- И ты видела?
      - Все видели. А Стёпка Лукошкин у лётчика спросил: "Можешь без отдыха до границы долететь?" А лётчик говорит: "А почему без отдыха? Мы можем на облачко присесть, отдохнуть да и дальше!"
      Светлана поглядела на тёплое синее небо, на крутое белое облако с тёмным донышком.
      - Как на облака присядешь? Ведь они из пара! Ты ведь знаешь, что они из пара? Ты в каком классе?
      - Во втором. Буду в третьем.
      - У, большая, а во втором! Я уже в четвёртый перешла! Ты, значит, и не пионерка?
      - Нет.
      - А меня зимой приняли. А почему не вступаешь?
      - Не примут.
      - Почему? - Светлана удивлённо посмотрела на неё.
      Аниска отвела глаза.
      - Я с ребятами дерусь. Они всегда дразнятся. Я и дерусь.
      - А почему же вожатая не заступится?! - Светлана даже плечами пожала от возмущения.
      - А она почём знает? - глухо сказала Аниска. - Я же не говорю, почему дерусь... Да ну и пусть не принимают. - Аниска насупила брови.
      И Светлана тотчас переменила разговор:
      - А мне мама новую форму сшила. Шерстяное коричневое платье и чёрный фартук с широкими плечиками. А ты в чём?
      - В этом.
      - Но ведь это ситцевое!
      - А ещё есть синее с горошками...
      - Ну и не похожа на ученицу. Надо, чтобы коричневое и чёрный фартук. Только тебе не сошьют...
      - А может, и сошьют? У матери трудодней много - она у нас огородница. Попрошу, и сошьёт... И отец у нас плотник. - И добавила чуть слышно: - Он сейчас в совхозе работает. А может, он там, в магазине, купит и принесёт.
      Но Светлана только засмеялась на это:
      - Так он и будет помнить про твоё платье!
      У Аниски опять сошлись брови.
      - Будет. Он мне в ту осень башмаки с галошами купил!
      - Фу, галоши! - Светлана сморщила нос. - Терпеть не могу никаких галош!
      Аниска хотела было вспылить. А как же в новых башмаках прямо по грязи в школу идти? Эти башмаки отцу легко было заработать, что ли? Помаши-ка топором-то с утра до ночи!
      Но посмотрела на Светлану и промолчала. Неужели надо Аниске ещё и с ней поссориться?
      Лён кончился у самой лесной опушки. Аниска вдруг, ничего не сказав, побежала куда-то в сторону.
      - Куда ты? - закричала Светлана.
      Ей стало страшно: а вдруг Аниска убежит и бросит её одну?
      Но Аниска не думала убегать. Она залезла в заросли шиповника, осторожно пригнула тонкую колючую ветку с розовым бутоном на конце:
      - Посмотри! Посмотри, какая красавица! Понюхай!
      Светлана понюхала:
      - Ну подумаешь! Вот розы - это да! Мама ставила в вазу - вот те пахнут! А эти что...
      Аниска замахала на неё рукой:
      - Не говори! Не говори!
      Отвела её от куста и зашептала:
      - Зачем так говоришь-то? Ведь ему тоже обидно!
      - Кому?
      - А шиповнику. Он зацветает, а ты!..
      Светлана поглядела на неё с некоторой опаской: "Отколотит?"
      Но Аниска была кротка и задумчива.
      - Мне вот всё думается - откуда он эти розовые цветочки берёт? Листья зелёные, и почки зелёные, а из зелёного - вдруг розовый цветочек. Ну, откуда? Почему? Как он может?.. Я вот всегда так гляжу и думаю... Ты не знаешь?
      Светлана ответила уверенно, но не глядя в глаза:
      - Конечно, знаю! Вот ещё пустяки... Только... пойдём домой...
      - А хочешь, я тебе партизанскую могилу покажу?
      - А далеко?
      - Да нет. Вот тут через овражек. Иди за мной.
      Аниска бегом бросилась в овраг, заросший ольшнягом и малинником. Светлана поспешила за ней. Кусты царапали ей руки и цеплялись за платье, а под ноги то и дело подвёртывались острые сучья и корявые пеньки. На дне оврага, в ручье, Светлана промочила свои жёлтые туфли. Кое-как перебравшись на ту сторону, она оглянулась в страхе:
      - Аниса, ты где?
