В Диаманте наконец-то воцарился порядок: вуаль Хаоса, окутывавшая город, полностью рассеялась, так же как и заклятье анархии, использованное боевыми магами для дезорганизации противника.
      Наиболее ярые монархисты пошли под суд, большая часть уличных банд, сильно расплодившихся в разгар бунта, была уничтожена, а многочисленные повреждения зданий, улиц и памятников устранялись в спешном порядке. Помимо прочего, строители заделали и тот провал в мостовой, который вёл в языческую гробницу, хотя сам подземный проход оставили в неприкосновенности. Никто не удосужился даже провести в бывшей гробнице обряд экзорцизма: ведь зал с саркофагами полностью засыпало, да и паладины там недавно побывали… Неужели же после проведённой ими «зачистки» могла уцелеть хоть какая-нибудь пакость?!
      Теперь в замурованном тоннеле царила непроглядная темнота. Пахло сыростью и подземельем, из щелей тянуло лёгким сквозняком. Полная тишина показалась бы неестественной любому, кто попал бы в этот проход. А паладин, воспользовавшись внутренним зрением, с лёгкостью различил бы небольшой клочок Вуали, отсвечивающий красноватой энергией Хаоса. Причём если бы внутреннее зрение позволяло видеть сквозь толщу камней, буквально пропитанных тёмными энергиями, паладин смог бы заметить небольшой тёмный сгусток, расположенный в самом центре завала.
      Больше всего этот клочок тьмы напоминал тень — неровную, колышущуюся, готовую исчезнуть буквально в любой момент. Маги и паладины хорошо осведомлены о таких тенях: в магических книгах они называются Гонцами Хаоса. Считается, что эти гонцы, широко используемые приспешниками Хаммона для шпионажа и обмена посланиями, образуются из духов погибших шеддитов — тех, кто преклонялся перед Хаосом, всей душой мечтая служить ему, демонам или даже просто более сильным шеддитам. И Хаос исполнял их мечту — разумеется, самым извращённым и ужасным способом, превращая бывших шеддитов в бездумных рабов, лишённых собственной воли и всяких чувств, кроме вечного безразличия.
      Адепты Хаоса, обладающие незаурядной волей, пытающиеся использовать противоположность Абсолюта в собственных интересах (например, ради власти или доминирования над слабыми), тоже могли воплотиться в виде теней — но ненадолго: у демонов не было никакого резона поддерживать столь строптивых слуг, и без подпитки из ада такие гонцы быстро разрушались.
      Однако эта тень торчала под завалом вот уже несколько дней: тёмная аура гробницы не только поддерживала её, но даже слегка увеличивала мощь Гонца.
      Тень медленно пожирала энергетические сгустки. Немного хаотических энергий задержалось на демонических останках — Гонцу потребовалось целых два дня, чтобы полностью ассимилировать их. Кое-что ему удалось почерпнуть из раздавленных скелетов языческих жрецов, а теперь Гонец пытался подступиться к останкам трейковского аватара. Тень сделала несколько безуспешных попыток, затем (видимо, окончательно убедившись, что энергии Абсолюта ей не по зубам) медленно просочилась прямо сквозь камни, выплыв посреди улицы; и, воспарив над крышами домов, понеслась в сторону Стейнгарда, постепенно набирая скорость.

      — Владыка, похоже, ваш план увенчался успехом! — сказал Альвин, полковник масхонской армии, своему спутнику, облачённому в одеяние владыки шеддитов. Однако при более пристальном взгляде обнаруживалось что Баал Шамдан, так звали шеддита, выглядел несколько иначе, чем обычный шеддит. Его кираса и наплечники были сделаны не из демониума, черного металла, созданного в Масхоне, а из какого-то другого, имеющего недобрый тёмно-багровый оттенок. Голову шеддита защищал шлем из того же металла, сделанный в форме жуткого скалящегося черепа. Глухое забрало шлема было опущено — дань кодексу шеддитов, который разрешал шеддиту показывать своё лицо только врагам в бою. Впрочем, Шамдан глубоко плевал на этот кодекс, но он понимал, что у него будут неприятности если он начнёт высказывать своё пренебрежение открыто.
