– Я столько лет боялся… Боялся и ждал, понимая, что, рано или поздно, это случится, – без сил откинувшись на спинку стула, проговорил тот.
      – Но если это так важно… – купец нахмурился. – Нельзя сбрасывать со счетов и возможность ошибки. Может быть, он просто лишился ума с радости от заключения столь выгодной сделки… Еще бы, та монета, которой я собирался расплатиться, должна была быть вдвое, а то и втрое дешевле их золотого. А древнее золото, наоборот, дороге, и намного… Лишь безумец может так поспешно и расточительно разбрасываться полновесным золотом… Вот только… Что-то здесь не вяжется…
      Что-то не так… Но кто они такие? Всего-навсего караванщики.
      – Именно, – мрачно бросил жрец. – Караванщики, которые бродят по свету, собирая повсюду всякое барахло, надеясь, что где-нибудь когда-нибудь им удастся найти покупателя. Чтобы продать вещь, им нужно рассмотреть ее, оценить. И они не боятся заглядывать внутрь, читать, узнавая по знакам настоящее значение и стоимость…
      – Ты думаешь, им в руки попало то, что ищет наш хозяин? – осторожно спросил старший купец, боязливо озираясь по сторонам.
      – Не знаю, – сидевший склонил голову на грудь, – но вполне возможно… Симин, он отказался ждать дня забоя скота?
      – Да.
      – Это еще раз подтверждает: они знают о жертвоприношении.
      – И, сдается мне, куда больше, чем я, – пробурчал купец. Его сжигало любопытство, которое заставило даже позабыть об осторожности: – Абра, а ты… Ты знаешь, что это за рукописи? – купец медлил, чувствуя непреодолимый страх перед тем, что ждало его впереди.
      – Нет, – жрец ответил слишком поспешно и резко, чтобы его слова были правдой. Все, чего он хотел – положить конец этому разговору. Его голос заставил брата вздрогнуть, втянуть голову в плечи.- Какое нам дело? Главное, что они нужны хозяину.
      – Но зачем?…Брат, ты, конечно, меня прости, но… У меня очень нехорошее предчувствие. Словно мы сейчас продаем не чьи-то чужие, а свои собственные души Губителю…
      – При чем здесь вообще Он? Наш хозяин заключил договор не с Ним, а с госпожой Кигаль.
      – Владычица смерти Его супруга…
      – Ну, это было давно. Вспомни легенды: Она была влюблена, Он жаждал власти… Их союз был сделкой, заключенный на краткий срок. А когда время истекло, Они стали непримиримыми врагами. И случилось это еще во времена Гамеша.
      – Но…
      – Хватит об этом, – жрец недовольно поморщился, – заботься о богатстве семьи, спасением же душ позволь заняться мне.
      – Как скажешь, брат, – вздохнул купец. – И что мы теперь будем делать?
      – Подождем.
      – Чего? Чего нам ждать? Разве нам не нужно поскорее рассказать обо всем хозяину?
      И нам будет лучше как следует подобрать слова. Не хотелось бы попасться под горячую руку. Ты ведь знаешь: хозяин скор на расправу, – это могло бы показаться странным, но ни у того, ни у другого не поворачивался назвать его Хранителем.
      Слишком уж велики были различия между тем, что они вкладывали в каждое из этих слов.
      – Ему все расскажут без нас.
      – Но кто? – ему понадобился лишь миг размышлений, чтобы самому найти ответ: – Этот странный писец… Он сразу же пошел к нему? Абра, кто он такой?
      – Довольствуйся тем, что знаешь и не задавай лишних вопросов, – хмуро бросил жрец.
      – С каждым днем ты становишься все более и более скрытным… Не доверяешь мне…
      – Вместо того чтобы обижаться по пустякам, подумал бы лучше о том, от чего я тебя спасаю. Лишние знания опасны, прежде всего, для того, кто владеет ими.
      – Но я помогаю…
      – Я тоже не забываю о тебе. Никогда. Подумай только, что предстояло бы тебе пережить, если бы я не упросил хозяина послать с тобой своего слугу, чтобы разузнать все необходимое.
