Ресторан, в который они приехали, находился «на природе». Столики стояли под деревьями и на лужайке, спускающейся к озеру. Джилл хотела сесть под деревьями, но Бен изменил ее заказ; дав на лапу метрдотелю, он попросил столик у воды.
      Джилл возмутилась:
      – Я не понимаю, зачем платить такие деньги, если нельзя сидеть среди деревьев и нужно терпеть этот идиотский «ящик».
      – Спокойно, малышка. Столы под деревьями наверняка оборудованы микрофонами. А наш столик чистый, потому что его только что принесли из кладовой. Что же касается стереовизора, то обедать без него было бы не по-американски, а, кроме того, ящик отлично «забьет» направленный микрофон, если за нами охотятся.
      – Ты думаешь, что за нами пристально следят? – Джилл передернула плечами. – Бен, я не создана для жизни в бегах.
      – Тоже мне! Когда я описывал скандал на Дженерал Синтетикс, я ни разу не ночевал дважды в одном и том же месте и не ел ничего, кроме консервов. Придется и тебе привыкать – это хорошо стимулирует обмен веществ. – Моему обмену веществ такая стимуляция не требуется. Все, что мне нужно – это какой-нибудь пожилой и состоятельный больной.
      – А как же я?
      – А ты – после того, как сыграет в ящик мой будущий супруг. Тогда я стану такой богатой, что смогу содержать тебя в должности любовника.
      – Давай сегодня же и начнем. – Я же ясно сказала: после того, как умрет мой будущий муж.
      Музыкальная программа вдруг прервалась, и на экране появилось лицо диктора, который, улыбаясь, объявил:
      – Программа «Нью Уорлд Нетворкс» вместе со своим спонсором «Уайз Герл Мальтузиан Лозенгез» уступает свое время в эфире правительственной программе для передачи важного сообщения. Девушки, будьте благоразумны, пользуйтесь таблетками «Уайз Герл». Это стопроцентное, доступное без рецепта и приятное на вкус средство. Забудьте старые, примитивные и ненадежные снадобья – и Его любовь будет всегда с Вами, – диктор, хищный красавец, посмотрел куда-то в сторону и торопливо добавил. – Передаю слово мисс Уайз Герл, которая, в свою очередь, уступит место перед стереокамерами Генеральному Секретарю.
      На экране стереовизора появилась молодая женщина, такая чувственная и соблазнительная, что, взглянув на нее, все мужчины должны были сразу воспылать к ней страстью. Она потянулась, вильнула бедрами и интимным голосом проворковала:
      – Я принимаю только «Уайз Герл».
      Изображение исчезло и зазвучал гимн Федерации. Бен спросил:
      – А ты принимаешь «Уайз Герл»?
      – Не твое дело, – смутилась Джилл, потом добавила, – а почему ты решил, что мне вообще это нужно?
      Кэкстон не ответил: на весь экран расплылось отеческое лицо Генерального Секретаря.
      – Друзья! – начал Дуглас. – Сограждане по Федерации! Сегодня мне оказана величайшая честь. Триумфальное возвращение славного «Чемпиона»… – и он начал поздравлять землян с успешно осуществленным актом общения с другой планетой. Он убеждал слушателей, что успех «Чемпиона» – это успех персонально каждого жителя Земли, что каждый мог бы возглавить экспедицию на Марс, если бы не был связан повседневной работой, и что он, Генеральный Секретарь Дуглас, был только скромным орудием воли народа. Речь Секретаря Дугласа была великолепно продумана и основывалась на мысли, что всякий простой человек ничем не хуже, а, скорее, даже лучше большинства себе подобных, и что старый добрый Джо Дуглас – такой же простой человек, как и все. Об этой его простоте свидетельствовали слегка сдвинутый галстук и взъерошенные волосы.
      Кэкстону стало любопытно, кто написал эту речь. Наверное, Джим Сэнфорт, самый искусный льстец в команде Дугласа. До того как Сэнфорт ушел в политику, он был весьма преуспевающим специалистом по рекламе. Да, этот пассаж с «рукой, качающей колыбель», бесспорно, работа Джима: он всегда играет на самых чувствительных струнах.
      – Выключи эту муть! – потребовала Джилл.
      – Тихо, моя радость. Мне нужно послушать.
      – …и вот, друзья, мне оказана честь представить вам нашего нового согражданина Валентайна Майкла Смита, Человека с Марса. Майк, мы знаем, что ты устал и не совсем здоров, но, пожалуйста, скажи своим друзьям пару слов. На экране появился человек в инвалидной коляске. С одной стороны над ним нависал Дуглас, а по другую сторону коляски стояла очень фотогеничная сестра милосердия в жестко накрахмаленном халате.
