- Ну и ладно, обойдёшься так, - сказала Таня и стала вытирать стакан.
      Вытерла, поставила - что же это такое? Стакан стоял мутный, весь в молочных полосах.
      - Бабушка, - сказала Таня, - а стакан никак не моется!
      Бабушка тем временем уже перемыла кринки, сполоснула водой и поставила в печку просушиться и прожариться.
      - Ну, что тут у тебя? - сказала она. - Реки и озёра? Давай-ка я тебе помогу.
      Бабушка налила в миску чистой воды.
      Вдвоём с Таней они сполоснули чашки, а дедушкин стакан вымыли так, что он весь заблестел. Потом поставили посуду в шкаф, а клеёнку на столе вытерли сухо-насухо.
      - Ну, вот и всё, - сказала Таня, - вот и дела кончились!
      - По-твоему, кончились, а по-моему, начинаются, - сказала бабушка. Я вот пойду половики вытрясу, а ты бери веник, пол выметай. Да сначала водой побрызгай!
      Бабушка собрала с полу пёстрые дорожки, оделась и вышла из избы. А Таня зачерпнула из ведра кружку воды и начала брызгать по всему полу.
      - Дождик идёт! - кричала она. - Эй, прячьтесь все - дождик идёт!
      Брызги разлетались по всей избе - и на стены попало, и на лавки попало, и на сундук попало... И по всему полу, по белым половицам запестрели тёмные капли.
      А потом Таня взяла веник и стала подметать. Она так размахивала веником, что весь сор вихрем взлетал кверху.
      Бабушка вошла с половиками.
      - Тише, тише! - сказала она. - Разве так метут!
      И показала, как надо мести: тихо, ровно и сор не расшвыривать. Так они вместе подмели пол и постелили пёстрые дорожки. Чисто стало в избе!
      - Вот и всё! - сказала Таня.
      - Нет, не всё, - сказала бабушка, - сейчас пойдём гусей кормить.
      Она насыпала в бадейку мякины, намяла туда картошки, облила всё горячей водой, замесила. Потом обе покрылись большими платками и пошли во двор.
      Гуси уже стояли около своей кормушки и ждали. Увидев бабушку с ведром, они сразу закричали на разные голоса. Таня даже уши заткнула:
      - Ой, теги, не подмазаны телеги! Замолчите!
      Но они всё кричали и кивали головами, пока бабушка не дала им корму. А как только дала корму, так они уткнулись в кормушку и умолкли.
      Куры тоже прибежали, но подойти боялись. Гуси шипели на них: не подходи, ущипну!
      Тогда бабушка принесла горстку овса и посыпала курам в сторонке, чтобы гуси не видели.
      - Ну, вот всех и накормили! - сказала Таня.
      Но в это время из коровника раздался негромкий, как бы скучающий голос:
      "М-му-уу..."
      А потом из овчарника:
      "Б-бя-а..."
      Но бабушка сказала:
      - Рано, рано запросили! Ещё полудня нет!
      И пошла в избу. А Таня вперёд побежала. Бабушка вымыла руки, взяла гребень и веретено и уселась прясть кудельку. А Таня стала раздёргивать шерсть - тонко-тонко, по волоконышку.
      - Вот спрядёшь кудельку, и работа вся. Да, бабушка? - спросила она.
      - Спряду кудельку и скотине сенца дам, - ответила бабушка. - А потом обедать собирать - дед из лесу с дровами приедет, мать из риги придёт. Они сегодня всей бригадой в риге лён мнут... Ну, после обеда кудельку спряду, а там и убираться надо: скотину поить, скотину кормить, корову доить, за водой идти... А там уж и вечер - в горнице печку топить, картошку варить на ужин...
      После обеда явилась Алёнка - вся в снегу! Таня обрадовалась.
      - Что ж ты не шла так долго?
      - Я вьюги боялась. И то едва добежала. А ты на улице была?
      - А когда мне! Я всё бабушке помогала!
      Подружки уселись играть в куклы. А когда стемнело, залезли на лежанку и принялись рассказывать друг другу сказки. Бабушка входила, выходила, гремела вёдрами, а Таня и забыла, что она ей собиралась целый день помогать.
      И только вечером вспомнила, когда Алёнка ушла:
      - Бабушка, а что ещё делать надо?
