Важнейшей стороной некрасовского творчества на всех этапах его развития была сатира. Наметившееся еще в 40-х гг. тяготение к острокритическому изображению действительности привело позднее, в 60-70-х гг., к появлению целой серии сатирических произведений. Поэт создает новые жанры, пишет стихотворные памфлеты, поэмы-обозрения, задумывает цикл "клубных" сатир. Новаторское искусство социальных разоблачений, умение сталкивать противоположные жизненные явления, касаться самых злободневных вопросов и в то же время вводить лирическое начало, свободно переходя от самых задушевных интонаций к приемам хлесткого стихотворного фельетона, порой близкою к водевильной манере, - все это предопределило появление нового тина сатиры, какого еще не было в русской литературе.
      Еще в предыдущие десятилетия появились у Некрасова стихотворные очерки и зарисовки, в которых действовали ростовщики-накопители ("Секрет", 1855), деревенские купцы-мироеды, кабатчики, подрядчики, держащие в руках "всю округу", и другие фигуры, представлявшие ранний российский капитализм дореформенного типа. Социальная зоркость, обнаруженная поэтом в те годы, была удивительна. Позднее все усложнилось. Уже в "Балете" отмечено могущество банкиров-миллионеров, а в сатирах 70-х гг. образы буржуазных хищников заняли едва ли не центральное место. В поэме "Недавнее время" (1871) под видом критики завсегдатаев Английского клуба минувших времен даны разоблачительные зарисовки не только крепостников и "салонных якобинцев" либералов, говорящих трескучие речи ("Сам себе с наслажденьем внимая, Формируя парламентский слог..."), по и денежных тузов новой формации.
      Традиции "клубной" сатиры, где клуб служил только маской, под прикрытием которой поэту было легче "порицать порядки недавнего времени" (это отмечала цензура), он развил в большой сатирической поэме "Современники" (1875). Здесь он уже не ссылался на прошлое, да и самое название поэмы напоминало. что речь шла о вполне современных вопросах. В этом многоплановом сатирическом обозрении, чередуя приемы фарса и гротеска, иронию и сарказм, он обрушил всю силу своего негодования и своего таланта против набиравшей силы российской буржуазии.
      Он создал необычную но своей социальной точности и остроте картину жизни "верхов" тогдашнего общества, показал начинавшейся разгул капиталистического хищничества, вывел достоверные портреты титулованных казнокрадов, финансовых воротил, промышленных и железнодорожных магнатов, прибиравших к рукам власть и экономику страны. Читатели некрасовского времени без труда узнавали за каждым таким портретом черты его реального прототипа.
      Острота и сила некрасовского гротеска особенно подчеркнуты художественным приемом, который состоит в том, что поэма-обозрение написана от первого лица. Автор-повествователь постоянно присутствует в сознании читателя, ведет его за собой, как руководитель действия или как опытный режиссер. Он начинает поэму прямым обращением к "другу-читателю", а затем вместе с ним переходит из зала в зал, открывая сцену за сценой, эпизод за эпизодом: в залах ресторана происходят встречи читателя с бесчисленными персонажами некрасовской сатиры.
      Примеры высокого поэтического мастерства являют собой язык и стиль "Современников". Здесь в сложном сочетании предстают и разговорный жаргон, и канцелярский язык дельцов, и официально-парадное красноречие, ставшее материалом для пародийного осмеяния, и элементы публицистической речи, в которых слышен голос самого автора.
      Поэту удалось достичь в своей сатире высокой степени типического обобщения. Недаром суровый обличитель пороков старого общества, соратник Некрасова по "Отечественным запискам" Салтыков-Щедрин был так удовлетворен "Современниками". "Поэма поразила меня своею силою и правдою", - писал он автору. [21] В истории русской литературы сатирическая поэма-обозрение Некрасова стоит рядом с обличительной щедринской прозой.
