– Атен, – уже начало темнеть, когда к хозяину каравана подошла взволнованная Рани, – что-то никак не могу отыскать сына. Ты ему не давал никаких поручений?
      – Нет, – качнул головой караванщик, протирая усталые глаза.
      День был полон забот. Торговля удалась, однако шла чрезвычайно трудно, отбирая и силы, и время. Он не успевал более ничего делать, не мог ни о чем думать. Даже малышей проведал всего один раз. Губ караванщика коснулась улыбка, стоило ему вспомнить, какими предстали перед ним детишки, которых Шамаш решил занять рисованием: с головы до ног перепачканные разноцветными красками, со сверкавшими от восторга глазами, они все разом повисли на руках хозяина каравана, стремясь скорее показать свои рисунки.
      – Мне как-то неспокойно, – взволнованный, с трудом сдерживаемый, чтобы не сорваться в крик, голос женщины заставил его вернуться в настоящее, стер улыбку, сменив ее мрачной настороженностью. – Я не видела его с завтрака, а уже время ужина.
      – Может быть, он у Евсея? – Атен не думал, что брат станет вести летопись в городе, стремившемся выведать их тайну. Хотя, конечно, он понимал, что ради достоверности и памяти иногда приходилось рисковать, спеша записать новости и связанные с ними чувства сразу же, пока образы свежи и чисты.
      – Нет, – качнула головой караванщица, – я уже заходила, говорила с ним. Он не видел Ри весь день…
      – Рани, успокойся, – Атен коснулся ее плеча, – мы ведь в городе. Куда он здесь-то мог пропасть?
      – Сати тоже нет…
      – Ну, тем более! – караванщик сразу же успокоился. – Сидят где-нибудь в уголке.
      Дело-то молодое…
      – Хорошо, если так… Ох, Атен, – вздохнув, женщина качнула головой, – тревожно мне, сердце болит…
      – А что говорят родители Сати? Может быть, им что-то известно.
      – Нет. Вал расспрашивает дозорных, Сана пробует добиться хоть чего-нибудь от тихони Лани. Девочки должны были сегодня вместе торговать.
      – И что говорит Лани?
      – Молчит. Она не хочет выдавать подругу, думает лишь об этом и ей даже в голову не приходит, что с Сати из-за ее молчания может приключиться беда.
      – Рани, – с ним подбежал Вал. – Прости, Атен, – он был так погружен в своим мысли, что не сразу заметил хозяина каравана.
      – Ну, что нового?
      – Дозорные сказали, что никто не покидал площади.
      – Значит, они где-то здесь. Вы просто плохо ищете, – Атену не хотелось не то что верить, даже предполагать возможность того, что подростки исчезли. Шамаш ведь предупреждал его, что за детьми надо следить! И караванщик принял все необходимые меры. Ничья тень не должна была покинуть площадь. Во всяком случае, ему так казалось.
      – Мы осмотрели все повозки, все вокруг, – качнул головой мужчина. – Как они могут быть здесь и ни разу не попасться никому на глаза!
      – Сложно ль умеючи…
      – Пожалуйста, поговори со стражами города!
      – Как? Никто из нас не может покинуть площадь.
      – Я не прошу тебя нарушать слово! Просто имей ввиду, если появится возможность.
      – Конечно, Вал, я сделаю все, что от меня зависит. Мы найдем их… И, что бы там ни было, твоя дочка все-таки не одна, с ней Ри.
      – Да… Он постарается защитить ее… Если сможет…
      – Боги мне свидетели, ох и выпорю я сына, когда он найдется! – воздев руки к небу, проговорила Рани. – И не посмотрю на то, что ему остается всего лишь полгода до полноправия! Сколько седины он мне прибавил за один сегодняшний день!
      – Да уж, – буркнул Вал, – им обоим будет что вспомнить… – вздохнув, он цокнул языком. – Ну не на цепь же их действительно было сажать, словно глупых рабов?!
      – Ладно, Вал, – чуть склонив голову на бок, проговорил Атен, – я сделаю, что смогу.
      – Это все, что мы просим, – проговорили родители. Они выглядели виноватыми, понимая, сколько забот свалилось из-за них на хозяина каравана. – Прости, – прошептали они, а затем, кивнув напоследок, поспешили скрыться из вида.
