— В какую тюрьму? за что?

— То есть просто сказать — женил. Дети у меня пошли каждый год. Мне вот теперь едва сорок лет, а я измучен заботами как восьмидесятилетний старик!

Режущие душу впечатления производили эти сообщения еврея о своей семейной жизни. Было до глубины души омерзительно, что он и теперь, на старости лет, отзывался о жене как о тюрьме. Но он, по–видимому, не сомневался в преимуществе своего страдания и продолжал. Скоро после женитьбы отец его разорился, проиграл какое–то дело, вышел из компании и тяжко заболел, и женатый сын, уже обремененный своею семьей, должен был кормить его своими средствами до самой смерти.

В то же время его компаньон сошелся с другим сотрудником и процветал; и в то время, когда жена его превращалась в поденщицу, в мужичку, и растила ребят своих для всяких мужицких промыслов, извоза, разносной торговли, ее сестры, одна за другой, шли совсем иной дорогой: в родне матери плутоватых ямщиков оказались профессора, инженеры, доктора, что, конечно, отдалило всех счастливых родственников от плутоватых родственников–ямщиков на неизмеримое расстояние.

— Плачет, плачет моя жена! Хотя умереть просит в деревне, на воздухе, в честном труде… Что делать? Я и сам знаю, что это хорошо!

До конца пути он печалился о своей жизни, о своей загубленной жене (и все–таки загубившей его), о своих исплутовавшихся детях и не мог забыть насилия, сделанного над ним в ранней юности его родным отцом. Деревня, крестьянский труд казались ему истинным и единственным спасениеми облегчением от всех его и всей его семьи унижений и страданий.

— А что, если я осмелюсь, пойду к «чиновнику», попрошу его?

— Пойдите, быть может и в самом деле он поможет вам.

— Но ведь я еврей? Ведь «жид»! Меня истеребят мужики!

— Мужики не тронут доброго человека, но не знаю, дают ли евреям землю.

— Все–таки я попробую… Хотя месяц пусть, отдохнет на свежем воздухе моя больная жена. Не знаю, что предпринял этот бедный еврей, но знаю, что такой необыкновенный, образумливающий плутоватого человека переворот во взглядах на успех в жизни, какой произошел с ямщиком, сделали светлые впечатления недостроенного поселка». (Конец цитаты, курсив – мой).

Тут столько информации, требующей вдумчивого анализа на основании моих предыдущих исследований, что не знаю даже, с чего начать. Начну, пожалуй, со сведений из книги Солженицына «Двести лет вместе».

Оказывается, что евреи на «святой» Руси появились в 1772 году с «присоединением» Польши, и именно оттуда, а сведения из Хазарского каганата слишком «темные», чтобы им придавать значение. Тогда выходит, что заселялись они на Руси не в Одессе и Харькове, а всей своей неодолимой силой направились в Сибирь. Причем в наших «теплых» краях цари их тщетно старались приучить к производительному труду на сельских нивах, а они, сдав даром им доставшиеся земли русским в аренду, «отлучались ненадолго» торговать и гнать водку в указанные «теплые» места. Поэтому в Сибири они должны оказаться в самую последнюю очередь, когда на торговом и водочном «фронте» нельзя уже ожидать никаких «побед», притом для всех евреев разом. � уж, конечно, не ямщикамии содержателями почтовых станций. Но ведь эта последняя очередьеще не наступила, шел только 1888 год и на обширной «святой» Руси места для традиционной еврейской деятельности было предостаточно. Тем более что новорусские «теплые края» были совершенно пустынными. Я имею в виду обширнейшие Ставрополье, Краснодарье (не забудьте нынешние «здравницы» на Черноморском побережье) и так далее, включая «благоприобретенные» Крым и Бессарабию. Но и «старорусские» края – были сплошной тайгой, там небольшие деревни просто терялись в непроходимых дебрях.

Тогда получается, что евреи поселились в Сибири всего за два–три дня до появления там Успенского. Оно, конечно, могло так случиться, если бы это не было идиотизмом, которым будет так и веять от всей цитаты, если такое допущение сделать. � в первую очередь – от высочайшего технологического достижения в кормлении лошадей,за которым надо понимать доселе неизвестную не только на «святой» Руси, но и во всем «цивилизованном» мире технологию преобразования животного мира в целом с наперед заданными свойствами. В частности для поддержания исправности Великого проходного двора(мой термин). У историков он сдуру назван Великим шелковым путем. � никак не меньше, тем более что сам Успенский извиняется за совершенно приблизительное описание этой технологии.

