Вложив в уключины маленькие дюралевыe весла, Коля вяло стал грести к берегу. От боли раскалывалась голова, руки были словно из ваты. Сколько он ни греб, ему все казалось, что он не сдвинулся с места. Ветер относил его обратно. Может, отдохнуть, подождать проходящий корабль или катер?-Муравьев опустил весла и стал искать глазами спасательное судно. И вот чудо! Вдоль берега шла моторка. Коля нацепил перемазанную нефтью куртку на весло и закрутил ею над головой. Сначала катер продолжал идти прежним курсом, потом резко развернулся в его сторону. Заметили! Коля успокоился и стал ждать.
      Сoвcем рядом неожиданно закипело море. Поверхность его покрылась всплывающими пузырями. Они лопались, и знакомый удушливый запах газа расстилался по воде. Колю чуть не стошнило. Радужная пленка нефти, расползаясь, подступала к борту гондолы.
      Муравьев схватился за весла; Скорее выйти на чистую воду. Но нефть словно гналась за ним, расплываясь все шире и шире. Катерок шел прямо на участок воды, покрытый нефтью. Коля стал кричать и показывать руками, чтобы катер обошел опасное место. Но там не поняли.
      От выхлопа мотора прежде всего рванул пламенем взорвавшийся газ. Катерок развернулся и устремился к чистой воде. Затем вспыхнула нефть, и черное облако Дыма закрыло от Муравьева легкое суденышко. Огонь бежал прямо к гондоле. Коля лихорадочно греб, стараясь отойти подальше ОТ страшного места. Но огонь нeумолимо наступал. Струи пота катились по испачканному лицу юноши. Он все греб и греб, теряя силы и чувствуя всю бесполезность своих стараний.
      Спасение пришло совершенно неожиданно. Совсем рядом из воды вынырнул аварийный автобус. Коля выпрыгнул из гондолы и поплыл.
      Чьи-то сильные руки подхватили обессилевшее тело и впихнули в люк подводного автобуса.
      * * *
      Вместительные трибуны недавно выстроенного стадиона были до отказа забиты зрителями. Молодая команда Ледяного острова, подбадриваемая многочисленными болельщиками, играла превосходно, оказывая опытной команде Приморска упорное сопротивление и то и дело прорываясь к воротам противника.
      На три забитых приморцами мяча в первой половине игры хозяева поля ответили двумя голами, а после перерыва счет стал 3 : 3. Каждый удачный удар по мячу сопровождался радостными криками зрителей.
      После футбола начались состязания по легкой атлетике. Спортивный праздник был в разгаре. Зрители не покидали трибун, продолжая болеть. Каждый хороший результат, объявлявшийся по радио, сопровождался гулом аплодисментов.
      - Внимание! - раздался голос диктора.- Главного инженера Морнефти просят немедленно зайти к администратору стадиона. Повторяю...
      Алексей Петрович поднялся:
      - Ты, Оля, подожди меня. Я сейчас вернусь.
      - Вас срочно просят позвонить Байрамову, - сказал ему администратор.Он в управлении.
      Не успел Байрамов сообщить главному инженеру тревожную весть об аварии на Северном подводном промысле, как Трофимов через открытое окно заметил черные клубы дыма на море. Между ними плясало желтое пламя.
      - Где у вас радиоузел? Проводите меня немедленно туда.
      - Что случилось?
      Трофимов молча показал на море.
      Оттеснив радиокомментатора от микрофонов, он, стараясь быть спокойным, сказал:
      - Товарищи! Говорит главный инженер треста Морнефть. На Северном промысле произошла авария. Нашему городу, нашему Ледяному острову грозит опасность. Немедленно все явитесь на свои рабочие места, на предприятия и в учреждения. Успех нашей борьбы с опасностью - в нашей организованности. Спокойствие, товарищи!
      Многочисленная толпа зрителей устремилась к воротам, к забору, окружавшему стадион.
      Трофимов вернулся в кабинет администратора, соединился с Байрамовым.
      - Али Гасанович, надо закрыть нагнетательные скважины, прекратить подачу воды за контур.
      -Уже дал команду,-ответил управляющий.-Кроме того, распорядился усилить отбор нефти из скважй, соседних с одиннадцатой станцией.
      - Очень хорошо. Через десять минут я буду.
      ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
      Машина с арестованными медленно продвигалась по задымленному, придавленному черной тучей копоти городу. Чтобы проехать к аэропорту, машина петляла, объезжая особенно запруженные людьми и транспортом улицы. Хлопья сажи залепляли стекла кабины, мешая водителю и еще больше затрудняя движение.