      - А ещё сейчас полезу в подпол, картошки наберу на завтра, капусты достану.
      - Бабушка, и я с тобой! Я тоже буду картошку набирать!
      Бабушка зажгла лампу, взяла корзинку и полезла в подпол. И Таня с ней. В подполе было очень интересно. В одном углу лежал целый ворох картошки, в другом - брюква и свёкла, в третьем стояли пузатые кадки с капустой и огурцами.
      Таня тоже хотела набирать картошку. Но бабушка сказала:
      - Не грязни руки. Лучше выбери себе брюковку.
      Таня выбрала брюкву, посмотрела, а у неё бочок погрызенный.
      - Бабушка, смотри-ка! Кто-то брюкву обгрыз!
      - Это мыши, - сказала бабушка. - Вот негодные!
      Таня живо оглянулась:
      - А где они живут?
      - Да где-нибудь тут, в норочках.
      В это время сверху спрыгнул в подпол кот Михей. И сразу пошёл лазить по углам. Глаза у него в темноте светились, как зелёные огоньки.
      - Вот Михей знает, где мыши живут, - сказала бабушка. - Он уж их проучит!
      Бабушка набрала в корзину картошки, положила из кадки капусты в миску, взяла морковку для щей.
      - Ну, полезем? - сказала она.
      - Сейчас, бабушка, - ответила Таня, - только подожди - я себе огурчик достану.
      Таня приподнялась на цыпочки и достала из кадки большой солёный огурец. А когда увидела, что бабушка уже ногу на ступеньку поставила, то ей вдруг стало страшно в тёмном и тихом подполе.
      - Подожди, подожди! - закричала она. - Чур, я первая вылезу!
      Таня и бабушка вылезли. А кот в подполе остался - мышей искать.
      - Вот мы и управились. Да, бабушка? - сказала Таня.
      Но в это время загремела дверь на крыльце, заскрипели морозные шаги в избу вошла мать.
      - Ох, вьюга все глаза залепила! - сказала она отряхиваясь. - Еле дошли из риги!
      Снова загремела дверь - пришёл дедушка.
      - Ну и ну, погодка! Бабка, давай ужинать - прозяб совсем!
      - Накрывай на стол, Таня, - сказала бабушка, - будем ужин собирать.
      - Ой, бабушка! - сказала Таня. - А когда же твоим делам конец?
      Бабушка улыбнулась и ответила:
      - Моим делам конца не бывает!
      ПОДРУЖКИ ОТПРАВЛЯЮТСЯ В ПУТЬ
      Два дня и две ночи веселился дед-мороз, крутил снег, гудел в трубу. А потом ушёл отдыхать в лес, в овраги...
      К полудню стало тихо в деревне. Выглянуло солнце, и сразу на стёклах заблестел разноцветный морозный бисер.
      После обеда бабушка сказала Тане:
      - Таня, сегодня мать не скоро домой придёт: льну уж очень много насушено, боится - перемять не успеют. Снеси-ка ты ей в ригу киселя - уж очень хорош у меня нынче овсяный кисель вышел.
      Она завязала в платок горшок с киселём и дала Тане.
      Таня вышла на улицу и даже зажмурилась - так ударило в глаза блеском снега и солнца. Горбатые сугробы, усыпанные искрами, залегли на улице, завалили изгородь у палисадника, заслонили дорогу. Всё бело, всё пышно, лишь чей-то одинокий след синими ямками протянулся через сугроб. Таня огляделась, подобрала шубейку и пошла по следу.
      Только выбралась Таня на дорогу, только отряхнулась, как слышит Алёнка кричит:
      - Куда собралась?
      Алёнка, закутанная в голубой полушалок, стояла на крыльце и боялась сойти: сугроб привалился к самым ступенькам, к самым перильцам.
      - В ригу иду, - ответила Таня, - матери кисель несу. Пойдём со мной?
      - Пойдём, - сказала Алёнка.
      И полезла через сугроб к Тане на дорогу. Как ступит ногой, так кричит:
      - Ой, тону! Ой, тону!
      Но не утонула, выбралась.
      Подруги шли по дороге и разговаривали.
      - Гляди-ка, что это с неба сыплется? - сказала Таня. - Сыплется и блестит! Видишь?
      - Вижу, - ответила Алёнка. - Это мороз иголочки сорит.
