Девочки ушли. Тоненькая песенка всё дальше, дальше... Наконец Аниска заметила, что Николька плачет. Она взяла его на руки, поцеловала в лоб и нежно прижала к себе его светлую голову.
      - Николька, ты не плачь. Ты думаешь, что Светлана с нами больше не водится? А вот и нет. Водится! Видишь - прибежала, позвала! Она искупается и придёт. Мы будем с ней играть в "мак". Потом мы ей покажем, где у нас под крыльцом живёт жаба. А говорят, уж в лесу сыроежек пропасть - вот пойдём с ней в лес. Там овражек есть - длинный такой и немножко тёмный... Знаешь, там по краям сколько сыроежек бывает! Вот обрадуется, если полную корзину наберёт!
      Аниска с Николькой на руках вышла на улицу. На лужайке под липой было тихо и пусто, только маленький рыжий телёнок нерешительно щипал траву. Солнце поднималось к полдням. Куры, раскрыв клюв, искали холодочка...
      - Они теперь долго купаться будут... - прошептала Аниска, - долго, долго! Потому что жара... Но она придёт. Сказала приду - значит, придёт. Вот увидишь.
      Светлана пришла. Только пришла она к Аниске уже после того, как все отобедали, после того, как снова позвонили колхозникам на работу. Светлана принесла свою куколку с розовым лицом и чёрными кудрями, плюшевого медвежонка и кукольную кроватку.
      - Мы на крыльце будем играть? - спросила она. И тут же сама ответила: - Давай на крыльце. Вот тут будет моя комната. А в том углу твоя. А Никольку посади на одеяло, пускай ползает. Выноси своих кукол.
      - А у меня нету...
      - Нету? Ну-у... Почему же у всех куклы есть, а у тебя нету?
      - А на что они?
      Светлана даже плечами пожала.
      - Вот чудная ты, Аниса! А играть-то во что?
      - А как в куклы играть? - сказала Аниска. - Они ведь тряпочные... неживые. Ну, что они умеют-то? Они даже пошевелиться не могут.
      - Не могут! - повторила Светлана с лёгким нетерпением. - Ну и пусть не могут. А ты сама вместо куклы говори... Или нет. Лучше на тебе мишку, а то куклу разобьёшь ещё!
      Игра сначала не ладилась. Светлана из своей квартиры звонила по телефону к Аниске. Но Аниска никогда не разговаривала по телефону и не знала, как отвечать. Она не знала, что должен делать мишка и что он должен говорить. Ей скучно и тесно было сидеть на крыльце, когда рядом на усадьбе было полно цветов, пели птицы, стрекотали кузнечики и столько всякого интересного, непонятного и милого живья копошилось кругом! Вот хоть бы этот паучок под застрехой - ишь какую паутину свил! Ниточки ровные, частые и блестят, будто радуга... Но что ж делать - Светлана не любит разглядывать каких-то пауков и какие-то паутины!..
      Но всё равно. Аниска уступила без всякой обиды. Она научилась разговаривать по телефону, водила мишку за плюшевую лапу, приходила с ним в гости к Светлане и её кукле, готовила кушанья из головок сладкого клевера и из кислого щавеля.
      И всё же среди самой оживлённой игры Аниска неожиданно сказала:
      - Хочешь, пойдём на пруд? Я тебе покажу, как лягушки мух ловят.
      Светлана удивилась:
      - А на что мне?
      Аниска покраснела: и в самом деле, а на что ей? Но ведь Аниска думала, что это интересно...
      - А правда, что мне девочки рассказывали? - вдруг спросила Светлана. В блестящих глазах её светился смех.
      - А что? - спросила Аниска.
      - А про тебя. Будто ты, когда была маленькая, сидела на пруду с прутиком, лягушек пасла. Будто тебя пастушонок научил, а ты и поверила, что их пасти надо! - Светлана не выдержала, рассмеялась. - Правда?!
      Аниска нахмурилась и не ответила. А она тогда почём знала, что их не надо пасти!
      - Да, - вспомнила Светлана, - я же тебе заколочку принесла!
      Она вытащила из кармашка маленькую блестящую заколочку, подобрала густые Анискины космы и заколола надо лбом.
      - Ну вот видишь - и глядеть хорошо!