      – Он стал бы копаться в моей голове? – купец зябко поежился. – Но зачем? Вместо того, чтобы испытывать верность своих слуг, он мог сам сходить на площадь и побродить среди караванщиков… Если уж не может прочесть их мысли на расстоянии.
      – Тихо ты! – прикрикнул на него жрец. – Не нам судить о могуществе хозяина!
      Вспомни, что стало с последним сомневающимся!
      Синим сглотнул, кашлянул, прочищая горло. О, он прекрасно помнил: его привели в подземный мир и скормили самой мерзкой из обитавшей в нем тварей на глазах у остальных слуг, чтобы тем неповадно было…
      И тут дверь приоткрылась. Жрец вскочил с кресла, купец резко обернулся. Они оба застыли на месте, вглядываясь в расплывчатый силуэт пришельца.
      Вряд ли кто-нибудь посторонний осмелился бы войти в принадлежавший служителям дом, закрытый для непосвященных.
      Братья ожидали увидеть одного из вечно молчавших слуг Хранителя, выглядевших так, словно они пришли не из храма жизни, а из мира мертвых. Поэтому не удивительно, что с их губ сорвался вздох облегчения, когда они поняли, что это всего лишь маленький толстяк-писец, весь вид которого успокаивал и располагал к доверию. Вот только его полушепот-свист, от которого холодело все внутри, словно при приближении ядовитой змеи…
      – Он ждет вас в святилище, – и, ничего не объясняя, не отвечая на вопросы, даже не давая горожанам времени их задать, он вновь исчез.
      Те же, оправившись от мгновенного оцепенения, поспешно покинули дом.
      Обойдя площадь узкими переулками, петлявшими по пустынным, погруженным в вечернюю полутьму кварталам, они подошли к священному холму, однако, вместо того, чтобы подняться наверх, к храму, скользнули в образовавшуюся между камней небольшую расщелину.
      За ней начинался длинный подземный ход, который, через множество поворотов и ответвлений-тупиков, призванных запутать чужаков, дерзнувших проникнуть в тайну холма, вел, казалось, прямо во владения госпожи Кигаль.
      Уже издалека их встречал надрывный вой заточенных в темницу ветров, тяжелый низкий гул бушевавшего среди камней огня и толи шепот, толи стон неприкаянных душ.
      – Не нравится мне здесь, брат, ох не нравится, – озираясь по сторонам, зашептал Симин. Его зубы стучали, голос дрожал, словно лист на ветру.
      – Да перестань ты! – Абра зло глянул на него.
      – Слушай, иди один, а? Я тебя здесь подожду, вот на этом самом месте… – он остановился, продолжая опасливо озираться по сторонам.
      Жрец взглянул на него с презрением. Его глаза словно говорили:"Неужели во мне и этой трусливой твари течет одна кровь!".
      Сам он уже очень давно забыл вкус страха, потеряв его в казавшейся бесконечной череде посвящений, возводивших служителя по ступеням власти. Осталось лишь презрение к тому, что гордый познавший тайны жизни и смерти дух считал недостойной слабостью.
      Однако, все же, что бы там ни было, перед ним стоял брат, которого он не мог просто взять и отпихнуть ногой в грязь…К тому же, лишь глупец забывает об оказавшем помощь сразу же, как в нем отпадает необходимость. Умный думает о том, что ему еще может понадобиться помощник, верный и духом, и телом.
      – А ты не боишься прогневать хозяина своей трусливостью? – его губы скривились в усмешке.
      – Нет, – купец тоже усмехнулся, однако его улыбка выглядел бледной и натянутой, словно какие-то сомнения в нем все же оставались. – Я верный слуга. К тому же, он ценит мой страх не меньше твоей смелости.
      – Что ты имеешь в виду? – жрец резко повернулся. Его лоб пересекла глубокая морщина, напоминавшая чем-то трещину на поверхности камня.
      – Это тешит его самолюбие. Ему порой хочется видеть себя в глазах подданных не только источником блага и добродетели, но и отцом кошмаров.