      Джилл вскрикнула. Бен шикнул:
      – Тихо!
      На детском лице человека в коляске появилась робкая улыбка. Он посмотрел в объектив и сказал:
      – Привет, ребята. Простите, что я сижу. Я еще не совсем здоров. Он говорил с видимым трудом, и как только он замолчал, сестра стала считать его пульс.
      Отвечая на вопросы Дугласа, он выразил благодарность капитану ван Тромпу и его экипажу, поблагодарил врачей за спасение его жизни, заверил всех, что население Марса приветствует контакт с Землей и обещал помочь в налаживании добрых отношений между двумя планетами. Сестра хотела было прервать интервью, но Дуглас вкрадчиво спросил:
      – Майк, ты в состоянии ответить еще на один вопрос?
      – Конечно, мистер Дуглас.
      – Майк, тебе понравились наши девушки?
      – Еще как!
      На младенческом лице Смита проступил ужас, сменившийся выражением восторга и румянцем. Объектив переместился на лицо Генерального Секретаря. – Майк просил передать, – продолжал Дуглас отеческим тоном, – что он обязательно выступит перед вами еще раз, как только поправится. Ему нужно набраться сил. Я думаю, на следующей неделе доктора позволят ему снова встретиться с вами.
      Опять пошла реклама противозачаточных таблеток. Зрителям наглядно продемонстрировали, что девушка, которая не принимает таблеток «Уайз Герл», не только неблагоразумна, но и непривлекательна настолько, что от нее шарахаются мужчины. Бен переключил стереовизор на другой канал, обернулся к Джилл и хмуро проговорил:
      – Приготовленную на завтра статью можно порвать и выбросить. Дуглас опередил нас.
      – Бен!
      – Что?
      – Это был не человек с Марса! – Что-о?!! Ты уверена, малышка? – Это был человек, очень похожий на нашего пациента, но не он.
      Бен возразил, что Смита видели десятки людей: охрана, врачи, сестры, астронавты с «Чемпиона», возможно, и другие люди. Они могли смотреть этот информационный выпуск и заметить подмену. Вряд ли правительство стало бы рисковать.
      Джилл, упрямо выпятив нижнюю губу, повторила, что человек, показанный по стереовидению, – не Смит.
      – Не веришь, и не надо! – рассердилась она. – Ох уж эти мужчины!
      – Ну, Джилл!
      – Отвези меня домой!
      Бен пошел за такси. Он не стал брать его в ресторане, а нанял в отеле напротив. В такси Джилл холодно молчала. Бен вытащил диктофонные записи и стал их перечитывать.
      – Джилл! – позвал он.
      – Слушаю, мистер Кэкстон.
      – Какой «мистер»! Джилл, прости меня. Я был не прав. – Как вам удалось прийти к такому блестящему заключению?
      – Вот! – он хлопнул ладонью по бумаге. – Смит не мог выступать по стереовидению. Он впал в оцепенение.
      – Слава Богу, ты начинаешь понимать очевидное.
      – Джилл! Какой же я идиот! Ты понимаешь, что это значит?
      – Понимаю. Они наняли актера, который сыграл Смита. Я тебе это говорила еще час назад.
      – Типаж хорошо подобран и тщательно обучен. Что это значит? Я вижу два возможных объяснения. Первое: Смит умер…
      – Умер! – она снова вспомнила странную церемонию питья воды, вспомнила мягкую неземную энергию, исходящую от Смита, и ей стало невыносимо грустно.
      – Ну да. В этом случае будет «жить» двойник, столько, сколько потребуется Дугласу. Когда нужда в Смите отпадет, он «умрет», а двойника отправят вон из города под каким-нибудь наркотиком или с лоботомией… Если Смит мертв, все очень скоро утихнет, и мы никогда не узнаем правду. Поэтому давай рассмотрим второй вариант и предположим, что он жив. – Я надеюсь, что жив!
      – Что тебе Гекуба, что ты Гекубе? – наскоро переврал Шекспира Кэкстон. – Если Смит жив, то, возможно, все будет в порядке. Может случиться, что через три-четыре недели Смит будет в состоянии предстать перед публикой, и двойника разжалуют… Хотя вряд ли…
      – Почему?
      – Подумай сама. Дуглас уже пытался выдавить из Смита нужные слова, но не смог. А ему эти слова нужны во что бы то ни стало. Поэтому Дуглас постарается спрятать настоящего Смита подальше, и мы никогда больше не увидим живого Человека с Марса.