      Оставшись один, Атен тяжело вздохнул. Беспокойство за детей проникло в его душу и не собиралось покидать ее до тех пор, пока разум не убедиться, что с ними все в порядке. Он сжал губы, стиснул кулаки.
      "Но, великие боги, что делать, – караванщик болезненно поморщился, – если им каким-то образом удалось выскользнуть с площади… И что, во имя всех богов, заставило их убежать, нарушив закон города, нарушив мой приказ? Они ведь уже достаточно взрослые, чтобы понимать, какой опасности подвергают всех своим глупым поступком!…Подожди-ка, – остановил он себя. Его глаза подозрительно сощурились.
      – А что если… А что если их выманили? Ну конечно! Хозяин города! Он не получил ответы на свои вопросы здесь и решил… Но дети! Что они могут знать!…Вот если бы Хранителю нужна была жертва… А она у него и так есть… Нет, я отказываюсь что-либо понимать! А если… Если он таким варварским, жестоким способом решил заставить нас нарушит обет невмешательства… И если так… С каждым мигом все становится хуже и хуже…" -Атен, – мягкой пружинистой походкой дозорного к нему подошел Лис.
      – О-х! – порывисто выдохнул хозяин каравана, бросив на него тяжелый взгляд. – Кто-то еще пропал?
      – "Еще"? – брови воина удивленно поползли вверх.
      – Со мной только что говорили Рани с Валом, – начал пояснять Атен, однако ему не пришлось долго говорить, поскольку, услышав эти слова, помощник понимающе кивнул головой:
      – Родители этой несносной парочки подняли на ноги весь караван.
      – У них есть причины для беспокойства, – к ним присоединился Евсей. – Этот город – не лучшее место для побега.
      – Ты думаешь, они убежали? – Атен повернулся к брату, покусывая нижнюю губу. – Вот просто так взяли и…? – в нем начала нарастать злость, проскальзывая в голосе резкими нотками, хотя внешне он и оставался совершенно спокойным, разве что немного более скованным, чем обычно.
      – Ну, раз их нигде нет… – Евсей пожал плечами. В сущности, это для него было не вопросом. Конечно, он не ожидал от ребят, стоявших всего лишь в шаге от испытания, такой безответственности. Но… – Что за ветер свистит у них в голове? – проговорил он, почесывая подбородок. – И это новое поколение, наша смена, наше будущее!
      – Брось, – поморщился Лис, – мы тоже были не подарками. Это возраст такой – и более ничего.
      – Ну уж нет! – решительно качнул головой его более молодой и, возможно, оттого столь непримиримый к чужим недостаткам собеседник. – Возможно… Я повторяю – возможно мы что-то делали не совсем так, как от нас ждали. Но при этом мы совершено точно знали, что значит "нет", – он вдруг умолк, бросив поспешный взгляд на брата, вспомнив их последний спор – о Мати…
      "Сколько же времени минуло с тех пор? Пара недель? А кажется, что прошла целая вечность, столько всего произошло, изменив не только окружающий мир, но и, в куда большей степени, нас самих".
      – Эти двое заслужили наказание, – воспользовавшись его молчанием, проговорил Лис.
      – Не кажется ли вам, что сейчас не лучшее время думать об каре? – Атен был мрачен, его брови сошлись на переносице, губы сжались, уголки рта немного опустились. – Сперва нужно их найти.
      – Где ты собираешься искать? И как? – Евсей безнадежно махнул рукой. – Не забывай: мы не можем покинуть площадь.
      – Ничто нам не мешает расспросить горожан…
      – Как ты себе это представляешь? Подойдем к какому-нибудь покупателю…
      – Зачем к покупателю? Можно найти воина. Страж ведь должен знать… – начал Атен, но Евсей перебил брата.
      – Представь себе. Вот ты… Мы… Не важно, в общем, подходим к нему и говорим: "Горожанин, не видел ли ты случайно за пределами площади двух караванщиков, пятнадцатилетних подростков? Парень такой, знаешь ли, высокий, крепкий, девушка пониже, стройная, симпатичная… Одеты, как ты сам понимаешь, не по-городскому… Ах да, конечно, они еще нарушили закон". – "Какой закон?" – "Да ваш закон, запрещающий чужакам в первые три дня покидать площадь". Вот такой милый разговор. И, как ты думаешь, к чему все это приведет?
