Похоже, шериф знал, о чем говорит: проходила неделя за неделей, а их дом никто не тревожил. На работе Русов освоился. Мистер Торп попросил его получить водительские права, иногда надо было доставлять товары на окрестные фермы. Так что после работы Джанет стала завозить Русова в автошколу, где учились водить машину в основном тинэйджеры, половину их жаргона он не понимал.
      Ему понравился тренажер: сел за руль, нахлобучил шлем виртуальной реальности, нажал педаль газа - и отправляйся в «поездку». Иллюзия была полной: мимо проносились дома, встречные машины, сменялись даже запахи - от горячего асфальта до скошенного сена, в зависимости от пейзажа «снаружи». То и дело возникали опасные ситуации: у Русова сердце уходило в пятки, когда навстречу выворачивал огромный трейлер или почти под колеса кидался ребенок. Русов жал на тормоз или отчаянно крутил баранку, чтобы потом выслушивать ехидные комментарии инструктора.
      В Кандале обучали водить по-старому, без симуляторов, и Русов задумался о причинах. Не то чтобы Россия отставала в компьютерах: подобные тренажеры, как Русов знал, использовались при подготовке летчиков, военных, машинистов струнных дорог. Управление дорожным движением, в отличие от Америки, было полностью компьютерное. Но вот игровых салонов в Кандале было всего два-три, и никаких симуляторов, а тем более костюмов виртуальной реальности не водилось. Игры тоже были скромнее. Походило на сознательную политику…
      Настоящая поездка по улицам Другого Дола прошла без осложнений. Русов снова наведался в мэрию и «получил» водительские права: его розовую карточку сунули в компьютер, а потом вернули обратно. Наверное, компьютер дописал еще один невидимый код.
      По вечерам Русов заглядывал к Джанет, и они подолгу беседовали. Джанет расспрашивала о жизни в Кандале, о матери и отце Русова. Эти встречи в полутемной комнате стали желанными: Джанет волновала Русова после происшествия на кладбище.
      Сидели без света: Русов на стуле, а Джанет в кресле-качалке. Темнел ее силуэт на фоне окна, она то слегка покачивалась, то сидела неподвижно. Джанет стала мягче относиться к Русову и больше не укоряла за смерть матери. Эту тему вообще старалась не затрагивать. Время проходило незаметно, прощались поздно. Русов ложился в постель и долго не засыпал.
      Пожалуй, он впервые так сильно почувствовал влечение к женщине: его волновал то плавный абрис бедра Джанет, то смело выступающая грудь, то зеленые, порой внезапно темнеющие глаза.
      Иногда втроем сидели в гостиной, слушая музыку. Потрескивали дрова в камине, колыхались по стенам красные отсветы, и Русов слушал то органную музыку Баха, то скорбные аккорды симфоний Рахманинова - другого русского, в тихой еще Америки почувствовавшего приближение Второй мировой…
      И так незаметно в Другой Дол пришла осень.
      Ветер сорвал листву с дубов, и они стояли черные, грозя сучьями нависшему небу. Скользкие листья усыпали траву и дорожки. В субботу погода улучшилась, и Джанет затеяла большую уборку.
      Русов натаскал из подвала груду черных пластиковых мешков, а потом вместе с Джанет вооружился граблями и стал сгребать листья в кучи. Работа была непривычна для Русова, но спорилась в его руках: окреп, работая на складе. Джанет останавливалась для отдыха гораздо чаще. Ее волосы светились таким же теплым светом, как опавшие листья.
      Когда сгребли всю листву, солнце поднялось уже высоко, кучи горели золотом и багрянцем на жухлой траве. Теперь Джанет держала мешки, а Русов лопатой насыпал в них листья. Порою от лопаты было мало проку, и приходилось сгребать руками. Ночью был заморозок, листья отсырели от инея, и руки Русова скоро замерзли. Он выпрямился и засунул их под мышки, чтобы согреть.
      Джанет с улыбкой смотрела на него.
      – А в России вы убираете листья вокруг домов? - спросила она.