      В ответ ей только шершавые солнечные листья ольшняга тихонько шелестели под ветром. Светлана, не глядя под ноги, изо всех сил карабкалась по крутой стороне оврага. Косы у неё растрепались, одна ленточка осталась где-то на ветке... Ей уже представилось, что Аниска убежала, что она осталась одна и теперь совсем пропадёт в лесу...
      Но, выбравшись наверх, она сразу увидела Аниску.
      - Ты что же не откликалась?! - сердито, чуть не со слезами, крикнула она.
      Но Аниска сделала ей знак рукой:
      - Не кричи. Здесь нельзя кричать... Видишь?
      На бугорке, обнесённая частой оградой, зеленела большая могила. Широкая черёмуха прикрывала её свежей душистой тенью.
      - На этой черёмухе очень много цветов бывает, - тихо сказала Аниска. - Как начнёт отцветать - так с неё и сыплется и сыплется на могилу... Будто летом снежок идёт...
      - А ты видела?
      - Да.
      - Что же, вы часто сюда ходите?
      - Я хожу.
      - Одна?
      - Да.
      - А девочки?
      - Они не ходят.
      - Ну, а почему же ты ходишь?
      - Так. Побыть с ними.
      - С кем?
      - Ну, с ними. Которые здесь лежат.
      Светлана поёжилась от страха.
      - Ну тебя! Ты мне нарочно, чтобы я боялась! Не буду с тобой ходить, ни за что не буду!
      Но Аниска глядела на неё ясными и печальными косыми глазами:
      - А чего ты боишься? Мне их очень жалко. Ведь к ним на могилу родные не придут. Кто их знает, где у них родные? А ведь им тоже хочется, чтобы их помнили. Наши-то, деревенские, помнят - могилу каждую весну оправляют. Ну, а всё-таки... К ним ведь и приходить тоже надо!
      - Аниса, пойдём отсюда, - прошептала Светлана, - пойдём, я домой хочу!
      Аниска поглядела на солнце:
      - Что ты! Рано ещё!
      - Всё равно пойдём. Только не через овраг - там сыро.
      Аниска вывела Светлану на лесную тропочку. Высокие молчаливые ёлки и берёзы стали по сторонам.
      - А ты не заблудишься? - опасливо спросила Светлана.
      Аниска улыбнулась:
      - В своём лесу-то? Да я тут с закрытыми глазами пройду. Вот на этой ёлке дятлово гнездо. Видишь?
      - Нет.
      - Да вот же!
      - Да никакого там гнезда нету! Только дырка в стволе.
      - Дырка! - засмеялась Аниска. - Это и есть гнездо. А ты думала, дятлы гнёзда вроде грачиных делают? Тише!.. Летит...
      Девочки притихли. Чёрный дятел с малиновым затылком бесшумно юркнул в маленькое круглое дупло.
      Прошла минута... другая. Светлана потянула Аниску за платье:
      - Пойдём, ну чего стоять-то?
      - А может, он вылезет!
      - Ну и пусть вылезает. А что интересного?
      Аниска с сожалением отошла от ёлки. Хотелось посмотреть, что в дупле. Может, там уже детки есть? А может, ещё только яички лежат...
      Девочки молча шли по усыпанной старой хвоей лесной тропинке. Светлана изредка срывала цветок - то душистый жёлтый бубенчик, то крупную незабудку, растущую возле старой колдобины.
      - Как чудно... - наконец сказала Аниска. - Вот дятлы яйца кладут белые-белые! Даже блестят. А птицы из них вырастают чёрные... Вот я и думаю - почему?..
      Светлана нетерпеливо тряхнула косичками:
      - "Думаю-думаю"!.. А тебе не всё равно? Какая тропка длинная, идём-идём, а всё из лесу не выйдем!
      - А зачем тебе надо поскорей из лесу выходить? Разве плохо в лесу-то?
      - Не плохо... А как-то страшно...
      Светлана насупила тонкие бровки и оглянулась по сторонам:
      - Всё деревья, деревья... Столпились кругом и ничего из-за них не видно!
      - Я все эти деревья давно знаю, - возразила Аниска, - и они меня тоже знают...