      Арба долго смотрел ему в лицо, не произнося ни слова, толи раздумывая над словами купца, толи подыскивая слова для достойного ответа.
      – Вот что, – сказал он, когда понял, что не в силах найти то, что бы следовало произнести именно в этот миг, – хочешь ты того, или нет, тебе придется пойти со мной. Хозяин ждет нас обоих. Значит, я приведу тебя к нему, даже если мне придется тянуть тебя силой, – в его голосе зазвучала ничем не скрываемая угроза.
      – Ладно, ладно, я уже иду,-опустив голову на грудь и тупо глядя себе под ноги, он медленно побрел вслед за братом.
      Они миновали еще несколько поворотов, спустились по руслу высохшей подземной реки и, наконец, оказались в огромной пещере, такой большой, что она могла бы поглотить в себе не только город, но и весь окрестный мир. Ее стены мерцали алым пламенем, исполненным дыханием самой смерти. Все вокруг было погружено в мглистый туман, который, хотя под землей и не могло быть никакого ветра, медленно покачивался, словно малыш в колыбели, успокаивая, усыпляя, заставляя забыть обо всем, ни о чем не думать, замереть…
      – Вы могли бы и поторопиться, – маг возник из ниоткуда.
      Его лицо было хмурым, глаза настороженно сощурены, губы сжаты.
      – К твоим услугам, хозяин, – купец склонился в низком поклоне. – Повелевай, – он замер, ожидая приказаний.
      – Ты все еще прикармливаешь этих крыс?
      – Крыс, хозяин? – купец удивленно заморгал.
      Хранитель недовольно поморщился:
      – Я имел в виду воров.
      – Да, но… Я полагал… – Силин бросил быстрый взгляд на брата, ища у него поддержки и заступничества.
      – Они бывают нам полезны… – начал жрец, но Хранитель остановил его резким взмахом руки.
      – Об этом я и говорю. В ином случае, неужели бы я позволил этим мерзким тварям не просто жить в городе, но и заниматься своим презираемым во всех остальных оазисах ремеслом? Вызови их, скажи, что есть кое-какая работенка, посули богатое вознаграждение… В общем, не мне тебя учить. Свое дело ты и так неплохо знаешь…
      И, Силин, скажи, что награда будет удвоена, если они принесут свитки, перевязанные черными лентами. Их должно быть десять. Но если вы… Мне не важно, ты или твои воры…Так вот, если вы осмелитесь утаить хоть одну рукопись или прочесть хоть один символ – я это сразу же узнаю, можешь не сомневаться – вы все не просто лишитесь своих голов, но и проститесь с вечностью душ, которые станут пищей самых жутких и прожорливых демонов. Ты понял меня?
      – Да, хозяин, – купец вжал голову в плечи.
      – Раз так, ступай. Надеюсь, ты найдешь обратную дорогу сам. Мне бы не хотелось, чтобы ты заблудился и не выполнил мой приказ, – в его сощуренных глазах, ставшем вдруг тихим, вкрадчивым голосе была угроза.
      – Конечно, – склонившись в низком поклоне, тот поспешил удалиться.
      Наделенный даром повернулся к жрецу:
      – Сколько времени понадобится твоему брату, чтобы найти воров и передать им поручение?
      – Немного. Он всегда держит шайку этих отбросов на коротком поводке, зная, что они могут понадобиться в любой момент. К тому же, Силин осторожен и не желает никаких неприятностей.
      – Поэтому до сих пор жив и в своем уме, несмотря на все доверенные ему знания, – усмехнулся маг.
      – Он верный слуга.
      – Конечно… – он окинул все вокруг быстрым взглядом, словно ища среди алых просторов пещеры ответ на свои размышления. – Идем, – его голос прозвучал резко, как порыв ветра. Не допуская ни мига промедления, маг зашагал в сторону лабиринта, связывавшего подземный мир с городом.
