Джабл и Человек с Марса вышли к стереовизору. Около него уже собралось все Гнездо. На экране волновалась толпа, которую с трудом сдерживала полиция. Майк взглянул на экран, и на лице его появилась счастливая уверенность.
      – Пришли? Отлично. Начинаем.
      Чувство радостного ожидания, все время преследовавшее Харшоу, распирало стены.
      – Давно у нас не было столько зрителей, – сказала Джилл.
      – Пожалуй, стоит одеться ради такого случая. Пэтти! Найди мне что-нибудь, – попросил Майк.
      – Сию минуту, Майкл.
      – Сынок, – забеспокоился Джабл, – не нравится мне эта толпа. Может, не стоит тебе выходить?
      – Стоит: они пришли ко мне, и я должен их встретить, – он замолчал, так как лицо на несколько секунд оказалось закрыто одеждой. Женщины наперебой помогали ему одеваться – каждая вещь словно знала, куда и как лечь.
      – Положение обязывает. Если публика ждет, звезда должна явиться.
      – Майк знает, что делает, босс, – успокоил Дюк.
      – Н-не знаю… Я не доверяю толпе.
      – Тут собрались в основном зеваки. Есть парочка фостеритов и других злопыхателей, но Майк справится с любой толпой. Правда, Майк?
      – Точно, Каннибал. Где моя шляпа? Солнце уже высоко.
      Откуда ни возьмись появилась дорогая панама с яркой лентой и уселась ему на голову. Майк кокетливо сдвинул ее набекрень.
      – Ну как? – спросил он.
      На нем был, как всегда на проповедях, белый деловой костюм, крахмальная рубашка и дорогой яркий галстук.
      Бен сказал:
      – Атташе-кейса не хватает.
      – Правда? Ты считаешь, не хватает? Пэтти, у нас есть атташе-кейс?
      Джилл подошла к Майку.
      – Бен шутит, милый. Ты отлично выглядишь. Иди, – она поправила Майклу галстук и поцеловала. Харшоу показалось, что она поцеловала и его.
      – Да, пора. Энн, Дюк, готовы?
      – Готовы, – Энн надела свидетельский плащ, а Дюк вооружился всевозможной съемочной аппаратурой и карточкой «Пресса».
      Они пошли к выходу, Джабл двинулся за ними, а все остальное Гнездо – тридцать с лишним человек – осталось у стереовизора. У двери Майк задержался. Там стоял столик, а на нем – графин с водой, ваза с фруктами, стакан и ножи.
      – Дальше не ходи, – предупредил Джабла Майк, – иначе Пэтти придется отбивать тебя у кобр.
      Майк налил в стакан воды, отпил.
      – От проповедей пересыхает в горле, – и передал стакан Энн. Потом взял нож для фруктов и отрезал кусок яблока. Харшоу показалось, что Майк отрезал себе палец, но тут Дюк протянул ему стакан. Крови не было, а к фокусам Харшоу уже начал привыкать. Он взял стакан и с удовольствием сделал глоток: во рту почему-то было сухо.
      Майк сжал его руку и улыбнулся.
      – Не волнуйся, отец. Мы скоро вернемся. Не позже, чем через полчаса.
      Они вышли к кобрам и закрыли за собой дверь. Джабл со стаканом в руках вернулся ко всем. Кто-то забрал у него стакан, он не заметил этого, полностью уйдя в экран.
      Толпа стала гуще и агрессивнее, полицейские работали дубинками.
      – Где они, Пэтти? – спросил кто-то.
      – Спускаются в лифте, входят в вестибюль. Их заметили, начали фотографировать.
      На экране появилось лицо корреспондента «Нью Уорлд Нетворкс». Он затараторил:
      – Передвижная съемочная группа компании «Нью Уорлд Нетворкс» ведет репортаж из горячей точки. Мы только что узнали, что самозваный мессия, известный как Человек с Марса, наконец выполз из своего укрытия. Очевидно, Смит хочет сдаться властям. Вчера он бежал из тюрьмы, воспользовавшись взрывчатыми веществами, которые, по всей видимости, передали ему сообщники. Но у него не хватило сил пройти через кордоны, выставленные вокруг города. Трудно предсказать, что сейчас случится. Не отходите от экранов! Следите за нашими новостями и рекламой! – Джек Моррис принялся расхваливать свой аттракцион «Елисейские поля».
      – Они вышли на улицу, – сказала Пэтти, – толпа еще не видит их.