      Пальцы Русова потихоньку отходили, в них возвращалось тепло пополам с болью. Он вынул руки и принялся растирать пальцы.
      – У нас север, частных домов мало, - ответил он. - Листья сгребают в кучи дворники, а потом поджигают.
      Он снова увидел сизый дым, стелющийся среди берез. Показалось, даже вдохнул запах дождя, принесенного серыми тучами… Но это длилось одно мгновение. Опять солнце золотило листву и волосы Джанет, она держала мешок наготове. Русов стал насыпать листья дальше.
      После нескольких мешков руки Русова замерзли снова.
      – Подожди, - сказал он, начиная тереть покрасневшие пальцы.
      Но Джанет оставила мешок и, взяв руки Русова в свои, принялась растирать сама, от усердия прикусив губу. Ее тонкие пальцы оказались на удивление сильными, из них в онемевшие руки Русова вливалось ласковое тепло. Боли при этом не было.
      – Вот так, - сказала она, отстраняясь, и волосы слегка тронули лицо Русова. - А чтобы не останавливаться то и дело, принесу тебе перчатки.
      Джанет не смотрела Русову в глаза, и ему показалось, что она покраснела. Наверное, от холода. Она быстро пошла к дому и вернулась через пару минут, протягивая перчатки.
      Теперь дело пошло быстрее, хотя Русову было жаль, что его пальцы больше растирать не будут. Набили листьями около двадцати мешков, и Русов один за другим отволок их к улице.
      – Оттуда их заберут, - удовлетворенно сказала Джанет. - На этот раз мы сэкономили на уборке, так что можешь рассчитывать на праздничный обед.
      Она переоделась и уехала. Русов с Грегори расположились на веранде и выпили по стаканчику виски. Грегори щурился от золотистого света, подергивание века было едва заметно.
      – Запомни, Юджин, - поучал он. - Виски не закусывают, как вашу водку. Даже не запивают. Мы, американцы, любим во все класть лед, но по отношению к виски это хамство. Виски в переводе с гельского означает «живая вода». Его надо пить понемногу и безо всего. «Не пей виски с водой, и не пей воду без виски», - так говорят шотландцы…
      Тут Грегори поскучнел: видимо вспомнил, что ни Шотландии, ни шотландского виски больше нет.
      – Да, искалечили наш мир, Юджин, - сказал он, допивая виски одним глотком. - Пойдем, я тебе кое-что покажу.
      Переместились в комнату Грегори. Сев за компьютер, он с минуту глядел на пустой экран.
      – Есть еще несколько загадок, Юджин. Посмотри.
      Он коснулся клавиатуры, и на экране возникла карта земного шара. Русов впервые увидел зловещую сеть Темных зон, накрывшую континенты. Но… пострадали далеко не все. Черные пиявки впились в северную Америку и европейскую часть России, а почти вся Азия, Африка и Южная Америка оставались чистыми.
      На сердце Русова стало тяжело: вспомнилось, какое жуткое наследство получил от Сирина.
      Грегори продолжал:
      – Я участвовал в расследовании причин войны. Из достоверных источников нам известно, что «черный свет» не собирались использовать как оружие, а проводили испытания со спутников. У нас был один умник из АНБ, агентства национальной безопасности, он рассчитал орбиты этих спутников - получается, что их было три. Вот и первая загадка: почему столько? Для экспериментов хватило бы одной установки…
      – Какой смысл это вспоминать? - вяло спросил Русов. Разговор тяготил: что толку копаться в прошлом?