      — Конечно, ведь я всё предусмотрел, — ответил Баал Шамдан. Его голос звучал несколько гулко — из-за опущенного забрала и того, что он и Альвин сейчас находились в узком подземном проходе. — Этот туннель маги и паладины не смогут обнаружить, даже если будут копать свой в метре от него. А всё потому, что я приказал пропитать стены и балки тоннеля веществом, которое я получил на основе особого минерала. Этот минерал раньше можно было добыть внутри горы Талагмия, что на крайнем севере Гиперборея, но я нашёл месторождение и у нас, в Масхоне.
      — В любом случае, этот проход уже выполнил своё предназначение — мы переправили в Ариаду отряд диверсантов.
      — О да, они организуют там культ Хаоса и приблизят тем самым падение этой жалкой страны в грядущей войне. Тогда, кстати, этот тоннель пригодится ещё раз — чтобы незаметно перебросить наших солдат в тыл врага.
      — Посмотрим, Владыка. Но у меня нехорошее предчувствие… Вчера часовые, сторожившие тоннель, слышали какие-то удары на поверхности.
      — Ерунда. Это был обычный камнепад, в этих горах они не ре… — шеддит вдруг оборвал себя на полуслове, вглядываясь в ту часть прохода, что вела в сторону Ариады. Полковник удивлённо уставился туда — похоже шеддит почувствовал или услышал что-то, недоступное обычному человеку.
      — Альвин, бегом в лагерь, труби тревогу, нас обнаружили! Сюда идёт паладин и притом очень сильный! Бегом! — с этими словами шеддит бросился навстречу приближающемуся врагу, на ходу доставая из-за спины своё оружие — глефу, меч с двумя лезвиями, сделанный из Небесной Стали.
      А тем временем паладин Эллинор понял, что шеддит ему навстречу движется шеддит, и, не простой, а в статусе владыки. Похоже, боя было не избежать.
      Два врага встретились на участке тоннеля, где он проходил через русло высохшей подземной реки и немного расширялся. Шамдан и Эллинор с минуту стояли, оценивая друг друга. Шеддит сразу понял, что ему достался достойный противник — рыцарь-осьминог, своеобразный антипод рыцаря-скорпиона, которым являлся Шамдан.
      — Что ж, раз судьба свела нас здесь, позвольте представиться — Баал Шамдан, владыка шеддитов, — сказал шеддит, поднимая забрало и отсалютовав глефой, загоревшейся красным пламенем Преисподней.
      — Эллинор, Архимагистр ордена Стали и Пламени, — в свою очередь представился паладин, доставая из ножен свой меч, загоревшийся синим пламенем (шеддит отметил что у паладина есть и второй меч, но тот почему-то не стал его доставать). Спустя мгновение подземелье огласилось звоном клинков.
      — Позвольте спросить, почтенный Эллинор, как вы обнаружили этот тоннель? Я ведь вроде надёжно его замаскировал? — спросил Шамдан, отразив удары Эллинора, и попробовал контратаковать.
      — Старым способом гномов, «простукиванием», так можно найти под землёй любую пустоту и никакая маскировка не поможет, — ответил паладин, успешно блокируя глефу шеддита.
      — Да, я похоже, об этом не подумал… В части горного дела у этих гномов, право, можно многому научится — Шамдан теперь атаковал не столь стремительно, но вкладывал силу Хаоса в каждый удар.
      — Странно слышать такие слова от шеддита, которые ненавидят нелюдь, — Эллинор понял тактику противника и теперь тоже вкладывал силу Абсолюта в свои удары.
