Петра лежала, все еще прижимаясь к нему, остывая, и вдруг ощутила ужасающую пустоту.
      Что нужно было делать или говорить? Лудо говорил нежности, комплименты. Петре казалось, что ее стошнит…
      Корабль качнуло сильнее, и холодные брызги коснулись ее кожи.
      Робин поднялся над ней, чтобы закрыть окно.
      Петра села, торопливо поправляя одежду и благодаря Бога за спасение. Но ее окружал его запах, запах их обоих, запах того, что они сделали. Последняя ставня закрылась со стуком, и они оказались в полной темноте.
      Она почувствовала, что он сел на противоположную скамью. «Пожалуйста, не говори ничего».
      – Вы оказали мне честь, – сказал Робин. Петра судорожно сглотнула.
      – Вы знаете, что я не была девственницей, так что ничего особенного не произошло.
      Тишина душила, и Петра изо всех сил старалась глотать воздух ртом, жалея, что не может, как по волшебству, оказаться где-то далеко-далеко отсюда.
      – Вы могли зачать.
      – Обычный риск. Я не ожидаю, что вы женитесь на мне.
      – Не ожидаете, что я захочу сделать своего ребенка законнорожденным?
      Петре хотелось видеть выражение его лица.
      – Почему? Это вряд ли может быть новым риском для вас.
      – Существуют способы уменьшить риск, ни один из них мы не использовали.
      Петра снова положила голову на жесткое дерево и закрыла глаза.
      – Я не хочу об этом говорить.
      После долгого молчания он сказал:
      – Мне нужно заняться нашим путешествием. – Он стал нащупывать одежду. Видимо, наступил на Кокетку, потому что раздался визг, а потом успокаивающее бормотание. Робин успокаивал еще одну неудобную женщину. Дверь открылась, впустив лунный свет и порыв влажного воздуха, и снова закрылась. Петра сидела какое-то время, потом устало легла на подстилку, все еще теплую, пахнувшую мускусом. Петра не сдержала слез и плакала до тех пор, пока не погрузилась в сон.
      – Петра…
      Петра зашевелилась, просыпаясь, и сощурилась от света. Уже день? Нет, кто-то принес фонарь, но судно сильно раскачивалось, скрипело и трещало под завывания ветра.
      Петра заметила, что Робин полностью одет, даже при галстуке.
      – Я подумал, что пора будить вас, – сказал Робин. – Скоро Фолкстоун.
      – А мы сможем высадиться в такую погоду?
      – Ближе к берегу будет спокойнее.
      – Больше никаких неприятностей?
      – Не набросится ли на нас синьор Варци, как пират Черная Борода?
      Робин вышел, впустив морской воздух и брызги, которые почти коснулись ее. Борясь с качкой, Петра нашла свой плащ и завернулась в него. Скоро она останется одна в чужой стране, без советчика, потому что ей придется сразу же сбежать от Робина Бончерча. По крайней мере теперь он будет рад, что она исчезнет.
      – Кокетка? – тихо позвала она, нуждаясь в утешении, но Робин, должно быть, взял собаку с собой. Она была действительно одна.
      Он вернулся.
      – Пора.
      – Мы уже на месте?
      – Лодка контрабандистов причаливает к борту.
      Раздался глухой удар, и Петра услышала голоса, перекрывавшие шум ветра. Она натянула шнурки плаща на шее, один из них лопнул, и Петра беспомощно посмотрела на него.
      – Где брошка? – спросил Робин.
      Она стала рыться в кармане, но корабль резко качнуло. Петра упала бы, если б Робин не схватил ее, упираясь другой рукой в стену. Петра вытащила камею и для безопасности села. Он застегнул ей плащ, очевидно, не тронутый их близостью, в то время как ей казалось, что она может задохнуться от прикосновения его пальцев к ее шее.
      Робин отступил. Петра, вставая, коснулась брошки:
      – Я пришью завязку и верну ее вам.
      – Это безделица. Она ваша.
      Петра ударила его. Это была не пощечина. Она ударила кулаком и попала ему в челюсть. Он пошатнулся, и у него вырвалось проклятие. Она тоже выругалась, прижимая к груди руку.
      – Господь милосердный, да вы сломали ее!
