря. Будет у нас морская нефть!-и Алексей Петрович порывисто пригянул Ольгу к себе и поцеловал в губы.
      - Вы с ума сошли!-тихо вскрикнула она, отстраняя от себя Трофимова Ярким румянцем запылали ее щеки.
      - Наденьте полушубок Ахундова, вон он висит, вы же простудитесь,добавила она.
      Трофимов посмотрел в еще влажные от слез, просиявшие глаза, Ольги и тихо рассмеялся:
      - Мне и так жарко, Оля, дорогая.
      Он вынул платок и неумело cтал вытирать с лица Ольги следы слез.
      - Я сама,- девушка доверчиво улыбнулась и взяла платок из рук Алексея Петровича.
      Вбежала раскрасневшаяся, с непокрытой головой и расклепанными волосами Таня.
      -- Что же делать, Ольга?
      - Прежде всего причесаться и надеть шапку,- рассмеялaсь Ольга, протягивая подруге зеркальце.
      - Да ну тебя,-отмахнулась Таня.-Я серьезно...
      - Передай всем мое распоряжение,-лицо Кирилловой стало серьезным.Пусть немедленно сдадут в фотолабораторию свои конверты с контрольной фотопленкой и уходят домой. Работать сегодня больше не будем. Для уборки лаборатории вызовите людей из вечерней смены. Охрану тоже сменить.
      Когда Трофимов и Ольга вышли из лаборатории, у искалеченной цистерны толпились люди. Шофер, жестикулируя, рассказывал любопытным о необычайном происшествии:
      - Кто же мне поверит, что я нe виноват. Пропал я совсем. Это же колдовство какое-то. Машина форменным образом погибла. А начальство, оно разве в колдовство верит. Пропишет по первое число. Вы думаете, только цистерну порвало? Как бы не так! Смотрите, что стало с мотором.
      Водитель поднял капот, и Трофимов через головы людей увидел порванный замерзшей водой двигатель, искареженный радиатор.
      - Ваша работа,-улыбнувшись Ольге, Трофимов кивнул на изувеченную машину.
      - Неужели зона атомного возмущения оказалась такой большой?
      - Как видите. Надо убрать цистерну во двор лаборатории.
      - Собирайтесь, я вас подвезу.
      - А вы уверены, что сможете это сделать?-Ольга показала на лимузин Трофимова. На асфальт из радиатора уже успела натаять небольшая лужа.
      Алексей Петрович махнул рукой.
      Через день Трофимов позвонил Ольге и попросил зайти к нему.
      - Ольга Петровна,-приветливо встрeтил он ее,-командуйте Океаном, он ваш.
      - Как же им командовать, если его от нас забирают? - недоверчиво посмотрела Ольга на главного инженера.
      - Откуда это у вас такие сведения? - улыбнулся Трофимов.
      - Мне сам Воронин сказал.
      - А мы не отдали, доказали, что теплоход нам больше, нужен.
      - В самом деле? - вскричала Ольга.- Вот за это ваМ спасибо, Алексей Петрович, такое спасибо! Ой, как хорошо-тo.
      Алексей Петрович улыбался, довольный не меньше ее.
      - А вы знаете, -сказал он,- я прочитал ваши записи. Замечательную работу вы проделали. Правда, в ней есть некоторые неточности...
      - Да, да, я знаю. Я прочла книгу Петрова и уже знаю, в чем ошиблась.
      - Но общие выводы у вас правильны. Кажется, это именно то, чего нам недоставало.- Алексей Петрович протянул Ольге ее тетрадь.-Здесь вы найдете мои пометки. Но как у вас хватило смелости проводить такие опыты в лаборатории?
      - Ну, а что же было делать? Океана-то вы нам тогда не дали...-Ольга умолкла и стала смотреть в окно. Она вспомнила размолвку, происшедшую между ними.
      Алексей Петрович, словно отгадав мысли Ольги, спросил:
      - Оля, все еще сердитесь?