      Аниска просветлела, заулыбалась, пощупала свои волосы и заколку в волосах...
      На лужайке под липой послышались голоса. Что-то закричали, засмеялись.
      Светлана насторожилась.
      - Не уходи! - быстро сказала Аниска.
      Но Светлана уже вскочила:
      - Я сейчас! Я приду!
      И побежала на лужайку. Аниска издали услышала её возглас:
      - Ай! Белочка! Поймали белочку!..
      Аниска и Николька долго ждали Светлану. Они сидели на ступеньках, кукла и мишка сидели рядом с ними. Голоса на лужайке вдруг затихли видно, все убежали куда-то. Значит, Светлана сейчас придёт.
      Но Светлана не приходила. Медленно прошёл час, начался другой. Незаметно собирались сумерки. Николька запросил каши. Аниска ждала и не уходила с крыльца.
      На тропинке показался белобрысый Прошка.
      - А девчонки где? - спросила Аниска.
      Прошка флегматично ответил:
      - В лес побегли. Белку пускать.
      - А... Светлана?
      - И она побегла.
      Прошка ушёл. Из палисадника торчали обломанные ветки сиреневого куста. На них сидели и взапуски трещали молодые воробьи, будто смеялись над Аниской.
      Аниска с минуту постояла молча, оглушённая гневом. Потом вырвала заколку из своих волос, бросила на дорожку и затоптала в пыль. Стиснув зубы, схватила Светланины игрушки, подбежала к палисаднику Тумановых и с яростью пошвыряла их через загородку. И плюшевого мишку, и кроватку, и куклу с чёрными кудрями. Аниска так боялась, что может нечаянно разбить эту куколку! А вот теперь швырнула её изо всех сил - и, если бы куколка разбилась, она не пожалела бы! Пускай разобьётся! Пускай Светлана больше никогда не подружится с Аниской, пускай!
      Вечером пришла мать с работы и никого не нашла в избе. Николька один лежал и агукал на широкой кровати.
      Вскоре пришла Лиза.
      - Кто с Николькой оставался? - сердито спросила мать. - Одного бросили!
      - Косуля оставалась! - ответила Лиза. - А я избу убирала... А сейчас за водой схожу!..
      Она схватила вёдра и убежала на колодец, пока ей не попало: в избе-то и совсем не было убрано!
      А Косуля тем временем обнимала в перелеске свою ласковую берёзку, прижималась щекой к её прохладной коре и шептала, еле удерживая слёзы:
      - Ой как мне скучно! Ой как мне скучно-скучно!
      А вечер этот был субботний. В первый раз за всё лето Аниска сегодня не вышла за околицу встретить отца.
      8. ВОСКРЕСЕНЬЕ
      Отец колол дрова. Сильные руки высоко вскидывали топор и легко, будто играючи, бросали его на круглый чурбак. Раз! И толстый чурбак развалился на две половины. Раз-раз - и вместо чурбака охапка поленьев.
      Аниска подбирала свежие, пахнущие лесом дрова и носила их под навес. Там она складывала их в поленницу. Старалась укладывать ровно, чтобы поленница не развалилась.
      Отец расколол все чурбаки, сел на завалинку покурить.
      - Так где же это ты была, Аниска? - спросил он. - Мать жалуется - всё из дому убегаешь.
      Аниска молчала, укладывала поленья. Отец спрашивал сердитым голосом, но Аниска знала, что это он её просто хочет попугать немножко, а сам ничуть на неё не сердится. Когда он был маленький, то так же, как Аниска, по целым дням в лесу пропадал.
      Сквозь табачный дым на Аниску глядели прищуренные серые отцовские глаза. Это были добрые глаза большого, сильного человека, такого человека, который не обидит слабого, а за обиженного всегда заступится. Откуда ему знать, что Аниске трудно живётся на свете, что не умеет она дружить с девчонками, что терпит она от них всякие насмешки, а потому и убегает в лес, где каждый цветок ей улыбается и каждая птица кричит ей "здравствуй!"?
      Аниска никогда не жаловалась отцу. Однако он знал всё, что у неё на душе, и никогда на неё не сердился.
      Аниска укладывала дрова и молчала. Если бы не поссорилась она вчера со Светланой, сколько бы всего весёлого она могла рассказать отцу! А так что ж рассказывать? Ничего хорошего нет.