      — Поверьте, я люблю Баала Хаммона и его взгляды не больше вашего, — Шамдан не договорил, так как Эллинор нанёс сильный удар, целясь в грудь шеддита, усилив свой удар Абсолютом. Шеддит успел подставить свою глефу, вложив в удар столько силы Хаоса, сколько смог. Столкновение клинков отбросило противников в разные стороны и заставило сотрястись своды тоннеля — к счастью они выдержали.
      Не теряя ни секунды, Шамдан вскочил на ноги и, размахнувшись запустил в Эллинора молнией Хаоса. Эллинор при падении выронил свой меч и не смог бы рассеять им молнию. Однако паладин молниеносным движением выхватил из ножен второй меч, чей клинок был сделан из какого-то странного, с фиолетовым оттенком металла. Попутно паладин пробормотал какое-то заклинание, отчего клинок заиндевел — и выставил его перед собой. И тут произошло странное. Молния Хаоса изменила свою траекторию, угодив прямо в меч. А в следующий миг она, словно отскочив, ударила в обратную сторону — прямо в шеддита. Поражённый шеддит, однако, не зря носил титул Баала — он сумел отклонить собственную молнию, хотя и неудачно — она угодила прямо в одну из опорных балок тоннеля, разнеся её в щепки. Раздался треск, и своды тоннеля с грохотом рухнули. Обвал был небольшой, но он перекрыл проход и разделил двух соперников.
      — Мы ещё встретимся, Эллинор! Раздался голос шеддита из-за камней.
      — Жду с нетерпением! — ответил паладин, затушив свой необычный меч и убрав его в ножны. Затем Эллинор подобрал свой меч из небесной стали тоже вложил его в ножны.
      Уже собравшись уходить, паладин вдруг заметил какой-то блеск на полу. Присев, он подобрал этот наполовину засыпанный землёй предмет и рассмотрел его. Это был небольшой золотой медальон, с изображением весов, на одной чаше которых были несколько книг, на другой — алхимическая реторта.
      — Наверное, шеддит оборонил, — подумал Эллинор, кладя находку в карман и уходя к выходу из подземелья.
      Баал Шамдан нескоро обнаружил пропажу.

      Почти во всей Ариаде царила ночь, а в городе Октавия уже вставало солнце. Леон Турарий — самый известный маг-изобретатель во всей Ариаде — проснулся именно от ярких солнечных лучей, бьющих прямо в окно.
      На этот день у него имелось множество планов.
      Сперва, — подумал Леон, — нужно будет доработать модель геликоптера. Это будет посложнее так называемых «продвинутых» големов, но летательное устройство, способное полностью заменить танинов, того стоит.
      Продвинутые самообучающиеся големы, обладающие лингвистическими способностями, были последним его увлечением: некоторые из них настолько походили на людей, что многие не могли распознать оживлённые машины.
      Теперь же Леон занимался геликоптерами — летающими машинами. Пока что получалось не очень: дальность полёта была маловата, да и в воздухе они держались похуже тех же танинов.
      Но ничего, — размышлял изобретатель, — сейчас я опробую одну интересную идейку…
      Но едва Леон уселся за свои чертежи, как у него загорелся мадаббар. Дотронувшись до хрустального шара, маг-изобретатель увидел лицо паладина Маркуса Антония.
      — Приветствую вас, Леон!
      — Господин Антоний! Рад вас видеть!
      — Леон, прибыли представители паладинов из Гиперборея, — паладин сразу перешёл к делу. — Они сообщили, что намечается новая Всемирная Война. И Альянсу понадобятся ваши новые изобретения.
      — Что?! Война? — несмотря на то, что Леон активно сотрудничал с военными, в возможность мировой войны он не верил, подозревая ариадские власти в явной паранойе. — Не думаете же вы, что эта масхонская интервенция в Гиперборее может превратиться в настоящую войну Масхона со всеми?
      Однако Антоний не разделял весёлости Леона.
      — Разве вы не слыхали про коварство жителей Чёрной Страны? — вопросил он.