      Светлана поглядела на неё с удивлением:
      - Они тебя знают? Деревья?
      Аниска кивнула головой.
      - Да, знают. Вот ёлка - видишь? Косматая такая, как медведь. Когда меня в лесу дождик застаёт, так она машет, машет мне потихоньку - иди! Иди укройся! А вон там - берёзка. Вон та, кудрявая. Когда сделается мне скучно-скучно... Ну вот так скучно-скучно сделается! Даже слеза пробивает... Ну, мало ли там почему. Другой раз и сама не знаю... Вот и прибегу сюда, к ней. А она меня встречает такая весёленькая, радуется мне. И мне тогда станет веселее.
      Светлана молча ускорила шаг. Хоть бы выйти поскорей из этого леса! И дорога незнакомая, и дом неизвестно где. А подруга и в самом деле у неё чудная, какие-то бредни говорит... А может, она и сама-то дорогу не знает как следует, может, им и не выбраться теперь отсюда?!
      Аниска тоже примолкла. С каждым шагом приближался конец её праздника, её радости. Сейчас кончится тропка - и всё кончится. Дома, если матери нет, Лиза нападёт на неё. Убежала, а её с Николькой оставила. А Светлана уйдёт к девчонкам - разве она будет водиться с Аниской!
      А может, будет? Целое лето впереди - сколько раз ещё пойдут они по полям и лесам со Светланой! Аниска сводит её к Лощинам - там белые грибы родятся. Покажет кабанью нору. Поведёт на вырубку, в малинник - ни одна девочка не знает это малинное местечко! А шмелиное гнездо, а ёжик, который встречается на овсяной меже, а лосиные следы у ручья... Да мало ли! Они везде будут ходить со Светланой.
      - Я тебе когда-нибудь ронжу покажу! - сказала Аниска. - Они у нас в лесу водятся.
      - Какую ронжу?
      Аниска весело удивилась:
      - Не знаешь? Птица такая. Как полетит - будто огонь загорится. Красная вся - и крылья и хвост. Только шапочка чёрная. Отец её сколько раз видел.
      - Ну, отец! А ты же не видела. Может, отец тебе нарочно сказал. Такие птицы только в жарких странах бывают!
      Аниску снова бросило в жар от гнева. Что же отец будет её обманывать? У них отец не такой, он никогда не обманывает! Он в лесу жил, когда на лесопилке работал, - там и ронжу видел. Только вот как всё это высказать Светлане, чтобы и за отца заступиться и её не обидеть?
      - Деревню вижу, - вдруг радостно крикнула Светлана, - нашу избу вижу! Я теперь дорогу знаю, - запела она, - я дорогу знаю и сама!..
      И, словно забыв про Аниску, побежала в деревню. У околицы на пруду плескались Верка и Катя.
      - Что это вы делаете? - крикнула Светлана.
      - Идите к нам! - позвала Катя.
      - Светлана, иди к нам! - подхватила Верка. - Мы куклино бельё стираем!
      Аниска замедлила шаг. Что же? Так и уйдёт? И не оглянется даже?
      Светлана оглянулась. Но глаза у неё были весёлые, прозрачные и совсем далёкие:
      - Тебе домой надо, да? Ну иди! Я с ними буду!
      А на крыльце уже стояла Лиза с Николькой на руках.
      - Ах ты Косуля! Убежит и не спросится! Бери Никольку. Она будет бегать, а я дома сидеть - ишь ты, какую моду взяла! Он мне всю кофточку обмуслякал!
      5. ПУТИ К СЕРДЦУ
      И вечером, когда улеглась в постель, и утром, проснувшись чуть свет, Аниска думала об одном: что бы такое сделать для Светланы?
      И вдруг вспомнила: "Ронжа!"
      Да! Надо поймать ронжу! Аниска найдёт эту птицу с красными крыльями, поймает её и отдаст Светлане! Вот, наверно, она обрадуется!
      "Ага! - скажет тогда Аниска. - Что, нарочно сказал отец? Вот она ронжа. Уж очень эта птица хитрая, трудно её поймать. А вот я поймала всё-таки. На, это я тебе её принесла!"
      Аниска тихонько встала и перелезла через Лизу, которая спала рядом с ней на скрипучей деревянной кровати. Ещё розовое было небо, и солнце, только поднявшись над огородами, в упор глядело в окна.
