— Ну, нам тогда остается только найти их босса и прикончить его, — сказал Тодзи, — Эти твари, с которыми мы сражаемся, становятся с каждым разом все сильнее, — его голос немного дрогнул.
— Не знаю, но сомневаюсь, что каким-либо влиянием культа на NERV можно объяснить быстрое создание первой ЕВЫ и освоение внеземной технологии, — сказал Макото.
— Я думаю, культ не хочет, чтобы все это попало в руки ООН, — добавила Мисато, — Из опасения потерять контроль.
— Да, но культ не имеет возможности помешать этому. Только задумайся о бюджете NERV. И это только с горсткой баз и несколькими Евангелионами, — сказал Макото, — Если бы они могли удержать лидерство…
— Трудно что-либо утверждать наверняка, — сказала Мисато и повернулась к Синдзи, — Синдзи, Рей, Тодзи, пожалуйста, не рассказывайте никому, кроме сотрудников NERV, о том, что случилось этим вечером. Это действительно большая трагедия, и мы все еще не знаем, как восстановить доверие к нам, после того, как один из пилотов утверждал, что он бог и стал берсерком прямо перед камерами. Не покидайте базу и будьте осторожны.
— Я хочу знать, что происходит, — сказал Тодзи, — И что, из сказанного ей, было правдой, а что — ложью?
Рей кивнула, соглашаясь с ним.
— Хотела бы я знать, — ответила Мисато, — хотела бы я знать.
— Ах да, доктор Акаги теперь русалка, — вспомнил Тодзи.
Мисато непонимающе уставилась на него
— Эээ, лечение людей с помощью нашей крови дает различные результаты. Она теперь выглядит не так ужасно, но она не может больше дышать на воздухе. Или что-то в этом роде. В общем — она русалка. Зеленая.
— Вот бы взглянуть на это, — пробормотал Макото.
— Мило, — сказала Рей.
— Она русалка? — испуганно переспросил Синдзи.
— Мм…да. Я надеюсь, это не я напортачил, — сказал Тодзи, — И я надеюсь, мы сможем помочь всем тем несчастным пострадавшим людям.
— Я должна увидеть ее перед сном, — сказала Мисато, — Хватит болтать, вам троим давно пора спать.
Синдзи кивнул.
— Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
— Все хорошо, — Мисато поцеловала Синдзи в лоб, — Спокойной ночи, Синдзи.
— Спокойной ночи, — ответил он, обнял ее на прощание и вышел вслед за Тодзи и Рей.
— Бедный мальчик, — сказал Макото.
— Ему тяжело, — сказала Мисато, — Но он стал намного более сильным, чем раньше. Он выдержит.
— Неприятности начались после Перу, — заметил Макото.
— Да. Но все наладится, — сказала Мисато, — Должно наладится.
* * *
Синдзи вошел к себе и упал на кровать лицом вниз. Мысли путались, слишком многое надо было сделать за слишком малое время.
Слова Анны всплывали в его памяти, подобно рыбе в темной воде, всплывали на мгновение и беспорядочно, разрушая его уверенность, заставляя испытывать страх и сомнение.
Он услышал шорох одежды и почувствовал, как кто-то присел на кровать. Обернувшись, он увидел Рей, смотрящую на него с беспокойством.
— Я в порядке, Рей, — сказал Синдзи.
— Ты уверен? — спросила она.
Не отвечая, Синдзи безучастно смотрел в потолок. Он закрыл глаза и уткнулся лицом в подушку.
— Нет, я не уверен, — произнес он дрожащим голосом, — Отец умер. Анна убила его. Мы убили ее. Она считала нас богами, но я не хочу быть богом. Я не хочу ничего подобного. Я просто хочу, чтобы все было хорошо.
Рей молча слушала.
— Я тоскую без отца. Он не был хорошим отцом, но, мне кажется, он начал меняться. Он старался. Если он… — Синдзи снова замолк, — Рей?
— Да?
Анна показала мне кое-что. Связанное с отцом. Как он вел дела с этими существами из океана. Приносил людей в жертву. Он делал… кое-что…с твоими клонами.