      - Такие тоненькие иголочки? А кто ж такими иголочками будет шить?
      Деревня расступилась. Отошли в стороны заметённые снегом дворы. Подруги вышли на широкий выгон. Вот сколько снегу! Вот сколько огоньков на снегу!
      И вдруг остановились.
      - Таня, гляди-ка!
      - Ох, Алёнушка!
      На выгоне самый большой сугроб поднялся высокой стеной, а на стене зубцы, а между зубцами - окошечки. В окошечки маленькими квадратиками смотрит синее небо.
      - Гляди, там кто-то есть!
      - Кто-то есть, только прячется!
      "Га-га, га-га!" - вдруг заскрипело невдалеке.
      Это гуси, переваливаясь, шагали оранжевыми лапами по снежной дороге. Целое стадо гусей шло навстречу девочкам, высоко подняв головы на длинных шеях, и все они кричали и скрипели, как немазаные колёса:
      "Га-га! Га-га!"
      Дошли до Тани и Алёнки и остановились. Будто два воза встретились на дороге.
      - Уклюнут, - прошептала Алёнка.
      Таня закричала на гусей:
      - Что стали? Сворачивайте с дороги да проходите!
      Но гуси подняли такой крик, такой скрип, что и своего голоса не услышишь.
      Таня замахнулась было на них варежкой. Но гусак распустил свои огромные крылья, пригнул длинную шею, зашипел, как змея, и двинулся на неё. Таня и Алёнка завизжали и, спасаясь от гусака, бросились через сугроб за ракитовый куст. И тут же споткнулись обо что-то и обе сразу полетели в снег. И горшок с киселём уронили.
      Но что же такое случилось? Кто это выскочил из-под куста? Кто закричал на них?
      - Вот ещё козявки ходят тут! На разведчиков спотыкаются! Слепые, что ли?
      Из-под куста выскочили председателев Юрка и его товарищ Витя Бубенцов. Но как только выскочили из-под куста разведчики, за высокой стеной с зубцами вдруг замелькали шапки и треухи, раздались крики и роем взлетели крепкие снежки. Разведчики залегли за куст, стали отстреливаться, а девочки очутились под перекрёстным снеговым огнём.
      - Убирайтесь отсюда! - закричал им Юрка. - Боевым действиям мешаете!
      - Да подожди ты, - отвечала ему Таня, - тут кисель пролился...
      Но оказалось, что киселя пролилось немного, только платок смочило. Подруги обрадовались, что кисель цел, вылезли из сугроба и, пригибаясь, побежали подальше от крепких снежков.
      Девочки и не заметили, что выбрались не на ту дорогу, по которой шли. Они выбрались на широкую тропку, которая увела их в другую сторону.
      - Алёнка, ты смотри, куда мы идём, - сказала Таня. - Мы не в ригу идём!
      Они остановились.
      - И правда не в ригу, - сказала Алёнка. - Мы с тобой на реку идём!
      ОКНО В РЕЧКУ
      Тропка голубой канавкой убегала в овражек и по овражку - к реке. А рядом с овражком падал к реке крутой склон. Снег с него сдуло, и накатанный лёд крепко сверкал под солнцем. Таня засмеялась:
      - Шли-шли и на гору пришли!
      - На гору пришли, а санок нету! - сказала Алёнка.
      - Можно и без санок, - сказала Таня, - можно на соломе.
      - А солома где?
      - А вон, около сарая!
      - А кисель куда?
      - На снегу постоит.
      Девочки поставили горшок с киселём в снег, а сами подбежали к сенному сараю. Около сарая под большим навесом лежало много соломы, а снаружи соломенный заслон. Край заслона был приоткрыт. Но только они сунулись туда, как в соломе зашумело, и большой заяц выскочил из-под навеса, шарахнулся и бросился бежать в кусты - весь белый, только на ушах чёрные кончики. Убежал и скрылся. Лишь маленькие круглые следы остались на снегу.
      - Ах ты косой! - засмеялась Таня. - Приходил мякину воровать!
      - Меня даже лапой ударил, - сказала Алёнка. - Чуть с ног не сшиб как бросился!
      Подруги вытащили по большому снопу соломы и отправились на гору. Золотые соломинки терялись у них по дороге. Притащили снопы на гору, уселись на них и помчались вниз по ледяному бугру. Лучше, чем на салазках: и весело, и не страшно. Внизу въехали в мягкий сугроб.
