Ананий потрясен тем, что жена рассказала барину о своей нелюбви к мужу, об интимной стороне своих с ним отношений. Между тем ее откровенность выражение любовного доверия, следствие образовавшейся у нее повой привычки делиться с любимым человеком (барином) своими чувствами и мыслями, сознания того, что ему интересны ее переживания и заботы.
      Этот-то интерес Чеглова к ее личности, его деликатность расположил к нему Лизавету. Открыто заявленное перед посторонними ее нежелание оставаться с мужем, ее признание, что она любовница барина и желает быть с ним, возмущают Анания в такой степени, что он вершит свой мгновенный суд и расправу над неверной женой, убивая "прижитого" ею с барином младенца. Грубость Анания по отношению к Лизавете, когда он ведет свое "следствие" над женой, выясняя обстоятельства ее измены, повторяется затем в гиперболических масштабах во время судебного следствия, которое ведут исправник и чиновник особых поручений при губернаторе, злобно третирующий крестьян, и тут эта жестокость и грубость обращается не только против Лизаветы, но и против Анания. Трагедия любви и вины Лизаветы и Чеглова, нарушивших святыню брака и осквернивших собственное чувство, трагедия гордости и чистоты Анания Яковлева, его веры в свое право судить чужой грех, драма разобщенности крестьян, безгласности сельского мира, жестокости классового суда - все эти мотивы сплетаются в "Горькой судьбине", составляя сложную полифонию этой антикрепостнической народной драмы.
      3
      Романы и повести Писемского 50-х гг. подготовили писателя к осуществлению им крупного и оригинального замысла - к написанию романа "Тысяча душ" (1858). Произведение это было задумано в 1853 г., и в течение пяти лет автор не переставал над ним работать.
      С повестями Писемского 50-х гг. этот роман связан прежде всего своей проблематикой. Судьба современного молодого человека, разночинца или бедного дворянина, получившего университетское образование, вкусившего "университетских идей", а затем вынужденного вести непосильную борьбу с неодолимой инерцией материальных интересов и косных обычаев, занимает в "Тысяче душ" центральное место.
      Добролюбов писал о трагедии молодых людей, стремящихся к честной деятельности, о механизме их развращения: "Видя, что естественная наклонность к самостоятельной, нормальной деятельности встречает препятствие на прямой дороге, все эти люди пробуют свернуть с нее немножко, в надежде, что, обошедши одно препятствие, они опять могут попасть на свой прежний путь <...> Но здесь расчет оказывается ошибочным, потому что препятствие не одно, а тысячи их, и чем далее человек уклоняется от первоначального пути, тем сильнее умножаются и препятствия. И он уже поневоле принужден вилять, нырять, наклоняться, перескакивать, топтать, что может, но дороге и самого себя подставлять под всякие мерзости, где нужно, - чтобы только как-нибудь продолжать свое странствие. Человек в наивности своей думает: "заплачу деньги за получение места, если нельзя получить иначе; зато я принесу пользу на этом месте" <...> Так и запутывается человек, при каждом шаге все-таки думая, что он избирает наилучшее средство для устранения помех и доставления простора своей деятельности". [10]
      Эти социальные явления, которым придавали большое значение все мыслящие и заинтересованные в прогрессе общества русские люди, нашли свое широкое отражение в творчестве Писемского. Если в повести "Тюфяк" писатель рисовал современного молодого человека, который, столкнувшись с грязным и неприглядным бытом дворянской провинции и убедившись в том, какие препятствия стоят на пути честного и общественно полезного труда, пал духом и отказался от всякой деятельности, то роман "Тысяча душ" был посвящен всестороннему анализу личности и показу "странствий4) и страданий энергичного "университетского" человека. "Тюфяк" - повесть о жизненной трагедии пассивного, слабого человека. "Тысяча душ" - роман о трагической судьбе деятельной, сильной натуры.
      У молодых чиновников второй половины 50-х гг. карьеризм нередко освещался верой в высокий смысл своего служения государству. Отношение к современной эпохе как особенной, определяющей грядущие судьбы страны, постоянное соприкосновение с вопиющими злоупотреблениями и вера в свою способность разумно реорганизовать администрацию внушили многим молодым деятелям эпохи падения крепостного права реформаторские настроения. Казалось, что инициативная личность приобретает новое, неведомое до того значение, каждый одаренный администратор чувствовал себя преобразователем государства и защитником его интересов. Это самочувствие, иллюзорность которого выявила обстановка последующих лет, весьма характерно для эпохи.