      - Говорят, новая подружка у тебя завелась?.. А? - опять спросил отец.
      Аниска бросила полено.
      - А на что она мне? Пускай с другими девчонками водится. А что в ней хорошего-то? Зубы торчат, как у зайца. И не нужна она мне! И никто не нужен!..
      Отец вздохнул:
      - Эх, дочка, дочка. Нельзя так на свете жить. Плохо, когда тебе никто не нужен и ты никому не нужна. Уж как в этих делах разобраться - сам не пойму. Трудные это дела!
      Из дома вышла мать с Николькой на руках. Она услышала его слова и усмехнулась.
      - Страсть какие трудные дела - с девчонками не поладили! Есть о чём говорить - сейчас побранятся, сейчас и помирятся. Аниска сама крапива хорошая.
      - Да ведь и крапива колется лишь тогда, когда её топчут да ломают... - ответил отец.
      - Ну что выдумал!.. - Мать махнула рукой. - Будь к людям хорош, и люди к тебе хороши будут. А на обиды эти и вниманья обращать нечего пустяки какие!
      - А я ей не хороша была, да? - вдруг всхлипнула Аниска, и слёзы закапали на белые поленья.
      Отец встал.
      - Сходить в лес, сушнику посмотреть, подготовить... - сказал он, встал и засунул за пояс топор. - В то воскресенье лошадь обещали.
      - Ну вот, - обиделась мать, - и так тебя по целым неделям не вижу!
      А Аниска обрадовалась. Слёзы её сразу высохли.
      - И я с тобой, папаня! Ладно?
      - Ну, а как же! - отозвался отец.
      - Оба чудные, - сказала мать и улыбнулась, покачав головой. - В лес каждый раз будто к празднику идут! Э-эх!
      Аниска неподвижно стояла на полянке, озарённой солнцем, среди пышной пёстрой иван-да-марьи.
      Деревья, полные солнечного спокойствия, окружали её, и откуда-то из зелёной чащи сыпался разноголосый птичий щебет. Аниска видела, как на белый цветок дикой петрушки вылез и уселся кремовый паучок-бокоход. Сел и сидит неподвижно - попробуй-ка, муха, разгляди врага!
      Она слышала, как далеко-далеко стучит дятел по стволу дерева. Она различала сладкий запах пушистой розовой таволги, которая цвела среди кустов. Сердце её понемножку отогревалось, успокаивалось.
      - Папаня, ау! - звонко закричала она.
      - Э-ге-ге! - ответил ей отцовский голос из лесной гулкой дали.
      Отец здесь, рядом. И весь день будет Аниска около него. Как хорошо, как весело, когда отец дома! Пускай только кто-нибудь нынче подразнит её! Пускай Лиза хоть пальцем тронет! Ага! При отце-то она побоится.
      Легонько взмахнув густыми космами, Аниска пошла дальше, в лесную страну, - тихую, приветливую, ласковую...
      На старой заросшей дороге Аниска увидела ежа. Он хлопотливо бежал ей навстречу.
      - Куда ж, дурачок, бежишь прямо под ноги? - спросила Аниска. - А если б это не я была, а какие-нибудь мальчишки?
      Ёжик был молодой, иглы у него были светлые, свежие и не острые. Он свернулся в клубок, Аниска легонько перевернула его.
      - Ну, ну, не фыркай, я тебе только в лицо посмотрю. У, какой ты смешной! И глаза зажмурил. А нос-то чёрный да мягкий какой, как сливинка! Ну ладно, развёртывайся да иди куда шёл...
      Ёжик открыл глазки, посмотрел на Аниску и опять зажмурился.
      - Ну ладно, уйду, - сказала Аниска, - а то пролежишь тут, опоздаешь по своим делам...
      И пошла дальше.
      Муравьи чёрным ручейком текли куда-то, пересекая дорогу. Куда это они? Ага, на калину! А что там, на калине, мёдом намазано, что ли?
      - Ты что нашла? - спросил отец, выходя из чащи.
      Аниска молча поманила его к себе рукой.
      - Гляди-ка... куда это они?
      - А вот куда, - сказал отец, приглядевшись, - видишь?