      – Смита убьют?
      – Ну, зачем так грубо? Его поместят в частную клинику и будут тщательно оберегать от внешнего мира.
      – Боже мой, что же делать?
      Кэкстон помрачнел.
      – Придется принять их правила игры. Или найти зубастого адвоката, взять Беспристрастного Свидетеля и требовать встречи со Смитом. Может быть, удастся вывести их на чистую воду.
      – Бен, я с тобой!
      – Тебе нельзя выступать открыто. Ты рискуешь своей карьерой.
      – Но кто, кроме меня, сможет это опознать?
      – Честно говоря, я и сам отличу человека, воспитанного инопланетянами, от актера, изображающего такого человека. А ты будешь моим козырем: ты в курсе дела и имеешь доступ в клинику. Если я вдруг пропаду, поступай по своему усмотрению.
      – Бен, с тобой ведь ничего не случится?
      – Девочка, я влез не в свою весовую категорию.
      – Бен, мне это не нравится. Что ты собираешься делать, когда увидишь Смита?
      – Я спрошу, хочет ли он уйти из больницы. Если он скажет «да», я приглашу его с собой. В присутствии Беспристрастного Свидетеля никто не посмеет его остановить.
      – А что дальше? За ним нужно ухаживать, Бен. Он сам о себе не позаботится.
      Бен нахмурился.
      – Я думал об этом. Я готов за ним ухаживать. Поселим его у меня…
      – А я буду за ним присматривать. И все будет хорошо, Бен!
      – Разогнались! Дуглас нас спокойно выследит и водворит Смита обратно в палату. А заодно и нас с тобой, – Кэкстон наморщил лоб.
      – Я знаю человека, который нам поможет! – воскликнул он через некоторое время.
      – Кто это?
      – Знаешь Джабла Харшоу?
      – Кто же его не знает?
      – Это одно из его достоинств. Именно потому, что его все знают, его трудно убрать. Он одновременно врач и юрист, поэтому сладить с ним еще труднее. Но самое главное, он такой закоренелый индивидуалист, что, если нужно, в одиночку выйдет против всей Федерации с перочинным ножом. Поэтому с ним просто невозможно справиться. Я с ним познакомился во время проверки на лояльность; на него можно положиться. Если мне удастся вытащить Смита из Бетесды, я отвезу его к Харшоу в Поконос. И тогда мы им всем покажем!

      Джилл ушла с дежурства на десять минут раньше. Нельзя оказаться замешанной в попытку Бена встретиться со Смитом, но нужно быть рядом. Бену может понадобится помощь.
      Охраны в коридоре не было. Дежурство выдалось напряженное – она возилась с двумя хирургическими больными – и только раз успела проверить дверь палаты К-12. Дверь была заперта. Соседняя тоже. Отпирать ее не было времени. Джилл старалась хотя бы следить, кто входит на этаж. Бен не появлялся; Джилл задала несколько осторожных вопросов своей помощнице и по ответам поняла, что за время ее отсутствия в палату К-12 никто не входил. Джилл недоумевала: Бен не назначил точного времени, но он намеривался осуществить задуманное около полудня.
      Наконец, Джилл не выдержала. Улучив свободную минутку, она постучала в комнату врача, заглянула туда и изобразила удивление.
      – О! Доброе утро, доктор. Я надеялась увидеть здесь доктора Фрейма.
      – Я его не видел, сестра. Я доктор Браш. Чему могу быть полезен?
      Типично мужская реакция. Джилл успокоилась:
      – Спасибо, ничего не нужно. Как поживает Человек с Марса?
      – Кто?
      Она улыбнулась.
      – Доктор, для больницы уже не секрет, кто ваш пациент, – Джилл указала рукой на дверь в палату.
      Врач удивился:
      – Вы хотите сказать, что он лежит здесь?
      – А что, его там нет?
      – Нет, с точностью до шести знаков. Здесь лежит миссис Роуз Банкерсон – пациентка доктора Гарнера. Ее привезли утром.
      – Правда? А что случилось с Человеком с Марса?
      – Не имею ни малейшего представления. Так хотел на него посмотреть и не успел. Еще вчера он был здесь… Везет же некоторым людям! А мне достается Бог знает что, – он включил экран над столом.
      Джилл увидела кровать с водяным баллоном, поверх которого колыхалось тело маленькой старушки.
      – Что с ней?
      – Гм, если бы у нее не было столько денег, это называлось бы старческим маразмом. А с ее деньгами – это «обследование и общеукрепляющие процедуры».