      "Калинович - чиновник с учебным дипломом, пробивающийся <...> в своего рода Петры Великие <...> Писемский не утаил и того обстоятельства, что людям этого характера необходимо для свободы действий обладать каким-либо видом государственной власти, чего они и добиваются всеми силами души, не пренебрегая никаким оружием, не отступая ни перед какими средствами, выводящими людей на видные места <...> Это в одно время сластолюбец, расчетливый карьерист и носитель просвещения" - так характеризует тип, созданный Писемским, П. В. Анненков. [11]
      Веря в свою государственно-административную миссию, Калинович считает возможным во имя ее идти на сделки с совестью, чтобы, добившись влияния в высших сферах, воздействовать на общее положение дел. Однако жизнь показывает, что отступления от принципов - от строгого соблюдения закона, справедливости в решении дел - легко прощаются, а твердость, попытки поступать соответственно собственному мнению, ради принципа вступать в конфликты с вышестоящими лицами категорически пресекаются на всех ступенях бюрократической лестницы. Таким образом, карьера теряет свой благородный смысл и превращается в циничную погоню за материальными благами и за привилегиями, которая в неписаном кодексе морали бюрократической среды рассматривается как "естественная", понятная, объяснимая линия поведения.
      В первоначальном варианте роман должен был называться "Умный человек". Изменив название романа и подчеркнув в его новом заглавии тему приобретательства, материального интереса, тему, сближавшую "Тысячу душ" с "Мертвыми душами" Гоголя, Писемский не отказался от замысла показать "героя нового времени", создать роман о судьбе молодого человека.
      Действие романа развертывается по трем линиям: 1) столкновение современного умного человека - бедняка с привилегированной частью общества и его образа мыслей и деятельности - с обычаями и нравами провинциальной дворянской и бюрократической среды; 2) взаимоотношения представителей двух поколений интеллигенции; 3) история любви современных молодых людей.
      В центре всех трех сюжетных линий стоит Калинович. В столкновении с "отцами", старшими, но близкими ему по духу людьми - Родиевыми, читателями "Отечественных записок", поклонниками Белинского - Калинович выступает не один, а в союзе с Настенькой Годневой. Это не случайно. Здесь он проявляет себя прежде всего как представитель нового поколения, к которому принадлежит и его возлюбленная. Противоречия между молодежью и старшим поколением носят "относительный" характер, в принципах они не расходятся, и несмотря на то, что между Годневым и Калиновичем вспыхивают горячие споры, старик Годнев в большинстве случаев разделяет взгляды Калиновича и понимает его чувства. Рассказывая о том, как Годнев и Калинович добились наказания грязного клеветника и сплетника Медиокритского, писатель разъясняет: "Все чиновничье общество <...> заступилось за него, инстинктивно понимая, что он им родной, плоть от плоти ихней, а Годневы и Калинович далеко от них ушли" (3, 95).
      Симпатизируя терпимости и добродушию Годнева, писатель показывает, что логика и последовательность на стороне Калиновича. Вместе с тем оп раскрывает бессердечие и жестокость принципиальности своего молодого героя. "Озлобленность", готовность карать виновников общественного зла и огнем и мечом насаждать свою правду Писемский считает не "личным", присущим лишь характеру Калиновича свойством. Убежденность, доходящая до прямолинейности и фанатизма, разочарованность и желчность молодых людей "новой эпохи" и в "Тысяче душ", и в последующих своих романах писатель трактует как типичные их черты. Калинович с горечью восклицает: "Наконец, злоба берет, когда оглянешься на свое прошедшее: хоть бы одна осуществившаяся надежда! Неблагодарные труды и вечные лишения - вот все, что дала мне жизнь!.. Как хотите, с каким бы человек ни был рожден овечьим характером, невольно начнет ожесточаться! <...> Я хочу и буду вымещать на порочных людях то, что сам несу безвинно" (3, 74-75).