      - Нет,- девушка быстро повернулась к Трофимову и встретила его взгляд. Потом тихо, почти без звука засмеялась.- Извините, Алексей Петрович. Такая уж я глупая. Не сержусь, вот настолечко,-кокетливо показала она кончик ногтя.
      На обратном пути Ольга свернула к порту и вышла из машины. Среди множества кораблей выделялся огромный теплоход с бесснежными надстройками. На черном борту корабля белели саженные буквы: "Океан". Теплоход не был загружен, и ватерлиния находилась высоко над водой, отчего он казался еще больше.
      - Красавец ты мой!-прошептала Ольга, любуясь кораблем.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
      Трофимова пригласил к себе Винокуров.
      -Работами вашего треста, - начал капитан,- и особеннo рaботами Кирилловой, снова интересуются представители одной страны. Вы совершили ошибку, Алексей Петрович. Случай с автоцистерной заинтересовал кое-кого на той стороне, надо будет сделать все, чтобы их попытки разгадать тайну деятельности вашей лаборатории так и остались попытками...
      Трофимов сделал нетерпеливое движение.
      - Нет, нет,- остановил его Винокуров,- вы не так меня поняли, Алексей Петрович. В ваших людях мы не сомневаемся. Случай с цистерной, к сожалению, известен всему городу, и мы точно знаем, что источником информации являются не ваши люди. Ваша ошибка заключается в том, что допустили этот случай. Кириллова предупреждала о возможных, еще xудших последствиях. И вы должны были запретить ей проводить столь рискованные эксперименты в лаборатории, в центре города.
      - Да, тут моя вина, товарищ капитан.
      - И Ольга Петровна-не школьница,-жестко бросил капитан.
      Трофимов выдержал долгий взгляд капитана, но почувствовал, как кровь приливает к лицу. Что он мог сделать? И так дело кончилось почти ссорой.
      От Винокурова не ускользнула внутренняя борьба, отразившаяся на лице Алексея Петровича.
      - Поймите, дорогой Алексей Петрович,- уже совеем мягко заговорил Винокуров,-в этих делах приходи тся отбрасывать все личное, причиняя иногда боль не только себе.
      -Я все понимаю, товарищ капитан, но...
      - А вы думаете,-Ольга Петровна не поняла бы вас? Но об этом хватит. Дело сделано, и ничего особенного пока не произошло. Сейчас надо принять меры, чтобы ничего, даже случайно не просочилось за пределы лаборатории и вашего коллектива. И oб этом я попрошу позаботиться вас. Серьезно поговорите с людьми.
      - Да, кстати,-вспомнил Винокуров,-тут меня просили поговорить с вами об одном товарище. Очень хороший инженер. Мы бы хотели, чтобы вы взяли его к себе на работу. Мы за него ручаемся,-рассмеялся Винокуров,-Может быть, хотите с его личным делом познакомиться?
      Винокуров открыл ящик стола и извлек тоненькую папку-скоросшиватель, протянул ее Трофимову.
      Пока главный инженер Морнефти знакомился с документами своего будущего работника. Винокуров углубился в бумаги.
      - Ну, как? Договорились? - улыбнулся капитан, когда Алексей Петрович закрыл скоросшиватель,
      - Да. В лаборатории он будет очень нужным работником.-Трофимов открыл свой портфель.
      - И я так думаю. Нет, Алексей Петрович, это будет храниться у нас,Винокуров остановил Трофимова, собравшегося было положить папку к себе в портфель.- Он придет к вам, как и все. Ну, например, завтра. И еще, Алексей Петрович, один вопрос. Как насчет проектного отдела?
      -Что вы имеете в виду?
      - Хранение материалов.
      - На ночь все сдается. Ну, а днем необходимое для работы находится у исполнителей.
      Когда Трофимов ушел, к Винокурову зашел Мамедов.
      - Ознакомились?-капитан взял из рук своего помощника толстую папку.-И что вы теперь скажете?
      -Ошибся я, поторопился с выводами...
      - Выходит ошиблись. А он, этот Курт Краузе, живет и здравствует. И где-то, должно быть, совсем рядом. Теперь давайте думать, что нам делать и как действовать. Садитесь.