      – Нет, провалитесь вы на самое дно ада.
      Он замер, перестав потирать челюсть.
      – Не смейте обвинять меня в изнасиловании.
      – Что? Это не потому!
      – Нет?
      Она знала, что на самом деле, возможно, и так, но не в том смысле, в каком он, похоже, подумал.
      – Это потому, что для вас все безделица! И то, что произошло! Вы…
      – Пустяки! – Он схватил ее в объятия и поцеловал. Петра боролась с ним, потому что не бороться значило умереть. Он вдруг отстранил ее от себя. – Прошу прощения.
      Петра закрыла глаза.
      – Вот вы опять.
      Когда она посмотрела на Робина, он уже овладел собой.
      – Должно быть, это потому, что я англичанин. Не думаю, что обладаю темпераментом, который может вам понравиться.
      В дверь постучали.
      – Монсеньор, вы должны идти.
      Петра возблагодарила Бога. Робин взял Кокетку и сунул в карман.
      – С двумя пистолетами там стало тесновато. Постарайся не намочить порох, как бы ты ни нервничала.
      Он открыл дверь и отступил, пропуская Петру.
      – Идите, держась за что-нибудь. – Неудивительно, что это что-то был не он, но когда Петра стала пробираться по качавшемуся под ветром в ночи кораблю, она хотела, чтобы это был он. Капитан протянул ей руку, чтобы помочь добраться до борта.
      Они были близко к берегу, и к кораблю причалил баркас, временами ударяясь о борт, когда в темноте на него грузили бочонки и ящики. Пока Робин расплачивался с капитаном, Петра держалась за канат, глядя на луну, плывущую высоко среди облаков, и темное бурное море, залитое ее серебристым светом. Она вдруг увидела красоту посреди жестокой силы и вдохнула резкий, пьянящий воздух.
      Робин встал рядом с ней.
      – Что там белое справа от нас? Туман? – спросила Петра.
      – Нет. Это меловые скалы. Их край. Скалы на другой стороне города темнее. Готовы? Я пойду первым, чтобы помочь вам спуститься в лодку.
      Он перебрался через борт и исчез. Петра смотрела, как он спускается по веревочной лестнице, и подумала, что этого она не сможет сделать. Она ускользнула от Лудо, выдержала леди Содуэрт, соединила свою судьбу с негодяем, отбилась от злых женщин и прихвостня Варци, но она не могла спуститься по этой веревке.
      Ей не дали выбора. Капитан поднял ее и опустил за борт, пока она не схватилась за веревки лестницы. Кто-то, вероятно Робин, поставил ее ноги на перекладины. Колючая мокрая веревка жгла ладони, но его руки на ее лодыжках обжигали сильнее. Если бы она упала в море и утонула, возможно, это был бы лучший выход. Она уже была готова сдаться, когда Робин обхватил ее за талию и опустил на узкую жесткую скамью. Он сел рядом с ней, обнимая, чтобы удержать на месте, пока лодка боролась с волнами, продвигаясь к берегу.
      Робин крепко обнимал Петру по необходимости, но, как только лодка врезалась в берег, сразу же отпустил ее. Он спрыгнул в мелкую воду, потом обернулся. И опять она вынуждена была позволить ему отнести ее на сушу.
      Восемь контрабандистов работали, выгружая свой груз. Все перекочевало в мешки, и лодку оттащили к остальным лодкам. Потом все мужчины, кроме одного, с удивительным проворством стали подниматься с берега к городу наверху, исчезая в темноте. В море не осталось и воспоминания о «Кулике».
      Петра увидела поблизости крестьянские дома, но никаких признаков жизни. Все знали, что не стоит вмешиваться в дела контрабандистов.
      – Так кто вы будете? – спросил один из них с таким сильным акцентом, что Петре пришлось догадываться о смысле его слов.
      – Робин Бончерч, сэр, и я рад вашей помощи. А это моя сестра, Мария. – Он протянул деньги, которые звякнули в кармане контрабандиста. – Есть шанс найти повозку?
      – Только не в такой час, сэр, а то будут задавать вопросы. – После минуты размышления он сказал: – Вам лучше пойти ко мне домой до утра, сэр. Нехорошо незнакомцам появляться среди ночи. – Он пошел прочь, уверенно находя дорогу в лунном свете.