      Джилл немного поболтала, потом сказала, что, кажется, ее зовут на пост, и ушла. Достала ночной журнал – да, вот оно: «Смит В.М., К-12 – переведен». И ниже: «Роуз С.Банкерсон (ж), К-12 (специальная диета, кухня проинструктирована доктором Гарнером, предписаний нет, дежурный по этажу не отвечает)».
      Почему Смита переместили ночью? Чтобы никто не видел? Куда же его отправили? Можно было позвонить в приемное отделение, но, наслушавшись предостережений Бена, Джилл стала осторожной. Она решила подождать естественного развития событий и послушать, что говорят.
      Сначала она позвонила Бену на работу. Ей сказали, что его нет в городе. У Джилл от испуга отнялся язык, но она овладела собой и попросила оставить Бену записку.
      Джилл позвонила Бену домой; его не было и там, и она вновь попросила оставить ему записку…
 

***

 
      …Бен Кэкстон не терял времени зря. Он заполучил в свое распоряжение Джеймса Оливера Кавендиша. Бен мог воспользоваться услугами другого Беспристрастного Свидетеля, но авторитет Кавендиша был так велик, что к нему почти не нужен был адвокат. Этот почтенный господин не раз свидетельствовал в Верховном Суде; поговаривали также, что при нем составлено завещаний на миллиарды. Он зарабатывал за день больше, чем Бен за неделю, но Кэкстон собирался расплатиться с ним за счет редакции.
      В качестве адвоката Бен пригласил Фрисби из «Биддл Фрисби, Фрисби, Биддл Рид», и вдвоем они отправились к Свидетелю Кавендишу. Дородный Кавендиш в своем белом одеянии был похож на Статую Свободы.
      Еще до встречи с Кавендишем Бен объяснил Марку Фрисби, что им предстоит делать. В присутствии Свидетеля оба обязались зафиксировать и не обсуждать увиденное или услышанное (Фрисби заметил, что не имеет на это прав).
      Такси привезло их в медицинский центр, и они направились к директору.
      В приемной Бен вручил свою визитную карточку и сказал, что хочет видеть директора.
      Суровая женщина спросила у Бена, договаривались ли они с директором о встрече. Бен признался, что нет.
      – В таком случае, у вас мало шансов увидеть доктора Бремера. По какому делу вы пришли?
      Кэкстон ответил громко, чтобы все окружающие слышали:
      – Передайте, пожалуйста, директору, что пришел Кэкстон из «Вороньего гнезда» с адвокатом и Беспристрастным Свидетелем и хочет побеседовать с Валентайном Майклом Смитом, Человеком с Марса.
      Женщина было испугалась, но овладела собой и холодно изрекла:
      – Хорошо, я передам. Присаживайтесь, пожалуйста.
      – Спасибо, я постою.
      Фрисби сломал сигарету; Кавендиш был совершенно спокоен, как человек, видавший виды; Кэкстон переминался с ноги на ногу. Наконец, «снежная королева» объявила:
      – С вами поговорит мистер Берквист.
      – Берквист? Джил Берквист?
      – Мистер Джилберт Берквист.
      Кэкстон знал Берквиста – он был из отряда марионеток Дугласа.
      – Мне не нужен Берквист, я хочу поговорить с директором.
      Но Берквист уже вышел им навстречу, помахивая рукой и радушно улыбаясь:
      – Бенни Кэкстон! Здорово, приятель! Ты все там же?
      – Все там же. Что ты здесь делаешь, Джил?
      – Если я когда-нибудь освобожусь от общественной деятельности, я тоже возьму в газете колонку скандальной хроники слов эдак на тысячу и буду валять дурака. Я тебе завидую, Бен.
      – Я тебя спрашиваю, Джил, что ты здесь делаешь? Я пришел поговорить с директором и с Человеком с Марса, а вовсе не за тем, чтобы ты мне заговаривал зубы.
      – Не надо так, Бен. Доктора Бремера уже замучили газетчики, и Генеральный Секретарь прислал меня ему в помощь.
      – Хорошо. Я хочу поговорить со Смитом.
      – Бен, старина, этого хотят все репортеры, специальные корреспонденты, писатели, комментаторы, внештатные корреспонденты и корреспондентки… Двадцать минут назад сюда приходила Ролли Пиперс. Она хотела расспросить Смита, как марсиане любят друг друга, – Берквист развел руками.
      – Я хочу видеть Смита. Имею я на это право или нет?
      – Бен, давай поговорим в другом месте, в спокойной обстановке. Там спросишь у меня все, что захочешь.
