Они глядели в воду, будто в первый раз увидели своё отражение.
      - Здравствуйте! - громко сказал Лёня.
      - Не здравствуй, - ответили кусты.
      А деревья и камыши просто промолчали.
      - Что случилось? - спросил Лёня. - Почему вы все рассердились? Я ведь не ломал ваши ветки и не разжигал костров!.. И гнёзда не разорял тоже!
      - Смеш-шно... - прошелестел шершавыми листьями орешник. - Ты не разорял - так твои друзья разоряли!
      Лёня удивился:
      - Мои друзья?! Какие мои друзья?
      А Аринка обиделась:
      - Какие его друзья? Ну-ка, скажи! Может быть, я?
      - Ах, он не знает, какие его друзья! - зашумело кругом. - Слыш-шите? Он не знает!
      - Неуж-жели ты думаешь, Лёня, - проскрипел старый дуб, - что если ты друж-жишь с разбойником, то сам остаёшься хорош-шим человеком?
      - Хорош-ший человек не может быть товарищ-щем разбойнику, - торопливо прошептала рябина, - не мож-жет, не мож-жет!..
      - Но кто же этот разбойник? - спросил Лёня. - Кто этот мой товарищ?
      - Ох, он не знает... Он не знает!
      - Выдра, вот кто твой товарищ! - сказала ёлочка и встопорщила все свои колючки. - Что ты, не знаешь?
      - Выдра?! - вскрикнул Лёня. - Выдра - мой товарищ?
      - Он не знает, он не знает! Слыш-шите? Он не знает!
      - Да, выдра, - сказала ёлочка. - Ты хотел её выследить, ты обещал её поймать, а сам подружился с ней!
      - Это неправда! - сказал Лёня. - Я её даже не видел никогда!
      - Это совсем неправда! - повторила и Аринка. - Мы её сами ищем, только никак не можем найти!
      - Они её не видели! - зашумело кругом. - Слышите? Они её не видели! Ещё и лгут, лгут...
      - А мож-жет, её вообще на свете нет? - прошуршали жёстким голосом камыши. - Только вот кто же разорил птичьи гнёзда в моих зарослях? Кто погубил птенцов? Кто убивает рыбу, а потом бросает её на берегу?
      - Пойдём, Аринка, - сказал Лёня, - я не знаю, о чём они говорят.
      Лёня очень обиделся. Он сам ненавидит выдру, он сам выслеживает её. Он за тем и на остров приехал, чтобы вместе с Ардывом поискать её нору... А они на него же и шумят!
      Лёня и Аринка шли по берегу. И чем дальше шли, тем больше пропадала их весёлость. На берегу то и дело попадались загрызенные рыбы. Серебряные карпы лежали тут. Краснопёрые плотвицы. Караси... у всех были выгрызены спинки. Жестокий хищник расправлялся с ними, жадный и бессовестный...
      Под кустами, в траве, белели кучки птичьих перьев. Значит, и птицы попадались ему.
      - Как нехорошо здесь... - прошептала Аринка. - Даже сердце сжимается!
      - И чего это нас Ардыв не встречает? - сказал Лёня. - Сказал встречу. Вот я сейчас спрошу его - неужели он эту выдру так ни разу и не видел?
      - А может, его самого эта выдра уже съела?
      Лёня поглядел на Аринку:
      - А может, и правда?
      Они стали кричать, звать Ардыва:
      - Ардыв! Где ты? Мы пришли к тебе в гости! Ардыв, ау! Встречай нас! Ау!
      Но на острове было тихо и печально. И никто им не отвечал. Аринка заплакала:
      - Лёня, поедем скорее домой! Мне тут страшно!
      Лёня снял венок и золотую цепь из лютиков и бросил в траву.
      - Пойдём.
      Они скорым шагом пошли обратно к лодке. Но идти стало очень трудно колючие ветки подвёртывались под ноги, древесные корни топорщились из-под земли, крапива хлестала по голым коленкам.
      Аринка уже плакала в голос от боли и от страха.
      - Не плачь, - сказал Лёня, - вот наша лодка.
      Аринка прыгнула в лодку. А когда прыгала, то прибрежная ива наклонилась и сорвала с Аринки венок.
      - Они нас все ненавидят! - плакала Аринка. - А мы к ним в гости пришли!..