      Жрец заторопился вслед за ним. Хотя хозяин и был в несколько раз старше своего слуги, по нему этого бы никто не сказал. Движения мага были быстры и размашисты, так что Абре приходилось временами бежать, чтобы поспевать за ним.
      – Могу ли я спросить, куда мы идем? – с трудом, страдая от одышки, вымолвил служитель.
      – На площадь, – не замедляя шага и не поворачиваясь ответил маг. – Я хочу увидеть караванщиков своими собственными глазами.
      – Но…
      – Разве ты не предупредил чужаков, что вечером я приду взглянуть на хранящиеся у них рукописи?
      – Конечно… – тот выглядел растерянным, не поспевая не только за шагами Хранителя, но и за его мыслями. – Мне собрать совет, позвать стражей?
      – Зачем?
      – Но так положено. Выход Хранителя к чужакам должен быть…
      – Обойдемся. Здесь особый случай. Не забывай: мы с тобой собираемся разузнать нужные нам сведения о том, о чем другим знать ни в коем случае не следует.
      – И, все же, стражи… Возьми хотя бы своих… – он не договорил, не зная, как назвать тех призраков, которые, по велению госпожи Кигаль, охраняли Ее слугу.
      – Нет! Я сам смогу за себя постоять!
      – Конечно, но…
      – С каких это пор ты стал мне перечить? – глаза мага начали наполнятся клубами алого дыма. Заметив эти признаки нарастания ярости, которые в последнее время стали появляться все чаще и чаще, жрец поспешил опустить голову, проговорив лишь:
      – Прости…
      – Вот и хорошо, – услышав то, что он хотел, маг успокоился.
      – Эти торговцы – простые смертные. Они не осмелятся даже заговорить с тобой, не получив на то разрешения. И, все же… Может быть…Те легенды, что находятся у них…Кто знает, что в них написано, о каких силах рассказано…
      – Пусть так, – маг помрачнел. – Жрец, я понимаю: ты заботишься о моей безопасности. Однако слуге не следует сомневаться в могуществе своего хозяина.
      – Я знаю, Ярид: ты без труда справишься с лишенными дара, сколько бы их ни было…
      Но есть нечто, находящееся выше моего понимания, чему я не могу дать объяснения…
      Я только знаю: с этим караваном что-то не так. Будь осторожен. У меня очень нехорошие предчувствия…
      – Твои слова ничего не меняют, – и, все же, видя, что сомнения, затуманивая жрецу разум, стали мешать ему должным образом исполнять обязанности не просто слуги, но и советника, он решил снизойти до объяснений: – Я не хочу брать с собой людей, когда караванщики могут сболтнуть лишнего. Тогда придется многое объяснять…
      – А нелюди?
      – Призраки? Они послушны мне лишь в той мере, в какой это нужно их госпоже. Кто знает, возможно, богиня смерти решила испытать меня. Не случайно же этот караван пришел в город как раз накануне обряда.
      – Ты не доверяешь им?
      – Нет. Особенно после того, что случилось.
      – Что-то произошло? То, о чем я не знаю?
      – Слуга, которого я посылал с Силимом вместо писца.
      – Он рассказал тебе что-то интересное?
      – Нет. Как раз совсем наоборот. Он не сказал ничего, за исключением тех крох, что видел твой брат-купец. Призрак смотрел на караванщиков глазами Силина, словно у него не было собственного зрения, способного проникать через преграды, видеть все насквозь.
      – Неужели у чужаков есть что-то, способное повлиять…
      – На слуг великой богини? – маг не сдержал смешка. – Не говори ерунды!
      – Но почему Она так поступает с нами?
      – Это богиня. Ей хочется убедиться в нашей вере, получить новое свидетельство преданности. И я собираюсь доказать, что достоин того, чтобы и дальше Ей служить.
      Сто лет, двести, триста… Разве может быть предел у вечности?
      – И, все же, к чему воры, если мы пойдем к ним сами…
      – Ты разочаровываешь меня, Абра. Неужели ты думаешь, что, пусть хозяин каравана и дал согласие преподнести мне в дар свитки, он передаст именно те, которые я так жажду получить? О нет, он давно спрятал их в потайном месте, нам же покажет сундук со всякой бесполезной ерундой.