      Город сражался. На грузовиках и пешком устремлялись к месту опасности суровые, сосредоточенные люди. Надрывно ревела сирена, звучали автомобильные сигналы, тревожно разнoсился вой пожарных машин.
      Немного бледный, но спокойный, очень прямо сидел между Мамедовым и сопровождающим сержантом Краузе. Казалось, ничто на свете его не интересует и не тревожит, и лишь когда машина пересекала перекрестки, он поворачивал голоду в сторoну пылающего моря и в его белесых глазах сверкали злорадные огоньки.
      Другой арестованный, грязный и давно не бритый, с опухшим от вечного пьянства лицом, непрерывно теребил смятую со сломанным козырьком кепку. Страх, один только безумный животный страх наполнял его. Страх был и в трясущихся, быстро двигающихся в нервозном напряжении пальцах, и в бегающих мутных глазах.
      У этого опустившегося безвольного еловека в жизни была лишь одна страсть-водка. И именно страсть сделала его предателем; на ней и сумел сыграть враг и полностью подчинил себе вечно жаждущего Яшку Шестова.
      И встретил-то его Краузе в пивной, где Яшка проводил все свое нерабочее, а бывало, и рабочее время. Не слишком ценной находкой был для шпиона этот пропойца, но выбирать было не из кого.
      Мамедов, получив приказ арестовать сообщника Краузе, подобрал Шестова пьяного до последней степени на улице. Когда до затуманенного сознания Яшки дошло, что он арестован, хмель мигом выветрился из головы.
      - Я не виноват, не виноват. Я все вам скажу, все!-захныкал он.
      На первом же допросе он рассказал, что инженер Сорокин приказал ему в воскресенье открыть на всасывающих линиях компрессорной йтанции воздушные патрубки. Для Яшки, работающего слесарим на этой станции, выполнить поручение не представляло особой сложности. Трудно сказать, сознавал ли Шестов, ослепленный посудой крупной суммы и немалым авансом, весь масштаб готовящейся диверсии. А это должно было привести у. взрыву компрессоров газгольдеров и газовых линий. Расчет врага был прост: разбавить нефтяной газ воздухом до взрывоопасного состояния, до самовоспламенения в цилиндрах компрессоров, когда машины будут переведены на форсированный режим.
      Допрос самого Краузе был отложен до Примoрска.
      ...Когда автомобиль Мамедова дошел до очередного перекрестка, сбоку из Портовой улицы, на предельной скорости вылетела пожарная машина. Пытаясь избежать столкновения, старшина резко вывернул руль вправо. Машина со скрежетом рванулась вбок, взвыли трормоза, но было поздно. Удар в заднюю буферную раму отбрoсил машину Мамедова. Она едва не перевернулась, дверцы от толчка распахнулись, а конвоиры и арестованные вылетели на мостовую. Лейтенант, оглушенный падением, на мгновение потерял сознание. Придя в себя, он стал подниматься, опираясь на чью-то руку. Каково же было его удивлeниe, когда человеком, помогавшим ему, оказался Яшка Щестов. Кровь стекала по его грязной щеке: при падении он сорвал cебе бровь. Тяжело вставали с земли конвоиры.
      - Он убегаeт! Ловите!-крикнул прямо в лицо Мамедову Яшка.
      Лейтенант выхватил пистолет, но тут же опустил. Стрелять было нельзя. Краузе, мешаясь с прохожими, прячась за них, бежал к набережной.
      -Стерегите!-приказал Мамедов конвойным, кивнув в сторону Шестова, и бросился за убегающим.
      - Мне некуда бежать,-тихо, со вздохом сказал Шестов и сам полез в машину.
      Следом за Мамедовым, стуча коваными сапогами, размашисто бежал сержант.
      Рискуя свернуть себе шею, Краузе прыгал через шесть-семъ ступенек портовой лестницы. Неужели не удастся спастись и теперь? Он почти скатился к парапету. На воде у гранитной кромки покачивалась лодка с подвесным мотором. К ней-то и спешил Краузе. Она была его единственным спасением. Понимал это и Мамедов. Не останавливаясь, он выстрелил, целясь в ногу, но пуля цокнула о гранит.
      Человек в лодке, заводивший двигатель, поднял на выстрел головууи в эту минуту на него с размаху прыгнул Краузе, изо всей силы ударил в грудь. Человек, нелепо взмахнув руками, скрылся под водой.