      – Горожанин скажет, если кто-то их видел. И приведет детей к нам… – ответил Лис.
      – Возможно, оговорит за услугу особую плату… И, думается мне, немалую… – поразмыслив несколько мгновений, добавил он.
      – Да, они падки до золота, – криво усмехнулся Евсей. – Но не настолько, чтобы рисковать собственной жизнью, нарушая закон.
      Его собеседники переглянулись. Пусть поздно, но они, наконец, поняли, куда тот клонит.
      – Все так, что тут еще скажешь, – вздохнул Лис, – но не можем же мы просто взять и бросить своих детей! Боги не простят нас…
      Атен качнул головой. Он был так погружен в свои мысли, что не заметил, как с его губ сорвалось: – Это город госпожи Кигаль…
      – Что?! – прошептал воин. В первый миг он даже не поверил услышанному. Он взглянул сначала на старшего из братьев, затем на младшего, подолгу задерживаясь на их лицах. Нет, те явно не шутили. Да и вряд ли кто-либо посмел бы так шутить.
      И вообще, при подобных обстоятельствах даже бог смеха говорил бы серьезно.
      Оставалось только… – Я, – его губы высохли, онемели, – я, наверно, не правильно расслышал…
      – Это город богини смерти, – мрачно повторил Атен, поглядывая на помощника из-под лохматых бровей.
      – Вы знали! И ничего не говорили мне!…Но почему? – воскликнул Лис. Он повернулся к хозяину каравана: – Или я больше не твой помощник?
      – Это дело души… – начал было Евсей, но собеседник не дал ему договорить.
      – А как же безопасность? Вот, сейчас, разве опасность угрожает не жизням этих… – он мотнул головой, не сразу найдя нужное слово, способное заменить ту ледяную брань, которая была готова сорваться с его губ… – беглецов?
      – Ну, допустим, и их душам тоже…
      – Тем более!
      – Ладно, хватит, – поморщившись, словно у него вдруг разболелся зуб, прервал их спор Атен. Он повернулся к Лису: – Прости. Конечно, нам следовало все рассказать и тебе…
      – Вот-вот. И, раз ты признаешь свою ошибку, почему бы вам не исправить ее прямо сейчас? Я готов выслушать вашу историю, сколь бы невероятной она ни была… Не молчите. Говорите же! Или вы не понимаете, что нельзя что-либо предпринимать до тех пор, пока все прояснится?
      – Лис…
      – Постой, Атен, – остановил брата Евсей. – Мы… – но договорить он не успел: к караванщикам быстро, словно на крыльях ветра, подлетел Вал.
      Он даже запыхался и вынужден был несколько мгновений обождать, переводя дыхание, прежде чем заговорить:
      – Там пришли двое горожан…
      – Что за горожане? – быстро спросил Лис, резко повернувшись к говорившему. Его брови сошлись, глаза настороженно мерцали, ноздри раздулись и напряглись, словно принюхиваясь к воздуху и выискивая запах приближавшейся беды. После того, что он услышал, все чужаки виделись ему только притворявшимися людьми призраками – слугами владычицы мира смерти.
      – Так, ничего особенного, парень и девчонка, еще совсем сопляки… – инстинктивно начал объяснять тот, а затем, замолчав, качнул головой, поморщился, недовольный собой за то, что, как ему казалось, растрачивает время по пустякам. – Это неважно. Главное, что они говорят, будто видели наших детей.
      – Ри и Сати? – Атен вскинул голову. – Что сказали чужаки? Где они? С ними все в порядке или они в беде? Им нужна наша помощь? Горожане принесли какую-то весть? – завалил он караванщика вопросами, и, не давая ответить ни на один из них, поспешно добавил: – Приведи их сюда, я хочу сам их обо всем расспросить!
      – Сейчас с ними говорит Рани, но если ты хочешь…
      – Раз так, будет лучше, если мы пойдем к ним. Веди, – и хозяин каравана решительно направился за Валом, знаком велев своим помощникам следовать за ними.
      Караванщики отвели чужаков чуть в сторону, подальше от чужих глаз, где обступили плотной стеной.