      – Но ты всегда можешь прочесть его мысли…
      – Я так и сделаю! И дам ворам знак, где искать! Не стану же я выпрашивать у чужаков то, чего они не хотят мне отдать!
      – Можно было бы взять силой…
      – Ну да, испугать их, вынуждая, думая лишь о настоящем, не будущем, сжечь рукописи! А что, если они – последние? Нет, я не могу себе позволить рисковать!
      И, потом, повторяю еще раз: я вовсе не хочу, чтобы просочились слухи и кто-нибудь узнал о существовании легенд, которых быть не должно.
      – Но воры…
      – Они – моя забота, – маг недобро усмехнулся. – Если они принесут свитки – то умрут тотчас. Если нет… Что ж, поживут еще несколько дней. А потом… – он умолк, а служитель счел за благо более не говорить об этом, когда и так было ясно, что скрывается за этим "потом".
      – Понятно. Ты найдешь, где скрыты свитки, мы отвлечем внимание, воры выкрадут и…
      – Слава богам, ты вновь начал соображать! Приход Хранителя – вещь сама по себе необычная. Это не может не остаться незамеченным. Что же до меня, то я, конечно, не буду лишь глазеть по сторонам. Мне нужны их мысли. А, как ты, надеюсь, понимаешь, чтение мыслей надолго отбивает всякую охоту копаться в собственной голове.
      – Ты мудр, великий Ярид, – склонив голову, прошептал Абра.
      – Конечно, – усмехнулся тот, – благодаря этому я до сих пор жив.
      Они быстро миновали лабиринт, когда наделенный даром знал самый короткий путь наверх. Пройдя пустынными улочками, погруженными в полумрак спустившейся на город ночи, они остановились на углу прилегавшего к площади дома, скрываясь от постороннего взгляда в полутьме высоких серых стен.
      Глаза мага сощурились, шаг за шагом ощупывая все вокруг. В этот миг человек стал похож на пса, который настороженно прислушивается, принюхивается к своей добыче, прежде чем напасть.
      Хозяин города заметил, как среди полумрака и отблесков костров мелькнули незаметные глазу обычного смертного тени.
      – Вот и крысы, – прошептал он, а потом, уже громче, приказал: – Пошли!
      И, выпрямив спину, твердой походкой того, кто привык повелевать, в сопровождении худощавого служителя, весь внешний вид которого лишний раз подчеркивал величие хозяина города, Хранитель вышел на площадь.
      Ждавшие его прихода торговцы расступились, пропуская мага туда, где, одетый в самые дорогие одежды, рядом с прилавками, на которых были выложены лучшие товары, стоял хозяин каравана. По обе руки от него замерли помощники. Все трое почтительно склонились перед Хранителем в низком поклоне, а затем замерли, чтя обычай, согласно которому ни один лишенный дара не может первым заговорить с магом.
      И, все же… В них было что-то такое, что заставляло усомниться в искренности знаков уважения… Лица мужчин были приветливы, однако это чувство казалось подобно ковру, скрывавшему под собой холод и бесстрастность камня.
      Молчание затягивалось. Не понимая, что происходит, Арба взглянул на своего хозяина. Тот побледнел от напряжения, губы сжались в тонкие нити, на лбу выступили капельки пота.
      – Здравствуйте, торговцы, – наконец, громко произнес наделенный даром, пряча за твердостью досаду и даже растерянность.
      За долгие годы своего владычества, Ярид привык получать все, чего хотел, при этом уже давно для него перестало иметь значение, что именно встает на его пути: принцип, закон, чьи-то желания или воля. И вот он столкнулся к преградой, которую оказалась неспособна преодолеть вся его сила.
      Эти застывшие перед ним, ожидая, что будет дальше, люди… Они должны были, просто обязаны о чем-то думать! Однако пытавшемуся проникнуть в их разум магу показалось, что перед ним каменные изваяния, так пусты были их головы, прозрачны и неподвижны души.