Тут нужны не два–три дня и даже не два–три десятилетия, тут нужны – века. А Монголия и близлежащие края, включая Алтай, Джунгарию и нынешний Казахстан, как раз и отличаются «невзрачными косматыми» лошадьми, которые как камчатские собаки до ужаса выносливы, неприхотливы и делают совершенно невообразимую по тяжести работу как настоящие машины.

Успенский даже как бы вскрикивает, настолько он поражен, что в Сибири евреев – множество, и тут же подробно разъясняет, как им удается сойти за русских, не меняя своего искони образа жизни: обрусели до неузнаваемости, не узнаешь в них не только еврейского, но даже и инородческого. А ведь Гончаров тут проезжал всего 44 года назад. Неужто так быстро приспособились? � коней кормить, и преображаться в русских?

Нет, дело тут не в этом. Они тут искони живут, с самого Хазарского каганата, который на первом этапе контролировал поставки соли с Баскунчака аж до Тихого океана, откуда и появились поселения корейцев на Балхаше, из которых Гончарову так хотелось сделать солдат.

Тут самое время перейти к «втиранию очков» евреями не только переселенцам из центральных губерний России, но и самому Успенскому. А о ямщиках я закончу позднее. Только мне надо сперва напомнить вам, что прибыльная торговля – весьма трудное, так сказать умственное, дело и даже законченная и четкая идеология. Подробности о торговых правилах у меня в других работах, здесь же только скажу, что «втирание очков» покупателю – одно из главных этих правил, не оставляющих благодаря затверделости души торговца ни малейших сожалений. Собственно именно это и передал с присущим писателю умением (меж слов) Успенский на примере продажи дохлой лошади и поддельного из черемухи железа.

Но есть и другие правила торговца. � одно из них – немногословность о своих делах во избежание информированной конкуренции. А тут молодой ямщик распелся как казах в пустой степи, сидя верхом на лошади. Так он же – работу ищет. � столичные господа при деньгах, которых он сразу отличил от местных, как раз и похожи на потенциальных работодателей, которые сами ничего не смыслят в сибирских делах, но которым позарез нужны по–сибирски «мыслящие» помощники. Вот он и вытащил из–за пазухи свое «рекомендательное письмо». Дескать, берите, не пожалеете.

Вы, конечно, можете подумать, что этот молодой еврейский обалдуй–ямщик так сказать по простоте душевной изливает себя, но я не дам вам так думать, кое на что обратив ваше внимание. Вы читали же, как молодой ямщик преобразился в деревне, каким стал внимательным, как был молчаливвесь обратный путь, крепко задумавшись. Так он же увидел своими глазами, что кабакав деревне нет. Живут все натуральнымпроизводством и из этого производства есть такие штуки, которые можно здесь купить за копейку, а продать в другом месте за рубль. (Правда, эта часть цитаты мной опущена, так как я ее уже применил в другой статье – поверьте на слово, или читайте все мои работы). Так он же все это обмозговывал на обратном пути, недаром он сделался таким задумчивым. Золото на полу валяется, и никто его не подбирает.

Но вы и здесь скажете, что я сильно загнул, не мог простоватый русский еврей столь сложную «математику» осилить. Тут целый институт подавай.

А вот и нет. Это как же так вышло, что Успенского повез дальше именно папаша этого верзилы–ямщика, что непременно завел разговор со своего сына, что непременно перевел его на деревенские дела, что непременно в это же время жене отца–еврея потребовался деревенский свежий воздух, как будто он не в Томске, каковой сам – деревня, а прямо в доменной печи на Урале жил. � все это закончилось совершенной невозможностью осуществить это столь малое и совершенно же необходимое для здоровьяжелание. � до конца пути он печалился о своей жизни, и надо добавить, что ехали они не на трамвае, вдалбливая непонятливому питерцу, что надо все–таки разрешить евреям то, что они хотят.