      Мать топила печку. За тонкой щелястой перегородкой потрескивало пламя, брякали чугуны и ухваты.
      Аниска оделась и, чтобы не показаться матери на глаза, не пошла через кухню, а раскрыла окошко и выпрыгнула в палисадник.
      Ветки цветущей сирени обдали её густым прохладным дождём. Аниска любовно подняла лицо к лиловым цветам. Сколько в них красоты, сколько в них радости! Хоть бы они всё лето цвели и до самой зимы не осыпались.
      Из палисадника Аниска скользнула на тропочку и мимо крыльца - на задворки. Но скрыться не успела - на крыльцо вышла мать выплеснуть помои.
      - Это куда? - удивилась она. - Это что ж - с утра пораньше с глаз долой? Ишь ты, голубушка! Иди, иди-ка домой. Раз уж встала - помогай. Иди почисти картошки на суп. А потом поросёнку вынесешь.
      Аниска с насупленными бровями вошла в избу: "Ну и ладно. После завтрака убегу".
      Но после завтрака пришла Катя и сказала:
      - Тётка Прасковья, бригадирша, зовёт капусту полоть.
      Лиза насторожилась:
      - Кого зовёт?
      - Всех ребятишек. Все, кто есть, пойдут. Потому что очень заросло.
      Лиза сразу скисла:
      - Ещё что выдумали! Там весь нос облупится, на жаре-то!
      Катя улыбнулась:
      - А ты на нос бумажку налепи. Вот и не облупится. Аниска, пойдёшь?
      - Я пошла бы. Лиза, с Николькой останешься?
      Острые Лизины глаза тревожно забегали: пойти? Не хочется - загоришь очень и руки будут корявые. Остаться? Николька надоест за день!.. Наконец решила: подошла к Аниске и молча взяла Никольку.
      Девочки гурьбой побежали к реке. Там, в низинке, широко залегли капустные огороды. По пути Аниска слазила в ольховую чащу и сорвала жёлтый, просвечивающий на солнце бубенчик. Танюшка взглянула на неё и засмеялась:
      - Глядите, солома горит!
      Все засмеялись. А Светлана стала оглядываться во все стороны:
      - Где? Где солома горит?
      Танюшка указала на растрепавшиеся Анискины волосы:
      - А вот где! Не видишь?
      Светлана засмеялась:
      - И правда! Похоже!..
      Аниска подбежала к Танюшке и мигом взъерошила её чёлку.
      - Вот и у тебя солома горит! Вот и у тебя - похоже!
      А потом скомкала нежный бубенчик и бросила в кусты. Пусть Светлана сама за цветами лазит!
      Девочки, как синицы, окружили тётку Прасковью.
      - А где нам полоть? Какие грядки?
      Далеко, на крайних грядах звучала негромкая песня, пестрели кофточки и платки колхозниц. Капусты совсем не видно было, лебеда и пырей шубой накрывали гряды.
      Тётка Прасковья указала на самые короткие:
      - Начинайте отсюда. Только капусту не дёргайте.
      Аниска встала рядом со Светланой, мимолётная досада её прошла. Она сейчас же принялась за работу. Её загорелые руки проворно и крепко схватывали траву и выдирали с корнем. Сочная, словно запылённая мукой лебеда поддавалась легко. Хрупкий мокрижник тоже слабо цеплялся за землю. Только пырей ни за что не хотел уступать - приходилось разворачивать всю грядку, чтобы выдрать тугое корневище... И тогда пальцы приятно ощущали прохладу свежей земли, скрытой под сухой, заветренной коркой. А как мило смотрели на солнышко освобождённые от сорной травы нежные листья рассады! Как они радовались небу, простору, ветерку и словно говорили Аниске спасибо.
      Танюшка пыжилась, пыхтела и даже вспотела вся, стараясь не отстать от Аниски. Она даже примолкла минут на десять. Но через десять минут язык у неё заскучал.
      - Ох и грядка у меня - пырей да пырей! У Аниски лучше. И у Кати лучше. У Верки вовсе с плешинами... А у меня! Ой... А где же Светлана? Ха-ха! Глядите, на "козе" едет!