      "Но ведь это невозможно!" – готов был в отчаянии закричать Ярид. Он снова и снова пытался проникнуть во внутренний мир чужаков, но всякий раз наталкивался на нечто, неощутимой завесой накрывшее торговцев, защищая не только от любопытных взглядом, но и волшебных сил.
      А еще хозяин каравана, который вместо длинного ответного приветствия, призванного заключить в себя все почтение и признательность чужаков к тому, кто разрешил им несколько дней наслаждаться теплом городских пределов, произнес лишь:
      – Да будут милостивы боги к этому городу.
      Ярид вскинул голову. Он не сразу нашелся, что ответить на слова, которые, хотя они и были уважительны и благи, очень смахивали на оскорбление.
      Караванщик между тем указал рукой на прилавки:
      – Служитель рассказал мне об обычае вашего города, которому мы, чтя закон, готовы с почтением следовать. Здесь то лучшее, что есть в караване. Выбирай. Мы преподнесем тебе любой дар, – и вновь он не назвал Хранителя его титулом.
      Ярид нахмурился. Эти караванщики все больше и больше раздражали его. Он даже подумывал о том, чтобы призвать воинов и приказать им вытолкать чужаков взашей из города, но… Как жаль, что эти люди все еще были ему нужны! Он с трудом выдавил из себя улыбку.
      – Я рад видеть в городе гостей. – "Это вряд ли, – подумал он, поморщившись. – Никакой радости, несмотря на то, что вы привезли то, что я ищу", – Мы все с нетерпением ждем ваших рассказов о далеких землях, пройденных вами по пути сюда…
      – "Делать мне больше нечего! Вот чего я точно не желаю, так чтобы вы кому-нибудь потом поведали правду о нас".
      Эти последние мысленные слова столь отчетливо читались в его глазах, что караванщики не смогли не отвести взгляда. "Вот и отлично, – внутри него стала расти уверенность, глаза сощурились, – это не ваше оружие, не ваша сила. Мне остается лишь отыскать ее источник и разобраться с ним…Раз и навсегда! Госпожа Кигаль не даст в обиду своего верного слугу. Как бы ни была велика сила чужака, она – ничто по сравнению с властью великой богиней, которой Та, конечно же, поделится со мной…" Он окинул взглядом караванщиков, останавливаясь на их лицах, возможно, дольше, чем того допускало приличие. Впрочем, наделенный даром и не собирался таиться.
      Он был у себя дома. Перед собой же он видел нарушителей спокойствия, которых следовало раскусить, выпотрошить, вытянуть все тайны, а потом… Госпожа Кигаль никогда не отказывалась от лишней жертвы. В конце концов, ведь Она – богиня смерти… – Я с радостью приму ваш дар… – он остановился. "И чего ради я поизношу все эти формулы приветствия, когда мы с ним, – он пронзил холодным взглядом стоявшего перед ним бородача, – с первого же мига возненавидели друг друга… Однако, что-то ведь заставляет его сдерживаться, играя в безразличие.
      Почему бы и мне не поступить так же? Он гость, я хозяин… И мы оба знаем, что другой держит за пазухой нечто… Он знает, что скрываю я. Что же до меня… Нет, пока я не выясню, что именно он прячет, мне следует быть осторожным…" Ему все меньше и меньше нравилось происходившее. Какой-то частью своего сознания он боялся этих людей, словно они несли в себе дух его смерти, и жалел, что стражи допустили чужаков в город, вместо того, чтобы вытолкать их прочь. В конце концов, ему были нужны не сами караванщики, а только их вещи.
      Резко качнув головой, отгоняя сомнения, Хранитель неспешно подошел к прилавкам.
      Его взгляд скользнул по тонкостенным грациозным кувшинам, покрытым черным лаком, секрет изготовления которого казался давно утерянным, по серебряным подносам, края которых были украшены витьем, а центр – искуснейшей чеканкой на легендарные темы.