      - Вот как, почти до реки домчались!
      - А давай в прорубь посмотрим?
      Девочки уселись на корточки около проруби. Прорубь была словно круглое окно в реку. Но ни жуков, ни рыбок не было в тёмной воде, только мелкие волны шли и шли одна за другой.
      - А где же рыбы? - удивилась Алёнка. - Помёрзли?
      - Не помёрзли, а спят, - сказала Таня. - Дедушка говорил - они стадом стоят на дне и спят. Только жабрами шевелят.
      - Ага! Гляди, гляди! - вдруг крикнула Алёнка. - Видела?
      - Видела, - ответила Таня. - Как она хвостом-то! Вырь-бырь - и нет её.
      - А ты говоришь - спят!
      - А может, это налим? Налим зимой не спит. Он спит летом.
      - "Летом спит"! Да летом его, сонного, можно сразу схватить!
      - А схвати-ка! Он под коряжину забьётся или под камень - вот и схвати!
      - Дедушка говорил?
      - Конечно.
      Подружки ещё посидели, посмотрели сквозь круглое окно в реку. Но больше ничего не увидели. А потом взяли свои снопы и пошли обратно. Ох и круто же подниматься!
      ПРИКЛЮЧЕНИЕ С КИСЕЛЁМ
      Вылезли наверх. Запыхались.
      - Давай ещё разок скатимся? - сказала Алёнка.
      Но Таня вдруг всплеснула руками:
      - Ой! А кисель-то где же?
      Горшка с киселём не было. Была только ямка в снегу.
      - Лучше бы мы не катались! - всхлипнула Таня.
      - Это всё гуси виноваты - сбили нас с дороги! - сказала Алёнка. Кабы не сбили, мы бы на гору не пришли...
      Упала крупная пушистая снежинка прямо Алёнке на нос. Она подняла голову - никак, снег начинается?
      Подняла голову и вдруг засмеялась:
      - Таня, погляди наверх!
      Таня поглядела. А наверху, на ракитовой ветке, висит их горшок с киселём!
      - Кто-нибудь шёл мимо по тропочке и нарочно повесил!
      Подружки обрадовались, да рано. Нашли свой кисель, а достать не могут - очень высока ветка. Они стали друг друга подсаживать, но только кряхтели да падали в снег. Хотели нагнуть ветку - силы не хватило. Ветка толстая, не гнётся, только иней с неё валится на голову.
      - Знаешь что, Таня? - сказала Алёнка. - Пойди в деревню, позови кого-нибудь... Может, Юрку...
      - А ты?
      - А я отнесу солому и буду здесь стоять. Буду стеречь.
      - Будешь стоять?
      - Буду.
      - А если замёрзнешь?
      - Всё равно буду стоять.
      Таня приподняла полы своего синего пальтеца и побежала по тропочке в деревню.
      А Алёнка отнесла в сарай снопы и вернулась под большой ракитовый куст, на котором висел горшок с киселём.
      Небо между тем побелело, потускнело. На сугробах уже не играли острые огоньки, и лёд на горе уже не сверкал так ярко. А снежинки всё гуще падали, всё веселей кружились.
      Алёнке стало зябко. Снизу, из овражка, начинало подувать, начинало завихривать. Однако взялась Алёнка стоять, значит, стой!
      Но Алёнка ждала недолго. Таня уже шла к ней на выручку, а с ней тётка Марья Бубенцова. Тётка Марья шла за водой на реку. Она нагнула ракитовый куст и сняла горшок с киселём.
      - Это скотник дядя Павел повесил, я знаю, - сказала тётка Марья. - Он в сарай за соломой ходил, увидел ваш узелок да и подшутил над вами!
      Таня и Алёнка сразу повеселели. Они опять взяли свой узелок: Таня с одной стороны, Алёнка - с другой. И пошли в ригу, понесли Таниной матери овсяный кисель.
      Подруги шли, а ветер подгонял их. Он теребил их пальтишки, закидывал на головы концы платков. Снег стал густым, совсем завесил и небо и землю. А тут уж и темнеть начало. Сквозь снег и сумерки едва разглядели ригу.
      Под навесом риги, за соломенными заслонами, колхозницы мяли лён.
      Мягко и ровно тарахтел трактор, негромко рокотала мялка.