Рей не отвечала, продолжая смотреть на Синдзи с выражением печали на лице.
— Рей, было ли что-то из этого правдой?
Она не отвечала.
— Ты знала?
Повисла неловкая тишина, нарушенная Рей, когда она, наконец, ответила:
— Анна хотела подчинить нас своей воле. Поработить нас.
— Ох.
Беспокойство все еще не оставляло его, но стресс после пережитого за день взял верх, затягивая Синдзи в бессознательное состояние. Погружаясь в сон, он ощутил за краем разума давнее воспоминание, мать, обнимающую его во сне, и ему показалось, что он чувствует прикосновение ее рук даже сейчас.
* * *
Тодзи слонялся у двери комнаты Аски, ожидая, пока выйдет Хикари и надеясь, что она еще не ушла. Он слышал за дверью шум шагов, но это не значило, что это была она.
К его радости, это оказалась Хикари. Она вышла, закрыла дверь и подошла к нему.
— Аска чувствует себя ужасно, Тодзи.
— Я тоже чувствовал бы себя дерьмово, если бы был вынужден убить тебя, Синдзи, или, черт возьми, даже Аску, — сказал Тодзи, прислоняясь к стене и позволив ей прижаться к нему, — Что за гребанный бардак.
— Следи за языком, — пробормотала она, затем полуистерично рассмеялась, — Я тут волнуюсь о языке, а Анна мертва. Она мертва.
— Я знаю. Я знаю, — отозвался она, обнимая ее, — Тебе нужно выспаться.
— Я не хочу оставаться одна, — произнесла она тихо, — Я имею в виду… я просто не хочу быть одна, — добавила она, когда глаза Тодзи слегка расширились.
— Хорошо, пойдем посидим вместе.
Они вошли в ее комнату и сели на кровать, уставившись на постер «Цветения Сакуры в лунном свете», висящий на стене. Они не знали, что сказать, и просто сидели в тишине обняв друг друга.
— Жалко, я ждал весь фильм, надеясь, что оборотни все-таки съедят их, — нарушил молчание Тодзи.
— В тебе ни капли романтики, — вздохнула она.
— Да, я знаю. И еще я знаю, что если с тобой что-нибудь случится, я свихнусь, хуже чем Рей.
Она вздрогнула.
— Не вздумай расстаться с жизнью, мстя за мою смерть.
— Это по-человечески. Безумная месть — вот в чем мы хороши. И превращение людей в русалок.
— Ты сделал все, что мог, — сказала Хикари, — Это лучше, чем то, во что она превращалась.
Пришла очередь Тодзи вздрогнуть.
— Я думаю, в городе пострадало множество людей.
— Знаю, — произнесла она со вздохом, — Я все еще жалею, что не смогла ничем помочь.
Он ударил кулаком по стене.
— Понимаю. Я вспоминаю, что случилось с Кенсуке, а теперь с Анной, но не могу представить, как бы, черт возьми, я поступил иначе.
— Следи за языком, — пробормотала она машинально, затем добавила, — Что за гребанный бардак.
Он взглянул на нее, и она смутилась.
— Знаю, знаю, я лицемерю. Я просто… — она пнула стену, — Я вне себя, я боюсь, выбилась из сил и… Хочется что-нибудь разнести вдребезги.
— Мне тоже, — отозвался Тодзи, — Я хочу пнуть Икари в задницу, и пнуть того, кто был в Анне, растоптать оставшихся Ангелов и покончить с этим, — он вздохнул, и тут же его одолела зевота, — Я снова хочу жить нормально.
— Я тоже, — вздохнула Хикари.
— Пойдем навестить мою сестру завтра утром?
— Конечно, — пробормотала она, немного склоняясь к нему, — Ты думаешь…мы сможем помочь ей?
— Не знаю, — ответил он, вздохнув, — Я не слишком разбираюсь в этом, чтобы рискнуть экспериментировать с ней, но, черт возьми…какой прок от этой силы, если я не могу ей помочь?
— Я понимаю, — ответила она, вздыхая и зевая одновременно, — Я тоже не смогла помочь своим родным.