      – Нет, я не могу в это поверить! – как раз в тот самый момент, когда мужчины подошли к ним, воскликнула Рани. – Чтобы Хранитель солгал, выманил наших детей, поймал их! Это же Губитель знает что такое!
      – Мы говорим правду! – хмуро поглядывая на женщину, проговорил парень, в то время как девушка, молча стояла рядом, сжав в руках ладонь своего друга. Ее голова была опущена, чуть повернута набок, словно она внимательно прислушивалась ко всему, о чем говорилось вокруг.
      "Да она слепая! – вдруг понял Атен. – Ее дружок что, не в своем уме: зачем он ее-то сюда притащил? А, что я, в самом деле? Мне-то какая разница?" -Расскажите все по порядку, – повернувшись к чужаку, велел ему хозяин каравана.
      – Еще раз? – с явным раздражением воскликнул горожанин. – Я ведь уже по крайней мере трижды все повторил!
      – Ты сам пришел к нам, – Атен нахмурился, не сводя с юноши пристального взгляда прищуренных глаз. – Вряд ли тобой движет бескорыстное желание нам помочь, – он бросил быстрый взгляд на его спутницу, продолжая: – Наверно, ты ждешь от нас чего-то взамен, какой-то платы. А раз так…
      – Торговец он и есть торговец… – пробормотал себе под нос горожанин. – Каким бы особенным он ни хотел казаться, – эти слова звучали не оскорблением, совсем нет, скорее обычным недовольным бормотанием.
      Вздохнув, он с неохотой начал повторять видно уже изрядно надоевший ему рассказ:
      – Вчера, когда хозяин города приходил на площадь, он говорил с вашими ребятами, Сати и Ри их зовут. Так вот, маг сказал им, что в городе нет никакого закона, запрещающего пришельцам покидать торговую площадь.
      – И это действительно так? – караванщикам было легче поверить, что врут все остальные: служители, простые горожане, даже они сами – но не наделенный даром.
      – Нет, – качнул головой юноша. – Закон есть и за его соблюдением следят, ведь… – он глянул на свою подругу, после чего, вместо того, чтобы вдаваться в подробности, обронил лишь: – В общем, тому есть причина…
      – По твоим словам выходит, что хозяин вашего города не просто солгал, но и…
      – Он маг и делает то, что захочет, – пожав плечами, спокойно проговорил чужак.
      Караванщики переглянулись. Нет, конечно, они знали, что наделенные даром бывают разные, но…
      – Ладно, продолжай, – помрачнев еще сильнее, хмуро бросил Атен. Лишь он да Евсей, казалось, не просто поверили словам чужака, но даже ожидали услышать что-то подобного.
      – Что продолжать? – тот махнул рукой. – Как выманили ваших ребят с площади, так сразу в храм повели. Я пытался им помочь, увел, спрятал у хороших людей, – он вновь взглянул на свою спутницу, – да разве от хозяина города скроешься? – чужак качнул головой. – В храме они сейчас. И вот ее брат – тоже…
      – Откуда ты это знаешь?
      – Нас всех вместе поймали. А сбежать удалось только нам двоим… Да не это важно! – юноша сжал кулаки, его глаза нервно заблестели. – Вам нужно не задавать мне десятый раз по кругу одни и те же вопросы, полагая, что каждый следующий раз мой ответ будет иным, а… – на миг он замолчал, беспокойно крутанул головой, бросил опасливый взгляд вокруг, словно выискивая стражей, которые могли бы их подслушать, – великие боги, надо же что-то делать!
      – Мы не верим тебе! – воскликнула Рани. – С чего это мы должны! Может быть, вы специально придумали эту историю, притом даже не позаботившись о том, чтобы она хотя бы выглядела правдоподобной!
      – Разве это не доказательство моей искренности?
      Рани, нервно потерев вспотевшие руки, решительно качнула головой:
      – Нет, это невозможно… – а затем, случайно заглянув в настороженные, полные мрачных предчувствий, глаза Атена, сглотнула подкативший к горлу комок, глубоко вздохнула, сдерживая готовый сорваться с губ безнадежный стон. – Но даже если… – глядя не на чужака, а на хозяина каравана, удивленная его реакцией на все происходившее, читая в глазах немую скорбь и боль осознания чего-то, недоступного всем остальным, несмело заговорила она, – если даже так… Что может угрожать нашим детям? Да, они нарушили закон. Но совсем не желая того, я уверена! Ладно, нарушили… Ну что ж, мы заплатим штраф, заплатим столько, сколько потребует совет города. Ведь так? – она повернулась к остальным караванщикам, ожидая от них поддержки.