      — Конечно, слышал. Я вылетаю в Ривергард сегодня же — заодно геликоптер испытаю…
      — Подождите вылетать в Ривергард. Гиперборейские паладины уже тут, в Телисии. К тому же, здесь есть кое-что ещё, способное заинтересовать вас.

* * *

      А Ларратос Мельд решил провести день в архиве телисского ордена паладинов — точнее, той его секции, куда не пускали таламидов и куда он не попал в прошлый раз, заговорившись с Эллинором. Эта идея пришла ему в голову сразу же после того, как он получил статус адепта.
      Дело в том, что паладины весьма серьёзно отнеслись к подготовке экспедиции внутрь горы Нурия: сборы грозили растянуться на несколько дней. Совет ордена заседал чуть ли не круглосуточно — например, всю последнюю ночь паладины решали, кого именно отправлять в экспедицию. В ожидании их решения Ларри занимался медитациями: несмотря на полученный статус, он знал, что медитации ещё очень долго будут его совершенствовать — как в плане силы воли, так и в плане выносливости и ловкости.
      В итоге спать ему почти не пришлось: совет завершился лишь под утро, однако паладину медитации вполне могут заменить сон, еду, питьё, а мастеру — даже воздух.
      Наконец, состав экспедиции был утверждён. Конечно же, туда включили самого Ларратоса (ибо он был единственным, кто видел странный сон об этой горе), и Элиддина, как бывшего наставника Ларри. Руководителем экспедиции назначили одного из лидеров ордена — Маркуса Антония, а в качестве группы поддержки добавили ещё нескольких паладинов. Зарина, как ни странно, тоже умудрилась «пробиться» в собираемый отряд (хотя девушка-паладин вызывала у совета определённые подозрения — тем более, она явно что-то скрывала). А вот кандидатуру Апиона утвердили сразу, поскольку бывший вор сообщил, что его талант взламывать замки и обезвреживать ловушки просто обязан пригодиться в поисках следа Арастиора.
      С рассветом сборы продолжились с удвоенной энергией. Маркус отправил в центр города гонца от ордена с целью найти специалистов по языкам, в принципе способных расшифровать древние письмена внутри пещеры. К тому же Ларратосу сообщили, что вскоре прибудет крупный специалист в области техники.
      Ларри же отправился в библиотеку — подальше от всей этой суеты. Перед такой экспедицией было бы весьма полезно ознакомиться с различными историческими (и не только) материалами, имеющими отношения к горе Нурия. На библиотечной двери на мизрахийском языке красовалась надпись: девиз паладинства, своеобразный символ веры:
 
Leit ihpat — yesh hababa
Leit lifsekel — yesh Eliyon
Leit garal — yesh bahira
Leit amina — yesh sekel
Leit ra'a — yesh yedi'a
Yedia — hia kahat.
 
      Ларри открыл дверь и оказался в библиотеке. Но общедоступные паладинские книги сейчас его не интересовали — основные он уже читал, обучаясь у Элиддина. Теперь Ларратос искал знаний, доступных более высоким рангам, чем таламид. В конце общего зала виднелась фиолетовая дверь, на которой был изображён треугольник с глазом посередине — вполне стандартный символ магии и мистицизма.
      Ларри подошёл к двери закрытого фонда, и вздрогнул, внезапно услышав глухой металлический голос:
      — Кто ты, желающий пройти? — вопрошала дверь (или то, что за дверью).
      — Мельд. Ларратос Мельд, — произнёс донельзя удивлённый Ларри. Его никто не предупредил, что библиотечные двери обладают такой странной магией.
      — Тебя нет в моём списке, — мрачно констатировал голос. — Предупреждаю: вход возможен лишь паладинам в статусе не ниже адепта. Предъявите амулет для проверки статуса.
      При этом нарисованный на двери глаз в треугольнике будто бы ожил и засветился. Амулет Ларратоса с выгравированным тигром блеснул золотым огнём и через три секунды погас.