      Двигатель затрещал, и лодка, взбивая на воде пену, стала быстро удаляться от берега. Краузе, распластавшись на дне лодки, укрылся за двигателем. Преступника надо было взять живьгм, и Мамедов не стал стрелять. На месте происшествия уже собралась толпа. Кто-то вытаскивал из воды человека, кто-то показывал лейтенанту на стоявший в порту катер:
      - На нем можно... догнать!
      Лейтенант, а за ним и сержант бросились к причалу. Прыгая в катер, Мамедов усйел прочесть на его закопченном борту: Чайка.
      Водитель катера, старшина Гурьянов, сообразив, в чем дело, нажал на стартер. Взревев мощными двигателями, Чайка рванулась вслед за моторкой, крохотной точкой черневшей вдали. Но .вскоре густые клубы дыма закрыли ее.
      - За дымовой завесой прячется, гадина. Давай ищи локатором!-крикнул Мамедов сержанту.
      - Не работает.
      - А, шайтан! - по-азербайджански выругался лейтенант.
      Надо было срочно что-то предпринимать. Мамедов по радио вызвал вертолет.
      Чайка долго петляла в дыму. Наконец, в просвете вновь появилась моторка и тут же скрылась.
      Погода портилась. Ветер усилился. Темные облака, казалось, стлались по воде. Тем временем Краузе, понимая, что за дымовой завесой ему долго не продержаться и рано или поздно его догонят, решил воспользоваться ухудшением погоды и, выйдя из укрытия, повернул на юг. Чайка продолжала прочесывать полосу дыма, а когда вышла из нее, Краузе был далеко. Лишь опытный глаз Гурьянова обнаружил на гребнях волн еле заметную точку.
      - Это она, вон там,-показал Гурьянов.
      Но вскоре моторка вновь скрылась из виду.
      Мамедов понимал, что преступник не рискнет плыть к советским берегам. Он мог уйти только на юг. Поэтому, используя свое превосходство в скорости, решено было идти зигзагами, не боясь отстать от Краузе. И Чайка шла то на юго-запад, то поворачивала на юго-восток. Но все напрасно.
      Не отрывая взгляда от начинавшего закипать моря, Мамедов тихо ругался, кляня и пожарную машину, и себя, и этот чертов дым.
      - Вертолет! - радостно закричал сержант и замахал рукой.
      Действительно, из облаков вынырнул вертолет и, как гигантская стрекоза, повис на стометровой высоте. Мамедов установил с ним прямую радиосвязь, и поиски моторки велись теперь согласованно.
      Начинало штормить. Катер качало.
      Под вечер лейтенант обратил внимание на черную, почти не видную в сгущающихся сумерках точку, которая то пропадала в волнах, то вновь появлялась. Но катер не успел подойти. Наступила ночь.
      Шторм разыгрался не на шутку. Чайку бросало, как щепку. Ее узкий длинный корпус то взлетал на гребень волны, то нырял вниз. Свет фар плясал на бушующих волнах.
      В полночь в полосе света мелькнул борт лодки. В то же время cвepxy с вертолета ударил ослепительный луч прожектора. Чайка подошла ближе. Моторка каким-то чудом удерживалась на поверхности. В лодке, вцепившись в борт, как загнанный зверь, сжался Краузе с перекошенным от исступленной злобы и страха лицом.
      ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
      Пожар наступал на Ледяной остров, охватывая его с трех сторон. Хотя после того, как праспоряжению Байрамова прекратили нагнетание воды в пласт, сила огня несколько уменьшилась, однако опасность для города не миновала. Усилившийся северный ветер гнал горящую на поверхности моря нефть к берегам Ледяного острова. Черные хлопья сажи кружились над домами, закрывая солнце. Мрак окутал город. Даже уличное освещение мало помогало.
      Было трудно дышать.
      Но город не сдавался. Управление Морнефть превратилось в боевой штаб,
      Управляющему позвонили из резервуарного парка и сообщили, что все подводные емкости переполнены, и нефть уходит в море, усиливая огонь.
      - А танкеры?
      - Из-за огня ни один танкер не может подойти к эстакаде. -Не кладя трубки, Байрамов спросил:
      - Что делать будем, Алексей Петрович?
      - Пусть качают на южную сторону.
      - Но и там емкости переполнены.
      - Придется остановить работу других промыслов, а Северный промысел переключить на подводный трубопровод.
      - Совершенно правильно, как мы сразу не сообразили.
      - Я поеду на Северную набережную, Али Гасанович,- на ходу бросил Трофимов, направляясь к выходу,-там очень плохо, а потом в порт.