— Дерьмо, — пробормотал он, — Не заставляй себя вспоминать об этом.
— Я слишком вымоталась, чтобы плакать, — сказала она, чувствуя себя подавленной, — Я тоскую без них, Тодзи.
— Их гибель была только…а, неважно, — сказал он, неловко поглаживая ее волосы, — Я сделаю все, что смогу.
— Я знаю, — сказала она, — Только…не умирай. Обещай мне, что ты не умрешь.
— Я не умру, — сказал он.
— Врешь, — пробормотала она.
Некоторое время они сидели в тишине, пока оба не заснули и не плюхнулись вместе на кровать. Утро могло принести новые неприятности, но сейчас на них снизошел мир.
* * *
— Дети вышли из-под контроля, Икари мертв, Фуюцуки не способен удержать ход событий в узде, общественность потеряла веру в NERV, а кровопролитие в Шварцбурге вызвало неудовольствие немецкого правительства. Оснований более чем достаточно, — доложил инспектор Халтен собранию Совета Безопасности ООН.
Девять членов Совета молча выслушали его, просматривая записи того бедствия.
— Возможно, над человечеством зависла угроза, с которой мы не в силах справиться, — сказал инспектор Халтен, — Мы рекомендуем отстранить от должности высший командный состав NERV и заменить их людьми, которым мы можем доверять, тем самым, держа NERV на привязи. Мы бы также рекомендовали решить вопрос с Детьми, но, честно говоря, мы не представляем, что можно предпринять по отношению к ним. Но что-то надо делать.
— Что-то будет сделано, — заявил представитель Бермуд, — И скоро.
* * *
Он никогда не думал, что переживет Гендо. Он знал по личному опыту, что Гендо обладает более сильной волей, и лучше умеет добиваться своего. Даже физически, Гендо был сильнее его. Но вот, он дважды увидел смерть Гендо. И на сей раз — никакого возвращения. Тело не должно иметь тяжелых повреждений, иначе возвращенный оживет чудовищно изуродованным. И даже если бы тело Гендо осталось не повреждено, Фуюцуки подозревал, что Ньярлахотеп подстроил бы какую-либо пакость. Это он любит.
Именно он был реальной угрозой, а не Внешние Боги. Они слепы и беззаботны. Они могли бы уничтожить человечество или спасти его, или и то и другое, даже не заметив этого. Они просто были, и их нельзя обвинить в том, что они делают, подобно тому, как нельзя обвинить силу притяжения в том, что люди падают.
Их слуги, и те безумцы, кто мельком видел их и попал под неизгладимое впечатление — вот кто был реальной угрозой. Люди испытывают желание служить кому-то большему, чем такие же, как они, кому-то великому и могущественному, следящему за ними и благословляющему их. Поэтому, они обратились к Внешним Богам, к Великим Старейшим, к существам, которые едва ли замечают, что им поклоняются, и даже в этом случае это их не заботило.
Но это заботило их потенциальных слуг. Они разработали тысячи способов вызова их повелителей, словно их усилия имели какое-то значение во вселенском порядке вещей. Указанные правители появились бы или нет вне зависимости от их стараний, большинство этих культов были бессильны как-то повлиять на это. Им не хватало власти.
До создания ЕВ. Каждый их миров изобретал нечто, подобное им, когда приходило время его старым повелителям пробудиться, когда расы сталкивались с силой, значительно превосходящей их собственную. Немногое в этой жизни шокировало Фуюцуки больше, чем осознание того, что все это действительно неоднократно случалось прежде, и что если бы какой-нибудь мир пережил этот кризис, не погрузившись в бездну, это не избежало бы внимания. Список павших миров был достаточно длинный для погребальной панихиды. И боги, возникающие после этих кризисов, продолжали вызывать подобные кризисы в других мирах, словно чума распространяясь по мирозданию.
Они должны быть остановлены. Он и Гендо отказывались видеть человечество, повторяющее путь Биакхи, К’тал, превратившихся в Вампиров Огня, Глубоководных. Гендо хотел найти другой путь, кроме дорожки, предопределенной для них. Но только культы обладали знаниями, в которых они нуждались, имели влияние, которое они должны были использовать для создания необходимого оружия. Они вынуждены были бороться с огнем с помощью огня, и неизбежно сжигали самих себя.