      Светлана была ещё в самом начале гряды. Она осторожно, одной рукой выдёргивала по травинке. Верка поглядела и тоже засмеялась - она рада была хоть чему-нибудь посмеяться, а розовые щёки у неё так и блестели на солнце.
      - Боится ручки замарать! Смотрите, как пикульник-то берёт - двумя пальцами!
      У Танюшки слова мешались со смехом:
      - Да ты хватай его, хватай, не бойся! Он тебя не укусит!
      - Да, не укусит... - жалобно ответила Светлана. - Ещё как кусается-то! Он ведь с колючками!..
      Аниска, ничего не говоря, подошла и выдрала с корнем колючий пикульник. И так же молча ушла на свою грядку.
      - Димка бежит! - вдруг прошипела Верка. - Сейчас начнёт просмеивать!
      И бросилась как попало дёргать траву, только бы не показалось, что она отстаёт.
      - Эй вы, куриная слепота! Как дела?
      У Димки жёлтые волосы торчали надо лбом, короткий нос покраснел от солнца и лупился, а на щеках светились ямочки.
      - А мы на том конце полем!
      - Это ребята полют, а ты бегаешь! - не оборачиваясь, крикнула Танюшка. - Чего пришёл?!
      - А вот посмотреть! Подумаешь - задаются. И обогнали-то на два шага!..
      - Ага! Всё-таки обогнали, значит?
      Но тут Димка увидел грядку Светланы, и ямочки на щеках засветились ещё больше:
      - О-ёй! Вот так "коза"! Это чья такая?
      Светлана глядела на него, поджав губы. По белому лицу её пошёл нежный румянец, и светлые жалобные глаза обратились к подругам. Аниска вскочила и закричала на Димку:
      - Уходи! Уходи отсюда! Ступай свою "козу" паси, а чужих нечего!
      - Ох-ох! Подумаешь!
      - Вот и подумай! - подхватила Танюшка. - Когда конец будет - тогда и посмотрим, у кого будут "козы"!
      - Посмотрим! - крикнул Димка и побежал обратно.
      Солнце пекло. Платье прилипало к спине. Танюшка долго ещё ворчала на отсутствующего Димку, но скоро и она примолкла. Начинала побаливать поясница, руки двигались всё медленней. Девочкам казалось, что они давным-давно сидят на капусте, что и обед прошёл, а про них забыли...
      Сигнал на обед долетел к ним из деревни. Там стучали в железную доску, и густой отрывистый звон разносился далеко вокруг - и в поля, и на пахоту, и в пустырь, где корчевали пни, и к ним, на капустные огороды...
      Девочки, обтирая руки травой, вышли на тропочку. На горке их догнали ребята. Усталости как не бывало. Спорили, смеялись. Димка называл девчонок куриной слепотой. Они его репьём и молочайником. Чистый голос Светланы слышался всех отчётливей:
      - А ты репей! Репей! Как пристанешь - так и не отцепишься!
      И никто не заметил, что Аниска одна осталась на грядках.
      6. БУКЕТ СИРЕНИ
      На другой день девочки пришли на участок с утра. Выполотые грядки смотрели как умытые. Капустная рассада весело топорщилась под солнцем, расправив толстые голубоватые листья.
      Первая остановилась Верка:
      - Смотрите!
      - "Козы" нету! - удивилась Танюшка.
      Обе посмотрели на Светлану:
      - Ты дополола?
      У Светланы забегали глаза:
      - Я... Правда, я не... Да я же...
      - Ты что - вечером полоть приходила? Да?
      - Мы с ней вчера весь вечер в куклы играли, - сказала Катя.
      - А кто же тогда? Может, Димка пришёл да выполол?
      Все глядели друг на друга и смеялись:
      - Вот так чудо! "Коза" пропала!
      - А я знаю! - вдруг догадалась Танюшка. - Это Косуля выполола! Она же ведь с нами домой-то не шла вчера!
      Аниска будто не слышала этого разговора. Она уже начала новую грядку.
      - О, так-то, как Светлана, и мы можем! - обидчиво сказала Верка. Будем дёргать по травиночке, а за нас кто-нибудь полоть будет!
      И надула губы.
      Светлана рассердилась:
      - А я и не просила. Я просила разве? Я бы и сама... Аниса, ты что это? Зачем мою грядку выполола? Я не могу, да?