      Лёня молчал. Он торопливо работал вёслами. Его мучила обида: как могли подумать, что он подружился с выдрой? Он подружился с милым, весёлым зверьком Ардывом, а разве Ардыв похож на выдру?
      И Ардыв тоже хорош - зовёт в гости, а потом скрывается!..
      Впрочем, скрывается ли? А может, и в самом деле его тоже загрызла выдра?
      Молча подплыли они к берегу. Молча вышли на песок и привязали лодку.
      И вдруг услышали крик.
      - Алексей! Аринка! - изо всех сил кричала Феня. - Куда вы пропали? Скорей! Выдра утку утащила!
      КОНЕЦ ВСЕЙ ИСТОРИИ
      А случилось это так. Феня спокойно сидела около вагончика, чистила картошку на ужин. Корней спокойно лежал в холодке и ждал ужина. Утки спокойно плавали, качались на маленьких волнах-зыбульках. Солнце гляделось в воду. Пугало неподвижно стояло на бугре - может, дремало, может, думало о чём-то...
      И вдруг Пугало начало размахивать рукавами. Казалось, оно так и рвётся сбежать с бугра, крикнуть или что-то сделать.
      "Будто живой человек, - подумала тогда Феня. - И как непонятно: ветра нет, а у Пугала рукава качаются. Но, может быть, там, на бугре, ветер?"
      И вдруг закричали утки. Феня вскочила, бросилась к воде:
      - Что такое? Что случилось?
      Утки кричали отчаянно, они толкались, хлопали по воде крыльями и изо всех сил спешили к Фене. Всей гурьбой они бросились на берег. И лишь одна утка осталась на воде. Она билась, кричала, но с места тронуться не могла, словно кто-то невидимый держал её.
      "Это выдра схватила её за ноги!" - догадалась Феня. И как была, в платье, кинулась в воду выручать утку.
      Но было поздно. Утка ушла под воду и больше не выплыла. Феня только успела увидеть, что утку держит за лапы выдра и тащит её в тёмную глубину.
      - Я тоже видел выдру, - сказал Корней, - длинная такая эта выдра.
      - И как догадалась, что в изгороди прогалинка есть? - сказала Феня и смахнула слёзы со щёк. - Вот хитрющий зверь! Прямо под воду, и прямо в эту прогалинку! И кончено, исчезла! Такую хорошую, милую утку утащила!
      - Теперь повадится, - сказала Аринка, - теперь нашла дорожку.
      А Лёня хмуро молчал.
      "Откуда выдра узнала про эту лазейку? - думал он. - Может, она была вчера ночью на берегу, когда мы с Ардывом играли? Может, она и слышала, как я об этой лазейке Ардыву рассказывал?"
      Феня сняла мокрое платье, надела старенький халатик, вытерла слёзы.
      - Ну, вот что, - сказала она, - хватит. Бегите, ребята, к бригадиру, пусть сейчас же пришлёт охотника с ружьём. Пусть сейчас же придёт и поймает эту выдру! Чтоб ни одного дня не жить ей больше на свете!
      Лёня и Аринка разговаривать не стали, они тут же побежали в совхоз. А Корней опять улёгся в холодок.
      - Я так и знал, что выдра утку утащит, - сказал он. - Раз рыбу таскает, то и уток таскать начнёт. Надо было её поймать.
      - Ну и ловил бы её, чего ждал-то? - сказала Феня.
      - Так я думал - а может, утка отобьётся.
      - Слишком много ты думаешь, как я вижу, - сказала Феня с досадой, сразу видно, что ты Корней-Всех-Умней.
      - Да, не дурак, - согласился Корней и повернулся на другой бок.
      Ужина сегодня, видно, не скоро дождёшься, так можно вздремнуть пока.
      Солнце перестало глядеться в воду. Оно подобрало свои жёлтые лучи и село на верхушки деревьев, тех самых деревьев, которые росли на острове. В это время вернулись из совхоза Лёня и Аринка. А вместе с ними пришёл и бригадир.
      - А где же охотник? - спросила Феня. - А где же ружьё?
      - Нечего нам ждать охотников, - сказал бригадир. - Охотник - это я. А ружья мне не надо. Вот что у меня вместо ружья. - Он снял свой заплечный мешок и вытащил оттуда капкан.
      - А полезет ли она в капкан? - сказала Феня. - Она очень хитрая!