И теперь, Гендо мертв. Один из Детей уже предал их. Если она, конечно, действительно была когда-то человеком, а не маской Ньярлахотепа, обличием Слепой Обезьяны Истины. И другие… Аска непостоянна, Рей еще хуже, Синдзи слаб, Тодзи крутой молодой дурак. Хикари, кажется, обладала здравым смыслом, но она была самой слабой в команде. И это бедствие только ухудшило их состояние.
Выполним ли план? SEELE могут потерять терпение и воспользоваться взамен их собственным планом. Без сомнения, они нанесут удар, как только План начнет осуществляться. Обладал ли он достаточной силой, чтобы сделать все необходимое один? Продержатся ли Дети вместе достаточно долго, чтобы победить? Они уже разбили большую часть пророчеств. В любом случае, будущее высечено на камне, большинство пророков не понимали этого полностью.
Гендо мертв. Юи мертва. Никто еще не осознавал и не понимал, что это значит. Дети слишком молоды, также, как и основная часть его подчиненных. Молодежь полна энергии, но испытывает недостаток мудрости. В молодости жизнь проходит впустую.
Фуюцуки вздохнул. «Я всего лишь сентиментальный старик, — подумал он, — Это их мир, их век, а я — просто пережиток. Они не понимают, что происходит, но они сражаются за человечество. Они хотят поступать правильно, и они уже так много потеряли…могу ли я просить, чтобы они отдали еще больше?»
Да, мог. Другого выбора не было, пока существуют ЕВЫ. Он ускорил кризис, чтобы быть уверенным, что им можно управлять и держать под контролем. Только знание того, что это неизбежно, что в конце концов, подобное произойдет, независимо от его действий, позволило ему найти силу…или жестокость… сделать это. Если все сработает, человечество получит свободу, по-крайней мере, на какое-то время.
Хотя все еще оставался Ньярлахотеп. Фуюцуки нахмурил брови вспомнив о нем. Ньярлахотеп всегда был слабым местом в плане, он и Гендо так и не нашли подходящий способ устранить его, раз и навсегда. Возможно, после неоднократных поражений он сообразит держаться подальше. Но скорее всего — нет.
Он вздохнул. «Гендо, ты нужен мне. Я нуждаюсь в твоей силе. Я советник, не командир. Я нахожу проблемы, ты находишь их решение, и я останавливаю тебя, когда ты заходишь слишком далеко. Никто не думал, что так все обернется. Все катится под откос, быстрее и быстрее».
В мыслях он слышал, как Охотник во Тьме насмехается над всеми его надеждами. Но он не мог отступить. Возможно, он обречен, и человечество обречено. Но он должен был проиграть, сражаясь. Использовать шанс, или погибнуть, пытаясь.
Потому что он не мог допустить, чтобы все эти смерти были напрасными.
ГЛАВА 21
ПРОКЛЯТЬЕ, СОШЕДШЕЕ НА ШВАРЦБУРГ
«В американских департаментах NERV продолжаются акции протеста; под контролем вспомогательного отдела NERVWatch, протестующие стоят с плакатами, начиная с 8 часов пополудни. В отличие от предыдущих случаев, американское правительство отказывается предпринимать какие-либо действия, дабы обуздать их. По-видимому, отношения NERV и граждан все ухудшаются».
Щелк.
«Совет безопасности ООН продолжает встречу за закрытыми дверями. Считается, что идет обсуждение инцидента в Шварцбурге. NERV продолжает утверждать, что Шестое дитя не выдержало стресса пилотирования, из-за чего возникает вопрос, когда же остальные дети начнут сходить с ума…»
Щелк.
«Конец времен настал! Грешники возвышают себя через имена и деяния праведников, но их можно различить по плодам их! И нет ни одного богобоязненного мужа в рядах их, они лишь горстка язычников, причем худших! Их командир носит на шее символ язычества, насмехаясь над крестом господним, в который верим мы…»
Щелк.