      Работа шла спорая. Одна колхозница разбирала большие пуки льна по горстям. Другая подавала эти жёсткие прямые горсти в мялку. Третья принимала их из мялки уже мягкими, мятыми и складывала в кучку. А остальные колхозницы трепали лён, выколачивали из него костру. И костра эта - сухие мелкие обломки жёстких стеблей - летела вокруг, словно белая придорожная пыль.
      Около самой стены топорщились жёсткие пуки льна, ещё тёплые, только что вынутые из риги.
      - Батюшки мои! - сказала Танина мать, приостанавливая работу. - Это вы откуда взялись? В такую-то непогодь!
      - Мы тебе кисель принесли, - сказала Таня. - Полдничай!
      Все колхозницы засмеялись: ужинать пора, а они с полдником! И Танина мать засмеялась тоже.
      - Какие же полдники - уж вечер на дворе. Что же так поздно вас послали?
      - Да нас давно послали... - сказала Таня.
      - А где ж вы были?
      - Да мы всё шли...
      - У вас небось, пока шли, и кисель-то льдом подёрнулся! - сказала соседка Татьяна.
      А соседка Катерина сказала:
      - Ничего, что льдом подёрнулся. Не дорог кисель - дорога забота!
      - Ну, отдохните - видно, далёкий у вас путь был, - сказала мать. - А мы сейчас последний лён домнём и пойдём домой все вместе. А дома тогда уж и кисель съедим.
      Часто-часто замелькали в её руках льняные горсти, посыпалась, полетела сухая костра. Таня глядела, как длинные льняные стебли становились всё мягче, всё чище, превращались в серебристое светлое волокно.
      Алёнка и Таня пробрались поближе к самой риге, к тёплой бревенчатой стене, к открытой дверце.
      В глубине риги было темно. Круглый фонарь, повешенный наверху, слабо освещал длинные частые жерди-колосники. На эти жерди насаживают снопы - и ржаные, и овсяные, и льняные, - когда чей черёд. А внизу, под колосниками, топят большую печь, и снопы сохнут.
      Сухую рожь и сухой овёс легче молотить. А сухой лён мять легче.
      Из тёмной глубины риги дышало теплом и крепким запахом просохшего льна.
      - Слазить бы туда, а? - прошептала Таня.
      Но Алёнка даже отодвинулась от дверцы:
      - Нет уж! Провалишься, да прямо в печку!
      - А всё-таки посмотреть бы, а? Вот как дядя Иван Таланов полезет печку топить, и я с ним попрошусь!
      - Много там ещё льну-то? - спросил кто-то. - А то уж темно становится.
      - Девчонки, есть там лён на колосниках? - крикнула бригадирша тётка Дарья. - Видно вам или нет?
      - Видно! - ответила Таня. - Все колосники видно, а льна - ни одного снопа нету!
      - Ну тогда давайте поживей, - сказала тётка Дарья. - Давайте поживей, да и домой. Теперь немного осталось.
      Ещё чаще застучала мялка, ещё гуще, полетела костра, ещё веселей замелькали длинные льняные горсти.
      Колхозницы домяли лён и пошли домой. И Таня с Алёнкой пошли с ними.
      Снежный ветер летел им навстречу и сбивал с дороги. Тогда мать распахнула своё широкое пальто и накрыла одной полой Таню, а другой Алёнку. Идти втроём было тесно, но зато тепло и весело. Таня кричала:
      - Ку-ку!
      Алёнка откликалась ей, а мать смеялась:
      - Я с вами, как наседка с цыплятами. Цыплята, как озябнут, - сейчас к курице под крылья. Так и вы у меня!
      В ГОСТЯХ НА СКОТНОМ
      На другой день в сумерки Таня и Алёнка возвращались с горы и волочили свои большие салазки.
      - У меня в валенках снегу полно, - сказала Алёнка.
      - А ты вытряхни, - посоветовала Таня.
      - Да как я вытряхну? Он там растаял, вода хлюпает.
      Они шли мимо скотного двора. В сторожке на скотном светился огонёк и над крышей поднимался дым.
      - Ваш дедушка печку топит, - сказала Алёнка, - вон дым из трубы идёт.
      - Пойдём к дедушке, - сказала Таня. - Твои валенки посушим.