      Винокуров раскрыл папку.
      Это были перехваченные и расшифрованные радиопередачи иностранных разведок, относящиеся к работам треста Морнефть.
      Провал попытки похитить нефтепромысловый микрохолодильник, закрытие консульства и высылка из страны Джона Кларка не ослабили шпионскую возню вокруг треста. Грязная волна шпионажа вскоре вновь вынесла Джона Кларка на одну из баз тайной войны против Советского Союза. На сей раз Джон Кларк появился в роли экономического советника в Айбурте, небольшом пограничном городке за нашим южным рубежом. Этот факт насторожил управление госбезопасности Приморска. Из тысяч радиопередач, принятых и записанных автоматическими радиоприемными машинами за два месяца, после кропотливой обработки были выделены шифровки направленного приема по линии Айбурт-Приморск. Дублирующие аппараты, расположенные в стороне от линии Айбурт - Приморск, этих передач не зафиксировали. Передачи велись дважды в неделю и каждый раз на.других волнах. Лишь одиннадцатая передача была принята и записана на первой волне, двенадцатая-на второй и т. д. Система была установлена. Аппараты направленного приема, установленные у самой границы, в створе Айбурт-Приморск, зафиксировали несколько передач со стороны Приморска. Но что толку было в этих радиограммах, если расшифровать их не удавалось. Да к тому же они могли оказаться двусторонней связью не Айбурта с Приморском, а любых других пунктов, расположенных от Приморска в сторону Айбурта и дальше. Надо было во что бы то ни стало найти код этих передач.
      Главное управление обещало помочь, но время шло, а шифровки лежали неразгаданными.
      Наконец код был получен. Предположения оправдались.
      И вот перед Винокуровым и Мамедовым лежала эта своеобразная перекличка Айбурта с Приморском.
      Ной - такова была новая агентурная кличка Кларка, - требовал от некоего Дроздова информации, вербовки агентов, угрожал, упрекал в беспомощности, напоминал о неудаче с микрохолодильниками, давал распоряжения не жалеть денег за секреты Морнефти и лаборатории Кирилловой. Ной явно нервничал, спешил. Время ответов Дроздова не совпадало с днями передач шифровок Ноя. К тому же радиограмм этого Дроздова было меньше. Среди них оказалось и сообщение о случае с автоцистерной у лаборатории Морнефти как о результате опытов Кирилловой.
      - Судя по документам, Дроздов и Краузе одно и то же лицо,-оторвавшись от папки, сказал Винокуров.
      - Это, должно быть, так. А может, Дроздов,-его новая фамилия по советскому паспорту?
      - Нет, товарищ лeйтенaнт. Этого не может быть. Курт Краузе - шпион опытный. Провeрить, конечно, стоит. Возраст его нам известен. Проверим всех Дроздовых Приморска. Но, думаю, что это ничего не даст.
      - Досадно, что мы до сих пор не запеленговали Дроздова.
      - Да, передатчик узконаправленного действия засечь трудно. Особенно, если он часто меняет место. Но, судя по всем предыдущим передачам, он установлен стационарно... А это уже лучше для нас И если Дроздов не перебазируется, то в следующую передачу мы установим его местонахождение. При прошлой передаче наши пеленгаторы приблизились к нему настолько, что захватили всю ширину луча. Район Старой крепости - вот его место.
      - Значит, это может быть через два дня, товарищ капитан.
      - Да. Отберите из своих людей человек пять-шесть. Думаю, нам удастся выследить его.
      - Будем брать, товарищ капитан?-Мамедов возбужденно поднялся.
      - Ни в коем случае. Сейчас важно установить личность этого молодца. Взять успеем, если будет известно, кого брать. Важней установить его связи здесь, в Приморске. Вряд ли это был один Плужников.
      Напрасно капитан Винокуров и лейтенант Мамедов со своими людьми в назначенный день выслеживали Дроздова в районе Старой крепости. Передача из Приморска в Айбурт не состоялась. А через день была перехвачена тревожная шифровка Ноя. Возможно, наши разведчики чем-тo выдали себя и спугнули Дроздова.