      Робин протянул руку, и опять Петра почувствовала, что у нее нет выбора. Не хватало только сломать ногу.
      – Мы можем доверять ему? – пробормотала она по-французски.
      – Пока что да, – ответил Робин. – Вы живете поблизости, сэр? – спросил он.
      Мужчина мотнул головой.
      – Чуть за городом. Лучше не разговаривать.
      Вскоре он остановился у двери, которая выглядела как дверь обычного дома, но сверху раздался резкий скрип. Петра вздрогнула, но когда подняла голову, то увидела раскачивающийся знак.
      – Это гостиница или таверна, – спокойно произнес Робин. – Нет оснований беспокоиться.
      – Гулар, – напомнила ему Петра, дрожа.
      Их провели в темное помещение с кислым запахом. Контрабандист открыл фонарь, чтобы было больше света, и они увидели пять грубо сколоченных столов, окруженных стульями и скамьями, и огромные бочки вдоль стен. Таверна, как сказал Робин, только в ней подают не вино, а пиво.
      – Хотите чего-нибудь выпить? – спросил мужчина. – Или табачку? – Он достал с полки над камином длинную глиняную трубку.
      – Нет, благодарю вас, – ответил Робин. – Честно говоря, мы бы хотели покинуть ваш город как можно скорее. Если вы укажете нам дорогу, а еще лучше дадите фонарь, мы сможем идти.
      Контрабандист большим пальцем затолкал ароматный табак в трубку.
      – Можете, если хотите, сэр, но собирается дождь, а на рассвете мой брат Дэн поедет в Эшфорд, чтобы забрать заказанную веревку и привезти кое-что, если вы понимаете, что я имею в виду.
      Робин повернулся к Петре:
      – Что вы предпочитаете? Будет трудно идти в темноте.
      Чутье подсказало Петре, что контрабандист вообще-то человек честный, и она ответила:
      – Думаю, разумнее будет остаться.
      Мужчина кивнул.
      – Я сплю на кухне, но наверху есть спальня, если хотите. Я разбужу вас утром. – Он положил трубку и пошел к двери. – Кстати, меня зовут Джош Флетчер. – Он вышел, оставив их одних.
      – Зачем он набил ее, а потом оставил?
      – Просто он нервничает. Думает, не представляем ли мы для него опасность.
      – То же самое я думала о мамаше Гулар, и видите, как все обернулось. – Однако Петра знала, что больше беспокоится о спальне наверху, чем об опасности.
      – Мы можем уйти, если хотите, – произнес Робин. – Полагаю, мы не собьемся с дороги.
      На какое-то время воцарилась тишина.
      – Пойдемте наверх, – сказал наконец Робин.
      Он взял фонарь и ждал, чтобы осветить ей путь вверх по деревянным ступеням, они были такими крутыми, как приставная лестница. Она стала подниматься по ним, подобрав юбки, сознавая, что ее ноги видны, хотя теперь они не были для него тайной.
      Он поднялся следом за ней, неся фонарь, чтобы осветить большое пространство под незакрытой покатой крышей и одну невероятных размеров низкую кровать.
      – Наверное, при необходимости тут можно спать вшестером, – сказал Робин, ставя фонарь на пол и доставая Кокетку. – Ложитесь и поспите.
      Петра внимательно посмотрела на него и поняла, что он говорит серьезно. Ну конечно. Он не захочет повторять чертовский опыт. Она приказала себе выбросить это слово из головы. Будь это в ее силах, она выбросила бы все это из головы.
      На кровати действительно могли уместиться шестеро, и Петра могла доказать ему, что его половая охота мало что значит для нее.
      – Мы можем лечь по краям, – сказала она. – Я успела немного поспать на корабле, а вы наверняка совсем не спали.
      Избегая его взгляда, Петра сняла туфли и легла с одного края, натянув на себя одеяло. Матрас был неровным и, вероятно, лежал на веревках, что требовало напряжения. Он провисал к середине, утягивая ее, но она могла уцепиться за край.
      Она слышала, как Робин что-то снимает – сапоги, решила она, шпагу, возможно, сюртук с пистолетом в каждом кармане. Кокетка все еще исследовала комнату, ее коготки клацали по полу, как крысиные лапки. Что случится, если она наткнется на крысу? Но собачка – это проблема Робина Бончерча, а не ее.