      Подружки подошли к окну и постучались. Дедушка отворил дверь.
      - Ах, батюшки! - сказал он. - Да ко мне, никак, гости пришли!
      Дедушка ночевал в сторожке на скотном дворе - он сторожил по ночам скотину. Глядел, чтобы какой-нибудь бык с привязи не сорвался. Или коровы не забодали бы друг друга. Или не вздумал бы забрести волк из лесу в глухую зимнюю ночь.
      Дедушка топил в сторожке печку, чтобы не холодно было ночевать. Алёнка как вошла, так сразу сняла валенки и поставила их к огню сушиться. А потом все трое - дедушка, Таня и Алёнка - уселись перед огоньком на лавочке.
      - Дедушка, - сказала Таня, - а ты не боишься ночевать один?
      - А я разве один? - сказал дедушка. - У меня здесь скотины полон двор.
      - Ну, всё-таки это не люди же!
      - Ну, положим, не люди. Только чего ж мне бояться?
      - А если волк? - сказала Таня.
      Дедушка кивнул в угол:
      - А ружьё на что?
      - А если медведь? - робко спросила Алёнка.
      Дедушка усмехнулся:
      - Ну и что ж? Пусть приходит. Поможет мне за скотиной смотреть... Да вот, слышно, кто-то уже бродит под окнами.
      Алёнка живо подобрала ноги на лавку. А Таня вскочила и подбежала к окну.
      - Где медведь?
      За окном и правда мелькнула чья-то тень, и кто-то толкнулся в дверь. Алёнка вскочила на лавку:
      - Ой, дедушка, не открывай!
      А Таня, вглядевшись в темноту, сказала:
      - И правда медведь! Ох, страшный! Чёрный какой!
      Она говорила, а сама поглядывала на Алёнку и тихонько посмеивалась.
      Дедушка открыл дверь и сказал:
      - Кто здесь?
      Знакомый голос ответил:
      - Это я!
      И в избушку вошёл Дёмушка.
      - У, Дёмка-Ерёмка! - крикнула на него Алёнка. - Ходит по ночам, только всех пугает!
      Но дедушка сказал:
      - Ну, полно, полно! Что ты на него кричишь? Сами себе медведя придумали, а парень виноват.
      Все снова уселись против печки. Грелись, разговаривали. Таня сняла пальто, сбросила платок. Алёнка развязала свой голубой полушалок, положила его на плечи. Дёмушка тоже снял треух и распахнул шубёнку. Щёки у всех раскраснелись от огня. А валенки Алёнкины сохли так, что даже пар от них шёл.
      - Дедушка, а ты настоящего медведя видал? - спросила Таня.
      - Медведя-то я никогда не видал, у нас они не водятся, - сказал дедушка, - а вот огненного змея видел.
      Таня быстро поглядела на дедушку:
      - Дедушка, правда?
      Алёнка опять подтянула ноги на лавку, а Дёмушка так и уставился на деда любопытными глазами.
      - Правда, видел, - сказал дедушка.
      И рассказал такую историю:
      - Это случилось давно. Жаркое в тот год лето стояло, засушливое. Всё попалило. Надо пахать, а земля - как камень, плуг не врежешь. Тогда мужики придумали: будем пахать ночью. Ночь была светлая, всё видно. А пахал я недалеко от болота - вон там, за поляной. Вот пашу я, пашу. Вдруг лошадь у меня остановилась. Я говорю: "Ты что, Серый?" А Серый храпит, ушами прядает - испугался чего-то. А чего испугался, и понять не могу. Но тут я гляжу - всё поле осветилось. Поднял глаза - а он и летит...
      - Ой! - прошептала Алёнка и обхватила Дёмушку за плечи.
      А Таня спросила:
      - А какой он? С крыльями?
      - Нет, не с крыльями, - сказал дедушка, - а так, летит по небу огненная змейка, летит, извивается. Пролетела и скрылась за лесом. Ну, тут и я заодно с конём испугался, поворачиваю Серого - и домой!
      Дедушка помолчал, покурил. А потом сказал:
      - А уж после-то я сам над собой посмеялся. Это, оказывается, такая молния была... Говорят, такие молнии в жару над болотом бывают. А я тогда ещё молодой, мальчишка был и ничего этого не знал, вот и убежал с поля.
      Таня перевела дух, и Алёнка спустила ноги со скамьи.