      12
      Вся крестьянская лирика и поэмы Некрасова 60-х гг. послужили как бы подготовительными этюдами для главного его полотна - эпической крестьянской поэмы-симфонии "Кому на Руси жить хорошо". В ее основе - мысль, которая неотступно преследовала поэта в пореформенные годы: "Народ освобожден, но счастлив ли народ?" ("Элегия", 1874). Ответ па этот вопрос подразумевался сам собою, и тем не менее Некрасов испытывал потребность ответить на него в большом многоплановом сочинении: он хотел изложить в нем все, что знал о народе, все, что ему приходилось слышать из уст крестьянства, все, что он долго и кропотливо (по его же признанию) собирал "по словечку" в течение последних десятилетий (работа началась, вероятно, с 1883 г.). Поэма-эпопея вобрала в себя весь духовный опыт художника, знатока народной жизни и народной речи. Она явилась итогом его долгих размышлений о положении и судьбах крестьянства, обобранного и разоренного реформой.
      В стилистике поэмы Некрасов искусно разработал сложный эмоционально-ритмический строй, впитавший в себя богатейшую фольклорную традицию, огромный художественно переработанный поток народнопоэтического творчества, приемы народной поэтики. К. И. Чуковский справедливо назвал Некрасова, с детства изучавшего народную речь, "одним из величайших фольклористов России" (III, 632).
      Форма путешествия, выбранная для поэмы, как нельзя лучше позволяла автору свести прежние разрозненные наблюдения в единую картину-панораму крестьянской Руси с ее нищими деревнями и шумными ярмарками, тяжелым трудом и бесшабашным разгулом, трагической участью крестьянки и первыми выступлениями мужиков-бунтарей и протестантов. Пестра и многолика действительность, художественно исследованная в поэме, бесконечно разнообразны и приемы ее изображения. Стих поэмы исследователи называют "гениальной находкой" Некрасова. Свободный и гибкий стихотворный размер, независимость от рифмы открыли возможность щедро передать своеобразие народного языка, сохранив всю его меткость, афористичность и особые поговорочные обороты; органически ввести в ткань поэмы деревенские песни, поговорки, причитания, элементы народной сказки (волшебная скатерть-самобранка потчует странников); искусно воспроизвести и задорные речи подвыпивших на ярмарке мужиков, и выразительные монологи крестьянских ораторов, и вздорно-самодовольные рассуждения самодура-помещика.
      Красочные народные сцены, полные жизни и движения, множество характерных лиц и фигур, особенно в эпизодах на ярмарке, с ее праздничным гулом и оживлением, разговорами, песнями, - все это создает неповторимое многоголосие некрасовской поэмы, в котором как бы исчезает голос самого автора, а вместо него слышны голоса и речи бесчисленных его персонажей.
      В поэме нашла выражение важнейшая некрасовская тема поздних лет - тема духовного раскрепощения деревни, сложившаяся в результате постоянного изучения ее жизни и ее людей. В главе "Пир на весь мир", закопченной в 1876 г., поэт стремился показать постепенное пробуждение народного сознания, ростки недовольства и протеста в темной еще массе крестьянства. Образ "народного заступника" Гриши Добросклонова, появившийся в конце главы, должен был символизировать грядущее обновление России, в нем намечены черты революционных народников 70-х гг., ему не без умысла придано известное сходство с Добролюбовым. Вместе с этим новым персонажем в поэме возникают неожиданно светлые страницы; на смену прежним мрачным песням ("Голодная", "Барщинная", "Солдатская", "Соленая" и др.) появляются новые, "добрые песни" - в них выражены заветные некрасовские мысли о будущем подлинном освобождении крестьянства: "Сбирается с силами русский народ И учится быть гражданином" (III, 387).
      Образ Гриши Добросклонова придает поэме Некрасова, которую он сам считал незаконченной, известную композиционную завершенность: можно предположить, что Гриша и есть тот "счастливец", которого безуспешно искали странники; счастье свое он находит в служении народу. Однако вопрос о том, как именно хотел Некрасов завершить свою поэму, все-таки остается неясным. Некоторыми исследователями высказано сомнение: правомерно ли отводить столь решающую роль образу Гриши, можно ли рассматривать его как итоговый по отношению ко всему произведению?