      – Мы находимся у парадного подъезда отеля «Сан-Суси», жемчужины побережья. Не будем обвинять служащих отеля в пособничестве преступнику: они сообщили о нем властям, поэтому мы здесь. Пока не начались события, посмотрите, как Смит превратился в чудовище!
      Показали запуск «Посланца», отлет «Чемпиона», Марс, марсиан, первое сфабрикованное интервью с Человеком с Марса: «Тебе нравятся наши девушки?» – «Еще как!», переговоры во Дворце Министров, защиту диссертации.
      – Что там, Пэтти?
      – Майкл стоит на ступенях, толпа на расстоянии ста ярдов. Дюк кое-что заснял и меняет линзы. Все в порядке.
      Стереовизор дал крупным планом толпу.
      – Надеюсь, вы понимаете, друзья, что эти люди не намерены шутить. Сейчас можно ожидать чего угодно, – диктор чуть не захлебнулся… – Он выходит, он идет к людям!
      Камера повернулась к Человеку с Марса, он шел прямо на нее. Энн и Дюк шли на некотором расстоянии позади. Вот уже стереовизор показал Майка в натуральную величину, как будто он вернулся в комнату к братьям. Он остановился на газоне в нескольких шагах от толпы.
      – Вы звали меня?
      Ответом был рев. В разрыве туч показалось солнце, и на Майка упал столб света.
      Одежда его исчезла, он предстал перед толпой нагой и прекрасный – модель для самого Микеланджело. У Харшоу сжалось сердце.
      – Посмотрите на меня! Я сын человеческий!
      Включили рекламу. Стайка девушек, задирая ноги выше головы, воспевала какое-то особое туалетное мыло. Экран заполнился мыльными пузырями. Возобновился репортаж. Кусок кирпича ударил Майка по ребрам.
      – Будь ты проклят!
      Майк обернулся к обидчику.
      – Ты проклял сам себя! До конца жизни тебе не смыть этого проклятия.
      – Богохульник! – Камень попал Майку в левый глаз, брызнула кровь.
      – Ты ударил себя, – спокойно сказал Майк, – потому что Ты есть Бог, и Я есть Бог, и все живое есть Бог. В него полетели камни.
      – Слушайте Истину: вам не нужно ненавидеть, бояться, убивать! Я принес вам воду жизни! – в руке Майка появился стакан с водой. – Выпейте ее, и вы познаете любовь и счастье!
      Кто-то бросил камень, и стакан разбился. Следующий булыжник попал Майку в рот.
      Он улыбнулся разбитыми губами и с выражением любви и нежности глянул в камеру. В затылок ему светило солнце, и, казалось, голова сияет золотом. – Братья! Я люблю вас. Глубокой вам воды. Ты есть Бог. – Ты есть Бог, – прошептал в ответ Харшоу.
      Снова включили рекламу.
      – Пещера Кахуэнга! В этом ночном клубе вы вдохнете настоящий лос-анжелесский смог! Его привозят к нам каждый вечер! Вас встретят шесть прекрасных танцовщиц!
      – Линчевать его! Повяжем сукину сыну негритянский галстук!
      Раздался выстрел, и Майку по локоть оторвало правую руку. Она упала на траву открытой ладонью вверх.
      Толпа загоготала и зааплодировала.
      – Давай еще, Шорти! Только лучше целься!
      Снова полетели камни.
      – Истина проста, но стать Человеком непросто. Научитесь управлять собой, а все остальное придет само. Благословен тот, кто познал себя, весь мир принадлежит ему, Любовь и Счастье следуют за ним повсюду.
      Прозвучали еще три выстрела.
      Один раздробил Майку шестое ребро, два других пришлись в левую ногу ниже колена. Показался осколок кости.
      Майк пошатнулся, засмеялся и продолжал говорить.
      – Ты есть Бог. Пойми это, и станешь Человеком!
      – Черт возьми, когда прекратится это богохульство! Мужики, кончаем его!
      Его били камнями и кулаками, а когда он упал – ногами. Ему ломали ребра, наступали на лицо, оторвали ухо, а он все говорил.
      Наконец они устали и кто-то сказал:
      – Отойдите, ребята, я полью его бензином!
      Толпа отступила, на экране стереовизора показалось лицо Майка.
      Он взглянул на братьев в последний раз и четко произнес:
      – Я люблю вас.
      Неосторожный кузнечик сел на траву перед его носом.
      – Ты есть Бог, – приветствовал его Майк и дематериализовался.

      Экран наполнился дымом.
      – Вот это номер! – восхищенно произнесла Пэтти.
      – Да, – согласилась Бекки, – даже Профессор не был на такое способен.