      На Северной набережной людям приходилось трудней всего. Пока Трофимов ехал туда, навстречу ему то и дело несли лежавших в обмороке людей. Попадалось много обожженных. Бросив машину, Трофимов, пошел пешком, прилипая ботинками к разжиженному жарой асфальту.
      Языки пламени полыхали почти у самой набережной. То и дело загорался то один, то другой дом. Обессилевшие от нестерпимой жары и недостатка кислорода люди едва успевали ликвидировать очаги пожара в домах.
      - Мало людей!-кинулся навстречу Трофимову Рассказов, возглавлявший добровольческие пожарные отряды.--Так долго не протянем. Потом, люди совсем задыхаются без воздуха.
      - Федор Иванович, здесь же где-то проложены воздушные линии от компрессорной.
      - Вот одна из них,- указал Рассказов на чугунный вентиль у дома.- Я их все знаю, сам прокладывал.
      Трофимов схватил брошенную кем-то кувалду и со всего размаху ударил по вентилю; Брызнули осколки раздробленного чугуна. С шипеньем вырвался холодный воздух. Труба мгновенно стала белой от покрывшего ее инея.
      - А как же буровые?
      Но Трофимов только махнул рукой.
      Холодный воздух растекался по улице.
      - Кому будет тяжело, пусть идут сюда отдышаться. На других линиях надо сделать то же.
      - Сейчас придет подкрепление!-крикнул кто-то.
      Трофимов метнулся к порту. Здесь спешно погружали на корабль детей. Огонь подошел к самым створам порта и вот-вот мог закрыть кораблям выход в море. Дети, прижимаясь к взрослым, серьезными немигающими глазами смотрели на багровые языки с черными кудрями дыма, метавшиеся из стороны в сторону за Северным молом. Но вот последняя вереница попарно выстроенных ребятишек в сопровождении немногочисленных женщин прошла по трапу на палубу Родины.
      Один за другим с тревожными гудками корабли двинулись из порта.
      У Южного мола застыли на якорях корабли-трубоукладчики, а дальше стоял Океан. Трофимов бросился туда.
      - Не видели Виктора Николаевича Дубравина?-Трофимов тряхнул за плечо перемазанного человека в морском кителе.
      - Он там,- моряк махнул в сторону причала.
      Трофимов подбежал к группе, в середине которой, весь в копоти, сверкая белками глаз на черном лице, человек быстр давал указания окружавшим его людям.
      Трофимов с трудом узнал в нем Виктора.
      - Ну как?-тревожно спросил он.
      - Сейчас отправляю подводные буксиры с резервуарами. Попытаемся на время закрыть выход нефти на поверхность воды. Мoжет, собьем пламя.
      - А в каком положении одиннадцатая станция?
      - Сорван купол. Но башню мы совсем срезали и оттащили в сторону. Сейчас фонтан бьет свободно, ровной струёй,- и, обратившись к своим людям, Дубравин распорядился:-Ну, товарищи, по местам. Помните: становитесь над фонтаном в. два яруса. Ни одна капля нефти, ни один кубометр газа не должны подняться на поверхность, пока не заполните всех.емкостей.
      Люди кинулись к подводным кораблям.
      - Вряд ли это поможет,- покачал головой Трофимов.
      - Почему?
      - Слишком много газа. Не пройдет и пяти-шести минут, как все емкости будут заполнены.
      - Тогда попробуем отвести фонтанирующую нефть на южную сторону. Подводные ловушки уже готовы.
      - Только оборудуйте ловушки газосепараторами.
      - Зачем?
      - Нефть и газ вместе вряд ли удастся отвести на южную сторону. Но важно отвести только нефть, тогда горящий газовый факел не будет страшен. А потом мы сможем закрыть фонтан.
      - Но ведь время не ждет, Алексей Петрович.
      - Соединить сепараторы с днищем ловушки недолго. Действуйте.
      Прошло минут двадцать, и пламя стало ослабевать. Между Ледяным островом и огнем появилась чистая вода. Люди облегченно вздохнули.
      "Успеет ли сгореть на воде вся нефть, пока заполняются емкости?" -с тревогой думал Трофимов.
      Факел огня все уменьшался и уменьшался, пока, наконец, на поверхности воды не осталось несколько отдельных пляшущих на неспокойных волнах желтых язычков. Но и они один за другим стали захлебываться в бушующих волнах. Уже раздавались торжествующие крики людей, когда вдруг огненный смерч с новой силой яростно взметнулся к небу.