      Маг невольно остановил внимание на чеканке, пригляделся… На ней был изображен сад благих душ, причем каждый цветок, дерево, изгиб реки был выписан так, словно создавший рисунок мастер сам побывал в этом божественном краю. Нет, душа смертного не могла не затрепетать, видя такое.
      Все товары привлекали взгляд, манили руку… Но Ярид прошел мимо, удостоив их лишь взглядом. Он остановился возле свитков.
      За спиной раздался глуховатый голос караванщика:
      – Мы не продаем рукописи. Однако служитель сказал, что хозяин города интересуется именно ими…
      Наделенный даром обиженно поджал губы: чужак вновь нашел другие слова, чтобы заменить ими краткое и величественное "Хранитель". Но уже через минуту все его внимание поглотили рукописи.
      Конечно, Ярид не сомневался, что не найдет здесь заветных свитков, связанных заклятой черной лентой, но и то, что лежало перед ним, было достойно внимания.
      Легенды о Гамеше. Он никогда не видел столь подробного свода. Истории древних городов, красочные детские сказки… Любой из этих свитков стоил целого состояния. Однако… Маг с сожалением вздохнул, отрываясь от книг.
      – Увы, здесь нет того, что меня бы заинтересовало, – развел он руками, глядя прямо в лицо хозяину каравана. Тот склонил голову, показывая, что ожидал подобных слов.
      Стоявшее перед ним существо, которое Атен даже не мог назвать человеком, вызывало в нем все большее и большее омерзение. Он ничего не мог с собой поделать. Даже решив до конца играть роль наивного в своем неведении караванщика, он был не в силах заставить себя назвать гостя Хранителем. Это слово… Оно всякий раз словно проскальзывало мимо языка, боясь, что воздух города, пропитанный смрадным духом жертвоприношений, очернит его навсегда.
      И, все же, он сдерживал свои чувства, не давая им выхода, понимая, что не имеет права думать лишь об этом, не заботясь о судьбе каравана, который, переступив черту оазиса, оказался во власти города.
      Караванщик понимал, что хозяин города не должен уйти с площади без подарка. Этот дар должен был, по мнению Атена, стать своего рода символом невмешательства: горожане не нападают на караван, караванщики, в свою очередь, не вмешиваются ни в какие дела города, ни с кем не делясь своими сомнениями и страхами. Обычно, в других городах, подобное считалось само собой разумеющимся, когда был единый для всего мира снежной пустыни закон торговли, за соблюдением которого следили сами боги. Но здесь… Здесь все было по-другому и каждому слову требовалось более материальное подтверждение.
      Атен поднял голову, глядя прямо в глаза магу. Он не мог выразить все это словами, но надеялся, что магу будет ясно и так.
      Тот поспешно отвернулся. Ярид понял, чего хочет от него чужак. Собственно, все было написано у того на лице, в глазах и не было никакой нужды лезть к нему в разум. Даже если бы магу это было под силу.
      Он задумался. На данный момент его вполне устроило бы подобное положение вещей.
      А там… Он повел плечами… Там будет видно.
      – Возможно, тебе понравится другой товар? – спросил, не спуская с него взгляда, Атен.
      – Возможно, – осторожно проговорил Ярид. Он огляделся. И тут, словно озарение, ему пришла в голову мысль… Улыбка искривила губы. Резко развернувшись, он решительно подошел к стоявшим чуть в стороне рабыням. Остановившись возле той, чья красота не могла не привлечь к себе внимание, наделенный даром проговорил: – Пусть вашим подарком будет она.
      – Но… – на лице караванщика отразились сомнения. Он замешкался, не готовый к такому повороту событий. "Ведь Шамаш говорил, что у них есть жертва. Зачем тогда ему эта девочка… Хотя, – он бросил взгляд на выбранную горожанином рабыню, – возможно, она нужна ему совсем не для обряда…" -Что-то не так? – Ярид, быстро обернувшись, устремил на хозяина каравана взгляд сощуренных глаз. – Ты сказал, я могу выбрать все, что захочу. А она… Она ведь тоже товар?