«Аминь, и говорю я вам, что святы дети, которые защищают этот мир. Не дайте смутить себя тем, что произошло в Шварцбурге, ведь силы ночи все еще сильны. Разве мы не видели, как надо исключать из рядов своих предателя, прежде чем он причинил больше вреда? Так же и мы должны изгонять тех, кто хочет сбить нас с пути праведного…»
Щелк.
«Представители Перу сообщили о желании возбудить дело против NERV в мировом суде. Бой в Лиме был кровавым, повлекшим за собой сотни жертв…»
Щелк.
«Психологи продолжают изучать феномен массовых кошмаров… Сначала, это казалось невозможным, но теперь уже бессмысленно отрицать, что множество людей, особенно творческие или глубоко религиозные, стали видеть сны о городе с неевклидовой архитектурой, населенном рыбо-людьми. Многие боятся, что это может быть предвестником атаки Ангелов…
Однако доктор Эммануэль Фишер из Чикагского университета продолжает утверждать, что это лишь массовая истерия, основанная на действиях масс-медиа. Доктор Фишер сейчас находится в нашей студии…»
Щелк.
«Только сейчас, только от Remnant Records, лучшее от Devastin' Dave, раба пластинок! Всего за 19.99 вам достанется комплект из двух дисков музыки, на которой вы выросли! Купите прежде, чем ее разберут!»
Фуюцуки немного отдохнул; улыбнуться бы, да нет настроения. Дела идут не совсем хорошо; напряжение возрастало, и он боялся, что скоро в действие вступит SEELE. Возможно, под прикрытием ООН.
Телевизор продолжал шуметь, словно маленький самолетик, сбрасывающий листки с рекламой.
Телефон зазвонил, прервав полудрему.
— Командир, астросводки готовы, — доложил сержант Кацуа.
— Спасибо. Я скоро буду, — ответил он. Он встал и направился в обсерваторию.
* * *
Результаты ничего не объясняли. Как оказалось, они были всегда. Фуюцуки вздохнул и отложил доклад. С видимыми звездами все было в норме, но что с теми, что имели оккультный смысл? Без доступа к спецоборудованию SEELE он не мог дать точного ответа.
И знаки, и предсказания — все было на виду. Это, почти стопроцентно, было время возвышения Ктулху. И Ктулху, почти стопроцентно, был Царем моря. Почти. Иначе была бы связь с Дагоном и Гидрой. Это не мог быть Гатанотхоа. Он уже мертв. Не так ли?
И почему только Гендо погиб? Фуюцуки не был прирожденным руководителем; он пропустил Гендо вперед, и направлял его своим опытом. Но Гендо лучше подходил для решения проблем вроде текущих. Был ли их план жизнеспособным? И смог бы он пройти через все это? А если нет, то что бы случилось? Если Дети победят, они получат силу богов. И что они будут делать? Уготована ли Земле судьба Хотты? Если они не сойдут с ума, то победят Царя моря. А если не выдержат? Что надо сделать, чтобы они справились?
И Юи… И ее он упустил. Она всегда могла повлиять на пыл Гендо; если бы она была жива… Она стояла перед ним как дива, с ее вечной улыбкой. Он всегда освещала мрачность Гендо и его. А сейчас она затеряна в Первом. Может быть, навсегда. Гендо всегда надеялся, как только будет возможность, вытащить ее. Фуюцуки надеялся….и боялся, что у него не будет этой силы. Она должна быть в руках Детей, но у них нет ни тренировок, ни дисциплины…
Может быть, было бы правильно посвятить их в это. Но секрет, известный слишком многим, быстро попадает не в те руки.
Телефон снова зазвонил; он ответил.
— Алло?
— Командующий, есть новости из Южной части Тихого океана, — сказала Мисато. — Вы можете пройти на мостик?
— Конечно.
Он быстро добрался до мостика, где Мисато и доктор Химмилфарб принимали отчет.
— Их тут тысячи, — докладывал командир Нельсон с «Неустрашимого». Он оказался длинным, седеющим мужчиной, худым и немного взволнованным. — Локатор сходит с ума. И…там еще есть что-то, что мы не можем идентифицировать. Будто осьминог длиной десятки метров.