Одно из упомянутых мной правил торговцакак раз и есть последовательность, настойчивость и целеустремленность. Короче, не пропускать без внимания и труда даже самый минимальный шанс. А питерские чиновники ездили, хотя здесь и не часто, но возили–то их одни и те же ямщики, сын с отцом, и прочая родня.

Конечно, Успенскому можно было тоже подсунуть черемуху вместо стали, но стоило ли? � Успенский, не «проведеный на черемухе», о том, что я сказал, даже не догадался. �нженер человеческих душназывается.

Вот теперь можно остановиться на сибирских ямщиках основательно. Как и почему испарился в неизвестность Хазарский каганат у меня подробно рассмотрено в других многочисленных работах. О том, что большая часть транзита на Тихий океан, контролируемый хазарами, составляла баскунчакская соль – там же. Поэтому остановлюсь на паровозных бригадах Транссибирской магистрали. Никому не приходило в голову, чтобы паровозная бригада, выехавшая из Москвы, непосредственно вела свой поезд до Владивостока. А ведь путь составляет всего, кажется, восемь дней, а не пять месяцев. Паровозные бригады и даже сами паровозы едут по этому бесконечному пути всего километров триста, а потом возвращаются со встречным составом, и пассажиры даже не замечают этого. Тюки с товарами еще меньше обращают внимание на эти постоянные замены локомотива. Два важных вывода для ямщиков отсюда следующие:

– ямщики знают каждый кустик и камень на дороге, каждый спуск – подъем, каждый поворот и места дислокации разбойников;

– ямщикам не нужно обременять себя ни большим запасом еды, ни прачечной, ни даже женой и детьми как это делали «легендарные» воины хана Батыя.

Переходя вновь к машинистам паровозов чтобы вы лучше вошли в предмет, сообщу, что поезд начинает вести русский, потом передает жезл например татарину или чувашу, затем следуют чалдон, хакас, тувинец, бурят и так далее, а у ямщиков – алтаец, монгол, манчьжур и, наконец, кореец. Теперь поняли?

Над всеми этапами железного пути устанавливает общие для всех и неизменные правила министерство путей сообщения, для древнего проходного двора – евреи. Только надо принять во внимание, что железная дорога идет и по другим государствам, например, сегодня часть пути – по Казахстану, поэтому евреи выше министерства путей сообщения отдельной страны. Но хазарские евреи все равно вынуждены договариваться с евреями монгольскими или китайскими по вопросам транзита, а те, в свою очередь, не станут сильно рыпаться, так как источник соли – в Хазарии, на Баскунчаке. Это называется – потенциальные враги по одним вопросам дружат, по другим – воюют.

В общем, великий проходной двор работал как часы. � именно на нем отрабатывалось до мелочей кормление лошадей, которое должно пониматься в гораздо более широком смысле.

Потом по разным причинам (я их почти все рассмотрел в своих работах) хазарская верхушка пришла править Москвой, которой естественно тогда еще не было. А так как вам об этом не надо знать, Хазарский каганат просто испарился из истории. Но не в этом сейчас дело. Великий проходной двор перешел во владение «удельных князей», каковых вы часто видите по телевизору, и эта длинная колбаса стала окукливаться в каждом своем ломтике. Это у меня макроэкономическая мысль, но речь–то у меня идет о ямщиках, зернышках этой системы. � они стали выживатькак мы все сегодня.

На этом можно и заканчивать экскурс в окукливаниестран, народов и отдельных семей ямщиков.

Но о взаимоотношениях внутри торгового племени надо кое–что добавить. Оно почти такое же жесткое, как и с внешниммиром. Отчего им и приходилось переселяться. Вы помните, что отец старика–ямщика держал винокуренный(!) заводик, и женил своего сына насильственно. Далее повторю прямые слова. «В то же время его компаньон сошелся с другим сотрудником и процветал. � в то время, когда жена его превращалась в поденщицу, в мужичку, и растила ребят своих для всяких мужицких промыслов, извоза, разносной торговли, ее сестры, одна за другой, шли совсем иной дорогой.В родне матери плутоватых ямщиков оказались профессора, инженеры, доктора, что, конечно, отдалило всех счастливых родственников от плутоватых родственников–ямщиков на неизмеримое расстояние».