      - Здорово, - лениво усмехнулась Катя. - Это тебе, Аниска, вместо "спасибо".
      Светлана, вздёрнув маленький защипнутый нос, косилась на Аниску. Но когда увидела, что Катя хочет начать грядку соседнюю с Анискиной, она бросилась и сама заняла её.
      Девочки сначала оживлённо болтали о своих делах - о новой кукле, которую сшила себе Верка, о ласточках, которые живут под застрехой у Тумановых, о том, как за белобрысым Прошкой гнался колхозный бык... Но грядки попались трудные, то пырей, то колючий пикульник, и весёлые языки скоро примолкли.
      Аниска работала яростно. Она пропалывала и грядку и обе межи - свою и Светланину, - так что и Светлана сегодня не так-то шибко отставала. Сорняки складывала грудками и притаптывала их своими босыми коричневыми ногами - злые травы живучи, уцепятся корнями за рыхлую землю и опять поднимут голову.
      Вдруг проворные руки её замедлились. Аниска в меже увидела жука. У него было толстое брюшко и короткие жёсткие крылья. Жук рыл норку - позади у него возвышалась маленькая кучка вырытой земли. Аниска забыла о капусте.
      Норка была уже глубокая, но чёрно-синий жук рыл всё глубже и глубже. Под брюшком у него Аниска увидела маленький желтоватый комочек и догадалась, что жук хочет положить в норку яички... Значит, это такой жук, у которого детёныши выводятся в земле.
      Минуты проходили одна за другой. Жук продолжал работать, и Аниска не трогалась с места. Танюшка, полная торжества, давно перегнала её. Катя и Верка поравнялись с ней и молча, посмеиваясь и переглядываясь, спешили изо всех сил, чтобы тоже обогнать её. Аниска ничего не видела. Она ждала когда же наконец этот жук перестанет копать и положит яички?
      Жук перестал копать. Но яичек не положил. Он отполз в сторонку, нашёл листок подорожника и принялся его грызть - видно, устал и проголодался.
      Давно, ещё той зимой, Аниска прочитала сказку про Хромую Уточку. Тогда Аниска только что научилась читать. Книжка была хорошая - крупные буквы и картинки во всю страницу. Это была первая книжка, которую Аниска прочитала сама. Жалко ей было бабку и деда, которые остались одни. И жалко Уточку - сожгла бабушка её гнёздышко, а ещё не время было это гнёздышко сжигать. Вот и не пришлось Уточке превратиться в девушку. Бросили ей гуси-лебеди по серому пёрышку - она и улетела в дальние страны... Аниска тогда плакала. А Лиза над ней смеялась:
      - Дурочка! Что это - в сам-деле было, что ли? В сам-деле так не бывает.
      А откуда Лизе знать - бывает или не бывает? Вот почему-то умеют муравьи строить такие дома - с переходами внутри... И осы делают гнёзда будто из бумаги лепят... И цветы - сами поворачиваются к солнцу, а на ночь свои чашечки закрывают... Значит, они что-то думают, что-то понимают. А может, они тоже, как Хромая Уточка? Бабушка-то думала, что это простая птица, а ведь это была девушка!
      Так вот и жук этот...
      - Аниса... Что же ты сидишь-то?
      Голос был негромкий, просящий. Но Аниска вздрогнула - так неожиданно прозвучал он. Она обернулась. Светлана жалобно глядела на неё синенькими глазками.
      - Помоги... - попросила она еле слышно, - мы ото всех отстали. Ты-то догонишь. А меня опять все будут дразнить...
      Аниска откинула назад свои густые космы, поглядела кругом словно спросонья.
      - Эй! Задремала? - крикнула Татьянка. - Смотри, на "козе" поедешь!
      - Не поеду, - буркнула Аниска.
      - А я поеду... - печально сказала Светлана. - Ты вот сидишь только да отдыхаешь!
      - И ты не поедешь, - ответила Аниска.
      Она полола сразу две грядки - и свою и Светланину. Сорняки будто горели у неё под руками. Хоть и медленно, но всё-таки она нагоняла девочек.
      Подошла тётка Прасковья, посмотрела, покачала головой:
      - Отстаёшь, Аниска, отстаёшь! Будешь лениться - в пионеры не примут!