      - Значит, это не змей был? - спросил Дёмушка.
      Таня сказала:
      - Ну и хорошо, что не змей. А то чего им, змеям, по небу летать!
      Пока дедушка рассказывал, Алёнкины валенки высохли. Алёнка надела их - и сразу тепло ногам стало! На улице совсем стемнело. Дедушка взял фонарь:
      - Пойти скотину поглядеть.
      Дедушка шёл с фонарём между стойлами. А ребятишки - за ним.
      На скотном было тихо и дремотно. Коровы - рыжие и пёстрые - лежали в своих стойлах, жевали жвачку, вздыхали в полусне, шуршали соломой. Дедушка подошёл к большому быку, посветил на него:
      - Спишь, Рыжик?
      Бык сонно посмотрел на дедушку. Голова у него была лобастая, с белой звёздочкой, прямые рога торчали в стороны. Он добродушно засопел и тихонько промычал в ответ.
      - Ну спи, - сказал ему дедушка, - а мы ужинать пойдём.
      Дедушка зашёл в сторожку, поставил фонарь на окошечко, загрёб в печке угли, закрыл её заслонкой. А потом они вышли все вместе на улицу, взяли салазки и пошли ужинать.
      ЧТО СЛУЧИЛОСЬ У ЖИТНИЦЫ
      Утром Таня только вышла на улицу, а уж Алёнка ей навстречу:
      - Что такое всё трещит и трещит около житницы? - спросила она. Веялка, что ли?
      - А пойдём посмотрим, - сказала Таня.
      Они пришли к житнице. А там уже все ребятишки собрались. И Дёмушка тут, впереди всех стоит и смотрит.
      Около житницы и в самом деле стояла машина - новенькая голубая веялка-сортировка. Колхозники сортировали овёс. Кладовщик и председатель взвешивали овёс на больших весах и засыпали в сортировку. А сортировку вертел Серёжа Таланов. Как завертит ручку, так сортировка сразу затрещит, как трещотка, - чётко, весело, по всей деревне слышно. Лёгким дымком взлетала над сортировкой пыль, а внутри, под голубой деревянной обшивкой, ровно шуршали овсяные зёрна.
      Таня подошла ближе:
      - Серёжа, дай покрутить, а?
      - Покрути, - сказал Серёжа.
      Таня взялась за гладкую ручку, подёргала, а ручка не крутится.
      - Очень туго, - сказала Таня.
      - Дай я помогу, - сказала Алёнка.
      Они вдвоём взялись за ручку и еле-еле повернули. Сортировка затрещала, только медленно, лениво. Зашатались внутри решётки и сита, посыпался, зашелестел овёс.
      - Сортирует! - обрадовался Дёмушка. - Работает! Дайте я тоже поверну!
      И полез к сортировке. Но Алёнка закричала:
      - Отойди! От горшка - два вершка, а тоже к машине лезет!
      Тогда за Дёмушку заступились все его товарищи - и Юрка Грачёв, и Егорка, и Ваня Берёзкин. Они тоже полезли к сортировке.
      - Всё вы будете вертеть! А нам когда же?
      - Что, ваш, что ли, овёс?
      - А ваш?
      - Наш!
      - А может, наш!
      Серёжа уж и не рад был, что пустил ребятишек к сортировке:
      - Уходите отсюда, вертельщики! Вот, налетели, как воробьи, да ещё и дерутся!
      И неизвестно, кто победил бы - Таня с Алёнкой, Дёмушка со своими товарищами или Серёжа прогнал бы их всех, - но тут случилось вот что: со скотного двора вдруг выскочил бык Рыжик и с рёвом побежал по деревне. Быку надоело стоять в стойле, он бегал и рыл снег то рогом, то копытами.
      Лишь только бык выскочил на улицу, ребятишек от сортировки будто ветром сдуло: все забились под житницу. Сидят там и смотрят, как рыжий бык веселится на улице.
      Потом пришёл скотник дядя Павел, взял Рыжика за верёвку и повёл обратно во двор. Тогда и ребятишки один за другим выползли из-под житницы.
      - Ну что, трусы, попрятались? - сказал Серёжа. - Другие взяли бы хворостину да стали бы своё добро защищать, а то: "Овёс наш! Овёс наш!", а сами все под житницу залезли!