      Замечая, что радикализм, непримиримость и готовность активно бороться за осуществление своих общественных идеалов характерны для молодежи, Писемский объяснял эти черты озлоблением, вызванным тяжелым детством, личными неудачами и препятствиями, которые стоят на пути стремящихся к деятельности молодых людей. Типичным представителем современной радикальной молодежи в романе Писемского оказался не революционер, принципиально не желающий своей службой укреплять ненавистный строй жизни, а карьерист-администратор. Изображение карьеры молодого человека давало писателю простор для характеристики положения средних представителей современного общества, а рассказ о честолюбивых устремлениях, мечтах, возвышении и падении умного и деятельного чиновника открывал большие возможности для обличения бюрократического аппарата и социальных верхов.
      Центральной фигурой, "представляющей" дворянство в романе, является князь Иван Раменский. Кумир провинциального дворянского общества и почетный его член, он принят и в высшем петербургском свете, "свой" в аристократических салонах и бальных залах. Писатель все время подчеркивает его "светскость", безукоризненный "тон", "воспитанность". Он наделяет его самым высоким титулом "князь" и дает понять, что он принадлежит к старинному аристократическому роду. Вместе с тем в его уста Писемский вкладывает циничные признания вроде следующего: "...я купец, то есть человек, который ни за какое дело не возьмется без явных барышей" (3, 320). На замечание Калиновича: "Мы, однако, князь, ужасные с вами мошенники", - Раменский "добродушно" соглашается: "Есть немного!". Князь готов на любые преступления ради наживы. Он соблазняет и обирает своих родственниц, продает дочь откупщику, шантажирует и вымогает, совершает мошеннические аферы, подлоги, подкупает чиновников. Жажда наживы и склонность к аферам не выделяют князя из дворянской среды.
      Респектабельные, титулованные мужчины и эфирные дамы погружены в расчеты и аферы, продают свое влияние за деньги, торгуют правительственными должностями, совершают уголовные преступления и берут взятки. Великосветские балы превратились в биржу.
      Административный центр крепостнической России - Петербург, в котором расположены гласные правительственные учреждения и сосредоточен высший аппарат бюрократической монархии, обнажает перед Калиновичем механизм отношений, господствующих в обществе. Именно в Петербурге ему становится ясно, что только отказавшись от всяких принципов и любыми средствами завладев деньгами, он может открыть себе доступ к государственной деятельности. Калинович, честолюбие которого носит в основе своей честный, гражданский характер (3, 285), попадает в сферу петербургских "деловых людей" после того, как убеждается, что каждый "думающий бедняк" обречен на неизбежную гибель в этом городе, где хитрость и коварство властвуют над всеми.
      Подчинившись волчьим законам бюрократической среды, Калинович тешит себя надеждой, что, поднявшись по служебной лестнице, он обретет некоторую свободу действия и сможет проводить в жизнь свои принципы. Он готов представить свое падение как жертву, принесенную ради осуществления идеалов.
      Однако его "робеспьерская" непримиримость на посту вице-губернатора и губернатора отзывается донкихотством и неизбежно оканчивается крахом. В "странном" поступке губернатора Калиновича, заключившего князя Раменского за подлог в одиночную камеру и приказавшего наглухо заколотить дверь камеры, сказались и решимость порвать с миром грязных дельцов от аристократии, и сознание обреченности этой попытки, неодолимости сил, поддерживающих князя.
      Не только прошлое, пройденный им путь к высшим должностям, но и душевные качества, жизненные принципы во многом отделяют Калиновича от идейных демократов его поколения. Жажда личного успеха, стремление своей деятельностью совершенствовать бюрократическую систему, "бонапартизм" эгоизм и презрение к окружающим - все эти особенности его сознания сближают Калиновича внутренне с "рыцарями наживы", против злоупотреблений которых он пытается бороться.
      Как бы ощутив это противоречие в положении и характере своего героя, Писемский стал сгущать в конце романа краски, живописующие князя и других противников Калиновича. Из респектабельного, но алчного и бессердечного дельца князь превратился здесь в уголовного преступника. В конце романа возникает и выдвигается на первый план авантюрная интрига. Писатель отходит от обличения обычных, "лояльных" форм деятельности предпринимателей и быта помещиков и обращается к изображению исключительных положений и действий, наказуемых по уголовному законодательству.