— Вполне возможно, — ответил Фуюцуки. — Наблюдайте и сохраняйте дистанцию.
— Да что они такое? — спросил командир Нельсон.
— Вкратце, чужие, — ответил Фуюцуки. — Они чертовски опасны, но, по нашим данным, не имеют ничего для дальнобойных атак. Однако, если хоть один прицепится к вашему кораблю, можете готовиться к смерти.
— Чужие? Настоящие чужие?
— Вроде Ангелов, только не такие большие и менее опасные, — ответил Фуюцуки. — Продолжайте наблюдать, может быть, мы пришлем вам подкрепление.
— Да, сэр, — ответил командир Нельсон и отдал честь.
Фуюцуки ответил тем же, и соединение прервалось.
— Еще новости?
— Поларис фиксирует возрастание и распространение энергии Ангелов в Южной части Тихого океана, в точке с этими координатами, — доктор Химмилфарб протянула отчет. — Здесь также последние доклады об Андромеде.
— Об Андромеде?
— Они двигается.
— Вся галактика? — удивилась Мисато.
— Многие звездные образования начали двигаться так, как раньше считалось невозможным, — ответила доктор Химмилфарб. — Словно для того, чтобы добавить к нашим кошмарам еще один.
«Время пришло, — решил Фуюцуки. Пришло время действовать».
— Мы подготовим миссию в Южной части Тихого океана. Следующие действия будут происходить там. Также, необходимо присутствие сил союзников на юге Тихого океана, желательно до нашего прибытия. Мне кажется, что Ангелы придут не одни, но с армией.
Суета, последовавшая за этим, заставила его чуть позитивнее смотреть на будущее. Действие все же лучше уныния.
* * *
Остов паровой яхты казался останками живого существа, большая часть тела которого разъедена гнилью и прибоем, а останки скелета покрылись кораллами. Сбоку валялась доска, на которой выцветшими буквами было написано «тревога». Она лежала здесь, чтобы гнить в одиночестве, годами, во тьме и изоляции.
Одинокая тень во тьме приблизилась к остову и замерла, будто выказывая почтение к могиле, потом снова начала двигаться. Другая тень прошла, и еще одна, и еще одна, пока они не слились в одну бесконечную вереницу, переползающую остов корабля словно муравьи.
Страх нарастал. Звезды были правы. Их время скоро придет.
* * *
Акане проснулась в пещере, потная и обнаженная, чувствуя себя немного угнетенной. Она бы пошла спать в таком виде — но только на ее собственной кровати и лишь в объятиях своего любовника. Но не в холодной и влажной пещере. Она лишь попыталась снять со своего тела грязь, не понимая, что же происходит.
Раздался мужской голос:
— Здравствуй, Акане. Я призвал тебя на службу мне, — его голос был мягким и немного свистящим, на нем была алая мантия, с Желтым Знаком на капюшоне. На его лице улыбающаяся маска бледно-шафранового цвета. — Для тебя есть работенка.
Ее било мелкой дрожью только от взгляда на него; она и ранее видела людей, одетых таким образом, но сейчас все было по-другому. И не в пещере.
— Я не шлюха. Где моя одежда? -
Он щелкнул пальцами, и на Акане оказалось алое платье, все расшитое орнаментом из золотистых рун, в том числе и Желтым Знаком.
— Ты прибыла сюда такой.
— А я НИКУДА и не направлялась, — ответила она. — Да кто ты, черт побери, такой?
— Не узнаешь своего хозяина и повелителя? — он ответил почти смущенно.
— Что за… — Акане присмотрелась. — Ты что, один из главарей Шафранового Братства? — когда-то она состояла в нем; было что-то интересное в выполнении всех ритуалов и хождении в расшитых одеждах. Но для нее это особо ничего не значило; это было вроде шалости. Как только все остальные стали воспринимать все это СЛИШКОМ серьезно, она ушла.
— Да, я один из «главарей», как ты выразилась. Я Король в Желтом, которому ты клялась, вступив в Братство, — ответил он.