      – Как всегда, с характером, – подытожил ван Тромп.
      Джабл с ужасом озирался вокруг. Неужели никто ничего не чувствует? Джилл и Дон сидят обнявшись, но они всегда так сидят. У Доркас совершенно сухие глаза.
      Экран заполнило улыбающееся лицо диктора. Пэтти выключила стереовизор.
      – Энн с Дюком возвращаются, – сказала она. – Проведу их через холл со змеями и будем завтракать.
      Джабл не дал ей дойти до двери.
      – Пэтти! Ты знала, что будет с Майком?
      Она удивилась.
      – Нет, конечно. И никто не знал. Для нас еще не кончилось ожидание, она обошла Харшоу и удалилась в холл.
      – Джабл, – сказала Джилл, – мой любимый отец, успокойся и вникни:
      Майк не умер. Человека невозможно убить. Он всегда будет с нами, ведь мы вникли в него. Ты есть Бог. – Ты есть Бог, – потерянно повторил Харшоу.
      – Вот так. Сядь между нами.
      – Нет, нет, я хочу побыть один.
      Харшоу, натыкаясь на стены, добрел до своей комнаты, заперся там и упал на кровать. О, сын мой, сын мой! Если бы я мог умереть вместо тебя! Тебе бы еще жить да жить, а я, старый дурак, которого ты непонятно за что уважал, убил в тебе сомнения и послал на бесполезные муки. Ты понес им Истину! А кому нужна истина? Это ведь не стриптиз и не рулетка. Харшоу засмеялся сквозь слезы.
      Он подавил рыдания и смех, и пошарил в чемодане: вот оно.
      Харшоу носил его с собой его с тех пор, как с Джо Дугласом случился удар, в очередной раз напомнивший Харшоу, что все живое смертно. Харшоу прописал себе для верности три таблетки, выпил и лег в постель. Вскоре боль прошла. Издалека донесся голос:
      – Джабл!
      – Я отдыхаю! Не мешайте!
      – Джабл, отец! Я прошу.
      – Да, Майк, что такое?
      – Проснись! Еще не время. Позволь, я помогу.
      – Спасибо, Майк, – вздохнул Харшоу.
      Он позволил отвести себя в ванную и проделать с собой необходимые манипуляции.
      – Ну как?
      – Все хорошо, сын. Спасибо.
      – Тогда я пойду, у меня дела. Я люблю тебя, отец. Ты есть Бог. – Я люблю тебя, Майк. Ты есть Бог. Джабл переоделся, привел себя в приличный вид, хлебнул бренди, чтобы заглушить горечь во рту, и вышел в гостиную.
      Там сидела Пэтти.
      – Есть хочешь?
      – Хочу.
      – Вот и хорошо. Все уже поели и разбежались. Но велели мне тебя поцеловать.
      Она поцеловала его, вложив в поцелуй любовь всего Гнезда.
      Джабл почувствовал, что боль отступает и возвращаются силы.
      – Пойдем на кухню. Тони ушел, можно свободно хозяйничать, – она остановилась на пороге и выгнулась, пытаясь заглянуть себе за спину. – Ты не находишь, что финальная сцена меняется? Мне кажется, там появился дым. Джабл подтвердил, что дым на самом деле появился. Конечно, никакого дыма на картине не было, но зачем спорить?
      – Я так и знала. Я многое вижу, но спину без зеркала пока не могу увидеть. Майк говорит, что скоро у меня это получится.
      В кухне находилось человек десять. Дюк помешивал что-то в кастрюле.
      – Привет, босс! Я заказал автобус на двадцать мест, наша площадка не примет больший. А для барахла и Пэттиных питомцев понадобится еще один. – О'кей!
      – Спален не хватит, придется кого-то поместить в гостиной, кого-то потеснить.
      Его, скорее всего, тоже потеснят. Харшоу решил не противиться. В конце концов, приятно, когда рядом лежит кто-то живой и теплый, не обязательно же…
      – С нами поедут не все. Тим только отвезет нас, а сам отправится в Техас. Капитан, Беатрис и Свен собираются в Нью-Джерси.
      – Мы с Рут едем к детям, Саул с нами, – сказал Сэм.
      – Хоть денек посидите дома!
      – Я посоветуюсь с Рут.
      – Босс, когда можно будет наполнить бассейн?
      – Обычно мы делали это не раньше апреля, но если включить подогрев, то в любое время. Только зачем: еще не сошел снег. – Босс, ради того чтобы поплавать, мы согласны пройтись босиком по снегу. Кроме того, к чему тратить электроэнергию на подогрев? У нас вода и так не замерзнет.