      Семейная и любовная тема решена Писемским в его романе своеобразно. Рисуя обычную и получившую широкое распространение в литературе ситуацию (герой полюбил и соблазнил скромную провинциальную девушку и затем безжалостно оставил ее ради выгодной женитьбы и карьеры), Писемский придает ей новые, характерные для времени и изображаемой среды черты.
      Связь Настеньки и Калиновича превращается в гражданский (т. е. не узаконенный официальным церковным обрядом) брак, освященный, однако, взаимной любовью, общностью интересов и взглядов. Настенька не чувствует себя униженной, отец ее рассматривает Калиновича как зятя. Между ним и Калиновичем существует действительно привязанность, и он верит в прочность, незыблемость отношений Настеньки и ее мужа. Жизнь подтверждает справедливость этого взгляда. Брак Настеньки и Калиновича оказывается настолько прочным, что его не может расторгнуть даже измена Калиновича. После десятилетней разлуки они встречаются и неизбежно соединяются вновь. Более того, писатель показывает, что "деловое" супружество Калиновича с Полиной, скрепленное церковью и присутствием аристократических родственников, не является подлинной живой связью и распадается, несмотря на все попытки сохранить его. Стихийным чувством, бессознательно влекущим людей друг к другу, Писемский поверяет искусственные, ложные отношения современного общества.
      Роман "Тысяча душ" по своей проблематике и по подходу писателя к новым явлениям социального быта был произведением современным, злободневным. Настороженно относясь к развитию буржуазного предпринимательства, Писемский проявлял живой интерес и сочувствие к новой этике молодого поколения, к умственной его активности. Он не устоял перед соблазном включиться в литературную, а в конечном счете и политическую полемику. Став в конце 1860 г. редактором журнала "Библиотека для чтения", он стал печатать в нем едкие фельетоны с нападками на деятелей современной литературы. Тут-то и обнаружились слабость и несостоятельность положительных идеалов писателя. В объявлении об издании журнала "Библиотека для чтения" в 1861 г. Писемский утверждал, что редакция журнала будет стоять на позициях "здравого смысла", отметая увлечения, в результате которых люди "утрачивают свое природное свойство понимать добро и истину одинаковым образом. В этом заключается обильный источник коллизий между человеческими волями и убеждениями". [12]
      Несмотря на такую умеренную позицию и на данное в объявлении читателям обещание воздерживаться от полемических крайностей, "не почитать заблуждение за преднамеренную ложь", вопреки пространным, содержащимся здесь рассуждениям о том, что "чувство собственного достоинства" диктует безусловную "необходимость честного поведения в отношении к чужим, личностям, не одинаково с нами думающим или поступающим", [13] Писемский вскоре оказался втянутым в ожесточенную полемику, в ходе которой он не проявил терпимости и сам стал предметом оскорбительно резких оценок.
      Уверенный в однозначности истины, которая может легко "определяться" здравым смыслом, и в том, что различие мнений возникает от недомыслия или злонамеренной лжи, он не оказался способным проникнуть в суть идейной борьбы эпохи, озлобился. Неудачная попытка заручиться поддержкой Герцена в борьбе с "нигилистами", нападавшими на "Библиотеку для чтения", еще более ожесточила писателя против демократического лагеря.
      Роман Писемского "Взбаламученное море" (1863), написанный вскоре после встречи с Герценом, стоит у истоков антинигилистического романа. "Взбаламученное море" отличается от последующих антинигилистических романов отсутствием жесткой художественной структуры я стереотипных мотивов. Писемский только еще искал формы романа-памфлета.
      Придавая своему труду серьезное историческое значение, он претендовал на объективность, почти документальную точность своих изображений: "...пусть будущий историк со вниманием и доверием прочтет наше сказание: мы представляем ему верную, хотя и не полную картину нравов нашего времени, а если в ней не отразилась вся Россия, то зато тщательно собрана вся ее ложь", - заключает он свой роман. [14]
      Односторонняя, неполная картина нравов (только ложь жизни) могла расцениваться как верная потому, что ложь представлялась писателю всеобъемлющей, характерной чертой общества в то время. Недаром вслед за "Взбаламученным морем" он задумывает и отчасти осуществляет цикл очерков "Русские лгуны", где хочет современную жизнь страны охарактеризовать через типы лгунов.