      — Статус адепта подтверждён, — произнёс тот же металлический голос, — Ларратос Мельд, вы добавлены в список лиц, имеющих доступ к архиву. Больше вам не обязательно предъявлять амулет для входа.
      Дверь, наконец, открылась, и Ларратос облегчённо вздохнул. Вообще, посетить закрытый зал Ларратосу порекомендовал его бывший наставник, Элиддин аль-Кахаби:
      — Настав… Элиддин, а что такого интересного можно найти в закрытом зале библиотеки?
      — Многое, Ларри. Подлинные версии разных пророчеств. Древние рукописи, которые слишком ценны, чтобы выдавать их простым таламидам. А также книги, которые могут развратить неокрепший ум юного ученика. Только взрослых мужчин, достигших восемнадцати лет, берут в паладины. Однако в закрытом зале находятся книги, которые слишком опасны для прочтения восемнадцатилетними учениками, и их можно читать, только имея статус адепта, который редко кто получает ранее двадцати двух-двадцати трёх лет. Но у тебя уже есть этот статус, так что, думаю, твой возраст не имеет значения.
      — Элиддин, а что же всё-таки это за книги?
      — Книги серых паладинов.
      — Каких? Серых?! Разве такие бывают? Они что, нейтралы вроде Зарины?
      — Не совсем, Ларри. Хотя… Да, её можно отнести к серым паладинам. Серыми паладинами называют носителей мечей из небесной стали, не являющимися ни членами нашего ордена, ни шеддитами. Серыми паладинами становятся, скажем так, еретики от паладинства.
      — Еретики? Элиддин, вы же сами мне рассказывали — и я читал в книгах, что наш орден свободен от предрассудков! Над нами властвует только Абсолютный Закон!
      — Да, но не все правильно толкуют Абсолютный Закон. К тому же, — Элиддин перешёл на шёпот, — наш орден не совсем лишён предрассудков — у нас есть свои. Хотя бы такие, как запрет женщинам и нечеловеческим существам быть паладинами. Лично мне эта система не кажется совершенной. Но я предпочитаю не распространяться об этом. А некоторые паладины излагали мои мысли открыто. Письменно.
      — И за это их разжаловали и они сделались серыми паладинами, да?
      — Да, Ларри. Часть серых паладинов — изгнанники и отрешённые, часть — паладины, добровольно покинувшие орден.
      — Будто шеддиты какие-то!
      — Да. Часть серых паладинов действительно становится шеддитами. Баал Хаддад — перед тем, как получить титул владыки шеддитов, был некоторое время серым паладином. Часть серых паладинов независимо странствует по свету — а некоторые начинают вести образ жизни обычных людей, при этом используя Абсолют в личных целях.
      — Интересно, Элиддин.
      — Я советую почитать книгу паладина Ариэля Даййена "женщины и нелюдь: перспективы равноправия в ордене Стали и Пламени" или его же книгу о Шаддае. Написал он эти книги, когда ещё был в ордене, а потом его оттуда выгнали…
      Ларратос подошёл к одной из полок, и его взгляд остановился на книге с интересной надписью на обложке: Абдель Рахман: "Правда и ложь о сущности Хаоса".
      — Ну, выбрал уже, с чего начать? — услышал Ларри голос Элиддина. — Извини, я тут немного задержался — совет собрали на внеочередное заседание…
      — Должно быть, неплохая книга, не так ли, Элиддин? — обернулся Ларратос, указав бывшему наставнику на труд Абделя.
      — Нет, Ларри, — встревожился Элиддин. — Эту книгу следует читать в последнюю очередь. Там — пропаганда зла! Именно из-за этой книги Абделя и изгнали из ордена, как рассказал мне Маркус. Я удивлён, что она до сих пор хранится в архиве — по идее, её давно следовало бы уничтожить.
      — Элиддин, я же адепт, — ответил Ларри, — неужели вы думаете, что простая пропаганда легко сможет на меня воздействовать?