      На калиновых листьях, возле самого черешка, Аниска увидела красные бугорки. Вот к этим-то бугоркам и стремились муравьи. Они грызли их со всех сторон жадно и торопливо. На калиновый лист села глупая муха и поползла к этим бугоркам. Но муравьи, приподнявшись на задние лапы, замахали на неё передними и выставили свои свирепые челюсти:
      "Не подходи! Загрызём!"
      Муха попятилась и улетела в страхе.
      - Ой, звери! - прошептала Аниска. - А что, если бы они большие были? Ну, если бы с корову? Вот-то страшны были бы! Ух, и страшны!..
      - Страшней медведя были бы, - согласился отец.
      К полудню, когда густой зной начал проливаться на лесные полянки, отец и Аниска дошли до ручья. Они уселись на бережку. Отец достал из кармана большой ломоть хлеба с солью, завёрнутый в газету, посмотрел вокруг:
      - Кто хлеба хочет? Ну-ка?
      - Ты кому - птицам? - засмеялась Аниска.
      - Всем, кто попросит, - улыбнулся отец.
      Он отломил половину ломтя Аниске. А от своей половины отщипнул мякиш и покрошил на сырую песчаную отмель.
      - Может, какие пичужки съедят...
      Аниска съела хлеб, запила водой из ручья.
      Хорошо! Хорошо жить!.. Речка журчит. Таволгой пахнет. Отец сидит на бугорке, покуривает...
      Аниска запела. Голос у неё был низкий и неверный. Если бы девчонки услышали, сейчас же начали бы смеяться. А если отец слышит - ничего. Он смеяться не будет.
      В голубой вышине, играя солнечными огоньками, чуть-чуть трепетали тревожные листья осины. Аниска посмотрела на них и вдруг замолкла. Как жалко, что Светланы сейчас нет здесь. Сидели бы у ручейка, лежали бы на траве...
      - Папаня, а где эти ронжи водятся? - сдвинув брови, спросила она. Ведь ты правду сказал, что у нас эти птицы живут? С красными крыльями, а?
      - Правду, - ответил отец, - а для чего же человеку неправду говорить?
      - А как её найти? Вот я хожу, хожу, всё хочу эту ронжу увидеть...
      - Красивая птица, - сказал отец. - Она, где сыро да глухо, от людей подальше своё гнездо вьёт.
      - А поймать её можно?
      - Нет. Поймать нельзя. Не поддастся. Да и на что её ловить? Пусть в лесу живёт. В неволе она жить не может. Умирает. Тоскует шибко.
      - Мне нужно поймать ронжу.
      Отец поглядел на Аниску:
      - Это на что же тебе?
      Аниска опустила глаза.
      - Мне Светлане подарить надо. Это я не так тебе тогда сказала. Светлана хорошая. И зубки у неё хорошенькие...
      - А говорила, не нужен тебе никто, а? - усмехнулся отец.
      - Светлана нужна мне... - еле слышно прошептала Аниска. - Прямо знаешь как... До смерти!
      - Эх, Аниска! - удивился отец. - Так чего ж ты? Сходи да помирись с ней. Вот давай лисичек наберём, ну и снесёшь ей гостинец. Ладно?
      * * *
      Вечером Танюшка прибежала к Кате.
      - Знаешь, а Косуля всё-таки чудная. Лисичек принесла - целый фартук и все отдала Тумановым! Вот хочется ей со Светланой дружиться, вот хочется, и всё. И что пристала?
      - А Светлана что?
      - А Светлана смеётся. Говорит: "То игрушки мои все покидала, а то как собачонка за мной бегает". Говорит: "Я и в Москве всем буду рассказывать..."
      Катя сказала задумчиво:
      - А когда Аниска за неё капусту полола, что ж она тогда не смеялась?..
      Хоть и ленивая у Кати была душа, но тут и она не смолчала.
      9. АНИСКА УХОДИТ ИЗ ДОМУ
      Давно перестали петь соловьи, и кукушка в лесу примолкла. Наступил богатый июль месяц, с жаркими днями, с ясными зорями, с лесной земляникой и красной смородиной...
      На лугах созрели травы. Начался покос. Тётка Прасковья опять позвала ребятишек:
      - На Дмитров луг сено ворошить!
      Аниска схватилась за грабли, но мать сказала:
      - Подожди, подожди. На луг тебе идти не придётся.