      - Она хитрая, а мы ещё хитрее, - сказал бригадир. - Посмотрим, кто кого перехитрит.
      И он тут же взял лодку и уехал на остров. Лёня, Аринка и Корней тоже хотели поехать с ним, но бригадир не взял их. Сказал, что они шуметь будут и выдру испугают.
      - Эх, зря не взял меня с собой! - сказал Корней и поскрёб в затылке. - Уж я-то поставил бы капкан как надо. Уж у меня-то не вырвалась бы!
      - "Не вырвалась бы"! - сказала Аринка. - Из-под носу у тебя утку утащила! Молчи уж!
      - А что мне - в воду прыгать? Дураков нету... У меня небось рубаха новая. Полинять могла.
      - И для чего ты только на свете живёшь? - спросила Аринка. - Ну, скажи!
      - Для чего? - Корней задумался.
      Потом Феня пошла кормить уток. Лёня и Аринка пошли ей помогать. А Корней всё лежал и всё думал, всё хотел понять, для чего же он живёт на свете.
      Лёня и Аринка управились с делами и пошли навестить Пугало. Пугало ещё издали замахало им рукавами.
      - Давно я вас не видало, - мягко и как-то влажно заскрипело оно. Как хорошо, что вы пришли! Я вам очень радо!..
      - Разговаривает! - удивилась Аринка. - А почему молчало, когда я приходила?
      - Ах, Аринка, не спрашивай! Я само не понимаю, что со мной творится. Меня взволновал дождь. Я вдруг почувствовало влажную землю... Какие-то воспоминания возникли в моей сердцевине... Мне померещилось, что я было когда-то деревом...
      - Конечно, ты было деревом, - сказал Лёня. - Ты было молодым тополем и стояло у самой дороги.
      - Да, да! Я стояло у самой дороги! И все проходили и проезжали мимо меня. Это было так весело!
      - А вот стояло бы в лесу, тебя и не срубили бы, - сказала Аринка, - и Пугала из тебя не сделали бы.
      - Да ведь не так плохо быть и Пугалом, - возразило Пугало, - если какую-то пользу приносишь. Но вот сегодня никакой пользы я принести не смогло. Я видело, как подплывала выдра, я скрипело, я махало рукавами! Я так старалось предотвратить беду! Но разве кто-нибудь прислушался? И вот так всегда: помашешь рукавами да при том и останешься. Так стоит ли стоять тут и расстраиваться попусту?
      - И зачем мы поехали на остров! - сказала Аринка. - Может, утку спасли бы.
      - Конечно, спасли бы, - сказал Лёня. - Я бы до самого дна нырнул, а уж отнял бы утку! Она кричала, звала...
      - Да, она кричала, - печально скрипнуло Пугало. - Она так кричала, что у меня сердцевина застыла. А ведь мне уже мерещилось, будто в моей коре тронулись живые соки!.. Хм!.. Мне мерещилось, что я снова могу стать деревом... Я стояло такое счастливое, мне казалось, что у меня пробиваются корни! Но утка так кричала, что всё это исчезло. Кажется - какое мне дело? Ведь это же не меня выдра утащила! Но вот поди ж ты! Если рядом такая беда, то и ты теряешь всякую радость, и кора твоя застывает...
      Так Лёня и Аринка сидели и разговаривали на бугре с опечаленным Пугалом. И сами были очень печальные. А Лёню, кроме того, мучила мысль, что это он проболтался о прогалинке в изгороди, а злая выдра подслушала это.
      Потом вернулся бригадир, и Феня позвала их ужинать.
      Ужин был хороший, но все были невеселы.
      - Не пойдёт она в капкан, - сказала Феня. - Зачем ей в капкан лезть, если еды сколько хочешь кругом?
      - А затем полезет, что жадная, - сказал бригадир. - До того жадная, что разум теряет.
      Потом бригадир пошёл домой. Он сказал, что придёт рано утром и проверит капкан.
      Корней тоже пошёл с ним. Он всё ещё был задумчив. Он никак не мог решить, для чего он всё-таки живёт на свете. С этим нерешённым вопросом он и ушёл домой, а заодно и ушёл из нашей книжки.