      — Ладно. Поступай, как знаешь.
      Ларри открыл книгу. Во вступлении говорилось:
      "Некоторые дилетанты, даже из ордена Стали и Пламени, отождествляют Хаос со злом, что есть в корне неправильно. Хаос есть отсутствие порядка как такового, Хаос нередко несёт разрушение, но он сам по себе злом не является. У хаотических созданий красная аура, а у приспешников зла — чёрная. Конечно, темные владыки шеддитов обладают смешанной красно-чёрной аурой, но ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между Хаосом и злом.
      Хаос не есть зло. И Хаос ни в коей мере не изменяет принявшего его человека — в плане ориентации на добро и зло. Тёмный лорд Баал Хаммон изначально был ксенофобом — даже будучи формально паладином. Хаммон был злым до принятия Хаоса. Хаос — понятие, лежащее по ту сторону добра и зла. Человек, принявший его, освобождает свою истинную личность от груза культурных установок.
      Если человек был злым, он станет истинно злым. А нравственный человек, даже приняв Хаос, останется нравственным. Хаос — лишь средство, а не цель. В одном паладины и шеддиты сходятся: они отрицают воспитание как главный формирующий личность фактор: паладины утверждают, что лишь в зрелом возрасте можно осознать нравственность, шеддиты — что хаос и есть свобода. И в этом отношении правы и те и другие.
      Диктатура Масхон не есть страна чистого Хаоса. Скорее это — страна чистого зла. Несмотря на то, что она приняла имя Хаоса, она — его полная противоположность, ибо никто не знал более организованного режима, чем режим Масхона. Шеддиты действительно черпают свои силы в Хаосе — но они направляют эти силы на дело строгого порядка.
      Принадлежность к добру или злу сидит в каждом человеке — причём она не предопределена, зависит не от склонности, а от самого человека. И никак не от принадлежности к светлому или тёмному ордену.
      Хаос — естественное состояние человека. Истинный Хаос есть свобода, не подразумевающая опасного поведения. Выбор человека ограничен логикой, в нем заложенном. Когда ребенку говорят ни в коем случае не делать что-то, он наоборот это сделает, и зачастую именно потому, что ему запретили. Ему указали на выбор — на то, что этот поступок возможен, и соблазнили его этим вариантом.
      Хаос — это высшее благо: освобождение от запретов и оков, благо к которому все должны стремиться. Высшее благо потому, что свободный человек спокоен, его не беспокоят мысли о том, что есть какие-то правила. Человек Истинного Хаоса безгрешен. Тут очень существенен такой момент как понятие греха — человек, который никогда не воровал и не слышал что это такое, никогда не начнет воровать — то есть он просто не будет понимать как это вообще возможно. То же самое и с убийствами. Как это вообще убить человека? — это же человек, такой же, как и ты".
      — Интересная книга? — скептически поинтересовался Элиддин.
      — Ну да. Из неё я почерпнул информацию, до которой уже додумался: принадлежность к добру и злу никак не зависит от принадлежности к ордену паладинов или шеддитов.
      — Как я понял, автор сей книги защищает Хаос?
      — Не совсем: он говорит, что Хаос — это свобода, снятие всех ограничений. Злодеями, приняв Хаос, согласно этой книге, становятся те, кто изначально был злодеем в своей истинной душе. Мне кажется, в этом утверждении есть доля истины: вы же сами говорили, что Эсквилл изначально был нетерпимым человеком, — произнёс Ларратос, вспомнив человека, о котором не хотел рассказывать Элиддину — Раниса Тиррена. Ранис и до перехода на сторону Хаоса был вспыльчивым и нескромным юношей, который, как видно сейчас, воспринимал других людей просто как средство для достижения своих целей.