— Ага. Как тот Ангел, побитый NERV во время школьного спектакля?
— Они почти уничтожили мое мирское пристанище, — ответил он. — Но смертным не победить настоящего бога.
— Черт, это просто идиотский сон, который приснился мне, — сказала Акане. — Ты серьезно думаешь, что я буду слушаться тебя.
— Ты поклялась мне, я это клятва не может быть нарушена, — он ответил, немного повысив голос. — Ты будешь повиноваться, или же заплатишь за неповиновение. Твоя дружба с одним из высших офицеров NERV может мне помочь. Ты сможешь воспользоваться им для меня, для моих целей.
Использовать Макото для выполнения приказов какого-то сумасшедшего в балахоне?
— Слушай, это все просто сон. А если нет, то я уж никак не буду повиноваться побежденному богу, который был побит детьми, даже не достигшими зрелости. Мне было интересно в Братстве, но теперь все кончено, и я ушла. А тебе следовало бы привыкать к тюремному положению. Так что сними свою чертову маску, чтобы я могла видеть твое лицо. Я чувствую себя, будто общаюсь с Призраком Оперы или что-то в этом роде.
— Как ты пожелаешь — он снял маску, и под ней не было ничего, кроме пустоты пространства, бесконечного моря звезд. Она упала туда, пробиваясь через море пустоты, будто некий путь медленно вел ее между мирами и вращающимися вокруг нее звездами.
Голос окружил ее.
ГЛУПАЯ. Я ВНИМАЮЩАЯ ПУСТОТА. Я НАЧАЛО И КОНЕЦ. Я ГОЛОС ВСЕГО. Я ДУХ ВНЕШНИХ БОГОВ. ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО СМОЖЕШЬ УБЕЖАТЬ? ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО КОРОЛЬ В ЖЕЛТОМ КОГДА-ТО БЫЛ ЧЕМ-ТО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ПРОСТО МОИМ СЛУГОЙ? ТО, В ЧЕМ ТЫ КЛЯЛАСЬ ЕМУ, ТЫ КЛЯЛАСЬ МНЕ.
И она снова почувствовала себя на твердой земле, в кромешной тьме. Она слышала тяжелые шаги во тьме, звук царапаемых стен, шорох отлетающего камня.
Она попыталась убежать, но звук шагов преследовал ее, и, наконец, она побежала, в панике ударяясь о стены. Но то, как быстро она бежала, не имело значения — звуки все равно не утихали.
Вот вспышка света, и вот еще одна; будто кто-то жонглировал медными подсвечниками. Она увидела огромную обезьяну у стены, ее глаза, сначала навыкате, а потом закрытые, ее руку, пишущую на стене. Это был ее подчерк, клятва, данная ею Королю в Желтом, Хастуру Безымянному.
— Нельзя убежать от своей клятвы, — сказала Слепая Обезьяна Истины. — Беги изо всех сил, и она все равно тебя догонит.
— Так начни суд, если ты хочешь это ускорить, — отрезала она.
— Глупое дитя, неужели ты настолько влюблена, чтобы пожертвовать собой ради него? — спросила ее Слепая Обезьяна. — SEELE должны уничтожить NERV во имя их правителя, Морского царя, Великого Ктулху. Тысячелетиями его адепты прятались в подземелье, и вот настал черед выйти на землю. Даже отвергнув меня, тебе не спасти его. Ты только проклянешь себя. — Его голос был полон уверенности, и Акане подумала, что она не знает всего расклада дел.
Но ведь Дети пока что успешно отбили все атаки, не так ли? Он победят это «SEELE» чем бы оно не являлось.
— Вам не справится с Детьми.
— Ты знаешь от Макото, как хрупок их разум.
Да, она слышала пару рассказов, подтверждающих это.
— Ты видела, что случилось с Анной. Думаешь, что другие справятся лучше? Вы проиграете. И SEELE покарает вас на нарушение клятвы. Знаешь ли ты, что произойдет?
— Ничего. Потому что вы проиграете, — она надеялась на свою правоту, но в глубине сердца все равно было сомнение.
— Они отдадут тебя Глубоководным на расплод. Вот так.