      Феня всю ночь ходила по берегу, сторожила уток. Иногда садилась отдохнуть у костра. А когда рассвело, погасила костёр, стала кормить уток и не отходила от них никуда. Лёня и Аринка долго не спали, прислушивались: им всё казалось, что они услышат, если подкрадётся выдра. Но потом сон одолел их, и они сами не заметили, как уснули. Утром Лёня проснулся оттого, что услышал голос бригадира.
      - Бригадир пришёл!.. - крикнул он Аринке и выскочил из вагончика. - Я с вами пойду, товарищ бригадир! - сказал Лёня. - С вами на остров!
      - Да я и один управлюсь, - ответил бригадир.
      Но тут вылезла из вагончика Аринка:
      - Нет, отец, мы обязательно пойдём с тобой! Мы будем тебе помогать!
      - Мы обязательно должны пойти! - повторил Лёня.
      - Отвязывайте лодку, - сказал бригадир и взял свой мешок, а в мешок положил верёвку.
      Теперь вместе с бригадиром Лёня и Аринка не боялись плыть на остров. Вон он какой большой и сильный, их бригадир. Пускай теперь попробуют их обидеть!
      А на острове никто и не собирался их обижать. Казалось, их даже и не замечал никто. Деревья пошумливали вершинами где-то в небе, кусты молчали, камыши дремали над водой, птицы чирикали свои песенки... И никому не было никакого дела до Лёни и Аринки.
      Они долго шли по берегу - бригадир впереди, Лёня и Аринка за ним.
      - И почему это совсем перестал приходить Ардыв? - задумчиво сказала Аринка.
      - Да, совсем перестал, - сказал Лёня, - или он ушёл отсюда... Или...
      - Или его загрызла выдра.
      Помолчали.
      - Лёня, - опять сказала Аринка, - мне не хочется, чтобы его выдра загрызла. Мне так его жалко, он такой был хорошенький! Позови его. Может, он откликнется? Он умел так хорошо посвистывать и хихикать!..
      - Ардыв! - крикнул Лёня. - Ардыв! Покажись!
      - Покажись хоть на минутку! - крикнула и Аринка. - На одну минуточку! Мы по тебе соскучились!..
      - А вот и нора, - сказал бригадир, - вот отсюда и выход к воде.
      - Где нора? Это выдрина нора?
      Лёня и Аринка заглянули в круглую норку. В норе было темно, она уходила глубоко под землю, под древесные корни.
      Бригадир повернул к озеру. Лёня и Аринка гуськом пошли за ним. Идти было трудно, мешали заросли травы и кустов. Но берег был недалеко, вода уже светилась сквозь ветки.
      - Сейчас увидим, что у выдры сильнее: разум или жадность, - сказал бригадир и спустился к самой воде.
      - Ну что? - У Лёни замер дух. - Что?
      - Хм! - Бригадир усмехнулся. - Как я и говорил. Конечно, жадность!
      - Попалась?!
      - Попалась!
      Лёня и Аринка скатились с берега прямо в воду. Здесь было мелко, но вода была зелёная от каких-то водорослей и водяной травы.
      И здесь, под водой, они увидели капкан. А в капкане...
      - Ардыв! - закричал Лёня. - Товарищ бригадир, что вы сделали! Вы поймали нашего Ардыва!
      - Нашего Ардыва! - закричала и Аринка. - Нашего милого Ардыва!.. Нашего хорошенького...
      - Ардыв? - бригадир засмеялся. - Это кто же её так назвал?
      - Он сам нам сказал! Его зовут Ардыв! Скорей освободите его из капкана!
      - Освободи Ардыва, отец! - вторила Аринка. - Скорей освободи!
      Ардыв жалобно глядел на них из воды. Капкан крепко держал его за лапу железными зубами.
      - Ардыв? - повторил бригадир. - Да, конечно, это Ардыв. Ну-ка, Лёня, напиши это имя на песке.
      - Зачем? - спросил Лёня. Но всё-таки вышел на берег, взял какой-то прутик и написал: "Ардыв".
      - А теперь прочти это с конца, - сказал бригадир. - Ну-ка, читай вслух.
      Лёня прочёл:
      - "Выдра".
      - Что? - закричала Аринка. - Где выдра? Какая выдра? Ты читать не умеешь!
      Она выскочила на берег и прочла сама. И у неё получилось то же самое.
      - Ардыв - выдра... Выдра! - сказала Аринка. - Так ты и есть выдра! Ты и есть та самая выдра!