      Ной в своей шифровке назначил Дроздову ответную передачу через три дня. Но и этот день, несмотря на все меры предосторожности, не принес ожидаемого успеха. Радиопередатчик Дроздова Молчал.
      Расстроенный Вянокуров вернулся в управление. Но каково же было его удивление, когда Мамедов, прибывший сюда несколько раньше, положил на стол капитану донесение Дроздова Ною.
      "Обстоятельства не позволили мне связаться Вами прошлый раз. Сообщаю: лаборатория Кирилловой перебазируется теплоход Океан для проведения широких экспериментов в море. Завербовал нового человека. Его данные перешлю при удобном случае. Ввиду осложнившейся обстановки перехожу положение три. Нужны деньги."
      Прочитав радиограмму, капитан посмотрел на лейтенанта.
      - Передана через обычный передатчик,- понял Мамедов немой вопрос своего начальника.- Запеленговано. Передатчик находился в движении. Чернореченское шоссе. По всей видимости, из автомашины.
      - Да, и на сей раз не вышло. Перехитрил нас Краузе. Очевидно, спугнули. Осторожный, дьявол. Вижу, без непосредственного руководства Кларка он работает лучше. Те две его неуклюжие попытки, несомненно, были сделаны под нажимом Кларка. Ну, да и мы не лыком шиты. Найдем тебя, голубчик,- капитан со злостью удaрил по столу.
      - Мне кажется, товарищ капитан, cтарым шифром он пользоваться не будет.
      - Это определенно. Положение двa, положение три... - задумчиво повторил Винокуров.--Опять, значит, придется ломать голову.
      - Ничего,-после паузы бодро сказал он.-Вы голодны, лейтенант? Ресторан еще открыт. Поехали ужинать.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
      Квартира профессора Дубравина в этот тихий августовский вечер была похожа на цветочный магазин. Все вазы, кувшины, банки, графины, кастрюли были заполнены букетами роз, олеандр, гладиолусов, астр, георгинов.
      Цветы стояли в передней, в гостиной, в библиотеке, в спальне, в кухне и даже в ванной комнате. Исключение составлял лишь рабочий кабинет профессора, где стояло всего два букета. Зато здесь господствовали трубки. Если цветы приносили главным образом женщины, то трубки входили в дом в качестве мужских подарков: профессору Дубравину исполнилось семьдесят лет.
      Празднично одетая жена профессора Елена Николаевна и сам профессор, веселые и суетливые, принимали поздравления гостей, знакомили их с приехавшими из Ленинграда сыном и невесткой.
      Алексей Петрович к этому торжественному дню установил в квартире Дубравина искусственное охлаждение, и в комнатах царила приятная прохлада. Когда же гости просили открыть секрет, профессор недоуменно разводил руками.
      Поздравить юбиляра собралось много народу.
      Гости группировались вокруг весельчаков. Николай Дмитриевич ходил от группы к группе, шутил и отвечал на остроты. Елена Николаевна хлопотала по дому, появляясь то в одной, то в другой комнате. Оба они, однако, успевали заметить каждого нового гостя.
      Сын профессора, Виктор Николаевич, и его жена Люся, окруженные группой гостей, что-то весело наперебой рассказывали. Слушатели от души смеялись.
      Их девятилетний сынишка крутился тут же, польщенный вниманием, которое ему оказывали.
      В девять часов появился Иван Николаевич Воронин. Большой и шумный, он внес своей веселостью и шутками такое оживление, что громкий заразительный смех перекатывался следом за ним из комнаты в комнату. Обойдя квартиру и поздоровавшись со всеми, он вернулся в гостиную.
      - Елена Николаевна,- обратился Воронин к хозяйке дома, сидевшей в обществе его жены и Надежды Ивановны Трофимовой,-заглянул я сейчас в одно запретное место и вижу: нам предстоит сегодня много поработать. Боюсь, унесут ли нас обратно ноги.