      – Загадка номер два, - словно не услышал Грегори. - Ваша официальная версия в общем верна: управление спутниками было потеряно в результате тайной операции ЦРУ. Конечно, действовали обходным путем, через неких исламских террористов. Это была операция в рамках глобального плана «Владения Хаоса». Запугав весь мир нестабильностью, заставить принять руководящую роль международных организаций, за которыми, естественно, стояли бы Соединенные Штаты. Но операция породила хаос больший, чем планировали… Погляди на карту: орбиты спутников проходят над Уралом, где у вас были полигоны, затем над северной Атлантикой, восточным побережьем США, и наконец Тихим и Индийским океанами. С каждым витком орбиты смещаются западнее, так что европейской части России и США здорово досталось. А вот из азиатских стран пострадала только Индия. Почему спутники не сбили раньше, а дали им совершить три, а то и четыре витка? Словно кто-то хотел нанести максимальный ущерб как США, так и России…
      Грегори умолк, в голубоватом свете дисплея лицо выглядело изможденным. На дворе стемнело - опять надвигались тучи. Оставшиеся листья горели золотом на черных дубах.
      – Загадка номер три, - наконец продолжал Грегори. - И все-таки войны не случилось бы, не будь третьей силы. Похоже, что кроме террористов, которые контролировались ЦРУ, была и другая организация - из людей, объединенных ненавистью к Западу и особенно к Америке. Вероятно, сначала они хотели вызвать только массовый крах компьютерных сетей и грандиозный финансовый кризис. Но, каким-то образом узнав об операции ЦРУ, решили использовать ее. Так что война была спровоцирована кем-то очень умным и технически оснащенным.
      – Цзин? - вырвалось у Русова.
      Грегори бросил на него острый взгляд:
      – Цзин в нынешнем виде не существовало. И едва ли это был Китай. Он просто воспользовался послевоенной ситуацией, как сделала бы любая держава на его месте…
      – А есть предположения, кто это мог быть? - осторожно спросил Русов.
      Грегори долго молчал.
      – Кое-какие есть… Но тут мы подходим к главной загадке. Слишком многое должно было совпасть, чтобы столкнуть мир в хаос Третьей мировой. Вероятность случайного совпадения близка к нулю. Некая тайная сила стояла за всем этим, и между собой мы называем ее теневым сообществом. Такое впечатление, что это сообщество типа «стелс» - невидимки, оно не создает своих организаций, а использует существующие, тайно направляя их деятельность. Похоже на Закрытую сеть США, только это сообщество еще более замкнутое, и вряд ли состоит из одних американцев. Оно преследовало свои цели - скорее всего, установление мирового господства - и с легкостью принесло в жертву Соединенные Штаты. Возможно, сочтя их чересчур демократичными…
      Он осекся. В тишине стал слышен шум подъезжавшего автомобиля.
      «Почему ты так разоткровенничался, старый дурак? Вряд ли этот юнец агент русской разведки, об этом смешно и думать, но почему ты не держишь язык за зубами? Он что-то знает, хотя может быть, сам не подозревая об этом. Иначе цзин не заинтересовались бы им. И он явно недоговаривает. Не похожа на правду эта история о капсуле с сонным газом, которую носил на всякий случай. Цзин профессионалы, не успел бы даже достать ее. Что же произошло на самом деле? И что хотели выведать у него? Быть может, какой-то секрет, важный для Америки?.. Не связаться ли с друзьями в Атланте, пусть проверят постояльца, пока цзин не добились своего. А они непременно добьются, парни серьезные… Да, надо что-то предпринимать».
      На обед Джанет приготовила форель, выставила белое вино. Повозилась с проигрывателем, и зазвучали «Времена года» Вивальди.
      – Праздник уборки листьев, - улыбнулась она.
      – А я думал, Хеллоуин, - хмыкнул Грегори. - Не хватает только выдолбленной тыквы.
      – Да ну тебя, дядя, - отмахнулась Джанет. - Терпеть не могу этих глупых страшилок.
      – Завтра Хеллоуин, - объяснила она Русову, накладывая форель. - Праздник нечистой силы. Дядя говорит, что раньше было весело: на верандах ставили пустые тыквы с вырезанными глазами и ртами, а внутри зажигали свечи. Светились, словно черепа…
      – А то нарядишься скелетом, и айда пугать соседских девчонок, - мечтательно сказал Грегори.
      – Вот и приманили нечисть в Америку, - фыркнула Джанет. - Слава богу, сейчас его мало отмечают. И так ужасов хватает.