      И Аринка громко заплакала от горя и от обиды.
      - Выдра, - повторил Лёня. - А я ещё хотел тебя освободить! А мы тебя любили... Вор, злодей и обманщик!
      Да, это была выдра. Она уже не притворялась больше ласковым зверьком. Она шипела, визжала, грызла капкан белыми острыми зубами и глядела так злобно, что казалось, так бы и бросилась на всех, так бы и закусала их до смерти! Бригадир взял выдру, посадил её в мешок и крепко завязал верёвкой.
      - Вот и всё, - сказал он, - больше разбоев на нашем озере не будет.
      Бригадир шёл весёлый и даже напевал песенку. А Лёня и Аринка молчали.
      "Очень хорошо, что поймали эту злую выдру! - думал Лёня. - Но как же я её не узнал? Как же я не догадался?"
      "Так и надо, что поймали злую выдру! - думала Аринка. - Пускай больше не таскает уток, не губит рыбу. А главное - пусть не притворяется больше таким хорошеньким зверьком, чтобы её напрасно любили!"
      Феня очень обрадовалась, когда услышала, что выдра попалась. Феня так радовалась и так веселилась, что и Лёня с Аринкой перестали огорчаться.
      Бригадир бросил мешок с выдрой на траву. Лёня подошёл посмотреть. Выдра шипела и ворочалась в мешке, она пыталась прогрызть его. Но мешок был кожаный, и она ничего не могла поделать.
      Потом почуяла, что Лёня стоит около неё, и притихла.
      - Лёня, выручи меня! - зашептала она жалобно. - Мы ведь с тобой дружили, Лёня, ведь тебе со мной было весело. Помнишь, как мы играли в прятки на берегу? Выпусти меня, я опять буду приходить к тебе, буду играть с тобой... Я знаю разные весёлые игры!
      Но Лёня даже и слова не сказал в ответ. Он отошёл в сторону и не стал её слушать. Потом бригадир закинул на спину мешок с выдрой и ушёл.
      Снова стало тихо и спокойно на озере. Снова солнышко гляделось в воду и утки о чем-то лопотали и качались на воде.
      В полдень, когда накормили уток и пообедали сами, Лёня увидел, что Пугало машет рукавами.
      - Аринка, Пугало зовёт! - сказал Лёня.
      - Побежали! - сказала Аринка.
      - Да, я звало вас! - радостно прошептало Пугало. - Я всё знаю! Я видело, как утром несли выдру в мешке! И знаете? У меня снова ожила сердцевина. И я уже слышу, отчётливо слышу, что соки двинулись по моей коре!
      - Ты что же - может быть, выпустишь зелёные листья? - спросил Лёня.
      - И станешь деревом? - спросила Аринка.
      - Да. У меня уже есть листья. Они ещё совсем маленькие, но, если вы присмотритесь, они есть! Лёня, сними с меня эту шапку и этот старый пиджак и брось куда-нибудь. Они мешают мне. Мне теперь нужно солнце и нужен дождик - я стану деревом! Я стану деревом!
      Лёня снял с Пугала шапку и бросил её в кусты.
      - Значит, ты не будешь больше рассказывать нам про всякие планеты? сказал он. - Как жалко!
      - Когда у меня будет листва, у меня будет ещё больше всяких рассказов! - сказало Пугало. - Скорее сними с меня старые тряпки!
      Лёня стащил с Пугала старый пиджак. Потом снял перекладину. И вместо Пугала на бугорке оказался молодой древесный ствол.
      - Да, да, у него есть зелёные листики! - радостно закричала Аринка. Они пробиваются на верхушке!
      - Да, - сказал Лёня и улыбнулся, - ты больше не будешь Пугалом, ты будешь тополем! Зелёным тополем!
      - Только смотри, - сказала Аринка, - чтоб ты не молчало, когда у тебя будут зелёные ветки!
      - О нет, я не буду молчать, - прошептало бывшее Пугало, - сколько веток, столько и рассказов. Я всегда, всегда буду радо видеть вас, Лёня и Аринка! Ах, я так счастливо!.. Я так счастливо - я могу жить, зеленеть, радоваться и другим приносить радость!..
      А вечером на птичник пришла Фенина сменщица Катя.