      Робин задул свечу, и стало темно, если не считать лунного света, проникавшего сквозь незастекленное окно в конце стены. Петра почувствовала, как кровать покачнулась, когда он лег с другого края. Их разделяло примерно пять футов, но всем своим существом Петра чувствовала, что он там.
      «Не говори ничего, не говори ничего, не говори ничего», – повторяла она себе. Но сон к ней не шел, а вопрос оставался.
      – Почему «черт»? – тихо спросила она. Возможно, он спит и не услышит.
      – Прошу прощения. Вы могли понести от меня ребенка.
      – Такой риск всегда существует.
      – Я уже говорил, что существуют способы избежать проблем. Вы действительно хотите поговорить об этом?
      – Да, – пылко ответила она. – Почему вы не использовали один из них?
      – Потому что потерял самообладание, – произнес он. – Это непростительно, но я правда прошу у вас прощения..
      Прощение уже готово было сорваться с ее губ, но она сказала:
      – Мне лучше знать.
      – Петра… – вздохнул он. – Это не ваша вина. Это не имеет никакого отношения к вам. Нет, это чепуха. – Он пошевелился, и когда снова заговорил, Петра знала, что он повернулся к ней. – Вы очень красивая, очень желанная женщина, но я решил быть вашим защитником, почти что опекуном. Поэтому не должен был так поступать. Это неподобающе.
      – Я не жду, что вы на мне женитесь. Я говорю вполне серьезно.
      – Я не собираюсь бросать вас, если родится ребенок.
      – Это будет мой выбор.
      – Посмотрим.
      Она повернулась к нему:
      – Я приехала так далеко и боролась так сильно не для того, чтобы тут мною командовали и заключили в тюрьму.
      – Брак не тюрьма.
      – Для моей матери он был тюрьмой.
      – Я вряд ли похож на вашего отца-итальянца.
      – Не знаю, что вы за человек. Я была уверена, что вы распутник и повеса, а вы читаете мне проповедь.
      – У меня есть свой кодекс.
      – Так же как и у меня. – Она отвернулась. – Спокойной ночи.
      – Петра, пожалуйста, позвольте мне быть вашим защитником, пока вы не окажетесь в безопасности. Я не попрошу ни о чем больше.
      Она не могла ответить, потому что не хотела давать лживых обещаний.
      Она полагала, что это конец разговора.
      – Вы будете спать со мной?
      Петра ушам своим не поверила.
      – Конечно, нет.
      – Я хотел сказать, вместе. Эта кровать так провисает, что мы все равно скатимся друг к другу, если заснем. Но мне бы хотелось обнимать вас. В надежде, что это может утешить нас обоих, а также чтобы убедиться в том, что вы доверяете мне.
      – Сказал лев, открывая пасть, – пробормотала Петра. На кровать вскарабкалась третья персона.
      – Вниз, – приказал Робин. Кокетка жалобно заскулила.
      – Я никогда не позволял собаке спать в моей постели, маленькая негодница, и не позволю. Иди вниз.
      Петра думала, что здравый смысл тут не поможет, но, возможно, дело было в тоне. Она услышала шорох одеяла, а потом стук коготков по деревянному полу.
      – Проклятие, она, наверное, спит на моем сюртуке, – сказал Робин.
      «Она вас любит», – подумала Петра. Ей не следовало спать с ним в одной постели. Робин, возможно, и в силах контролировать себя, но сможет ли она?
      – Разве не в таком же положении мы остались на корабле? – спросила Петра, вдыхая его запах, впитывая его тепло.
      – Верьте мне.
      Петра попыталась заснуть, но опять не смогла.
      – Вы не спите? – тихо спросила она.
      – Нет.
      – Если бы не я, куда бы вы сейчас ехали?
      – В Лондон, – ответил он.
      – В то грязное место, которого летом все избегают?
      – Это также место пересечения всех дорог. Мне придется проехать через него, чтобы попасть в Хантингдон, но у меня там есть кое-какие дела. Если вы полагаете, что Ребус там или в Ричмонд-Лодж, это будет легко проверить.