      — Вы правы, Ларратос, — Эллинор, как и в прошлый раз, неожиданно появился из-за полок. — Я сам уже давно понял что шеддиты и паладины в сущности как два полюса магнита — одинаковы по силе, но разнее по знаку. Беда только в том, что среди и тех и других есть те, кто "впал в крайность", стал фанатиком. К таким можно отнести, например Баала Хаммона, или нашего архимагистра Харизи. Свободный паладин не должен впадать в крайности вроде абсолютного зла или абсолютного добра — поскольку абсолютное добро, насаждаемое силой, превращается во зло.
      Деятели вроде Харизи ещё умеют и других убеждать. Вот почему наш орден, к примеру, не избавился от предрассудков — таких как то, что в орден нельзя принимать женщин и нелюдей. Но к счастью, времена меняются и новые, лишенные предрассудков люди появляются в рядах паладинов. Как, впрочем, и среди шеддитов…

* * *

      Чуть позже Ларри прочёл ещё одну книгу из закрытого архива, книгу Омара Ханифа: в ней содержалась трактовка пророчества о Шаддае. Ханиф говорил о нём как о балансёре, избраннике, который будет колебаться между Светом и Тьмой: если Шаддай примет сторону паладинов, то будут повержены орды приспешников Хаоса. Или, точнее, приспешников зла. Если же Шаддай сам примет Хаос, то свет в мире Эрты погаснет. Мир превратится в темницу шеддитов.
      Шаддай, Избранник — это и есть Утренняя Звезда, Areas Astior на древневестландском, возможная инкарнация или аватара бога Ареса. Шаддай должен родиться в Вестланде — и совершить переворот во всём мире.

* * *

      Ларри Мельд снова спал. Ему снился Баал Хариб — точнее, нет, не Баал Хариб, а ещё Арастиор Скайрис. Вместе со своим братом Петером Арастиор шел вдоль какой-то пещеры. За их спинами стояло нечто, напоминающее металлического голема — только оно не обладало такой неуклюжей фигурой. Это существо походило на воина, созданного Трейком, его аватара… Даже нет, длина рук и форма туловища напоминали эльфийские — только мускулатура выглядела гораздо более рельефной, чем у эльфов. Что-то пролязгав металлическим голосом на непонятном языке, голем отключился.
      — Ара, как ты думаешь, мы тут найдём кристалл? Такой же, как и в Масхоне? И ты сможешь стать ещё сильнее?
      — В том, что кристалл здесь, я не сомневаюсь. Я чувствую его присутствие — так же как и наличие ещё одного кристалла где-то в Шемшии. Правда, Перворождённые не ограничились тремя кристаллами, так что в скором будущем мы получим указатели и на другие города Перворождённых.
      — Смотри, Ара! Ты был прав — кристалл! Здесь!
      Арастиор посмотрел в центр зала. Там действительно находился кристалл, подле которого уютно устроились какие-то твари, смахивающие на бесхвостых скорпионов.
      Когда братья Скайрисы приблизились, кристалл засиял всеми цветами радуги, хотя более всего в нём переливались фиолетовый и зелёный. Если бы не пещеры, он смог бы заменить солнце в радиусе двух-трёх десятков метров. А «скорпионы» (видимо, пробудившись от яркого света) внезапно встрепенулись и приподняли свои клешни. В глазах тварей зажглись зловещие жёлтые огоньки.
      Однако Арастиор остался абсолютно спокоен.
      — Хорошо хоть, что на этот раз нам не придётся сражаться с охранниками. Прошлая стычка едва не стоила мне жизни, а стражей было всего двое. Лежать! — выкрикнул Арастиор, обратив раскрытую ладонь в сторону приближающихся монстров. Твари мгновенно остановились, как будто наскочили на невидимую преграду, а затем медленно, словно нехотя, опустились на каменный пол, поджав под себя клешни.
      — Вот так. Теперь спать! Спать сейчас же!
      Глаза скорпионов начали угасать…

* * *

      — Ларри! Проснись! Экспедиция уже почти собралась! — разбудил Ларратоса Элиддин.
      — Что?! Уже утро? Так быстро?