      Аниска нахмурилась:
      - Лиза пойдёт, да?
      - Лиза с Николькой будет.
      - А я?
      - А ты пойдёшь в Корешки. К тёте Анне.
      - Что?!
      Оказалось, что тётка Анна, материна сестра, наказывала прислать к ней кого-нибудь из девочек - Лизу или Аниску - на время покоса. У них косьбы много, а тётке Анне от маленького Гришутки никуда отойти нельзя. У них в Корешках, на беду, детский сад закрыли - заболел кто-то из ребятишек, там теперь карантин. Так вот, пусть придёт кто-нибудь, поживёт у неё недельку, Лиза или Аниска, пока жаркие дни стоят...
      - Вот ты и пойдёшь, - закончила мать, - а то совсем одичала, дома не знаешь, в доме ничего делать не хочешь...
      - Только и знает - в лес да в лес, - ввернула Лиза.
      Аниска молча глядела на мать. Косые серые глаза её с большими ресницами были похожи на цветы.
      Матери стало жаль Аниску, но сделать ничего было нельзя, она уже обещала тётке Анне. А чтобы скрыть слабость сердца, она сказала сурово:
      - Ну, что глядишь? Собирайся. Авось не в чужое царство-государство уходишь! Вон они Корешки-то, с горы на гору видно!
      - Я не буду из дому убегать, - сказала Аниска, - я боюсь в чужую деревню...
      - Авось не съедят.
      - Я буду с нашими девчонками... на покосе. Мамка, не посылай меня в Корешки!
      Аниска отвернулась.
      - Ну вот ещё - теперь слёзы! - сказала мать. - Как будто её из дому гонят. Через неделю опять со своими девчонками будешь, никуда они не денутся. На вот чистый платок, повяжись да и отправляйся. Вон уж и на работу звонят...
      Мать с рук на руки отдала Лизе Никольку и поспешно вышла из избы. Глупая какая девка - плачет, будто на век из дому уходит! И не послала бы, да ведь обещано!
      Лиза молча поглядывала на Аниску. Конечно, не очень-то хорошо, что Аниска уйдёт - Николька теперь так и будет на Лизиных руках.
      - Мам, - сказала Лиза, - а почему это мы Никольку в ясли не отдадим? Отдали бы в ясли, да и всё!
      - А что, у нас дома с Николькой посидеть некому, что ли? Пускай в ясли несут, кому ребёнка оставить не с кем. А у нас своих нянек хватает. Нечего в яслях место зря занимать!
      Аниска повязалась белым платком с каёмочкой и со слезами на ресницах вышла на крыльцо. Девочки шли мимо с граблями на плечах. Светлана тоже была с ними и тоже, как настоящая колхозница, несла грабли на плече.
      Аниска выбежала к дороге:
      - Светлана!
      Девочки остановились, обернулись.
      - Что тебе? - спросила Светлана.
      - Я в Корешки ухожу.
      Светлана приподняла тонкие бровки:
      - Ну, а я что? Я же не бригадир...
      - Я ведь на все дни ухожу...
      - Ну что ж, счастливо! - улыбнулась Светлана. - Приходи скорее! - И помахала рукой: - До свиданья!
      Девочки пошли дальше. Верка затянула песню. Аниска постояла, посмотрела им вслед. Но видела она только одну Светлану, её светлую голову, её голубое платье.
      Потом повернулась и молча, с тяжелым сердцем пошла по дороге в Корешки.
      Неожиданно, уже под горой, её догнала Катя.
      Аниска оглянулась на её голос и хмуро ждала, что она скажет.
      Катя, запыхавшись, подбежала к ней и протянула ей книжку в пёстрой обложке. Это была любимая Катина книжка сказок, которую она берегла и никогда никому не давала.
      - Возьми с собой, - сказала она Аниске каким-то незнакомым тёплым голосом, - а то, может, тебе скучно будет! Потом отдашь.
      У Аниски посветлели глаза. Она взяла книгу и в изумлении смотрела на Катю, не зная, что сказать.
      Но Катя и не стала ждать её слов. Она повернулась и побежала по тропочке на гору сквозь кусты, подпираясь граблями.