      – Джабл!
      – Да, Рут?
      – Мы останемся у тебя на пару дней. Дети по мне не особенно скучают, да и я побаиваюсь идти к ним без Пэтти. Ты ведь еще не видел, как моя грива плывет по воде?
      – Отлично. А где Нельсон и капитан? Куда они так спешат? Беатрис не разу не была у нас дома – нехорошо!
      – Я скажу им, босс.
      – Пэтти, твои змеи согласны пожить денек-другой в чистом и теплом подвале? Потом мы что-нибудь для них придумаем. О твоей девочке я не говорю: она почти человек, а кобр не стоит распускать по дому.
      – Конечно, Джабл.
      – Хм… Дон, ты умеешь стенографировать?
      – Ей это не нужно, – сказала Энн, – как, впрочем, и мне.
      – А печатать на машинке?
      – Если ты захочешь, я научусь, – ответила Дон.
      – Считай себя принятой на работу – до тех пор, пока где-нибудь не откроется вакансия верховной жрицы. Джилл, мы никого не забыли?
      – Нет, босс, кроме всех остальных, которые всегда будут в нашем доме желанными гостями.
      – О, разумеется! – Харшоу подошел к Дюку и глянул в кастрюлю, над которой тот колдовал. Там было немного бульона.
      – Это… Майк?
      – Да, – Дюк зачерпнул, попробовал. – Нужно подсолить.
      – Да, Майка всегда следовало чуть-чуть подправлять, – Джабл попробовал бульон. Вкус был сладковатый. – Впрочем, не нужно. Пусть останется таким, каким был при жизни. Кто разделит со мной его тело?
      – Оно предназначено только вам, босс. Тони велел мне ждать вас, помешивать и доливать воду, чтобы не пригорело.
      – Доставай чашки, я хочу разделить его с тобой.
      – Слушаюсь, босс.
      Из буфета выплыли две чашки и приземлились на стол.
      – Не повезло Майку. Он собирался пережить меня и съесть на День Благодарения. А может, это мне не повезло: выиграл пари и не с кого получить деньги.
      Дюк налил бульон в чашки. Джабл поднял свою чашку.
      – Выпьем и станем еще ближе!
      С удивлением Джабл обнаружил, что ему больше не хочется плакать. Напротив, его переполняло счастье. Его сын, который был поначалу слабым и наивным, вырос мудрым и сильным, не утратив ангельской чистоты. Я понял тебя, сын, ты прав, я продолжу твое дело.
      Пэтти подала ему еду. Харшоу набросился на нее, как будто не ел несколько дней. Сэм говорил:
      – Я сказал Саулу, что не вижу необходимости менять планы. Будем вести дело разумно, оно процветает и после смерти основателя.
      – Разве я возражаю? – сказал Саул. – Вы с Рут организуете один храм, я – другой, но сначала нужно накопить капитал. Это вам не магазин и не кинотеатр. Нужна масса оборудования, нужно оплатить Махмуду и Мириам поездку на Марс – это все деньги!
      – Кто спорит? Исполнится ожидание – и все станет ясно.
      Харшоу неожиданно сказал:
      – Деньги – не проблема.
      – Ну-ка, ну-ка!
      – Как юрист, я не должен был этого говорить, но я – ваш брат и поступаю, как подсказывает мне сердце. Энн!
      – Да, босс!
      – Купи это место. Купи участок радиусом в сто футов вокруг места, где растоптали Майка.
      – Босс, это территория муниципалитета.
      – Не спорь.
      – Я не спорю, а излагаю факты.
      – Прости, не понял. Если нажать, нам эту землю не только продадут, но и подарят. Давить будем через Джо Дугласа. Попросим Джо вызволить из морга то, что еще осталось от Майка, и похороним его здесь, скажем, через год. Весь город будет плакать, а полицейские, которые его сегодня не защитили, будут стоять навытяжку. Памятником поставим «Упавшую Кариатиду». Нет, Майк был в силах нести свой камень. Лучше «Русалочку». Нет, никто не поймет. Поставим статую Майка. Изобразим его таким, каким он был, когда говорил «Посмотрите на меня, я сын человеческий!» Если Дюк его в тот момент не заснял, то «Нью Уорлд» – наверняка. Найдем брата, который вылепит Майка не хуже Родена. Похороним Майка без гроба, пусть черви и дождь вникают в него. Думаю, он не стал бы возражать. Энн, как только приедем домой, напомни мне позвонить Джо Дугласу. Это первое. Второе, – и Харшоу рассказал о завещании Майка… – Так что каждый из вас по крайней мере миллионер. Даже с вычетом налогов. Никаких предписаний. Можете строить храмы или покупать яхты. Управляющим остается Джо Дуглас, с той же зарплатой. Но Джо долго не протянет, после чего управляющим становится Бен Кэкстон. Слышишь, Бен?