      - Вот я и выздоровела, - сказала она. - Теперь я буду дежурить, а ты, Феня, будешь отдыхать. Нам с тобой вдвоём будет нетрудно работать.
      - Очень хорошо вдвоём работать, - сказала Феня, - и очень я рада, что ты пришла. Ты опять будешь спать на верхней полке, а я буду - на нижней.
      - А мы? - спросил Лёня.
      - А мы где же? - спросила Аринка.
      - А вы пойдёте домой, - сказала Феня, - ваша помощь больше не нужна. Но за то, что помогли мне в трудное время, большое вам спасибо!
      Д Е В О Ч К А И З Г О Р О Д А
      Вступление
      КАК ДЕВОЧКА В СИНЕМ КАПОРЕ
      ПОЯВИЛАСЬ В СЕЛЕ НЕЧАЕВЕ
      Фронт был далеко от села Нечаева. Нечаевские колхозники не слышали грохота орудий, не видели, как бьются в небе самолёты и как полыхает по ночам зарево пожаров там, где враг проходит по русской земле. Но оттуда, где был фронт, шли через Нечаево беженцы. Они тащили салазки с узелками, горбились под тяжестью сумок и мешков. Цепляясь за платье матерей, шли и вязли в снегу ребятишки. Останавливались, грелись по избам бездомные люди и шли дальше.
      Однажды в сумерки, когда тень от старой берёзы протянулась до самой житницы, в избу к Шалихиным постучались.
      Рыжеватая проворная девочка Таиска бросилась к боковому окну, уткнулась носом в проталину, и обе её косички весело задрались кверху.
      - Две тётеньки! - закричала она. - Одна молодая, в шарфе! А другая совсем старушка, с палочкой! И ещё... глядите - девчонка!
      Груша, старшая Таискина сестра, отложила чулок, который вязала, и тоже подошла к окну.
      - И правда девчонка. В синем капоре...
      - Так идите же откройте, - сказала мать. - Чего ждёте-то?
      Груша толкнула Таиску:
      - Ступай, что же ты! Всё старшие должны?
      Таиска побежала открывать дверь. Люди вошли, и в избе запахло снегом и морозом.
      Пока мать разговаривала с женщинами, пока спрашивала, откуда они, да куда идут, да где немцы и где фронт, Груша и Таиска разглядывали девочку.
      - Гляди-ка, в ботиках!
      - А чулок рваный!
      - Гляди, в сумку свою как вцепилась, даже пальцы не разжимает. Чего у ней там?
      - А ты спроси.
      - А ты сама спроси.
      В это время явился с улицы Романок. Мороз надрал ему щёки. Красный, как помидор, он остановился против чужой девочки и вытаращил на неё глаза. Даже ноги обмести забыл.
      А девочка в синем капоре неподвижно сидела на краешке лавки.
      Правой рукой она прижимала к груди жёлтую сумочку, висевшую через плечо. Она молча глядела куда-то в стену и словно ничего не видела и не слышала.
      Мать налила беженкам горячей похлёбки, отрезала по куску хлеба.
      - Ох, да и горемыки же! - вздохнула она. - И самим нелегко, и ребёнок мается... Это дочка ваша?
      - Нет, - ответила женщина, - чужая.
      - На одной улице жили, - добавила старуха.
      Мать удивилась:
      - Чужая? А где же родные-то твои, девочка?
      Девочка мрачно поглядела на неё и ничего не ответила.
      - У неё никого нет, - шепнула женщина, - вся семья погибла: отец - на фронте, а мать и братишка - здесь. Убиты...
      Мать глядела на девочку и опомниться не могла.
      Она глядела на ее лёгонькое пальто, которое, наверно, насквозь продувает ветер, на её рваные чулки, на тонкую шею, жалобно белеющую из-под синего капора...
      Убиты. Все убиты! А девчонка жива. И одна-то она на целом свете!
      Мать подошла к девочке.
      - Как тебя зовут, дочка? - ласково спросила она.
      - Валя, - безучастно ответила девочка.
      - Валя... Валентина... - задумчиво повторила мать. - Валентинка...
      Увидев, что женщины взялись за котомки, она остановила их:
      - Оставайтесь-ка вы ночевать сегодня. На дворе уже поздно, да и позёмка пошла - ишь как заметает! А утречком отправитесь.