      У Аниски болела поясница и пальцы на руках припухли и растаращились.
      - Догоним, - спокойно ответила она, - вот ещё!
      Обед прервал работу.
      Когда шли домой, Верка пела:
      - Кто-то едет на козе,
      На козе на дерезе!..
      - А потом ещё Димка прибежит... - украдкой вздохнула Светлана. Противные все какие-то...
      Аниска не стала обедать. Она схватила кусок хлеба, съела его с молоком и побежала к Светлане.
      - Ты что? - удивилась Светлана. - Уж идти надо?
      - Пойдём, - сказала Аниска.
      - Но я ещё и не отдохнула ничего! И у меня ещё заноза в руке! Я не могу так скоро... И потом, ведь сейчас жарко очень!
      Аниска понизила голос:
      - А ты не будешь полоть. Ты там в холодочке посидишь. А то скажут, что я одна выполола...
      - Но я же не могу-у-у!..
      - Ну, ты не сейчас. Ты пообедай и приди... Ладно? Будто ты всё время там была.
      Светлана сразу повеселела:
      - Ладно!
      Так и было, как сказала Аниска. Она прополола обе грядки и догнала девочек. А потом опять гнала две - и свою и Светланину. Светлана только межу успевала пропалывать. И к тому времени, как из деревни донеслись к ним глухие удары в железное било, у них на участке не было ни одной "козы".
      Светлана подбежала к Аниске и крепко обняла её - так она была рада, что вылезла из беды.
      - Анисочка! Я всегда буду с тобой водиться! Я к тебе сегодня играть приду - вот увидишь! Я все время буду с тобой!..
      Аниска молчала. У неё болела спина; руки, исколотые пикульником, изрезанные пыреем, больно было сжать в кулак. Но серые косые глаза говорили о том, что она счастлива.
      В сумерки Светлана в самом деле пришла к Аниске на крыльцо. Они вдвоём забавляли Никольку, агукали ему, пели песенки. Потом посадили его на одеяло, а сами играли в "мак". Аниска прыгала неуклюже - то наступала на черту, то попадала в "огонь". Светлана не прощала ей ни одного промаха. Но Аниска не обижалась. Она раскраснелась, крупные зубы её блестели, смех разбирал её от всякого пустяка.
      Первая подошла к ним Танюшка. В следующий кон она уже прыгала вместе с ними. Верка бежала мимо. Но увидела "мак", и ноги сами собой привели её к Анискиному двору. Потом подошла Катя и тихонько стала в стороне.
      - Давайте снова! - скомандовала Светлана. - Чур, первая!
      - Чур, вторая!
      - Чур, третья!
      - Четвёртая!
      Аниска была последняя.
      Аниске было всё равно - первой ей быть или последней. Но её приняли в "мак". Она по-прежнему проигрывала и без конца оставалась последней, но зато как было весело! И Николька мирно играл на одеяле, и Лизы не было дома - ушла с бельём на речку... Если бы три дня и три ночи продолжалась эта игра, Аниска ничуть не соскучилась бы!
      Но наступил вечер.
      Девочки убежали встречать скотину.
      Светлану бабушка позвала домой. Вернулась с речки Лиза, пришла мать с работы. Мать взяла Никольку и унесла в избу.
      Аниска долго сидела на крыльце. Ей видно было, как опускается солнце в далёкий лиловый лес, как бледнеет розовое облачко, похожее на рыбку, как ложатся мягкие тени на заросшую гусиной травкой улицу... Тихо-тихо становится кругом. Первые звёзды задрожали на бледно-зелёном небе, а берёзка у околицы стала тёмной и неподвижной, будто нарисованная...
      Никогда ещё Аниска не видела, чтобы так красиво и так радостно было на земле. Ей даже плакать хотелось оттого, что слишком хорошо человеку жить на свете!.. Вот завтра Аниска будет так работать, что Светлана со своей грядкой окажется впереди всех!
      Но это будет завтра. А вот если вытащить для неё мёд из шмелиного гнезда? Но это тоже завтра. Можно бы достать белых купавок с омута, но ведь и это только завтра - ночью же не полезешь! Всё завтра! А вот Аниске хочется сделать что-нибудь сегодня, сейчас! Сейчас же!
      "А! Знаю!"