      – Конечно, – собравшиеся согласно закивали. Все, у кого были собственные дети, волей – неволей ставили себя на место родителей Сати и Ри, содрогаясь в душе от мысли, что бы им пришлось испытать в том случае, если беда коснулась их семей…
      Лицо Рани осветилось улыбкой. Все уже представлялось ей куда проще того, что было несколько мгновений назад. Во всяком случае, теперь она хотя бы что-то знала. И, главное, ей было известно, что дети живы.
      – Они же не смогут больше ничего сделать, правда? Караванщиков не изгоняют, детей не карают смертью. Вот и все!
      Лишь Атен и Евсей оставались мрачны. С их лиц не сходило выражение сочувствия, за которым скрывалась безнадежность. Они видели беду яснее остальных и понимали: все совсем не так просто, как казалось женщине, готовой, в беспокойстве за своего сына, схватиться за тоненькую нить посреди жестокой бури, радуясь, что нашла путь к спасению и не задумываясь, достаточно ли он прочен, чтобы выдержать ее.
      Впрочем, Рани все равно смотрела в другую сторону.
      Она заметила лишь как, криво усмехнувшись, чужак качнул головой:
      – Люди, входящие в городской совет, настолько богаты, что все сокровища каравана покажутся жалкой медяшкой рядом с их ларцами…
      – Никто не откажется от наживы, когда алчность не знает пределов, – заговорил Вал, с трудом сдерживая ярость, закипавшей все сильнее и сильнее в его душе от каждого нового слова горожанина, словно тот был единственной причиной всех бед.
      – Предел есть всему. За исключением, разве что, глупости, – не замечая чувств, охвативших его собеседника, прервал его чужак.
      – Да кто ты такой! – возмутился караванщик, с презрением глядя на щуплого неказистого паренька, едва переступившего рубеж испытания, чье костлявое тело, никак не могущее принадлежать знатному или богатому человеку, было прикрыто лишь набедренной повязкой. Босоногий, с всклокоченными волосами, он скорее походил на бездомного нищего, попрошайничавшего на площади.
      – Мое имя Бур, и я из семьи…
      – Нам нет никакого дела до твоих родственников! – мужчина был не в силах думать ни о чем, кроме того, что, пока он тут, бездействуя, разговаривает с этим оборванцем, его дочери может угрожать беда. Поэтому он даже не заметил, что переступил общепринятую грань приличия в разговоре с жителем города. Впрочем, в этот момент подобная мысль не тревожила никого из караванщиков. Им и так было о чем беспокоиться.
      Чужак, скривившись, болезненно усмехнулся.
      Бур хотел уже было махнуть на все рукой и уйти восвояси, подальше от этих неблагодарных торговцев. Однако, почувствовав, как напряглась ладонь Лики, сжимавшая его руку, вспомнив, что помощь нужна не только Сати и Ри, но и Ларсу, он заставил свою ущемленную гордость – дикую, своенравную собаку, вместо того, чтобы скалить пасть, огрызаясь в ответ на оскорбление, поджать хвост, скрывшись до поры на дальних задворках души.
      – Совет у нас все равно ничего не решает, – негромко проговорил он, открывая чужакам то, что осознавала весьма незначительная часть из жителей города. – Магом – вот единоличный властитель. А ему ни к чему золото, зато зачем-то очень понадобились ваши ребята. Может быть, из-за того, что они знают, – он искоса глянул на хозяина каравана, которому показалось, что во взгляде чужака было не только любопытство.
      Глаза юноши словно говорили караванщику: "Мы оба понимаем, что другому известно куда больше, чем он говорит, но молчим, ибо эти знания – не для ушей непосвященных".