      – Я найму вместо себя настоящего бизнесмена, например, Саула.
      – Отлично. Скоро завещание вступит в силу. Оспаривать его никто не решится, а если решится, то ничего не получит: Майк над ним хорошо поработал. Когда мы едем? Где счет?
      – Джабл, – сказал Бен, – это наш отель.
      Вскоре они были в воздухе. Никто их не задерживал: город успокоился так же быстро, как и воспламенился. Джабл сидел рядом с Махмудом и говорил с ним о предстоящей поездке на Марс. Харшоу не чувствовал ни горя, ни усталости…
      – Придется выучить ваш марсианский, – ворчал он, – надо же понимать, о чем вы болтаете…
      – Как пожелаешь, брат.
      – Учти, я не буду сидеть на уроках и зубрить правила. Я буду работать в удобном режиме.
      Махмуд помолчал.
      – Уроки и твердое расписание, – наконец сказал он, – нужны для работы в группах. С некоторыми людьми мы занимаемся индивидуально.
      – Осмелюсь просить у вас этой привилегии.
      – Энн, например, достигла невиданных успехов. У нее отличная память, и она изучала язык путем прямого контакта с Майком.
      – У меня плохая память, да и Майка нет.
      – Зато есть Энн. И как бы ты не упрямился, Дон введет тебя в контакт с Энн. Для второго урока Дон уже не понадобится, Энн справится сама. Ты научишься думать по-марсиански за считанные дни. Мне кажется, процесс обучения должен тебе понравиться.
      – Ты подлый и похотливый араб! – набросился Харшоу на Махмуда. – Ты украл у меня лучшую секретаршу!
      – За которую большое тебе спасибо. Ты потерял ее навеки: она тоже будет давать тебе уроки.
      – Пересядь куда-нибудь: я хочу подумать!
      Через какое-то время Харшоу крикнул:
      – Ближняя!
      Подбежала Доркас, уселась рядом, приготовилась стенографировать.
      Харшоу смотрел на нее и удивлялся.
      – Девочка, что с тобой? Ты вся сияешь!
      Доркас произнесла мечтательно:
      – Я назову его Деннис.
      – Неплохо, очень неплохо, – кивнул Харшоу. Вполне подходящее имя, подумал он, даже если неизвестно, кто отец. – Ты можешь работать?
      – Конечно! Я себя отлично чувствую.
      – Начинай. Сценарий для стереовидения. Рабочее название: «Марсианин по имени Смит». Картина первая: Марс (документальные кадры), приземление «Посланца». Корабль в глубине кадра. Вокруг ходят марсиане (мультипликация или монтаж). Крупным планом – каюта корабля. На операционном столе лежит женщина…

      Старшие Братья не долго думали, что делать с Третьей планетой. Они не владели Абсолютной Истиной и были по-своему ортодоксальны. Поэтому, измерив Третью Планету своей провинциальной меркой, Старшие Братья решили искоренить порождаемое ею зло.
      Но придя к такому решению, они потеряли физическую возможность его осуществить. Риск быть наказанной марсианами оказался для Третьей планеты так ничтожен, что те, чьему попечению она была вверена, ничуть не волновались.
      В частности, Фостер остался абсолютно спокойным.
      – Дигби! – позвал он.
      – Да, Фостер, – отозвался подручный.
      – Мне пришла пора отлучиться по спецпоручению. Познакомься со своим новым шефом. Майк, это Архангел Дигби, твой помощник. Он знает, где что лежит, и отлично справляется со вторыми ролями.
      – И мы непременно поладим, – уверил Фостера Архангел Михаил. Затем обратился к Дигби. – Мы не встречались раньше?
      – Вполне возможно, что встречались, – пожал плечами Дигби, – но я не помню.
      – Неважно. Ты есть Бог. Фостер сказал:
      – Оставьте лишние формальности. У вас гора работы, и вам не хватит на нее всей вечности. «Ты есть Бог» – тоже мне новость! Удивил! Кто из нас не Бог?
      Фостер ушел, а Майк сдвинул нимб на затылок и принялся за работу. На Земле еще столько нужно изменить!