      – Судя по тому, что вы сказали, я в этом сомневаюсь.
      Его рука легла на ее плечо, но он не стал его гладить. Его тщательный самоконтроль мог разбить ее сердце.
      – Я знаю, что теперь вы ни за что не откроете мне имя своего отца, – сказал он, – но среди пэров есть несколько очень плохих людей.
      – Я знаю. В Италии тоже.
      – Если он отвратителен или не признает вас, что вы будете делать?
      – Поеду к Терезе Имер. К госпоже Корнелис.
      – Мне даже страшно об этом думать. Пожалуйста, Петра, позвольте мне найти вам безопасное место. Моя мать может взять вас под свое крыло из-за вашей религии, если не по другим причинам.
      Петра содрогнулась. Жить на обочине жизни Робина, в то время как он будет наслаждаться дамами легкого поведения, а потом женится на порядочной девушке? Порядочной? Это слово казалось не совсем подходящим.
      – Петра?
      – Посмотрим, – сказала она.
      – Понятно, – криво усмехнулся Робин.
      – Робин, зачем вашей матушке покровительствовать молодой женщине скандального происхождения, которая втянула ее сына в неприятности и подвергла опасности? Я воробей Кок-Робина, не так ли?
      – Я буду держать подальше луки и стрелы. Засыпайте. Все будет хорошо. Я позабочусь об этом.
      Он заснул, но Петра еще какое-то время не спала, прижатая к нему, прежде чем отодвинуться к своему безопасному краю. Она старалась не спать, быть настороже, но сон сморил ее.
      Робин не спал, поэтому знал, что она отодвинулась. Может, ему показалось? По крайней мере, она не хотела заниматься любовью, и это тревожило его.
      Кокетка снова решила попытать счастья, вскочив на кровать и забравшись под его руку. Он позволил ей остаться. Ему нужно было утешение. Но потом он вспомнил, как гладил Петру после того несчастья. Изысканное доставление наслаждения женщинам было частью его образования, и оно включало в себя внимание к их чувствам и их гордости. «Джентльмен должен быть джентльменом во всем». Это был девиз его отца. Шлюха, герцогиня или веселая вдова всегда должна быть любезной, доставлять наслаждение, уметь избегать несчастий.
      «Несчастье» было слишком мягким словом для его теперешнего затруднительного положения. Ему хотелось как можно скорее обеспечить Петре защиту. Однако он мог оставить ее в Иторне под предлогом, что нужно съездить в Лондон и убедиться что Пауик и Фонтейн в безопасности. И все остальные в его лондонском доме, предположил он.
      Да, он сделает это, а теперь он не спал, чтобы быть уверенным, что Джош Флетчер не прокрадется сюда с хлебным ножом. Или не появится Варци с пыточными инструментами в руках…
      – Мистер Бончерч?
      Робину потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он все-таки заснул, чума его побери. Но было утро, и они выжили. И Джош Флетчер звал его снизу.
      – Да, – крикнул Робин в ответ, садясь и потягиваясь, чтобы размять затекшую спину.
      – Вам нужно спуститься, сэр, если хотите перекусить перед отъездом.
      – Спасибо.
      Робин обернулся, но Петра уже встала с постели и стояла спиной к нему. Она тоже потянулась. У Робина пересохло во рту от ее грешной красоты. Ее простое платье не скрывало линий ее тела.
      Петра грациозно нагнулась, чтобы взять туфли, и у него перехватило дыхание.
      Робин с трудом оторвал от нее взгляд.
      Он хотел ее. Он сразился бы с целой армией, только бы обладать ею.
      Правда, Петра внесла в его жизнь хаос, и Робину хотелось вернуть беззаботные дни. Это был ужасный год. Отец Робина отправился на местную ярмарку и там залюбовался быком. Бык ранил его, и отец буквально за неделю сгорел от запущенной раны. Вся семья – его мать, двое братьев, обе сестры, тетки, дядья, а также слуги и арендаторы не могли прийти в себя от постигшего их несчастья.
      Робин понял, что просто сидит, и встал, чтобы поправить сапоги. Он снова собрал всех вместе. Мир более или менее поворачивался в правильном направлении. Он играл роль графа при дворе и в парламенте, а потом погрузился в летние развлечения.