      – Да что могут знать дети! – воскликнула Рани, однако, спустя миг, встретившись взглядом с Евсеем, вынуждена была, вспомнив, что с недавних пор ее мальчик стал помощником летописца, пробормотать: – Хотя, оно конечно… – женщина тяжело вздохнула. На ее лицо, которое уже начало было проясняться после известия о том, что сын нашелся, вновь набежала тень. Глаза лихорадочно заблестели, губы чуть приоткрылись. Было видно, что ее мысли мечутся из стороны в сторону, как встревоженный странным звуком зверь, предчувствующий беду, но не видящий ее, никак не могущий ее найти…
      – Вот что, – Атен провел рукой по бороде, приглаживая ее: – Расходитесь-ка все…
      Я сам поговорю с горожанами…
      – Но мы хотим знать! Всю правду, а не ее часть! – решительно возразить Вал.
      – Это касается наших детей! – поспешила поддержать его Рани.
      – Чужак уже рассказал вам все, что знал.
      – Тогда зачем спрашивать вновь, когда от пересказов суть не изменится? – все собравшиеся заговорили в один голос, так что было нельзя ничего разобрать, за исключением разве что обрывчатых фраз. Всем своим видом караванщики показывали: это как раз тот случай, когда вопрос надо решать всем вместе.
      Атен не ожидал столь яростного сопротивления. В растерянности, он, повернулся к брату.
      "Горожанин что-то знает, – читалось в его глазах, – но не хочет говорить всем, видя, что мы скрываем правду, причем не только от чужаков, но и от своих, – он чуть наклонил голову, – вообще-то караванщики правы: это дело всех. Мы должны рассказать…" И хотя Евсей не мог прочесть его мысли, не обладая даром, но основное он понял и так: "Нет! – его лицо было твердым, решительным. Помощник качнул головой, отметая все сомнения. – Ни за что!" Атен оглянулся на своих людей, стоявших рядом в настороженном молчании, ожидая, что решат хозяева каравана.
      "Как нам убедить их довериться? – не говоря ни слова спрашивал он брата. – Ведь мы, скрывая столь важные знания, сами отказываем им в доверии?" "Сделай что-нибудь! Придумай! Прикажи!" И тут к ним подошел Шамаш. В первый миг Атен встрепенулся, бросился к повелителю небес, веря, что Он сейчас одним словом разрешит все проблемы. Однако уже спустя мгновение ему в голову пришла мысль, заставившая отшатнуться, побледнев, как снежное полотно:
      "Если Он узнает, что наши дети в опасности, то забудет о данном слове, бросится их спасать. И тогда… Даже небожители не знают, что тогда произойдет, ведь никто не может предугадать результат битвы повелителя небес и хозяйки подземного мира!" Тем временем Шамаш скользнул взглядом по караванщикам, на миг задержался на лицах чужаков, затем чуть склонил голову.
      – Уже поздно, – тихим, шуршавшим как ветер по снегу голосом проговорил он. – Возвращайтесь к своим повозкам.
      Никто не осмелился Ему возразить, даже Рани и Вал, и, склонившись на миг в поклоне, соединившем в себе почтительность и покорство, поспешно ушли, исполняя волю своего божества. Караванщики, наконец, вздохнули с облегчением, оставляя позади все страхи и сомнения, уверенные, что раз за дело взялся бог солнца, то уже очень скоро все разрешится, к их немалой радости дети вернутся в свои семьи, нависшие над их головами неприятности развеются, небо вновь станет чистым и безоблачным…
      Колдун проводил их долгим пристальным взглядом. Он стоял, скрестив руки перед грудью, о чем-то думая.
      Вздохнув, Атен перевел взгляд на горожанина, который во все глаза смотрел на Шамаша.
      Бур был не в силах сдержать душевного трепета. "Это действительно бог, великий повелитель небес!" – вновь и вновь мысленно повторял он, всякий раз со все большим и большим воодушевлением.
      – Господин… – прошептал он, готовый пасть перед Ним ниц. Так бы он и сделал, если бы Шамаш не удержал его.
      – Не надо, – проговорил наделенный даром, предостерегающе взмахнув рукой. Он тоже с интересом взглянул на горожан, однако ни о чем не спрашивал, зная все и так.
      – Мы… – неуверенно начал Атен. – Кхм, – караванщик кашлянул, толи привлекая к себе внимание, толи просто прочищая горло, – мы можем поговорить в командной повозке…