      Ларратос тряхнул головой, чтобы поскорее вернуться к реальности.
      — Наставник, мне приснился новый сон. Про Арастиора, про руины Перворождённых и какие-то светящиеся кристаллы. Как это древние эльфы смогли подчинить себе такую мощную и эффективную магию?
      — Именно это мы и выясним там, Ларри.
      Когда паладины вышли из комнаты, к ним подошёл высокий шатен, которому на вид было около тридцати пяти лет:
      — Господа, как я понимаю, вы являетесь гиперборейскими паладинами?
      — Ну да, — ответил Элиддин, — хотя лично я и родился в Шемшии.
      — Я — Леон Турарий. Техник и маг. Изобретатель геликоптера и продвинутых големов.
      — Да, Леон. Я слышал о вас, — ответил технику Элиддин, — чертежи многих ваших изобретений были пересланы в Гиперборей.
      — Элиддин, какая разница между големами и гомункулусами? — немедленно поинтересовался Ларри.
      — Големы, как и гомункулусы, искусственные существа. Но големы делаются из глины, металла, дерева или другого вещества, а гомункулусы — люди, которых выращивают в лаборатории. Гомункулусы, как и големы, не обладают душой, но у них есть разум, хотя и регулируемый. Голем же не обладает собственным разумом, а ведёт себя согласно заложенной в него магической программе.
      — Ясно, — кивнул Ларратос, переваривая услышанное.
      — Так вот, — Элиддин обратился к Леону, — геликоптеров я пока лично не видел, но ваши продвинутые големы стали одной из основ войск Великого Альянса. Один из големов, подпитываемый светлыми артефактами Абсолюта, какое-то время был даже воином гильдии боевых магов и помог нам справиться с демоном — до того, как стейнгардский архимаг создал себе аватар.
      — А что это за звери такие — геликоптеры? — вмешался Ларри.
      — Летательные аппараты, — пожал плечами Элиддин. — Работают на том же магическом двигателе, что и самоходные повозки. Двигатель приводит в движение спиралевидный винт — а он в свою очередь поднимает сам летательный аппарат.
      — Спиралевидный винт? Прямо как на нашем судне "Ужас Абсолюта"?
      — Собственно, ради этого я и здесь, — произнёс Леон, — я бы хотел исследовать ваше судно и разобраться в принципах его работы, — это ведь по моей части, как сказал Маркус Антоний.
      — Да, по вашей, — подошёл сам вышеупомянутый паладин. — Ларратос, мы уже готовы, — сказал он, — Выступаем немедленно.
      — А с чего вдруг такая спешка? — удивился Ларри. После длительных сборов и утомительных совещаний резкий переход к решительным действиям выглядел несколько странновато.
      — Спешка?! — в свою очередь поразился Антоний. — Мы готовим эту экспедицию уже четвёртый день, тогда как до Нурии всего полдня пути. И это, по-вашему, спешка? Ну, как бы то ни было, мы выступаем — идём прямо на север.
      — Леон, а не могли бы мы воспользоваться вашим геликоптером? — предложил Ларри.
      — Ну, знаете ли, паладин, я был бы не против, но, после того как я исследую ваш корабль, мне бы хотелось съездить в Ривергард и пообщаться с нашим военным начальством по поводу обеспечения армии геликоптерами.
      — Жаль, — вздохнул Ларри. — А мы-то рассчитывали, что вы вместе с нами осмотрите древнюю пещеру… Там много таинственных высоких технологий, и без специалиста нам будет трудновато во всём этом разобраться.
      Ларратос увидел, что у Леона при словосочетании "таинственные высокие технологии" в глазах загорелся блеск, который появляется у охотничьей собаки, что не ела неделю и вдруг увидела в лесу сочного зайчишку.
      — Хотя, — кивнул Леон, — геликоптеры пока плоховато работают, так что ещё одно небольшое испытание (вроде нашей поездки) им не повредит.