      - Эх! Еще бы несколько минут, и все было бы кончено,- с досадой сказал Трофимов.-Давай, Виктор, отправляй ловушку с трубоукладчиками.
      И главный инженер направился к Океану. Оглянувшись, он крикнул:
      - Виктор, отводи сначала только нефть!
      На палубе неподвижно стоявшего Океана не было ни души. Но внутри его шла лихорадочная работа. Здесь готовились заткнуть пасть фонтану ледяной пробкой.
      - Какая досада!-сказал Трофимову Ахундов.-Если бы вчера не разобрали электронную аппаратуру!
      - Ашурбек, трансформатор подключен?
      - Уже, Ольга Петровна.
      - Скоро, Оля? - тихо спросил Алексей Петрович.
      - Часов через пять, не раньше. Ведь монтаж весь приходится делать заново.
      - Надо ускорить, Оля! От этого зависит жизнь людей.
      - Хорошо, постараемся.
      Как и предполагал Трофимов, отвести на южную сторону поток открыто фонтанирующей нефти и газа не удалось. Тогда газу, отделяемому от нефти в газосепараторе, дали свободный выход, а нефть по спешно проложенному трубопроводу откачивали и сбрасывали в море на южной стороне Ледяного острова.
      Огонь отступал от города. Но огромный факел продолжал пылать в двух километрах от северного берега. Это горел газ.
      Дым рассеялся, только жирные хлопья сажи продолжали кружиться в воздухе. Но вот и их разметал ветер. И тут все увидели, что уже глубокая ночь. В просветах между рваными облаками проклевывались редкие звезды.
      Непосредственной опасности для города пока не было. Измученные люди бросались на землю и забывались тяжелым, настороженным сном, готовые в любую миногу вскочить и вновь броситься на борьбу с огнем.
      В. пять часов утра Океан в сопровождении нескольких подводных кораблей двинулся из порта. Сотни глаз с надеждой провожали морской гигант.
      Через два часа страшный факел стал умирать, он быстро уменьшался и наконец, резко осев, исчез, словно укрылся под пенистыми волнами. Ледяная пробка наглухо закрыла выход нефти.
      Утренние лучи растворили свет настольной лампы, и в номере нe стало темней, когда Сорокина вялым движением нажала выключатель. Сидя в кресле, дна не заметила как прошлa ночь. Неожиданное счастье оказалось страшным кошмаром. И вместо него в жизнь вошло что-то нелепое, страшное.
      Вечером, когда она,.волнуясь в ожидании предстоящей встречи с мужем, сидела на лестничной площадке, к ней подошёл незнакомый военный. Он привез ее, растерянную и удивленную, в гостиницу и здесь поведал страшную правду. Слез не было. Только сердце, недавно еще ликующее, сжалось в маленький комочек, да спазма цепко перехватила горло.
      За ночь Дарья Ильинична устала думать и была рада наступившему утру. Подчиняясь привычке, она умылась, безучастно глядя в зеркало на осунувшееся, сразу постаревшее лицо, причесала волосы. Взглянула на нераскрытый чемодан. Лучше бы уж скорей возвращаться дoмой, но капитан попросил ее задержаться на Ледяном острее день-два. Да и трудно было привезти ребятам ужасную правду. Они так ждали отца...
      В номер постучали, и девушка в белом передничке принесла завтрак, которого Дарья Ильинична не заказывала. Есть нe хотелось, и завтрак остался стыть на столе. Она лишь заставила себя выпить чашку кофе.
      Днем Сорокина долго и бесцельно, бродила по городу. Когда вспыхнуло море, она была на Северной набережной.
      Дарья Ильинична решительно присоединилась к группе Рассказова, которой пришлось тяжелее всего. Никто не спросил ее, кто она и откуда. За все время Сорокина не прорoнила ни одного слова. Утром, когда пожар был потушен, она, обессиленная, дoлго смотрела на море, прислонясь к гранитному барьеру набережной и прислушиваясь к наступившей тишине.
      - Вы где живете? - подошел к ней Рассказов. Он уже давно приметил эту пожилую незнакомую женщину, упорно и сосредоточенно работавшую на самых трудных участках.
      - Мне в гостиницу.
      - Идемте, я вас провожу,- и Рассказов шагнул через спящего на тротуаре человека.
      На востоке в лазурном небе все выше и выше поднималось солнце. Наступил новый светлый день. На закопченных улицах было людно. Город прoдолжал жить обычной жизнью. Лишь грозно шумелo море.
      . . .