      – Ничего ты не понимаешь, - обиделся Грегори. - Словно сама из другой страны прилетела… Ну ладно. Форель просто изумительная.
      Форель и впрямь таяла во рту. Русов давно не пробовал ничего подобного. Он разлил по бокалам вино и произнес шутливый тост:
      – За Джанет! За ее прекрасную форель и чудесное вино. Сегодня я в нее просто влюблен.
      Лицо Джанет порозовело - возможно, на него упал отсвет огня из камина. Она положила Грегори еще форели. Тем временем бодрые аккорды «Охоты» Вивальди сменились хрустальными звуками морозной зимы.
      Русов встал.
      – Разрешите вас пригласить, - сказал он Джанет.
      Та неуверенно поднялась. Русов обнял ее, и они закружились по комнате. От аромата духов защемило в груди. Музыка изменилась: она словно скользила по льду, из бегущих аккордов и взлетающих звуков скрипки родилась вибрирующая мелодия - и понесла их в морозную даль. Зрачки Джанет расширились, оставив только зеленые ободки вокруг темноты. Волосы то загорались, словно на них перекидывалось пламя камина, то гасли, попадая в тень. Русову сделалось тревожно и сладко одновременно.
      Музыка, стихая, унеслась прочь. Они остановились. В комнате было очень тихо.
      В понедельник, едва Русов приступил к работе, его вызвал мистер Торп: нужно было доставить груз на ферму. Русов уже выполнял поручения такого рода. Быстро управился с погрузкой и, не переодеваясь, сел за руль.
      День был сумрачный, облака ползли над полями. Но Русов не замечал пейзажа, думая о субботнем вечере. Было необыкновенно приятно танцевать с Джанет, ощущать ее гибкое тело в своих руках, касание груди под тонким платьем…
      «Неужели влюбился? - подумал он. - Вот будет потеха для нее. И так норовит меня высмеять».
      Помрачнев, глянул на маршрутный дисплей. Вот и ферма - одинокий дом посреди запущенного сада. Ограды нет, от ворот остались два бетонных столба. Рядом с верандой стоит приземистая машина.
      Русов посигналил, но никто не появился. Вышел из кабины, поднялся на веранду и позвонил. Нет ответа. Толкнул дверь - не заперта.
      Он вошел.
      …Что-то подхватило его. Русов испытал кратковременное ощущение полета, а потом больно ударился коленями и подбородком о пол, едва не выбив зубы. Руки оказались завернуты назад, а в спину уперлось что-то жесткое.
      От неожиданности Русов не издал ни звука. Он попробовал освободиться, но эту затею пришлось выкинуть из головы. Руки были заломлены так, что казалось - от малейшего движения кости переломятся. Он почувствовал быстрые прикосновения к карманам.
      «Заберут футляр!», - обмерло внутри. Но касания прекратились, а Русов вспомнил, что оставил футляр на работе.
      «Он слаб. Как он слаб! Не ровня им, а тем более тебе. Чего они испугались? Это была простая случайность, что потерпели поражение. Или нет? Не спеши. Вспомни о трех возвращениях… Случайность есть феномен. Феномены существуют только на уровне чувств. Отстранись от феноменов. Не смешивай с ними чистоту изначальной природы. Вспомни слова Лао-Цзы: «Когда человек родится, он гибок и слаб; когда он сух и крепок - он умирает. Когда деревья родятся - они гибки и нежны, когда они сухи и жестки - они умирают. Крепость и сила - спутники смерти. Поэтому то, что сильно, то не побеждает. Когда дерево стало крепко, его срубают. То, что сильно и велико, то ничтожно; то, что гибко и слабо, то значительно» .
      Неожиданно Русова отпустили. Он вскочил и оказался лицом к двери: та все еще была распахнута, открывая в проеме спокойный осенний пейзаж. Возле двери никого не было. Уже медленнее Русов обернулся: перед ним стоял человек со слегка раскосыми глазами, необычно зачесанными черными волосами, в костюме и при галстуке.
      Китаец? Цзин? Русов почувствовал, как ослабли и без того болевшие колени.