      Неверие писателя в прогрессивность исторического развития, во влияние мыслей и устремлений лучшей, активной части общества на судьбы страны сказалось на особенностях характеров героев романа "Взбаламученное море" и на самой его композиционной структуре. Ни один персонаж романа не может с достаточным основанием рассматриваться в качестве "героя времени".
      В центр повествования поставлен дворянин Бакланов - легкомысленный, эгоистичный и совершенно лишенный самобытности. Он увлечен эстетическими вопросами, но искусство его занимает лишь как способ весело провести время. По сути дела он целиком находится во власти инстинктов, сладострастия, капризов.
      Более одухотворенные и деятельные персонажи романа, которые должны были бы в историческом произведении находиться на переднем плане, оттеснены на периферию повествования. Близкий автору, выражающий его веру в значение естественных наук герой - ученый-биолог, демократ по своему происхождениюВарегин и талантливый фанатик, сторонник социализма "попович" Проскриптский не оказывают заметного влияния на события, изображенные в романе. Их силы не находят себе применения, и при всей своей энергии они скорее подчиняются власти бессмысленного потока жизни, чем господствуют над ним. Проскриптский слеп в своем фанатизме; обманывая молодежь своими идеями, он сам заблуждается и не видит, что его окружают не идейные борцы, а глупцы и мошенники. Варегин вообще не находит общего языка с современниками. Друг народа, он вынужден в качестве мирового посредника принимать участие в карательной экспедиции против крестьян.
      Не найдя героя, который мог бы стать подлинным средоточием исторического повествования о современной России, Писемский не сумел найти и обобщающего единого сюжета, который придал бы роману целостность. Роман распадается на множество пестрых глав-эпизодов, и даже обличение революционеров и полемика с их идеями возникают в нем как бы случайно. Возвращаясь к этой теме неоднократно, Писемский так и не дает объяснения, чем определяется популярность освободительных идей у современной молодежи.
      На протяжении всего романа он выражает скептическое недоверие к способности самостоятельно мыслить и разумно действовать целых поколений людей. Мотив внешнего влияния проходит через весь роман, "прикрепляясь" не только к легкомысленному Бакланову, но почти ко всем лицам романа и даже ко всем силам, которые писатель наблюдает в русском обществе.
      Народ, страдания которого Писемский рисовал достаточно убедительно, оказывает неповиновение господам, по мнению писателя, не потому что недоволен своим положением и боится его дальнейшего ухудшения, а потому что его "подговаривают" молодые агитаторы-радикалы. Однако и сами эти молодые люди не более как дети, обманутые и набравшиеся ложных идей из изданий Герцена. "Нелепость", "глупость", "в голове положительно ничего! пусто! свищ!" - таковы определения, при помощи которых Писемский рассказывает о радикально настроенной молодежи.
      Во "Взбаламученном море" Писемский изменил не только свой подход к общественным явлениям, решительно отказавшись от каких-либо симпатий к "новизне", но и иначе, чем в ранних своих произведениях, стал рисовать интимные чувства человека. Если в своих романах конца 40-х и 50-х гг. он изображал разные типы любви - любовь низменную, сладострастную, любовь псевдоромантическую, книжную, навеянную чтением и воображением, любовь-порыв, выражающую стремление к возвышенным и чистым отношениям, и т. д., - если в романе "Тысяча душ" он показал продажную, "деловую любовь", но рядом с нею любовь непосредственную, горячую, преданную, побеждающую все преграды и образующую семью, то во "Взбаламученном морей любовь рисуется только в своих низких, бездуховных проявлениях. "Жрица любви", прелестная Софи Ленева, избалованная барыня, переходит от мужчины к мужчине и по сути дела знает одну страсть - страсть к роскоши, ради которой она разоряет и толкает на преступление своих любовников. Юная революционерка Елена Базелейн фантазирует и лжет. Страсть к позе сделала ее неспособной на подлинную любовь и привязанность. Евпраксия Бакланова - идеальная жена, но она не может удержать около себя мужа, так как она холодна как лед, о чем неоднократно напоминает автор романа. Пессимистическая картина социального и нравственного состояния страны дополняется в романе изображением роста значения денег, жажды наживы и спекуляций, охвативших общество и сделавших разврат, шантаж, воровство и другие преступления обычными явлениями повседневной жизни.