      Напомним, что еще в довоенные годы А. Т. Твардовский, как свидетельствует его ранняя работа (1937-1938), лишь недавно увидевшая свет, почувствовал необходимость более точного анализа замысла и структуры некрасовской поэмы. "...нельзя предположить, - писал он в этой работе, чтобы все линии, все пути сложнейшего повествования были сведены к Грише Добросклонову, как бы вообще ни был сам по себе этот образ идейно значителен. Недостаточность такого разрешения замысла была бы совершенно очевидна". [22] К этим словам поэта, успешно развивавшего некрасовские традиции, нельзя не прислушаться. В его работе есть и другие мысли и наблюдения, способствующие более глубокому пониманию текста поэмы. Плодотворно, в частности, замечание о том, что и в своем незавершенном виде поэма представляет собой "несомненное художественное целое". [23]
      В те же самые годы, когда создавалась великая народная эпопея "Кому на Руси жить хорошо", поднявшая жгучие современные вопросы, Некрасов работал и над исторической темой. Вернее было бы назвать ее историко-революционной: в поэмах "Дедушка" (1870), "Княгиня Трубецкая" (1871) и "Княгиня Волконская" (1872) нашел выражение интерес поэта к восстанию декабристов, к судьбам участников этого движения. В поэмах действуют старый декабрист, вернувшийся с каторги, который, по словам автора, "выведен нераскаявшимся, т. е. таким же, как был" (XI, 208), и жены декабристов Трубецкая и Волконская, последовавшие за своими мужьями в Сибирь, проявив высокую силу духа и редкую самоотверженность.
      Решившись взяться за такую сложную тему, Некрасов не мог не столкнуться с огромными трудностями. Впервые за полвека, протекшие после восстания на Сенатской площади, русская литература заговорила о декабристах. Поэту пришлось примириться с порчей текста, со многими изъятиями, сделанными но требованию цензуры. Кроме того, он вынужден был в специальном примечании (к публикации "Княгини Т.***" в "Отечественных записках") разъяснить публике, почему он взялся за столь необычную тему, и указать, что его будто бы вовсе не интересовала политическая сторона дела: "...да это и не входило в пределы задачи, как увидит читатель". Задача же, по словам автора, состояла в том, чтобы показать, какую изумительную твердость проявили женщины того времени. "...самоотвержение, выказанное ими, останется навсегда свидетельством великих душевных сил, присущих русской женщине, и есть прямое достояние поэзии. Вот причина, побудившая автора приняться за труд..." (III, 582).
      Читатели, конечно, понимали, что, поэтизируя подвиг русских женщин, жен декабристов, Некрасов думал также и о самих участниках движения, об их трагической судьбе; из текста поэм видно, что он стремился - насколько это было возможно - воссоздать их героические образы, что отвечало задачам революционно-народнической пропаганды 70-х гг.: выразить идеал героя-деятеля, революционера. Этой цели служила и введенная в поэму картина восстания на Сенатской площади, впервые в литературе рисующая и это событие, и мужество участников восстания с реалистически точной конкретностью.
      Несмотря на подлинный историзм декабристских поэм Некрасова, в основе которого - глубокое изучение материалов и документов, нельзя не видеть, что автор прочитал эти документы глазами современника революционно-общественного движения на новом его этапе; по мере развертывания движения его участниками становились многие женщины, и это придавало особое звучание некрасовским поэмам. Они воспевали подвиг, рисовали характеры, олицетворявшие самоотверженность и бескомпромиссность. Вот почему героини этих поэм с таким живым интересом и такой признательностью были встречены в передовых кругах русского общества.
      К историко-революционным поэмам по духу своему примыкает некрасовская лирика 70-х гг., отразившая влияние освободительной борьбы, время подъема и спада народнического движения, "хождения в народ", которому поэт горячо сочувствовал. Он не прошел мимо темы участия женщин в этом движении. В стихотворении "Отрывок" - трагедия девушки, сбросившей "мертвящие оковы Друзей, семьи, родного очага", но не встретившей людей "дела", к которым она мечтала примкнуть (стихи написаны в конце 1876 г., когда обнаружилась бесплодность "хождения в народ"); в стихотворении "Ты не забыта..." (1877) говорится о "великой могиле" женщины, покончившей с собой, но оставившей светлую память: ее судьба должна послужить и укором, и поучением людям. Другие стихи этого времени ("Молодые лошади", "Праздному юноше", "Приметы", "Молебен") также тесно связаны с настроениями народнической молодежи. В этих стихах - осуждение тех, кто стоит в стороне от борьбы, молитва "Об осужденных в изгнание вечное, О заточенных в тюрьму" (II, 402); обращение ко всей народнической интеллигенции с призывом: "Сейте разумное, доброе, вечное..." ("Сеятелям", 1876).
      Среди стихов этого времени есть отклики на политические процессы по делам землевольцев и первых рабочих революционеров; есть стихи, выражающие гнев и печаль но поводу разгрома Парижской коммуны и торжества реакции во Франции ("Жадный пир злодейства и насилья, Торжество картечи и штыков" - II, 362). Стихотворения, навеянные этими событиями, - "Страшный год" и "Смолкли честные, доблестно павшие" (1874), - в последующие годы по своему содержанию легко применялись к русской действительности. Вместе с другими стихами Некрасова 70-х гг. они ходили по рукам, становились прокламациями, печатались в нелегальных изданиях (газета "Земля и воля" и др.). Некрасовская муза, народная по самой своей сути, была крепкими нитями связана с освободительными идеями эпохи.
      Размышлениями о музе, о народе, которому служила она верой и правдой, стремлением "свести итог" прожитой жизни, горькими сожалениями об "ошибках", обращениями к "читателю-гражданину" ("Лишь в суд его храню слепую вору") пронизаны стихи поздних лет, написанные во время тяжелой болезни. Они составили сборник "Последние песни" (1877). В этих стихах, отмеченных вопреки физическому угасанию - поразительным взлетом таланта, зрелой мыслью и мудрой простотой, можно найти художественное завершение многих существенных линий некрасовского творчества. В этом смысле "Последние песни" - книга итогов. И в то же время - это самостоятельный и важный этап творческого развития поэта, последняя страница его большой жизни в литературе.
      Оригинальность и самобытность отличают некрасовскую "музу мести и печали". Тесная связь с национальной жизнью, близость к народу и умение говорить от его имени, небывало активный характер вторжения в жизнь и воспроизведения ее в искусстве как черта реалистического художественного метода - вот главные свойства поэзии Некрасова. Его деятельность не с чем сравнить во всей мировой литературе, ибо ни одна литература не знала народного я революционно-крестьянского поэта такого масштаба, как автор "Кому на Руси жить хорошо". А ведь круг его поэтических интересов не был ограничен крестьянской темой: в сферу его внимания входили и жизнь города, и героические страницы прошлого - движение декабристов, и высокие человеческие чувства, запечатленные в его любовной и гражданской лирике, и жизнь "высших" кругов общества, заклейменная в его сатире. Обширный и разнородный материал предстал в творчестве Некрасова в виде особого многоцветного сплава, образовавшею единственную в своем роде поэтическую энциклопедию старой России.
      Великий мастер реализма в поэзии, создатель новых и преобразователь старых жанров, реформатор русского стиха, художник русского слова, впитавший все богатства народной речи, Некрасов явился крупнейшим выразителем национального сознания русского парода в одну из трудных эпох его развития. Как редактор лучших русских Журналов XIX в. "Современника" и "Отечественных записок" - он стоял в центре литературно-общественного движения своего времени. Как художник-новатор, пролагавший новые пути в отечественной литературе, он поднял ее на новую ступень развития, достойно продолжив традиции своих великих предшественников. По определению Достоевского, Некрасов как поэт "должен прямо стоять вслед за Пушкиным и Лермонтовым". [24]
      ----------------------------------------------------------------------
      [1] В последние годы появились исследования, в которых определены глубокие творческие связи Некрасова с его современниками. См.: Н. А. Некрасов и русская литература. М., 1971.
      [2] Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем, т. 12, М., 1953, о. 19. (Ниже все ссылки в тексте даются по этому изданию).
      [3] Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. 9. М., 1955, с. 51.
      [4] Там же, т. 12. М., 1956, с. 456.
      [5] Панаев И. И. Литературные воспоминания. М., 1950, с. 248.
      [6] Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т, 12, с. 456.
      [7] Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти т., т. 15, М., 1950, с. 793.
      [8] Пыпин А. Н. Н. А. Некрасов. СПб., 1905, с. 10.
      [9] Тургенев И. С. Собр. соч. и писем в 28-ми т. Письма, т. 1. М.-Л., 1961, с. 264.
      [10] Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти т., т. 15, с. 210.
      [11] Там же, т. 14. М., 1949, с. 322.
      [12] Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми т. Письма, т. 2. М.-Л., 1961, с. 295.