В этой фразе находится ответ и на « дураки они по нашему сибирскому мнению», и « глупы они, вот это и приятно», и чисто еврейское « отзывался о жене как о тюрьме». � совсем уж советско–плакатное в устах еврея « крестьянский труд – истинное спасение». � вечная печаль « о своей еврейской доле». Кроме того, фраза дает ответ, как из ямщиковна «святой» Руси получаются белые воротнички.

__________

Не сомневаюсь, что меня обвинят в антисемитизме. Только правда не бывает с прилагательными, ее «уточняющими». Разве что с прилагательным «голая», не приодетая не только от Версаче, но даже и без штанов, прикрывающих так называемое «естество». Кроме того, надо читать мои труды в комплексе, и не судить по каждой странице в отдельности. �наче у «судей» не будет логики, когда я приведу им многочисленные цитаты, в которых я преклоняюсь перед евреями как перед пупом Земли. Совершенно искренне, настолько искренне, что написал целый раздел с просьбой к русским принять иудаизм. Правда, исповедовать его надо мысленно, не крича об этом на каждом углу, как мы любим это делать.

�сторические «прививки» и «лекарства»

В 

Человечество борется за свою жизнь от болезней двумя способами: лекарствами и прививками. Первый способ бывает достаточно радикален, например, антибиотики, но очень недолговременный: с десятилетиями, а иногда и только с годами, антибиотик перестает действовать. Хоть всю аптеку выпей, а болеть придется тяжело, а иногда и смертельно. �менно так случилось в наши дни с совсем недавно «побежденным» туберкулезом.

 Дело в том, что все хотят жить, даже микробы и вирусы, паразитирующие на нашем с вами организме в период таких болезней. А раз хочешь жить, то умей, как говорится, вертеться. � вирусы с микробами быстро, генетически приучаются отраву–антибиотик потреблять как довольно приличную «пищевую добавку» к своей основной пище – нашим с вами телам, типа нашего витамина «С».

Это сильно напоминает завоеванные силой оружия народы. Не успеешь обернуться, как победители и побежденные переженились, а монарх–антибиотик, пославший их воевать, помер. Рождается новый монарх–антибиотик, и все начинается сначала, притом вновь начинает воевать не обязательно тот же народ, что в прошлый раз, а тот, у кого монарх–антибиотик появился.

Таким образом, война, которую историки ставят во «главу всех углов» и «краеугольных камней» истории, на самом деле как быстротечная ссора в трамвае: сперва один добрался до своей остановки, потом – другой, а остальные в образе «мира» поехали дальше. Естественно, это же самое относится и к монархам–антибиотикам, они точно такое же имеют значение для истории. 

Всем известно, что прививки от заразных болезней ставят своей целью перенесение этой данной болезни в легкой форме, и в результате этого выработать к ней иммунитет, дабы не заболеть этой болезнью повторно, но в тяжелой, даже в смертельной форме. Так, например, поголовная прививка черной оспы всем новорожденным позволила вычеркнуть эту болезнь из истории ВОЗ – Всемирной организации здравоохранения. Таких примеров можно набрать десятки, но я не хочу углубляться в это дело, так как прививки мне потребовались для исторических целей. В качестве наглядного примера. Как будто некардинальное решение проблемы прививками, которые надо неукоснительно и неутомимо поддерживать, фактически является кардинальным решением, только, как говорится, без труда не вытащишь и рыбку из пруда. Лекарства же, на первый взгляд, – кардинальное решение, на поверку же оказываются мертвому припарками. Поэтому и в истории войны–лекарства на длительную перспективу не имеют никакого значения. В то время как «прививки» (ныне говорят – модификация поведения) – основа долговременной жизни народа.

Тут следуют выводы. Во–первых, кардинальных средств не бывает. Ни в чем. Насчет антибиотиков я уже сказал. Оспа, отлежавшись в земле в качестве куколок все то время, пока делались прививки, дождалась народной усталости, более того, она делала вид для ВОЗ, что вообще погибла. � как только ВОЗ прекратила, ставшие «бесполезными в виду гибели возбудителя», прививки, тут же набросилась на беззащитных младенцев с удвоенной силой.