      Разоблачение буржуазною хищничества, начатое писателем в романе "Тысяча душ", продолженное во "Взбаламученном море", наиболее сильно прозвучало в романе "Мещане" (1877), посвященном изображению общества спекулянтов, деятелей новой буржуазной эпохи. В этом романе мрачный колорит, "сгустившийся" уже на страницах "Взбаламученного моря", еще более усилился. Неверие в будущее страны, мотивы "заката цивилизации", засилия плоти и материальных интересов стали доминирующими в этом произведении.
      Но это не значит, что романист не признает положительной роли светлых устремлений и исканий в жизни передовых людей. Наблюдавший жизнь русского общества 60-70-х гг. писатель признал в конечном счете значение нравственных ценностей, которые вносят в современную, буржуазно опошлившуюся жизнь самоотверженные молодые революционеры, но самые их идеи он продолжал считать фантазиями, химерами. Ценность их деятельности он видел лишь в этическом смысле породившего ее порыва, в стремлении к добру, в преемственности этого стремления, отразившегося последовательно в наивных идеях масонов конца XVIII-начала XIX в. (роман "Масоны", 1880), романтическом философствовании и литературных увлечениях людей 40-х гг. XIX в. (роман "Люди 40-х годов", 1869) и в современных "утопиях" молодых "идеалистов". Недаром заглавие романа "В водовороте" Писемским было заимствовано из скептического монолога одного из действующих лиц "Театрального разъезда" Гоголя: "Мир, как водоворот: движутся в нем вечно мненья и толки, но всё перемалывает время". [15]
      ----------------------------------------------------------------------
      [1] Чернышевский И. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти т., т. 4 М, 1948, с. 570.
      [2] См.: Пруцков Н.I Творчество Писемского 40-50-х гг. и гоголевское направление. - Учен. зап. Омского гос. пед. ин-та, 1941, Сер. Филолог., вып. 1, с. 3-54.
      [3] Самарин Ю. Ф. Соч., т. 1. Изд. 2-е. М., 1900, с. 85.
      [4] См.: Островский А. Н. Полн. собр. соч., т. 13. М., 1952, с. 152.
      [5] Писарев Д. И. Соч. в 4-х т., т. 1. М, 1955, с. 169.
      [6] См.: Писемский А. Ф. Письма. М.-Л., 1938. с. 71.
      [7] Писемский А. Ф. Собр. соч. в 9-ти т., т. 2. М., 1959, с. 327. (Ниже ссылки в тексте даются по этому изданию).
      [8] Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти т., т. 4. М., 1948, с. 571.
      [9] Там же.
      [10] Добролюбов Н. А. Собр. соч. в 9-ти т., т. 6. М.-Л., 1963, с. 200.
      [11] Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1960, с. 514.
      [12] Писемский А. Ф. Письма, с. 555.
      [13] Там же, с. 555-556.
      [14] Писемский А. Ф. Полн. собр. соч.Изд. 3-е, т. 4. СПб., 1910, с. 549.
      [15] Гоголь Н. В. Подн. собр. соч., т. 5, М.-Л., 1949, с. 171.