      – Конечно, – процедил Атен сквозь стиснутые зубы. Ему не хотелось делать то, чему так противилась душа, однако разуму удалось убедить ее, что иного выхода нет.
      Нет смысла ставить под удар караван ради какой-то рабыни.
      Он подозвал к себе работорговца:
      – Передай ее новому хозяину.
      – О, нет нужды так спешить! – остановил его Ярид. – Если ты не возражаешь, я пришлю за ней слуг утром. Так или иначе, понадобится некоторое время на то, чтобы выправить все нужные документы.
      – Как скажешь, – Атен пожал плечами. Решение было принято, и все остальное уже не имело значения.
      – Что ж, раз мы уладили последнюю формальность… – он огляделся вокруг, раздумывая, что делать дальше. – Если ты не против, я хотел бы немного побродить здесь, поговорить с твоими людьми, расспросить о жизни.
      – Уже поздно… – начал было Атен, но затем, пожав плечами, проговорил: – Как пожелает хозяин города. Мы здесь всего лишь гости… Должен ли я сопровождать тебя?
      – Нет, нет, не утруждайся, – Яриду вовсе не хотелось, чтобы этот неприветливый хмурый человек, знавший столь много, что оказался не в силах утаить свою неприязнь, путался у него под ногами.
      К тому же он слишком хорошо понимал, что, пока хозяин каравана будет с ним, никто из торговцев не решится на откровенность. Магу же нужно было многое выяснить. И, если он не в силах сделать это, прочитав мысли чужаков, ему следовало поискать другой способ.
      Ярид взглянул на караванщиков, которые, получив знак от своего предводителя, начали медленно, опасливо поглядывая на горожан, расходиться.
      Женщины вернулись к кострам, чтобы приготовить припозднившийся ужин, мужчины устроились рядом, задумчиво смотря на огонь и лишь изредка бросая недоверчивые настороженные взгляды на Хранителя. В глазах караванщиков маг видел почтительность, но не восхищение, и еще – Ярид прочел в них страх, причина которого, вряд ли связанного с тайным знанием, была ему непонятна.
      – Странно, – проговорил Абра у него за спиной.
      – Да уж, – буркнул маг. Его глаза сощурились. Он никак не мог разобраться, что же, во имя подземных богов, происходило?
      – Дети, – жрец крутил головой из стороны в сторону, не останавливаясь. – Я не вижу ни одного малыша… Не может же их не быть совсем…
      – Ты хочешь сказать, что они их прячут? Ну уж это слишком! – Ярид с трудом сдерживал ярость, не позволяя ей кроваво-красной дымкой выползти в излучины глаз.
      "Откуда им известно, что в жертву приносят именно не имеющих судьбы? В легендах не говорится об этом! Это одно из условий, которое становится известным лишь при заключении договора с госпожой Кигаль! И откуда, во имя богини смерти, они могут знать, что мы готовимся к обряду?" Его сощуренные глаза еще раз внимательно осмотрели площадь, на этот раз ища следы пребывания слуг владычицы подземных земель.
      "Нет, – он ничего не нашел, а ведь ему было слишком хорошо известно, что именно следовало искать. Но его дух все еще сомневался, не в силах найти другого объяснения, так что разуму пришлось объяснять ему, успокаивая: – Это невозможно.
      Они караванщики. К госпоже Кигаль могут обратиться лишь горожане, ведь Ей нужен постоянный алтарь. Не станет же Она бродить по миру за повозками…" И тут он заметил двух подростков, парня и девушку. Они стояли чуть в стороне, возле повозки, тихо переговариваясь и время от времени поглядывая на чужаков. В их глазах, затмевая все остальные чувства, горело любопытство.
      – Вот кто мне нужен, – и Ярид двинулся вперед.
      Те, увидев, что к ним направляется хозяин города, смущенно умолкли.
      – Здравствуйте, караванщики.
      Они не сразу ответили на приветствие, сперва поспешно огляделись, ища своих родителей или кого-нибудь из хозяев каравана, которые могли бы заговорить от их имени. Но поблизости никого не было и юноша, взглянув на свою подружку, несмело проговорил: