До города Шалема отряд добирался по железной дороге. Ларратос и Элиддин ехали в третьем вагоне; Трейк, Зарина, Апион, Эрана и Турарий — в четвёртом, а Мириду и Руханнура разместили в специальном загоне для драконов (хотя Ларри сильно боялся, что звери в итоге передерутся).
      Путешествие проходило довольно спокойно: за окнами проплывали безжизненные унылые степи, пассажиры откровенно скучали. От нечего делать Ларратос начал присматриваться к дорожным попутчикам. Вообще, большинство жителей Шемшии с подозрением смотрело на чужаков: как понял Ларратос, чужаки в землях Мизраха — относительная редкость. Элиддин, правда, для них был своим, да и Зарина не особо отличалась от местного населения, ибо унаследовала от своего отца-мизрахима смуглую кожу. К тому же она владела мизрахийским языком. Не особо отличался от мизрахимов и южанин Леон Турарий, зато светловолосые и голубоглазые Апион, Эрана и Трейк выделялись из толпы.
      Сам Ларратос за время, проведённое в Ариаде, успел сильно загореть, так что его вполне можно было принять за мизрахийца. А незадолго до этой поездки он, дабы ещё сильнее походить на коренного жителя Шемшии, решил не бриться. За три дня, проведённых в поезде, у него уже выросла небольшая борода. Зарина смотрела на бороду Ларратоса, как зачарованная: похоже, с ней Ларри ещё больше походил на её погибшего возлюбленного.
      Некоторое время спустя Ларри вновь обратил свой взор к окну, обозревая страну, по которой ехал поезд. Леса и степи северной Шемшии сменялись пустынно-скалистой местностью центральной. И народ в центре страны был не такой жизнерадостный, как на севере. Раньше Ларратос думал, что только в Гиперборее, в стране почти что вечного холода, люди постоянно угрюмы. Ему казалось, будто бы все южане жизнерадостны. Жители южных приморских городов действительно были энергичными и оптимистичными, полностью оправдывая его ожидания. Но вот люди, живущие в районе раскалённых пустынь и скал, редко бывали счастливыми. Правда, если верить Элиддину, на горе Шемшия, где находится город Шалем, климат не такой удушливый, к тому же там есть леса и озёра.
      А пока — чем дальше на юг ехал поезд, тем невыносимей становилась жара. В очередной раз выглянув из окна, Ларратос увидел огромную долину, по бокам которой стояли огромные статуи — человекоподобные фигуры, по обе стороны которых стояли статуи змей. Что-то было странное и в этих монументах, и в этих диковинных змеях.
      — Элиддин, а что это за статуи? — поинтересовался Ларратос.
      — А это — статуи наших мизрахийских богов, — с улыбкой ответил Элиддин, — наш народ поклоняется небесным светилам. Каждый бог олицетворяет какое-либо небесное тело.
      Ларри с любопытством обозревал скульптурную группу, изображающую божественный пантеон.
      — А что это за статуя высокой женщины в центре?
      — Это — Вечерняя Звезда, богиня Зарина.
      Возникла небольшая пауза.
      — Какая богиня? — наконец выдавил из себя потрясённый Ларратос.
      — Зарина. Про эту богиню ходят легенды, что она спускалась в наш мир в облике людской женщины и инкогнито исследовала эти места. Рассказывают, что она путешествовала не только в землях Мизраха, но и в Ариаде — под именем Азура, и даже в Гиперборее — под именем Мара.
      Так вот кто ты такая, Вечерняя Звезда из пророчества об Избраннике, — подумал Ларратос, — я всегда ощущал, что в нашей Зарине что-то странное. Фиолетовая аура, огромная скорость… Наверное, ты и есть та самая богиня, принявшая облик людской женщины — и неудивительно, что у тебя такие способности к магии иллюзий.
      — Не думаешь же ты, что простой паладин способен победить богиню в поединке на мечах? — улыбнулся Элиддин, догадавшись, о чём задумался его бывший ученик. — Тем более, что имя «Зарина», хотя и не слишком распространено, всё-таки попадается у мизрахийских девушек.

* * *

      Тем временем в Телиссии завершилось очередное заседание ордена паладинов: поводом послужили последние сведения об экспедиции Ларратоса. Паладины разделились на три лагеря: одни, как Эллинор, верили, что Ларратос Мельд и есть Шаддай. Другая же часть, возглавляемая Бейлом Харизи, считала, что Ларри рано или поздно падёт в Хаос. Более того: многие из них трактовали пророчество об уравновешивании двух высших сущностей как раздел мира надвое — на территории Хаоса и Абсолюта, равные по площади. И, наконец, встречались такие, кто колебался между этими двумя крайними мнениями, призывая подождать дальнейшего развития событий. В итоге совет завершился ничем — никаких особенных решений на нём так и не приняли. Паладины расходились недовольные — особенно рыцари-осьминоги, остро ощущавшие какие-то неуловимые изменения в матрице Абсолюта.
      Квинт Вергилий, один из рыцарей-осьминогов, как раз поднимался к себе в комнату, когда к нему подбежал Клавдий Кальпурний — водный маг, работающий в ордене паладинов.
      Квинт и Клавдий познакомились ещё двести лет назад — когда вместе учились магии в Ривергардской академии. Однако потом Квинт пошёл в паладины (большинство рыцарей-осьминогов — бывшие маги). А честолюбивый Клавдий попытался устроиться боевым магом в элитные войска Ариады. Итог вышел вполне закономерным: отбора юный маг не прошёл. Может, в морские войска его бы и взяли, но кому нужен водный маг, пускай немного и владеющий искусством иллюзий, в сухопутных войсках? А во флот Клавдий почему-то не хотел.
      Именно тогда он, окончательно разочаровавшись в жизни, пошёл работать в Телисию — поближе к своему другу Квинту. Лет десять назад Клавдий уехал на север Ариады — наметилось какое-то денежное дело. Пару недель назад маг вернулся обратно в Телисию — теперь он выглядел не как чародей, а скорее как купец, очень довольный жизнью и своим заработком.
      — Чего ты хотел, дружище? — со вздохом спросил Квинт. На самом деле, Квинт не считал больше Клавдия своим другом. Дело в том, что он мог видеть людей насквозь — таков дар паладина — и в то же время его проклятие. Проклятие — потому что может разрушить дружеские узы. Раньше Клавдий был целеустремлённым и честолюбивым магом, что с лёгкостью читалось в его ауре. Теперь же, после того, как водный маг добился своего и заработал денег, он уже ни к чему не стремился. Его аура стала серой, как и у большинства жалких людишек, думающих только о своём благе. Поэтому Квинт пренебрежительно относился к Клавдию, но из приличия вида не показывал. К тому же он с сожалением вспоминал прежнего Клавдия — того, каким тот был в магической школе: живым, целеустремлённым и любопытным.
      — Ну как там поживает Элиддин, дружище Квинт? А как Избранник, Ларратос Мельд?
      — Вообще-то, Клавдий, это секретная информация, которую запрещено выносить на обсуждение вне Совета нашего ордена, — строго произнёс паладин.
      — Квинт, ведь мы же друзья! Я болею за Избранника, и верю, что он может уничтожить Хаос! Расскажи мне про него, пожалуйста! — водный маг умоляюще сложил руки.
      Ты не болеешь за него, ничтожный человечишка! Это видно по твоей ауре, — подумал Квинт, но вслух ответил:
      — Они уже почти въехали в город Шалем. Там они поговорят с членами ордена, дабы знать, что делать дальше.
      Клавдий довольно улыбнулся и посмотрел на серебряное кольцо с изображением скорпиона, находящееся на его правом безымянном пальце.
      — Дружище Квинт, — вздохнул он, — я скоро уеду ещё на несколько недель. Надеюсь, в ордене без меня всё будет нормально?
      Вот зануда, — с лёгким раздражением подумал Квинт, — ну что страшного случится без него в ордене? У нас ведь и так полно водных магов. Хороших водных магов. И чего он так выпендривается со своим дурацким кольцом? Наверное, это его "важное дело" — та самая денежная работа, где он хочет срубить ещё денег.
      Но вслух вежливый паладин, конечно, сказал совсем другое:
      — Разумеется, Клавдий. Уезжай. Уверен, что за несколько недель твоего отсутствия ничего не случится.
      Клавдий не спеша зашёл в свою комнату и закрылся на замок, где сразу же полез под кровать. Его рука нащупала там круглый предмет: им оказался чёрный шлем.
      Нет, не то, — мысленно произнёс Клавдий и вскоре нащупал другой круглый предмет — на этот раз мадаббар. Он-то и был нужен Клавдию. Положив шар на кровать перед собой, водный маг вызвал в памяти искомый образ. На экране возникло лицо бледного голубоглазого мужчины лет сорока:
      — Приветствую вас, мой господин, — произнесло лицо в мадаббаре. Если бы тут был Элиддин или хотя бы Ларратос, ЭТОГО человека они узнали бы тотчас же.
      — Приветствую, патриарх. Как продвигается распространение культа?
      — Хорошо, мой господин. Уже около трети жителей Ривергарда пали под нашу власть, хотя пока и не догадываются об этом. А как ваш объект наблюдения?
      — Приближается к городу Шалем. Патриарх, даю тебе задание — ужесточить контроль над культистами: в ближайшие дни я не смогу контролировать их лично.
      — Понял вас, господин.

* * *

      Поезд уже мчался по горному району. Дорога не только петляла, но и постоянно меняла уклон: то вверх, то вниз. Но пока было терпимо — ничего с полок не падало, да и с пассажирами ничего не случалось.
      По вагону шла девушка из обслуживающего персонала, исполняющая обязанности проводницы и официантки. Она была, как и все жительницы Шемшии, высокой, смуглой и с длинными чёрными волосами. На её руках блестели бронзовые браслеты, выполненные в виде змей.
      Она толкала тележку с напитками.
      — Не желаете ли напитков, господа? — спросила разносчица по-мизрахийски.
      — Нет, спасибо, — ответил Ларратос. Никто из отряда также не пожелал ничего выпить.
      И тут поезд пошёл резко в гору. С полок попадали вещи. С людьми, сидящими на полках, ничего не произошло, но официантка не удержалась на ногах и начала падать. Ларратос среагировал мгновенно: резко вскочив, паладин подхватил девушку, поймав её в падении. И вдруг осознал, что весь вагон смотрит на него с большим удивлением. Более того: сама официантка взирала на Ларратоса с явным ужасом — как кролик на удава.
      Немного удивившись такой странной реакции, Ларри отпустил девушку, которая, что-то невнятно пробормотав, тут же покинула вагон.
      — Ларри! Что ты наделал?! — выкрикнул Элиддин на вестландском языке — очевидно, для того, чтобы никто в вагоне не понял, что он говорит.
      — Я?!! — Ларри решительно не понимал, чему же удивлён народ, и в чём виноват он сам, Ларратос.
      — Ты! — строго ответил Элиддин, — ты до неё дотронулся!
      Ларратос начал понимать, в чём тут дело: он ранее читал, что у мизрахимов очень строго со взаимоотношением полов. Некогда в этой стране даже существовал обычай, согласно которому мужчина, дотронувшийся до девушки, был просто обязан на ней жениться. Но это правило уже исчезло из законов мизрахимов, — сказал сам себе Ларратос.
      Неужели оно исчезло не полностью? — с ужасом подумал он. — Но ведь я уже женат… Правда, у мизрахимов распространено многожёнство. Их не волнует, есть ли у меня жена или нет: будет и вторая. А будет вторая — Зарина попросит статус третьей официальной жены. Правда, одно дело — Зарина, с которой он, несмотря на короткое знакомство, уже через многое вместе прошёл, а другое — официантка, про которую он не знает даже как её зовут.
      — Элиддин, вы что, хотите сказать, что если я до неё дотронулся, то обязан на ней жениться? — со страхом поинтересовался Ларри.
      — Ну уж нет! Такая, как она, никогда не сможет стать твоей женой! Ты дотронулся до шухры!
      — До кого? — удивился Ларратос.
      — Видел, что у неё на запястьях?
      — Браслеты в виде змей. Бронзовые.
      — Вот именно! Она — шухра, нечистая! Происходит из низшей касты в нашем обществе — рабов, до которых свободный человек не может дотронуться. Коснувшись её, ты стал ритуально нечистым как минимум на неделю — и не можешь неделю дотрагиваться до других людей!
      — А что, я должен был позволить ей упасть? — Ларри никак не ожидал услышать подобного от своего наставника, всё время твердившего о религиозных предрассудках.
      — Да! — ответил Элиддин.
      — Это всё предрассудки, — сказал Ларратос, — придуманные людьми. В Гиперборее никто не становится нечистым, если дотронется до низшего человека. Наставник, ведь вы же паладин! Неужели паладины могут признать недостойным поступок, не противоречащий Абсолютному закону?!
      — Да, да, ты прав, Ларратос, — смущённо пробормотал Элиддин. — Я думал, что за годы паладинства и жизни в Вестланде мизрахийские предрассудки выветрились из моей головы. Однако стоило мне оказаться на своей родине, как они вновь пробудились…
      — Понятно. Думаю, лучше не кричать на каждом шагу, что я теперь стал ритуально нечистым на целую неделю.
      — Ну да. Остальным, в том числе и членам ордена паладинов, лучше не знать об этом.
      Народ в вагоне постепенно успокоился.
      — Элиддин, я читал, что рабство в Шемшии отменили несколько веков назад. Почему у этой девушки всё-таки были браслеты?
      — Рабство отменили незадолго до моего рождения, — кивнул паладин. — Но бывшие рабы так и остались в низшей касте. В нашем обществе поначалу было всего две касты — рабы и свободные люди — шухра и хафиш. А три тысячи лет назад началось расслоение в касте свободных — и образовалось две касты — эйкар (малоимущие свободные люди) и адун (господа). Во времена моей молодости каста эйкар составляла около половины населения, десять процентов занимала каста адун, а остальными были представители касты шухра. Но с отменой рабства шухры принялись уезжать из Шемшии — кто в земли Запада, а кто — в другие страны мизрахийского континента. И стали обычными людьми.
      — Разве в других мизрахийских странах нет деления на касты?
      — Нет. Есть только деление на классы. Так что можно переходить из класса в класс и сочетаться браком с представителем другого класса. У нас же — в какой касте родился, в такой и проведёшь всю жизнь. Браки между кастами строго запрещены.
      — Я не понимаю, Элиддин, почему такое строгое деление, свойственное Шемшии, отсутствует в других странах Мизраха?
      — Потому что именно в Шемшии пошло деление на раболепных людей, готовых на что угодно, лишь бы остаться в живых, и на людей действительно свободных, ни за что не согласившихся на рабство, предпочитающих рабству смерть. Затем из касты свободных выделилась каста господ. Почти все маги принадлежат именно к этой касте, и почти все представители касты адун знакомы с магией.
      — А почему именно в Шемшии? — допытывался Ларри. — Шемшия с кем-то воевала, после чего народ захватывали в рабство?
      — Знаешь ли, Ларри, я всегда интересовался этим вопросом, — признался Элиддин. — В культуре Шемшии присутствует ужасающий образ змеи, которого ни в каких других странах Востока нет. Один из мотивов наших колыбельных — "засыпай быстрее, а не то придёт змея и утащит в свою нору". "Хитрый змей" или "трусливый змей" — самое страшное оскорбление из всех, что есть в Шемшии. В шемшийских сказках главным злодеем всегда является змей…
      — Да и браслеты ваших шухра выполнены именно в виде змей!
      — В точку! Среди мифов Шемшии, возникших задолго до появления письменности, фигурирует мотив о змеях, поработивших людей, и о других людях, благородных воинах, что не отдались змеям и сражались с ними, после чего спасли рабов. Многие считают эти мифы не более, чем сказками, однако, в них сказано, что воины людей, победив змей и освободив рабов, не дали им свободы. Предводитель воинов сказал, что эти недостойные людишки, предпочитающие рабство смерти, не могут стать свободными.
      — Вы хотите сказать, что победа воинства людей над воинством змей означала не освобождение рабов, а лишь смену имён их хозяев?
      — Да, это так. И чтобы рабы и дети их помнили свою рабскую сущность, помнили, что прислуживали змеям, согласно нашей мифологии, их заставили носить бронзовые браслеты в виде змей.
      — По-моему, Элиддин, этот миф создан кастой господ, дабы оправдать рабовладение. Многие древние мифы оправдывают несправедливость существующего общественного строя, говоря, что так сложилось издревле, так и должно быть.
      — Ты не веришь, однако, я интуитивно чувствую, что это правда. Думаю, после того, как люди одержали победу над змеями, они просто их перебили. И возможно, эти змеи как-то связаны с Перворождёнными и победой над Хаосом…

* * *

      Поезд прибыл в город Шалем ранним вечером. На высоте версты над землёй и находился собственно город, бывший некоторое время назад столицей Шемшии. А ещё тремя верстами выше — город паладинов. Будь в отряде побольше драконов — и можно было бы добраться до орденских построек по воздуху. Но так как зверей имелось всего двое, пришлось идти кружным путём — сперва добираться пешком в нижний Шалем, а уже оттуда по подвесной дороге доехать до города паладинов. Несмотря на все эти сложности, добрались довольно быстро — за сорок минут.
      О прибытии экспедиции местных паладинов известили заблаговременно — поэтому отряд встречала небольшая делегация. Элиддин с грустью отметил, что не видит ни одного знакомого лица — в последний раз он бывал в этих местах почти четыреста лет назад. Конечно, паладин не может умереть от старости, но жизнь борца со злом полна всяких опасностей. И все знакомые Элиддина в верхнем Шалеме уже давно умерли. Да и не только в верхнем: Элиддин знал, что около двухсот лет назад умер его отец — хоть и не паладин, но тоже борец со злом, великий светлый волшебник Шамир аль-Кахаби. Да и потомков у Элиддина не было — так что он, можно сказать, был человеком без прошлого и без будущего. Единственной надеждой Элиддина оставался Ларратос, ставший ему за эти несколько месяцев почти что сыном.
      — Господин Кахаби! Господин Мельд! Рады вас видеть, — произнёс глава делегации в фиолетовом плаще, рыцарь-осьминог, — я — Кафр эд-Даввар, глава ордена. Со мной связался Маркус Антоний и сообщил, что нам следует ждать вас.
      — Благодарю вас, — кивнул Элиддин, — да, это и есть Ларратос Мельд, мой бывший таламид, ныне кандидат в Избранники. Мы прибыли к вам в поисках руин Перворождённых, где постараемся найти ответ на вопрос, можно ли победить Хаос.
      — Прошу вас, проходите, господа. Мы бы и рады помочь вам, однако, мы не располагаем никакими сведениями о руинах Перворождённых, никто не нашёл никакой информации о них в архиве. Я могу посоветовать вам посмотреть в архиве библиотеки, однако, я уверен, что вы там ничего не сможете отыскать.
      — Благодарю вас, — сказал Элиддин. Паладины прошли в архив и принялись разыскивать необходимые сведения.
      — Ты, Ларри, ищи книги о Перворождённых, — распорядился Элиддин, — а я посмотрю, есть ли что-нибудь о диктатуре змей.
      — Понял, Элиддин. Ну как же я мог так сглупить, — сокрушался Ларратос, просматривая бесконечные ряды книг, — прикоснувшись к кристаллу Перворождённых, я ощутил их руины где-то в районе города Шалем, но не догадался уточнить, где именно! Вот именно, что они где-то! И можно искать эти руины годами, если не десятками лет!
      — Но когда-то здесь побывал Арастиор. Он же сумел найти руины Перворождённых. Думаю, мы вместе взятые не глупее его.
      — Надеюсь, Элиддин. Надеюсь…

* * *

      Поиски сведений о руинах длились уже четвёртый час, но пока что абсолютно безрезультатно.
      — Думаю, между расами змей и Перворождённых можно поставить знак равенства, — наконец произнёс Элиддин.
      — Почему вы так думаете?
      — Мне кажется, это были не совсем змеи, а змеелюды. Ну не могли же существа без рук и ног поработить людей! А помнишь ли ты, как Перворождённые выглядят?
      — Никак нет, — Ларратос достал с полки очередную порцию книг. — Я не видел ни одного живого Перворождённого — только их изображения на рельефе: существа в балахонах, а лица полностью скрыты под капюшонами…
      — Но ты видел и голема, — заметил Элиддин. — Люди делают големов по своему образу и подобию, точно так же наверняка поступали и Перворождённые. Тот голем явно был имитацией Перворождённого — возьмём хотя бы его балахон и капюшон. И каковы были его особенности?
      — Длинные и мускулистые руки и ноги.
      — Именно! Тело змеи вытянуто, но почти полностью состоит из мускулатуры! А помнишь ли, каким ярким жёлтым огнём светились глаза големов? Абсолютно таким же, каким и глаза змеи, когда она смотрит на кролика, пытаясь его зачаровать.
      — Интересная версия. Возможно, Перворождённые и были змеелюдами. Только мне казалось, все войска Перворождённых покинули свои колонии тринадцать тысяч лет назад — когда люди не то не были сотворены, не то ютились на острове Эден.
      — Нет, Ларри! Не мысли индуктивно! Не делай общих выводов, когда ты знаком только с частью фактов. Да, Перворождённые из колонии Удус, то есть королевства эльфов Иссар, покинули город Тудшуф и устремились в свою столицу. Но протокольный голем не знал, что же произошло в других колониях. Может, часть Перворождённых осталось в колонии. И когда на Восток пришли люди, которым стало тесно на острове Эден, Перворождённые, они же змеелюды, считавшие свою расу высшей, склонные к порабощению, схватили в рабство и людей, часть которых смогла бежать и организовать сопротивление.
      — Возможно. Только от этого не становится понятно, где искать руины этих самых Перворождённых…

* * *

      Поиски продлились до поздней ночи, но так ни к чему и не привели: никаких сведений о руинах или таинственной расе змеелюдов обнаружить не удалось.
      Паладины возвращались из архива в самом унылом настроении, когда их догнал Трейк.
      — Ну как, нашли что-нибудь? — с ходу поинтересовался он. — Впрочем, можете не отвечать — результат легко читается на ваших лицах.
      — Увы, дружище, — развёл руками Элиддин, — найти нужные сведения в этом архиве не легче, чем эти самые руины в здешних горах и пустынях.
      — Но ведь удалось же Ларратосу установить ПРИМЕРНОЕ расположение руин — ещё когда он прикасался к кристаллу? Может, существует способ увеличить точность его восприятия?