      И вот теперь это.
      Кокетка дрожала на краю лестницы в нетерпении, когда наконец сможет выйти на улицу. Это было простое дело, легко решаемое. Робин надел шпагу и тяжелое пальто и обнаружил, что Петра тоже готова.
      Робин сгреб в охапку собаку и стал спускаться, повернувшись внизу, чтобы предложить ей помощь. Она уже спускалась без всякой помощи. Разумная женщина.

      Они пошли на звуки в заднюю комнату – в кухню с балками на потолке и альковом с кроватью с одной стороны. Флетчер сказал им, где снаружи находится туалет. Когда они вернулись, Робин попросил миску для воды для его собаки и немного мясных обрезков, если таковые имеются.
      У Флетчера отпала челюсть при виде Кокетки, и Робин понял, что тот считает его чудаком. Они с Петрой разделили простой завтрак из эля, хлеба и маринованной селедки. Робин вопреки обыкновению не помог Петре сесть, но когда она сделала глоток из своей кружки и поморщилась, обратился к Флетчеру:
      – У вас есть слабое пиво, сэр? Моя сестра не любит эль.
      Флетчер неодобрительно посмотрел на Петру, но забрал кружку и, наполнив ее пивом, вернулся. Петра одарила его улыбкой.
      – Крепкий эль не всем по вкусу, – сказал Флетчер. – Надеюсь, пиво вам понравится, мисс Бончерч.
      – Да, благодарю вас.
      Ни один мужчина не мог устоять против ее чар.
      – Пора идти, – сказал Флетчер. – Дэн хочет выехать пораньше. – Видимо, он везет контрабандный груз с «Кулика», предположил Робин. Это могло привести к тому, что их схватят за контрабанду, но по крайней мере здесь он мог прикрываться своим титулом, чтобы избавиться от многих помех.
      Флетчер провел их к задней двери, выходившей в переулок.
      – Вы поедете до самого Эшфорда, сэр?
      – Не думаю, – ответил Робин. – Мне нужно в Стаутинг. У меня там друг.
      – Тогда Дэн может довезти вас только часть дороги.
      Они поднимались вверх, поскольку город был построен на холме. Робин оглянулся на море, неторопливо-таинственное в предрассветном тумане. Город все еще спал, но некоторые рыбаки уже находились в гавани, готовя лодки и сети.
      Они свернули в другой переулок, где такой же жилистый и краснолицый, как и его брат, мужчина ждал у простой повозки, груженной лишь несколькими мешками.
      Дэн Флетчер взобрался на козлы и ждал.
      Робин помог Петре подняться в повозку и присоединился к ней, выпустив Кокетку в телегу. Собачка обнюхала доски, без сомнения, учуяв что-то интересное под фальшивым дном. Они оба поблагодарили Джоша Флетчера, и повозка покатилась прочь из города.
      Вскоре они проехали указательный столб: Эшфорд – 11 миль, Лондон – 70. Другая стрелка указывала на Кентербери – 10 миль, а еще одна на Дувр – 8.
      – Пауик и Фонтейн должны быть уже на пути в Лондон, – сказал Робин. – Есть дилижансы, которые встречают пакетбот.
      – С Варци и его людьми на хвосте, – заметила Петра.
      – На публике с ними будет все в порядке. Однако я забыл, как сильно трясет в телеге. Я обещаю вам скоро комфорт рессор.
      – Обещания, – сказала она, – всегда обещания. – Тут она удивилась себе, что пошутила. Она слегка покраснела и огляделась. – Чудесное утро.
      – Кент вообще красивое графство.
      – Свет прекрасен, птицы словно воспевают его.
      Солнце взошло, окрасив небо розовым и красным, с высокого холма им открывался великолепный вид. Рассветный хор был теперь не оглушающим, как весной, но множество певчих птиц приветствовали день настоящим концертом, а над морем кричали чайки.
      – Добро пожаловать в Англию, – произнес Робин. Лучшее, что он мог сделать, это назвать некоторых птиц, которых они слышали, и деревья, незнакомые ей, и разделить ее восторг от пары кроликов, прыгавших по дороге, когда они проезжали мимо.
      – Стой.