      10. ЦАРСТВО-ГОСУДАРСТВО
      Толстоногий Гришутка был непоседа. То он старался влезть на подоконник и сваливался оттуда, то застревал где-нибудь в щели забора, то забредал в крапиву и ревел там на всю деревню. Аниске часто хотелось нашлёпать ему хорошенько, но Гришутка был ябеда, живо всё матери расскажет. А тётка Анна сердитая, долго думать не будет, сейчас и даст подзатыльник.
      Аниске казалось, что нет ни одной деревни хуже, чем Корешки, - улица бугристая, избы неприветливые, пруд совсем зелёный, набитый тиной и ряской... А лес так далеко, что, пока дойдёшь, тебя солнцем испечёт, как картофелину.
      Тётка Анна целые дни проводила на покосе. Крепкий запах сена доносился и в деревню. В деревне стояла сонная скучная тишина.
      Аниске представлялось, как в Зелёных Горках весёлая бригада работает на сенокосе - ворошат, подгребают, складывают скирдушки... Поспевает ли за ними Светлана? Наверно, нет - ведь она и охапки-то таскать не умеет.
      Издали всё кажется хорошо. Аниска забыла, как девчонки дразнили её Косулей, как не принимали играть, как Светлана убегала от неё... А если когда и вспоминала об этом, то не сердилась. И кроме того, там были субботы и воскресенья, когда приходил отец домой!
      Знойные тягучие дни были безнадёжно тоскливы. Аниске казалось, что она уж так давно ушла из дому, что, пожалуй, теперь даже и дорогу забыла в Зелёные Горки. А до конца покоса было ещё очень далеко. И, если бы не Катина книжка - неизвестно, как Аниска терпела бы эту тоску.
      Однажды утром Гришутка разбил чайную чашку. Аниска собрала черепки и закинула в крапиву. А после обеда, только ушла тётка Анна, Гришутка залез в шкаф и рассыпал крупу.
      - У, баловник! - рассердилась Аниска. - Вот убегу от тебя!
      Она собрала крупу, закрыла шкаф и взяла Гришутку за руку:
      - Пойдем. Ты в избе только бедокуришь.
      Они вышли на скошенные усадьбы. Эти усадьбы лежали светлые, пустые и немножко печальные. Аниска потащила Гришутку дальше по тропочке - в поле. Тропочка привела их в рожь. Бледно-жёлтые блестящие стебли густо и высоко поднимались по сторонам, колосья ласково шуршали над головой, задевали волосы, а вверху синела жаркая полоска неба.
      - Мы куда? - спросил Гришутка.
      Аниска не ответила. Гришутка дёрнул её за платье.
      - Куда мы? - закричал он. - Я не хочу! Жарко!
      - Не кричи, - сказала Аниска, - я тебе царство-государство покажу.
      Гришутке сразу стало интересно.
      - Какое царство?
      - Вот придём, увидишь.
      Гришутка прибавил шагу.
      Они долго шли через ржаное поле. Голым пяткам было горячо ступать по твёрдой белой дорожке. Рожь дышала им в лицо жарким запахом созревающих колосьев. Сладко пахли васильки и розовая кашка, которая густо цвела в зелёной меже... У Гришутки пот каплями сбегал от висков по щекам, оставляя тёмные полоски. Но он щурил глаза и упрямо шагал вперёд - уж очень хотелось посмотреть, какое это царство-государство.
      Наконец поле кончилось. Гришутка поглядел на Аниску:
      - Ну скоро?
      - Скоро. За рощицей.
      Рощицу, всю белую от молодых берёзок, миновали незаметно и вышли на высокий, ещё не кошенный бугор. Аниска опустилась на колени, обняла Гришутку за плечи:
      - Смотри. Вон за полями... И за тем лесочком. Видишь?
      Гришутка даже шею вытянул, чтобы увидеть царство.
      - А где же? Ну, а где же?..
      И вдруг увидел. За светло-зелёными льнами, за клеверами, подёрнутыми красным цветом, за тёмными острыми ёлками на солнечной горе виднелись коньки крыш...
      - Вижу! Царство-государство вижу!
      - Ну вот же... - ласково сказала Аниска, - говорила же тебе!
      И будто забыла о Гришутке. Подперлась руками и загляделась на далёкие крыши. Наконец Гришутка спросил:
      - Тебе туда хочется?