Стена померкла, и Акане увидела, как группа рыбо-людей тащила ее, едва сопротивляющуюся, в спальню, раздевая на ходу. Она попыталась закрыть глаза, но они ее не слушались.
— Черт побери, это ненормально! — вскричала она.
— Они просто следуют их инстинктам. Каждый создан, чтобы им подчинятся. Люди пытаются побороть свою сущность, что приводит лишь к бесплодным страданиям. Вот так. Это и твоя судьба, если ты не подчинишься.
— Пошел ты, — прошептала Акане, пытаясь не обращать внимание на то, что она видела, и не слышать собственных криков.
— Это только малая часть того, что будет ожидать тебя за предательство. Мы получим то, что хотим и без тебя. Подчинись, и будешь вознаграждена. Помни, служи и получай награду, отрекись и получай побои.
— ПОШЕЛ ТЫ! — вскричала Акане. — НИКОГДА! НИКОГДА!
— Да как хочешь…
Он все приближался к Акане, а она ничего не могла сделать, только кричать…
И потом она почувствовала руки, трясущие ее за плечи, и снова оказалась обнаженной, но в кровати, и ее держал немного пьяный Макото,
— Акане, ты кричала. Что случилось? — сказал он.
Акане расплакалась.
— У меня был ужасный кошмар…
И голос все звучал в ее голове. ТОЛЬКО ПОМНИ, ЧТО КАК ТОЛЬКО ТЫ РАССКАЖЕШЬ ЕМУ ВСЕ, ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ РАССКАЗАТЬ И КАК ТЫ ЭТО УЗНАЛА… ДУМАЕШЬ, ОН ПРОСТИТ ТЕБЕ КЛЯТВУ ХАСТУРУ? И БУДЕТ ЛЮБИТЬ И УВАЖАТЬ ТЕБЯ?
И Акане все плакала, проклиная тот день, когда она была столь глупа, что принесла клятву Шафрановому Братству. Что же это было — кошмар или реальность? И что же делать, если это НЕ кошмар?
* * *
Она была в воде.
Рицуко знала, что это был сон, так как она ненавидела воду. И она ненавидела воду, потому что чувствовала себя там удобно, словно в разношенных туфлях. С той только маленькой разницей, что Рицуко не влезала в старые туфли. Вместо того, она превращалась в непонятное существо-полурыбу, которому суждено провести свою жизнь в темных и холодных глубинах океана.
Она ненавидела воду, и вот почему она знала, что это точно был сон. К тому же, она находилась среди множества Глубоководных, плывущих в затопленный город с неевклидовой архитектурой. Точно, это был какой-то сон, с небольшим уклоном в сторону кошмара.
Сначала Рицуко осмотрела себя, боясь самого страшного. К счастью, она не выглядела пучеглазым бледнокожим мутантом. Это уже было хорошо.
Затем, она попыталась проснуться, но не получилось. Тогда, она попыталась уплыть, но Глубоководные преграждали ей путь. Их движения были слишком быстрыми, и их было слишком много, и поэтому Рицуко подчинилась потоку, и понемногу опускалась к городу внизу.
Двое довольно крупных Глубоководных подплыли к ней, приблизившись с обеих сторон, угрюмые и недовольные. Они заговорили с ней злыми, грубыми и глухими голосами.
— Ты тут.
— Это хорошо.
— Она хочет видеть тебя.
— Да, она ждет.
Рицуко ждали. Это не обещало ничего хорошего.
— Кто ждет? — спросила она.
— Великая жрица.
— Да, верховная жрица.
— Жрица Игарлаак.
— Сюда, сюда.
Она очутилась в огромной церкви в городе, в витражах изображались различные этапы жизни Глубоководных, а фасад церкви был увенчан массивным стеклянным лицом их бога и правителя, последнего Ангела. Оно висело над высоким каменным алтарем, над которым сгорбилась фигура в плаще и капюшоне. Освещение было тусклым, происходя от тонких лучиков и отблесков света с поверхности, а также от странно светящихся морских червей.
Рицуко посмотрела на своих провожатых, старательно кланявшихся, и подошла к фигуре.