      Робин удивленно оглянулся. Всадник появился из-за деревьев и нацелил в них два пистолета. Разбойник на дороге среди бела дня?
      – Что за?.. – воскликнул Дэн Флетчер, остановив повозку и тоже удивленно глядя.
      На мгновение Робин подумал, что это Торн устроил какую-то шутку, но потом узнал человека Варци.
      – Какого дьявола ты тут делаешь? – крикнул Дэн Флетчер, потрясая кулаком. – Убирайся!
      – Я освобождаю тебя от твоих пассажиров, – сказал итальянец. – Не осложняй ситуацию.
      Петра как будто окаменела, но под прикрытием борта повозки вытащила из кармана Робина один из его пистолетов.
      Где же был Варци?
      С колотящимся сердцем Робин взвесил шансы, зная, что, наверное, встретился со смертью. Ад и проклятие, но у него не было выбора. Он опустился на колени, как будто просто глядя на итальянца, вынул второй пистолет и положил на пол повозки Ему оставалось только надеяться, что у Петры хватит отваги использовать их.
      – От нас? – безразлично спросил он, освобождая шпагу. – Чего вы хотите?
      Холодные темные глаза не мигая смотрели на него.
      – Не надо играть в игры, сэр. Я заберу контессину и оставлю вас с миром.
      Единственным преимуществом Робина могла стать внезапность, поэтому он вскочил и выпрыгнул из повозки, выхватив шпагу в ту же секунду, как его ноги коснулись земли. Он нырнул влево, услышав выстрел, и пуля врезалась в повозку позади него. Проклятие, ему надо было сказать Петре не высовываться.
      Дэн Флетчер прокричал что-то, но Робин бежал прямо к лошади.
      Петра выстрелила. Неизвестно, куда улетела пуля, но это поразило итальянца настолько, что, сделав следующий выстрел, он промахнулся. Он спрыгнул со своей перепуганной лошади, его рапира с визгом вылетела из ножен, чтобы вонзиться прямо в сердце Робина.
      Робин легко парировал ее.
      Свет, почти огонь в глазах нападавшего свидетельствовал о том, что он настоящий фехтовальщик и любит драться. Робин тоже любил драться, но фехтовал только для развлечения.
      Итальянец это знал.
      – Вам необязательно умирать за это, синьор. Кто она вам?
      Робин напал классическим приемом разоружения. Итальянец парировал, но перестал улыбаться.
      – Кто она тебе? – спросил Робин и попробовал другой прием. Ему нужно думать об этом как о тренировочном бое у Анджело. Это единственный выход.
      – Большая награда, – ответил итальянец, снова отражая удар таким же классическим способом. – Оставь ее.
      Робин был уверен, что этот человек знает множество приемов драться не по правилам и использует их. Пока что он давал Робину время подумать, смириться с поражением. Похоже, девизом Варци было: «Не создавай проблем больше, чем требуется».
      Робин тоже знал несколько запрещенных приемов. Друзья считали его хорошим фехтовальщиком, но он не был профессионалом.
      Но у него, черт возьми, не было выбора.
      – Она никуда не пойдет против своей воли, – сказал он и внезапно напал необычным приемом и был вознагражден тем, что его противник стал смертельно серьезен. Они фехтовали быстро и яростно, Робин не уступал.
      Но итальянца ему не одолеть. Он знал это.

      Петра съежилась в повозке со вторым пистолетом в руке. Первый выстрел был без цели, для отвлечения, но на этот раз она убьет это чудовище. Насмерть, насмерть, насмерть! Если только ей удастся попасть в цель. Она не настолько хорошо стреляла, чтобы рисковать и стрелять, когда Робин был на линии огня или даже рядом.
      К тому же она дрожала. Она впервые видела настоящую битву на шпагах. Клинки звенели, поблескивая в солнечном свете. Человек Варци попытался опрокинуть Робина. Робин устоял и ударил противника в лицо эфесом шпаги. Тот едва увернулся.
      Робин, милый Робин, Кок-Робин дрался хорошо, но у него не было ни умения, ни опыта подручного Варци, а она никак не могла точно прицелиться. Кокетка сидела в дальнем углу повозки и растерянно тявкала. Одному Богу известно, куда делся Дэн Флетчер. Возможно, второй выстрел нападавшего попал в него.