      Аниска ответила со вздохом:
      - Ой, хочется!
      - А пойдём!
      - Что ты! Мать заругает. Уж и так мы с тобой далеко зашли.
      Но, вместо того чтобы встать, Аниска снова задумалась, глядя на это царство-государство.
      Гришутке надоело.
      - Пойдём... - заныл он, - домой хочу-у!
      Аниска встала.
      - Прощайте, - негромко сказала она кому-то и кивнула головой, прощайте.
      Взяла Гришутку за руку, и они снова пошли обратно. Когда прошли половину рощи, Гришутка спросил:
      - А ты с кем прощалась?
      - А с теми, кто там живёт.
      - Они тебя знают?
      - Знают.
      - А там крыши драночные?
      - Нет. Золотые.
      - А избы?
      - А избы из пряников.
      - А как это царство зовут?
      - Это царство - Зелёные Горки, - сказала Аниска. - Видишь, как хорошо? Зелёные Горки.
      Вышли из рощицы, и снова солнце яростно принялось жарить им лица.
      - В рожь идти, как в горячую печку! - сказал Гришутка и надул губы.
      - Ничего, - сказала Аниска, - скоро дождик пойдёт.
      - А туча где?
      Аниска мотнула головой:
      - А вон за лесом.
      - У! Эта туча завтра придёт!
      - Нет. Скоро придёт.
      - А ты почём знаешь?
      - А мне вот они сказали.
      Аниска показала ему на колокольчики. Нежные цветы поникли на своих тонких стебельках.
      - Думаешь, от жары завяли? Нет. Нагнулись просто - дождя боятся. Вот и эти тоже.
      Она раздвинула траву, и Гришутка увидел маленький белый цветок, который сжал свои лепестки будто на ночь и повернулся книзу. Голубой журавельник тоже наклонил к земле свои широкие простодушные цветы.
      - Видишь - зажмурились? Уж это обязательно дождик будет. Это они знают. Как бы нас в поле не застал!
      Она посадила Гришутку на загорбок и припустилась бегом через широкое ржаное поле.
      11. ПИРОГИ С МОРКОВЬЮ
      Цветы сказали правду: к вечеру зашумел проливной дождь. Дождик шёл всю ночь, и утро наступило пасмурное. Сено разваливать было нельзя.
      Тётка Анна была рада отдохнуть от покоса. Она стряпала, месила тесто, прибиралась в избе и так чистила и скребла, будто год не была дома.
      Гришутка сидел на лавке, ждал, когда поспеют пироги.
      - А царство-государство знаешь как называется? - неожиданно спросил он у матери.
      Тётка Анна удивилась:
      - Какое царство?
      - А такое. Знаешь как? Зелёные Горки. Мы с Аниской ходили смотреть.
      Тётка Анна поглядела на Аниску:
      - Ты что ж - заскучала, что ли?
      Аниска покраснела, опустила голову.
      - Скоро соскучилась, - недовольно сказала тётка Анна. - Эва какую даль парня по жаре таскала!
      Наступило молчание. Только горшки и кринки побрякивали в руках тётки Анны.
      - Дождик на улице-то... - наконец пробормотала Аниска.
      - Ну, а что из этого?
      - Покосу-то нету...
      - Домой, что ли, сбегать хочется? Ну что ж, иди. Вот возьми пирог да ступай. Но смотри, завтра обратно!
      Аниска торопливо повязала платок.
      Тётка Анна достала из печки пироги, выбрала один с пригаринкой и положила на стол.
      - На вот. Только и глядит, как бы домой... И куда идёт, когда дождик вот-вот опять брызнет!
      Аниска взяла пирог. Но уходить медлила. Она глядела в окно, как бы стараясь понять - брызнет сейчас дождь или нет?
      Тётка Анна вышла зачем-то в чулан. Тут Аниска бросилась к противню, схватила ещё два пирога и сунула их под фартук.
      - Прощайте, - крикнула она с крыльца, - я пошла!
      Гришутка высунулся в окно:
      - Ты куда?
      Аниска махнула рукой:
      - В Зелёные Горки!
      - И я! - завизжал и завопил Гришутка. - И я с тобой! И я хочу!