      — Увы, господин Трейк, — вздохнул Ларри, — сейчас я уже ничего не чувствую. — Если бы тогда, в Зумкшуе, я догадался уточнить местоположение других колоний…
      — Я думаю, это не поздно сделать и сейчас, — задумчиво произнёс маг. — Мне известно несколько заклинаний поиска — возможно, если воспользоваться ими…
      — Так что ж ты раньше молчал?! — изумлённо воскликнул Элиддин. — Нам следовало бы воспользоваться этими чарами ДО похода в архив — при успехе мы могли бы сэкономить уйму времени.
      — Я думал, ты и сам знаешь, что у тебя под рукой — опытный маг…
      — Но я и не подозревал, что ты способен на такое! Разве могут поисковые чары найти нечто такое, о чём маг не имеет чёткого представления?
      — Магия не стоит на месте, не забывай, — улыбнулся Трейк. — Для ритуала поиска понадобится довольно много времени, да и место нужно выбрать подходящее.
      — Наша комната подойдёт? — поинтересовался Ларри.
      — Разумеется. Вы, я так полагаю, ещё не ужинали? Я почему-то так и подумал, — хмыкнул маг. — Поэтому попросил принести ужин прямо в комнату, а сам тем временем составил необходимое заклятье. Вот сейчас мы его и испытаем — если вы, Ларратос, не против.
      — Не против, — неуверенно произнёс Ларри, чувствуя себя подопытным кроликом.
      Маг и паладины зашли в комнату. Там уже горел небольшой магический ночничок, кровати были аккуратно расстелены, а на столике, помимо подноса со всякой снедью, валялись многочисленные листки с магическими формулами.
      — Присаживайтесь, — улыбнулся маг, ловко сгребая всю эту макулатуру в цельную стопку.
      — Может, сначала проведём поиск? — несмело поинтересовался Ларри.
      — Одно другому не мешает, — маг пожал плечами. — Я пока проведу начальную подготовку, а вы как раз не торопясь поужинаете.
      Поздний ужин в итоге прошёл под невнятное бормотание Трейка, вполголоса читающего какое-то сложное заклинание.
      — Ну вот, — наконец произнёс маг. — Чары завершены.
      — И… есть результат?
      — Не так быстро, — покачал головой Трейк. — Заклинание действует не сразу. Поэтому можете спокойно ложиться спать — а утром я сообщу о результатах.
      Ларратос долго не засыпал, гадая, что будет, если заклинание всё-таки не сработает.

* * *

      Ларри снилась родина, Гиперборей, его летние равнины, поля и леса. Ларратос уже убедился, что там, где тепло, не всегда самый благоприятный климат. И тут он как будто провалился сквозь землю и оказался под жарким солнцем и небом центральной Шемшии. Он сидел на спине танина. Перед ним восседал человек в оранжевой мантии, а за ним — черноволосая девушка в синей одежде. Эти двое были видны нечётко, смазано, однако Ларратос чувствовал, что где-то уже видел этих людей. Ну конечно! Это же Арастиор! Увидев его, Ларратос сразу же осознал, что спит, и вспомнил свою миссию. Похоже, Арастиор всегда сильно следит в матрице Абсолюта, — отметил Ларратос, — и, похоже, я сейчас узнаю, куда надо идти.
      На самого Ларратоса Арастиор совершенно не обращал внимания — тот был лишь наблюдателем, чужим человеком в той эпохе.
      — Мы на верном пути, дорогая, — угрюмо произнёс Арастиор, — как я и вычислил, основываясь на древней мифологии мизрахимов, змеиный город находится на юго-востоке от Шалема.
      — Милый, ты какой-то мрачный и напряжённый в последнее время, — промолвила девушка.
      — Дорогая, я до сих пор не свыкся с тем, что потерял брата. Если бы не это путешествие, Петер остался бы в живых. Кто знал, что на острове на нас нападёт племя дикарей?!