      Глава шестая
      А. И. ГЕРЦЕН
      1
      Александр Иванович Герцен (1812-1870), революционер, философ, публицист, издатель, писатель, оставил глубокий, неизгладимый след в истории русской литературы и общественной мысли XIX в. Родился Герцен в Москве, в грозном и славном 1312 году. Умер во Франции, накануне Парижской Коммуны. Эти даты символически обрамляют жизненный и творческий путь Герцена, слово которого на протяжении нескольких десятилетий достойным образом представляло в Европе раскрепощенную, свободную русскую мысль. Определяя место и значение Герцена в развитии русского революционно-освободительного движения, В. И. Ленин подчеркивал, что он "первый поднял великое знамя борьбы путем обращения к массам с вольным русским словом". [1]
      Многообразно наследие Герцена: философское, публицистическое, литературно-художественное. В то же время оно проникнуто редким, всеми признаваемым единством, источником которого Белинский справедливо считал мысль Герцена, гуманную и глубоко личную. "У тебя, - писал критик Герцену по поводу романа "Кто виноват?", - как у натуры по преимуществу мыслящей и сознательной <...> талант и фантазия ушли в ум, оживленный и согретый, осердеченный гуманистическим направлением, не привитым и не вычитанным, а присущим твоей натуре". [2]
      Младший современник писателя Достоевский обратил внимание на другую всеобщую и специфическую особенность творчества Герцена, с наибольшей силой выразившуюся в двух шедеврах, созданных им уже после смерти Белинского, книге "С того берега" (1847-1850) и мемуарах "Былое и думы" (1852-1868). Достоевский писал о "поэзии", проницающей всю деятельность и творчество Герцена: "...он был, всегда и везде, -поэт по преимуществу. Поэт берет в нем верх везде и во всем <...> Агитатор - поэт, политический деятель - поэт, социалист - поэт, философ - в высшей степени поэт". [3]
      Мысль Герцена - теоретика, философа, публициста - обладает неповторимым, индивидуальным художественно-образным качеством. Она не только пластична, гибка, энергична, но и эстетична, эмоционально окрашена. А словесная форма, в которую она облечена, нетрадиционна, даже в строгом смысле не научна, несмотря на обилие терминов из разных наук, вводимых Герценом с равной безоглядностью на каноны и в повести и в философские письма. Научные термины выступают в необычном, порой вызывающе необычном окружении, вторгнуты в непривычные, дерзкие сочетания, разрушающие стереотипы и высвобождающие таившееся в них поэтическое начало. Герцен редко знакомит с итогами мыслительной работы, последними решениями и готовыми формулами - всякие "концы" и схемы ему органически чужды, его пугает прямолинейность, раздражают односторонность и ригоризм. Герцен погружает читателя в процесс мышления и, не ограничиваясь основными вехами (зарождение, развитие и кристаллизация до какой-то степени), передает изгибы, нюансы и временные отклонения. Логический роман, логическая исповедь, поэзия мысли - все эти герценовские самооценки необыкновенно точно и образно передают суть дела, специфику его творчества.
      В "Письмах об изучении природы" (1845-1846) Герцен одновременно выступает и историком философии, бережно восстанавливающим ход человеческой мысли, прослеживающим основные этапы ее развития, и дальновидным, трезвым политиком, ненавязчиво, но планомерно и поминутно вводящим злободневность в свой "специальный" рассказ, строго анализирующим и классифицирующим материал в соответствии с тем, что он может дать новому, реалистическому методу, и проницательным психологом, художником, воссоздающим и создающим образы Сократа, Бэкона, Бруно, Гоббса, Юма, Лейбница. Это именно художественные образы великих мыслителей; Герцен преклоняется перед мощью ума, "отвагой знания", широкой и цельной натурой титанов, нисколько в то же время не впадая в идолопоклонство.
      Немыслимо понять Герцена-беллетриста, исходя из анализа лишь его повестей, рассказов, романа и фельетонов, тем более что они теснейшим образом связаны с публицистикой и философскими книгами не только строем идей, но и поэтическими принципами организации материала, повествовательными формами. Герценовские повести от "Записок одного молодого человека" (1840-1841) до самых последних объединены любимым герценовским героем-скептиком, в главном не подвергнувшимся серьезной эволюции, имеющим своих "двойников" в дневнике, философской и политической прозе. "С того берега" и "Былое и думы" - книги, творческая история которых в общей сложности охватывает промежуток почти в четверть века, - особенно ярко раскрывают законы художественного мира, эстетические качества его опоэтизированной диалектической мысли.
      Герцен 30-х гг. - романтик и идеалист, увлеченный идеями "евангельского мистицизма" в сенсимонистском социально-утопическом варианте. Путь Герцена, - философа, революционера, художника к вершинным произведениям 40-х гг. - это интенсивное и стремительное движение от романтизма и идеализма с сильными бунтарскими и социальными тенденциями к реализму и материализму, творческое усвоение диалектики Гегеля ("алгебры революции") и атеистических идей книги Л. Фейербаха "Сущность христианства".
      Первые беллетристические опыты Герцена - автобиографические фрагменты и романтические аллегории. "Я решительно хочу в каждом сочинении моем видеть отдельную часть жизни души моей; пусть их совокупность будет иероглифическая биография моя, которую толпа не поймет, - но поймут люди", - писал Герцен в апреле 1836 г.