      К его удивлению, человек поклонился:
      – Прошу извинить за нелюбезную встречу. Потом объясню, почему я был вынужден так поступить. Мое имя Морихеи. Конечно, это не настоящее имя, а псевдоним. Еще раз прошу прощения.
      Человек поклонился снова. Он говорил по-английски, с безукоризненной четкостью выговаривая слова.
      – Юджин, - принужденным голосом представился Русов. - Точнее, Евгений. Евгений Русов.
      Он провел языком по зубам - проверить, целы ли.
      Морихеи слегка улыбнулся.
      – Я знаю, - сказал он. - Еще раз простите за столь необычную встречу. Теперь, когда официальная, так сказать, часть закончена, не пройдете ли в гостиную? Побеседуем за чашкой чая.
      Русов испытывал гнетущую тяжесть, он попал в ловушку. Те, кто охотились за Сирином, а потом за ним, достигли цели.
      – Я пленник? - сумрачно спросил он.
      – Все зависит от точки зрения. - Морихеи повернулся, безбоязненно открыв спину. - Кто угадает повороты пути? Пленник может стать хозяином крепости, а хозяин - пленником.
      – Зачем я вам нужен? - уныло спросил Русов, борясь с искушением кинуться к машине или в свою очередь скрутить руки этому обходительному азиатскому джентльмену. Но он понимал, что ни та, ни другая попытка добром не кончатся.
      Вошли в гостиную: обстановка проще, чем у Грегори. Морихеи подошел к столику, где стоял чайник и были приготовлены чашки. Видимо, Русова ждали, и вызов был ловушкой.
      – Вас хотят видеть общие знакомые. - Морихеи стал разливать чай. - Помните цзин?
      Русов вторично почувствовал слабость в коленях и опустился на диван.
      – Вы один из них? - прошептал он.
      Морихеи тоже сел.
      – Они попросили меня об услуге, - словно не услышал он. - Отказать им, как вы сами понимаете, было бы неразумно.
      – Тогда кто же вы? - Русов несколько приободрился.
      – Японец. - Морихеи оценивающе посмотрел на Русова. - Конечно теперь, когда Япония стала одной из провинций Великого Китая, о ней мало кто помнит.
      – Почему же, я помню, - чуть спокойнее сказал Русов. Очень хотелось поддеть высокомерного японца, и он похвастал: - В отцовской библиотеке была «Повесть о принце Гэндзи» Мурасаки Сикибу. Помню описание заброшенного дворца, куда Гэндзи привез свою возлюбленную Югэй. Эта ферма чем-то похожа, тоже стоит заброшенной.
      Морихеи долго молчал.
      – Как странно… - начал он, но не стал заканчивать, а только указал Русову на чашку. Приподняв свою, приблизил к губам.
      Русову тоже пришлось воспользоваться обеими руками, так как ручки у чашки не оказалось. Она была довольно большой, зеленоватого цвета, с песочными пятнами, по которым шли коричневые узоры. Держать ее в руках было приятно.
      – К сожалению, я не знаток классической литературы, - снова заговорил Морихеи. - Я эксперт в других областях… Но, к сожалению, у нас мало времени. Поэтому постараюсь быть кратким, на американский манер. Цзин думали, что вас можно взять голыми руками, но потерпели неудачу. Дважды!
      Он умолк, подчеркивая значение последнего слова.
      Русов был здорово выбит из колеи: сначала чуть не вышибли зубы, а теперь угощают чаем и ведут светскую беседу. Изо всех сил стараясь казаться невозмутимым, он отхлебнул из чашки.
      – Я знаю только про один раз. А что произошло во второй?
      Морихеи тоже отпил.
      – Туман, - сказал он. - Очень плотный туман и необычное стечение обстоятельств. Цзин обычно не попадают в дорожно-транспортные происшествия, тем более с таким тяжелым исходом… Но, позвольте, я продолжу. Видите ли, цзин редко терпят неудачу. А чтобы это случилось два раза подряд, даже трудно припомнить. Это очень элитарная и законспирированная спецслужба. Большинство людей о ней не знает. Единственный аналог - ниндзя в средневековой Японии. Слышали о них?