      – У тебя я ничего не собираюсь спрашивать. Я хочу видеть Смита. Вот мой адвокат, Марк Фрисби. (Беспристрастного Свидетеля представлять не полагалось).
      – Мы знакомы, – сказал Берквист. – Как здоровье отца, Марк? Все тот же насморк?
      – Да, все по-старому.
      – Дурацкий климат. Пойдем, Бен. И ты, Марк.
      – Итак, – сказал Кэкстон, – я хочу видеть Валентайна Майкла Смита. Я представляю газету «Пост» и двести миллионов читателей. Мне дадут возможность поговорить со Смитом? Если нет, скажите об этом прямо и дайте юридическое обоснование вашему отказу.
      – Марк, – вздохнул Берквист, – объясни этому сплетнику, что нельзя врываться в комнату к больному человеку. Смит вчера, несмотря на запреты врача, выступил перед общественностью. Сейчас ему нужен покой, иначе он не сможет восстановить силы.
      – Ходят слухи, – заметил Кэкстон, – что вчерашнее выступление – фальшивка.
      Берквист перестал улыбаться:
      – Фрисби, – сказал он холодно, – ваш клиент слишком резко выражается.
      – Не горячитесь, Бен.
      – Я знаю закон о клевете, Джил. Кого я сейчас оклеветал? Человека с Марса? Или кого-то еще? Ну, кого? – Бен повысил голос. – Я повторяю, что, по имеющимся у меня сведениям, человек, интервью с которым вчера передавали по третьему каналу, не был Майклом Смитом. Я хочу увидеть Человека с Марса и спросить его об этом.
      В приемной стало очень тихо. Берквист посмотрел на Беспристрастного Свидетеля, нацепил на лицо улыбку и сказал:
      – Похоже, Бен, что ты выторговал себе интервью с судебным процессом в придачу. Я сейчас вернусь.
      Он вышел и вскоре вернулся.
      – Я договорился, – сказал Берквист устало, – хотя ты, Бен, этого не заслуживаешь. Пройти может еще Марк: Смит болен, к нему нельзя приводить толпу.
      – Нет, – отрезал Кэкстон.
      – Что?
      – Или все втроем, или никто.
      – Бен, не упрямься. Тебе и так делают одолжение. Марк пойдет с тобой и подождет за дверью, а он, – Берквист кивком указал на Кавендиша, – тебе не нужен.
      Кавендиш молчал, как будто ничего не слышал.
      – Возможно. Но завтра я напишу в газете, что представители администрации отказали Беспристрастному Свидетелю в визите к Человеку с Марса.
      Берквист пожал плечами.
      – Хорошо. Я надеюсь, Бен, что клеймо клеветника тебя утихомирит.
      Из уважения к возрасту Кавендиша они поднялись лифтом, потом по движущейся дорожке проследовали мимо лабораторий и кабинетов. Их остановил часовой, предупредил о них кого-то и, наконец, их впустили в комнату, где стояли датчики.
      – Это доктор Таннер, – представил Берквист дежурного врача. – Доктор, познакомьтесь: мистер Кэкстон и мистер Фрисби. (Представлять Кавендиша он, как это и было положено, не стал).
      Таннер был обеспокоен.
      – Господа, позвольте вас предупредить. Постарайтесь не говорить и не делать ничего, что могло бы взволновать больного. Он крайне возбужден и легко впадает в патологическое состояние, напоминающее транс.
      – Эпилепсия? – спросил Бен.
      – Неспециалист сказал бы «да». Но это, скорее, каталепсия.
      – Вы специалист, доктор? Психиатр?
      Доктор Таннер оглянулся на Берквиста.
      – Да.
      – Где вы учились?
      Берквист вмешался:
      – Бен, пойдем к больному. Доктора Таннера допросишь после.
      – О'кей.
      Таннер посмотрел на датчики, включил экран наблюдения, отпер дверь в палату и, приложив к губам палец, ввел туда посетителей.
      В палате было темно.
      – Наш пациент болезненно реагирует на свет, поэтому пришлось сделать затемнение, – приглушенным голосом объяснил Таннер.
      Он подошел к кровати, стоявшей в центре комнаты.
      – Майк, я привел к тебе гостей.
      На водяной подушке, закрытый до подмышек простыней, лежал молодой человек. Он молча смотрел на посетителей. Его круглое лицо было лишено всякого выражения. Это был тот самый человек, которого вчера показывали по стереовидению. Похоже, малышка Джилл подложила свинью. Придется отвечать за клевету – и конец карьере.