      Женщины остались. Мать постелила усталым людям постели. Девочке она устроила постель на тёплой лежанке - пусть погреется хорошенько. Девочка разделась, сняла свой синий капор, ткнулась в подушку, и сон тотчас одолел её. Так что, когда вечером пришёл домой дед, его всегдашнее место на лежанке было занято, и в эту ночь ему пришлось улечься на сундуке.
      После ужина все угомонились очень скоро. Только мать ворочалась на своей постели и никак не могла уснуть.
      Ночью она встала, зажгла маленькую синюю лампочку и тихонько подошла к лежанке. Слабый свет лампы озарил нежное, чуть разгоревшееся лицо девочки, большие пушистые ресницы, тёмные с каштановым отливом волосы, разметавшиеся по цветастой подушке.
      - Сиротинка ты бедная! - вздохнула мать. - Только глаза на свет открыла, а уж сколько горя на тебя навалилось! На такую-то маленькую!..
      Долго стояла возле девочки мать и всё думала о чём-то. Взяла с пола её ботики, поглядела - худые, промокшие. Завтра эта девчушка наденет их и опять пойдёт куда-то... А куда?
      Рано-рано, когда чуть забрезжило в окнах, мать встала и затопила печку. Дед поднялся тоже: он не любил долго лежать. В избе было тихо, только слышалось сонное дыхание да Романок посапывал на печке. В этой тишине при свете маленькой лампы мать тихонько разговаривала с дедом.
      - Давай возьмём девочку, отец, - сказала она. - Уж очень её жалко!
      Дед отложил валенок, который чинил, поднял голову и задумчиво поглядел на мать.
      - Взять девочку?.. Ладно ли будет? - ответил он. - Мы деревенские, а она из города.
      - А не всё ли равно, отец? И в городе люди, и в деревне люди. Ведь она сиротинка! Нашей Таиске подружка будет. На будущую зиму вместе в школу пойдут...
      Дед подошёл, посмотрел на девочку:
      - Ну что же... Гляди. Тебе виднее. Давай хоть и возьмём. Только смотри, сама потом не заплачь с нею!
      - Э!.. Авось да не заплачу.
      Вскоре поднялись и беженки и стали собираться в путь. Но когда они хотели будить девочку, мать остановила их:
      - Погодите, не надо будить. Оставьте Валентинку у меня! Если кто родные найдутся, скажите: живёт в Нечаеве, у Дарьи Шалихиной. А у меня было трое ребят - ну, будет четверо. Авось проживём!
      Женщины поблагодарили хозяйку и ушли. А девочка осталась.
      - Вот у меня и ещё одна дочка, - сказала задумчиво Дарья Шалихина, дочка Валентинка... Ну что же, будем жить.
      Так появился в селе Нечаеве новый человек.
      УТРО
      Валентинка не помнила, как уснула на теплой лежанке. Голоса слились и отдалились, будто где-то смутно бормотало радио.
      Откуда-то появился старик с косматыми бровями, наклонился над ней, что-то говорил. И потом пропал. Был он на самом деле или приснился Валентинке?
      Она проснулась оттого, что звякнули ведром. Ей показалось, что это пуля звякнула в окно, и она вскочила, еле сдержав крик: "Немцы!"
      Но тут же опомнилась. Тишина окружала её. На бревенчатых стенах, проконопаченных светлой паклей, лежали бледные солнечные полосы. Замороженные окошки тихо светились. Какие маленькие окошки! Совсем не похожие на те высокие окна, которые были в их доме.
      Их дом!
      Мёртвые серые стены с дырами вместо окон, груды извёстки и кирпича возле дверей - вот каким в последний раз она видела этот дом...
      Густое тепло окутывало Валентинку. Оно проникало сквозь подстилку лежанка была хорошо прогрета. Оно заполняло густые завитки бараньего тулупа, которым была укрыта Валентинка. В первый раз за много дней и ночей она почувствовала, что согрелась.
      А ей среди снеговых просторов уже начинало казаться, что всё её тело пронизано тонкими льдинками, которые больше никогда не растают. А вот сейчас она чувствует, что этих льдинок больше нет и что вся она живая и насквозь тёплая.
      В кухне хозяйка топила печь. Весёлые отблески огня играли на стене. На печке кто-то сладко посапывал. Валентинка заглянула туда. Краснощёкий, вихрастый парнишка крепко спал, оттопырив губы.