      Русов молча кивнул.
      – Ниндзя давно нет, - продолжал Морихеи. - Остались только в кино. А цзин хвалятся, что их превзошли. Едва ли это так, хотя техническое оснащение у них на высоте. Только в отличие от ниндзя их не показывают в фильмах, на это наложен запрет… Но, в конце концов, они только воины. Вряд ли вы слышали о принципе «син-вадза-тай». Когда встречается развитое тело и развитая техника, то побеждает развитая техника. Например, так я победил вас. Когда встречается развитая техника и развитый разум, то побеждает разум… Вот на этом уровне цзин не сильны, потому и попросили об услуге меня. Хотели узнать: что вы смогли противопоставить им?
      – И вы нашли ответ? - Русов попытался улыбнуться, хотя по спине пробежали холодные мурашки.
      – Думаю, что да. - Морихеи не спеша допил чай и теперь любовался чашкой. - Только сомневаюсь, что цзин он удовлетворит.
      – Как это?
      Морихеи медленно поворачивал чашку.
      – Нынешняя Америка похожа на тень воина, - сказал он, - мало осталось от былого могущества. Но от Японии осталось еще меньше, одна культура. Так что я вожу эти чашки с собой, чтобы иногда подержать в руках. Похоже, вам они тоже нравятся…Так вот, Евгений, - он произнес имя на русский манер. - Прошу прощения, но с точки зрения техники вы ноль. Такова будет первая половина моего доклада. Вы не чувствуете опасности, реакция очень замедлена, не умеете поставить простейший блок. В общем, скучно перечислять.
      – А вторая половина? - нахмурился Русов.
      – Она будет самой интересной, - скупо улыбнулся Морихеи. - Но позвольте уточнить пару деталей. После того, как вы столкнулись на кладбище с первой командой цзин… кстати, их немедленно сняли с задания. Что вы делали дальше?
      Русов вздохнул:
      – Ничего. Просто сидел с ружьем. Хотя догадывался, что ружье тут не поможет…
      Больше движения нет, кроме пляски огня в тумане…
      – Вы вздрогнули, - мягко сказал Морихеи. - Вспомнили что-нибудь?
      – Я видел сон, - чужим голосом выговорил Русов. - Очень странный сон.
      – Расскажите, - попросил Морихеи. - Мне больно говорить об этом, но цзин из вас все вытянут.
      – Ладно, - хрипло сказал Русов. Он вдруг осознал, что пытался забыть этот сон, оставить во тьме за порогом сознания.
      – Я видел туман… - начал он.
      Туман ползёт в ночи, сочится сквозь призрачные заросли, протягивает белесые щупальца к домам, закутывая ватным одеялом, чтобы ничего не видели и не слышали, - и клубится дальше…
      О6н становится плотнее, уже не разглядеть пальцев вытянутой руки. Все зыбко, неопределенно, словно туман размывает незыблемые границы между мирами. Тени деревьев расплываются, делаясь странными: земные ли это деревья?..
      – Дальше в памяти какой-то провал, - голос Русова дрогнул. - Мне кажется, я видел цветы, темную воду, разговаривал с кем-то, но ничего не могу вспомнить… А потом из тумана вынырнул капот автомобиля, я увидел белые лица, и запылал тот страшный костер. Неужели все было на самом деле?
      Его снова пробрал ледяной холод, и он сомкнул пальцы на чашке, пытаясь их согреть.
      Лицо Морихеи ничего не выражало.
      – Синкирё… - наконец проронил он.
      – Что это? - удивился Русов.
      – Мираж, видение неосязаемого… Вы занимались трансцендентальной медитацией?
      – Чем? - переспросил Русов.
      Морихеи слегка улыбнулся:
      – То, что вы описали, похоже на выход тонкого тела. Физическое тело спало, но другая часть вашего «я» побывала… в других местах.
      – Я почти забыл этот сон, - угрюмо сказал Русов. - Он быстро улетучился из памяти.