      Мать окликнула Аниску ужинать. Аниска не отозвалась. Она бросилась в палисадник и быстро, грубо обломала все цветы со своего любимого сиреневого куста. Завтра утром в окно заглянут изуродованные ветки, в садике покажется скучно и пусто... И мать станет ругаться, наверно...
      "Ну, пускай!"
      Аниска тихонько выбралась из палисадника и, прижимая к груди охапку влажной сирени, побежала к Тумановым. У Тумановых уже было заперто. Ей открыла бабушка Марья.
      Она удивилась, увидев Аниску:
      - Ты что?
      - Я ничего... - виновато сказала Аниска. - Я только вот... Бабушка Марья, отдай Светлане!
      Она положила на стол мокрые встопорщенные сиреневые ветки и скрылась.
      - Бабушка... Кто это там? - сонным голосом спросила Светлана из маленькой комнаты за печкой.
      - Аниска тебе букет принесла, - ответила бабушка. - Ты погляди какой!
      - Только не ставьте ко мне, - сказала Светлана, - а то от него голова заболит. Я завтра посмотрю...
      7. ИЗМЕНА
      Три дня ходили девочки полоть капусту. Три дня Светлана крепко дружила с Аниской. Они почти не расставались - пололи вместе, а после работы играли вместе. Светлана даже помогала Аниске - ходила с ней за водой, вязала с ней веники из полыни...
      Когда в последний раз шли с огородов, лукавая Верка обратилась к Светлане:
      - А завтра ты с ней тоже дружиться будешь?
      Аниска быстро взглянула на Верку, потом на Светлану. Светлана подняла кверху свой маленький защипнутый носик.
      - Да. Вот и буду дружиться. За грибами с ней пойду. А когда малина поспеет - буду с ней за малиной ходить. Всё лето буду с ней дружиться!
      Она обняла Аниску за плечи. И так шли они от реки до деревни, до самого дома. У палисадника Аниска остановилась и поглядела Светлане в глаза.
      - Ты правда со мной ходить будешь?
      - Буду.
      - И в лес, и на луг, и за малиной?..
      - Конечно.
      - А малина поспеет ещё не скоро... Ты до тех пор со мной не раздружишься?
      - Нет. Не раздружусь.
      Аниска вдруг крепко обняла Светлану.
      - А я тебя до самой смерти буду любить, - сказала она, - до самой смерти. До самой смерти.
      И побежала домой, потому что Лиза уже стояла на крыльце и нетерпеливо звала Аниску.
      Кто самый счастливый ходил по земле в этот вечер? Кому усмехалось заходящее солнце? Кому светили весёлые звёзды?
      Это Аниске усмехалось солнце, это ей светили звёзды, это она, счастливый человек, лёгким шагом ходила по земле.
      И вот снова они вдвоём - Аниска и Николька. Спокойный жаркий день стоял за окнами. Где-то гудела пчела. Лиза попрятала немытую посуду по углам, наскоро вымела середину пола и ушла в село, к Анне Дмитриевне, своей пионервожатой. Анна Дмитриевна ведёт у них кружок рукоделия, у неё всякие нитки есть. Лиза попросит у неё красных ниток, а потом вышьет себе кофточку и наденет на Октябрьский праздник...
      С улицы долетел звонкий говор Танюшки, протянулась тоненькая песенка... Девочки собрались куда-то! Идут всей гурьбой, и белобрысый Прошка сзади тащится. И Светлана с ними. Она сегодня в чистом платье в розовую полоску и с розовым пояском. Уходит!
      Конечно, Аниска могла бы схватить Никольку и выбежать к ним навстречу. Но мать не велела таскать Никольку на реку. А потом, если бы даже и Никольки не было, Аниска всё равно не выбежала бы к ним. Зачем же? Раз не зовут - она и не пойдёт...
      Николька хныкал, но Аниска не отходила от окна. Что это? Девочки остановились против их дома. Светлана бежит к ней!
      - Аниса! Пойдём купаться.
      Аниска, улыбаясь, затрясла головой:
      - Мне с Николькой нельзя... Ты иди, иди! А я дома буду.
      - Ну ладно. Я потом приду к тебе!
      Светлана побежала обратно.
      - А ты вправду придёшь? - крикнула Аниска.
      - Конечно, приду!