      Но Аниска, шлёпая пятками по сырой тропинке, уже мчалась усадьбами. Аниске хотелось превратиться в жеребёнка, тогда бы она эти пять километров проскакала вприпрыжку и ни разу не отдохнула бы. Или сделаться бы птицей это ещё лучше! Прямо над лесами, над полями, над оврагами... Бросили же гуси-лебеди девушке по пёрышку, и вот сделалась же она птицей!
      Аниска посмотрела на небо. Ни одной птицы не было видно под светло-серыми облаками, даже певучий жаворонок спрятался куда-то, испугался дождя.
      Идти было неспособно, ноги скользили по сырым тропинкам. Спускаясь с бугра за рощей, Аниска два раза упала, а потом замывала платье в ручье. Воздух был влажный и тёплый, от земли поднимался пар, сквозь облака мягко просеивалось солнце, над сладкоцветущим клевером гудели шмели... Озарённый, счастливый день раскрывался перед Аниской.
      Чем ближе к Зелёным Горкам, тем приветливей становилась дорога. Вот и река с узкими и шаткими лавами. Здесь под лавами они купаются в жару. А вон там уже видны капустные огороды, которые они пололи... Как давно это было!
      Аниска торопливо поднялась сквозь кусты на горку - вот и деревня!
      Мать встретила её немножко удивлённо.
      - Ты что? Разве там покос кончился?
      - Нет, - сказала Аниска, - только ведь дождик же... А завтра обратно пойду. Вот тётка Анна пирог дала.
      - Только один? - спросила Лиза.
      Аниска не ответила.
      - Ох, глупая, - улыбнулась мать, - неужели без дому и недели прожить нельзя? Ну садись, поешь.
      - А потом Никольку бери... - добавила Лиза.
      У Лизы моментально создался план - сейчас она сдаст Никольку, а сама к Верке, а с Веркой за ягодами...
      Но, оглянувшись через минуту, Лиза увидела, что Аниски уже нет в избе.
      Аниска и Светлана сидели на крыльце у Тумановых. Светлана неожиданно для самой себя обрадовалась Аниске. Она не скучала об Аниске, но всё же ей чего-то не хватало в эти дни. Особенно на работе. Танюшка прямо засмеяла её - то она грабли не так держит, то подгребает не чисто... А Катя тоже: "Что, некому за тебя поработать?" Ехидная такая!
      - Ты не уходи больше, - сказала Светлана.
      Но Аниска покачала опущенной головой:
      - Мать велит. А то тётка Анна рассердится...
      - Как хорошо - кругом пасмурно! - улыбнулась Светлана, поглядев на небо. - Может, и завтра покосу не будет. Только за ягодами сыро...
      - Скоро малина поспеет, - сказала Аниска, - вот я тебя поведу... Ведро набрать можно!
      - Ведро?!
      Светлана с радости даже обняла Аниску.
      Аниска, улыбаясь, развернула свой фартук.
      - А я тебе гостинца принесла!
      И подала ей два толстых ржаных пирога.
      - Ой, куда мне столько? - засмеялась Светлана. - Да они же чёрные!..
      Аниска омрачилась:
      - А они всё-таки ничего. Они с морковью. Ты попробуй!
      Светлана попробовала и сморщила свой защипнутый носик.
      - Так себе... Ну-ка, а другой такой же?
      У калитки неожиданно появилась Лиза. Она своими острыми мышиными глазками увидела пироги - один на коленях у Аниски, другой у Светланы в руках.
      - Ага, - крикнула она, - а сказала, что тётка Анна один прислала! Ага! Скажу мамке! Тётка Анна три прислала!
      - А вот и нет, - покраснев, ответила Аниска, - тётка Анна один дала!
      - А эти два откуда же? Не тётка Анна дала? Нет?
      - Нет.
      - А кто же?
      - Никто.
      - Значит, сама взяла, да?
      Аниска замолчала и покраснела ещё больше.
      - Утащила, значит?
      Аниска испуганно взглянула на Светлану.
      Светлана опустила руку с пирогом и перестала жевать.
      - Эх, ты, и не стыдно! - сказала Лиза. - Вот Косуля! Сейчас пойду скажу мамке, что пироги таскаешь!
      И убежала.
      Светлана обиженно поджала губы.
      - Что ж ты мне... какие пироги приносишь? На вот, возьми, пожалуйста.