      "Романок! - вспомнила Валентинка. - А где же девочки?" И тотчас почувствовала, что на неё кто-то смотрит. Валентинка приподнялась, оглянулась. Солнечные полосы на стенах стали ярко-жёлтыми, на замороженных стёклах заиграли огоньки. Солнечный денёк начинался на улице!
      А из угла, из-за спинки грубой деревянной кровати любопытными глазами глядела на неё рыжеватая девчонка. Светлые косички, будто рогульки, торчали кверху.
      Валентинка узнала Таиску.
      - А твои тётеньки ушли! - сказала Таиска.
      Валентинка встревоженно оглядела избу:
      - Ушли? А меня... А я как же?
      - А ты у нас будешь жить. Мне мамка сказала. Тебе хочется у нас жить?
      - Не знаю. Мне всё равно.
      - А ты фашистов видела? Они страшные?
      Валентинка молчала. Когда начинали говорить про немцев, у неё каменело сердце. Но Таиска не унималась:
      - А немцы прямо к вам в дом пришли, да?..
      Из кухни появилась мать.
      - Это кто здесь про немцев затеял? - сердито сказала она. - Больше разговоров не нашли? Картошка сварилась, вставайте чистить!
      Потом подошла к Валентинке и ласково спросила:
      - Отогрелась?
      Таиска живо соскочила с постели и растолкала Грушу. Груша поднялась лениво. Она была пухлая, белая, похожая на булку. Она одевалась, а сны всё ещё снились ей. Далёкими глазами посмотрела она на Валентинку: может, и Валентинка ей тоже снится?
      Девочки уселись возле чугуна с картошкой. Над чугуном поднимался горячий пар.
      - Мамка, гляди-ка! - шепнула Таиска, показывая на Грушу.
      Груша в полусне вместо ножа взяла ложку и водила ею по картошине. Мать и Таиска громко рассмеялись.
      Груша очнулась, бросила ложку и сказала:
      - Тогда пусть и Валентинка встаёт картошку чистить. Старшие чистят, а она нет?
      - Вставай, дочка, пора! - сказала мать.
      Валентинка с сожалением вылезла из-под тулупа. Она умылась над кадкой и тоже подошла к чугуну.
      Как чудно! Чужая женщина зовёт её дочкой. Значит, и Валентинка должна называть её мамой?
      Валентинка чистила горячую картошку, обжигала пальцы, а сама то и дело взглядывала на хозяйку. Худенькая женщина с гладкими светло-русыми волосами. На лбу у неё три морщинки. Сквозь рыжеватые ресницы весело поглядывают яркие синие глаза. Может быть, она добрая... Только совсем, совсем не похожа она на молодую черноволосую Валентинкину маму.
      "Мама! Мамочка!.."
      СТРАШНЫЙ ДЕД.
      ТАИСКЕ ПОПАДАЕТ ОТ МАТЕРИ
      Дверь хлопнула. Кто-то вошёл в избу. Валентинка оглянулась и чуть не уронила картошину. Лохматый старик, который пригрезился ей вчера, стоял у порога и снимал полушубок.
      - Кто это? - прошептала она.
      - Это наш дедушка, - ответила Таиска. - Отцов отец.
      Какие густые белые у него кудри! И какие косматые брови, даже глаз не видно!
      Вот таким стариком пугали Валентинку, когда она была совсем маленькая: "Если будешь плакать, придёт старик с мешком и заберёт тебя!" Теперь она будет жить у этого старика в доме и называть его дедушкой. А он, как видно, сердитый...
      Мать поставила на стол блюдо картошки со шкварками.
      Романок почувствовал вкусный запах и сразу поднял вихрастую голову:
      - Ишь какие! Сами едят, а меня не зовут!
      - Спать-то и не евши можно, - ответил дед.
      Но Романок уже соскочил с печки.
      Валентинка не знала, куда ей садиться.
      - Садись к окошку! - шепнула ей Таиска.
      Валентинка села. Это было самое удобное место: и никто не толкает, и можно в проталинку заглядывать на улицу.
      - Мамка! - вдруг закричала Груша. - Ну посмотри, она на моё место села!
      - Ну и что ж! - ответила мать. - Пусть сидит.
      - Нет, не пусть! Я всегда там сижу! Уходи оттуда, постарше тебя есть!