      Таня с Алёнкой переглянулись и отошли от житницы. И больше не стали просить покрутить ручку у сортировки... А жалко! Очень интересно она рокочет, когда вертишь ручку, а овёс внутри сыплется, пересыпается и шуршит потихоньку...
      ХИТРЫЙ СНЕГОВИК
      Ребята-школьники сложили на выгоне огромного снеговика. Колхозницы ходили на колодец и смеялись:
      - Вот какой дядя стоит! Ночью испугаешься!
      - Давай мы тоже снеговика сделаем? - сказала Таня.
      Алёнка согласилась:
      - Давай. Только не страшного.
      Они сделали маленького снеговика. А снеговик вышел кривой. Постоял-постоял, наклонился набок да и упал.
      Таня попросила бабушку:
      - Бабушка, слепи нам снеговика!
      Но бабушка сказала:
      - Вот только у меня и заботы - вам снеговиков лепить!
      - Ну давай этого приподнимем, - сказала Алёнка.
      Они стали поднимать своего снеговика, а он и совсем на куски развалился. У Тани даже слёзы брызнули.
      Дедушка вышел во двор колоть дрова.
      - Вы чего насупились? - спросил он.
      - Снеговик не выходит, - сказала Таня, - разваливается!
      - Вот это беда так беда! - сказал дедушка. - Придётся вам помочь.
      Они все втроём - Таня, Алёнка и дедушка - скатали ком, большущий-пребольшущий!
      Потом скатали ком поменьше. Потом совсем маленький.
      Дедушка на большой ком положил ком поменьше, а наверх - самый маленький. Вот и получился снеговик.
      - А теперь вы нарядите его, - сказал дедушка, - шапку ему наденьте, глаза ему сделайте! А я пойду дрова колоть.
      Таня и Алёнка до самых сумерек наряжали и прихорашивали своего снеговика. Сделали ему глаза из угольков, вместо носа воткнули еловый сучок, на голову надели дырявое решето. И очень ему радовались.
      Таня пришла домой, когда уже совсем стемнело. Она так устала, что даже забыла положить свои варежки в печурку. А варежки были совсем мокрые.
      За ужином Таня всё рассказывала про снеговика. А потом легла спать в свою тёплую постель, сунула ноги к тёплой печке, подложила руку под щеку и закрыла глаза.
      Тихо-тихо было в горнице. Тихо-тихо было на улице. Вдруг Таня слышит - скрипят по снегу чьи-то неуклюжие шаги.
      Она поглядела в окно - на улице светит чистый месяц. А мимо окна идёт её снеговик; решето сдвинул на ухо, палкой подпирается и шагает скрип-скрип... хруп-хруп...
      "Куда пошёл! - закричала Таня. - Зачем уходишь? Что ж, нам теперь другого лепить?"
      А снеговик идёт да идёт. И даже не оглядывается. Так и ушёл куда-то по светлой снежной дороге...
      Утром Таня, как только проснулась, так сразу и вспомнила, что случилось.
      - Ты что это сегодня ночью кричала? - спросила у неё мать. - Сон, что ли, страшный приснился?
      - Не сон, - насупясь, сказала Таня. - У нас снеговик со двора ушёл...
      - Снеговик ушёл? - удивилась мать и засмеялась. - Ну и выдумала ты, дочка! Вон он стоит, твой снеговик. Куда он денется?
      Таня подбежала к окну, а окно совсем заморожено, и ничего сквозь него не видно. Тогда она живо оделась и выскочила во двор. Снеговик стоял на том же самом месте, где и вчера!
      Таня обрадовалась.
      - А, вернулся! - сказала она. - Ну и хорошо. А ты всё-таки скажи: зачем ты ночью уходил?
      Но снеговик задумчиво глядел куда-то своими угольками и ничего не отвечал Тане.
      БАНЯ
      Таня и Алёнка играли в жохи. Жохи им сделал дедушка. Он взял гладкую ольховую палочку, разрезал на ровные кусочки, а потом каждый кусочек расколол пополам.
      Вот и получились жохи.
      А играют в них так. Возьмут в горсть и бросят на стол. Одна палочка ляжет на плоскую сторону - это жох. Другая ляжет на горбатую - это ничка. И нужно щелчками выбивать: жохом в жох, а ничкой в ничку. И при этом ни одной другой не задеть и не пошевелить.