      [13] Некрасовский сборник, IV. Л., 1967, с. 249.
      [14] Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти т., т. 14, с. 329.
      [15] Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми т. Письма, т. 3. М.-Л, 1961, с. 37.
      [16] Там же, с. 58.
      [17] Брюсов В. Собр. соч. в 7-ми т., т. 6. М., 1975, с. 188.
      [18] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 30, с. 251.
      [19] См.: Гаркави А. М. Тургеневу или Герцену? - В кн.: О Некрасове. Статьи и материалы, вып. 4. Ярославль, 1975.
      [20] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 84.
      [21] Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. в 20-ти т., т. 18, кн. 2. М., 1976, с. 255.
      [22] Твардовский А. Т.  Поэма Н. А. Некрасова "Кому на Руси жить хорошо". - В кн.: О Некрасове. Статьи и материалы, вып. 4, с. 299.
      [23] Там же, с. 302.
      [24] Достоевский Ф. М. Полн. собр. художественных произведений, т. 12. Л., 1929, с. 348.
      Глава десятая
      ПОЭТЫ НЕКРАСОВСКОЙ ШКОЛЫ
      Уже Чернышевский со всей определенностью заявил, что Некрасов является создателем нового периода в русской литературе. Прежде всего ото относится, конечно, к русской поэзии. Тем не менее делались неоднократные попытки представить его творчество лишенным корней в русской поэзии и не создавшим в ней традиций. "Некрасов, - заявлял уже в 20-х гг. нашего века известный историк литературы Нестор Котляревский, - вышел на большую дорогу и пошел по ней один, без единого спутника, не вспоминая ни о ком и никого не ведя за собою. В истории русской литературы место, занимаемое Некрасовым, совершенно исключительное. Поэзия его - пример редчайший, а может быть, и единственный. Предшественников он не имел, не имел и наследников". [1]
      Отрицание за Некрасовым права на звание главы целой школы часто шло от ощущения оригинальности и неповторимости некрасовского дарования. Так, один из дореволюционных критиков, сочувственно в целом отзываясь о некрасовской поэзии, писал: "Является, однако, вопрос, насколько Некрасов в своем исключительном и резком направлении может быть учителем и образцом. Школы, пак известно, он не оставил. Подражатели у пего были, есть и, вероятно, будут, но школы нот и вряд ли она когда-нибудь возникнет". [2]
      Становясь предметом споров, некрасовская школа тем самым подтверждала свое существование. Недаром сам термин "некрасовская школа" возник еще в 60-х гг. прошлого века, и возник не случайно, выражая дух времени с его резко обострившимися идеологическими противостояниями и с отчетливым осознанием этих противостояний художниками разных социальных и художественных лагерей. Сказалось на новом термине, очевидно, и влияние такого понятия как "натуральная школа", которая в середине 40-х гг. тоже в большой мере связывалась с именем Некрасова. Историческую необходимость своего рождения эта школа доказывала тем, что появилась по сути до Некрасова. Уже такие произведения Н. П. Огарева (1813-1877) как "Кабак" (1841), "Изба" (1842) напоминают некрасовские, а написаны они за несколько лет до появления подлинно оригинальных стихов Некрасова. Одновременно с Некрасовым, иногда чуть раньше, иногда позднее, пишет ряд произведений на "некрасовские" темы такой чуткий поэт как М. Л. Михайлов. Не просто вслед за Некрасовым, но и предупреждая некоторые его важнейшие поэтические открытия, создает свои стихи-песни И. С. Никитин.
      Рос талант Некрасова, росло и названное позднее его именем поэтическое движение. Слово "некрасовская школа" уже как бы носилось в воздухе и наконец было произнесено впервые в связи с характеристикой поэзии Дмитрия Минаева. [3] Существование некрасовского направления, "некрасовской школы" часто признавали далее критики, враждебно относившиеся к демократической поэзии. Правда, здесь обычно старались не только указать на родство Некрасова и созданного им направления, но, выделяя Некрасова, унизить поэтов "школы", заявить об их бесталанности и вымученности.
      Конечно, увидеть разницу между поэзией великого поэта и творчеством скромных талантов легче, чем попытаться непредвзято определить размеры и особенности последних. Щедрин отметил в свое время: "Значение второстепенных деятелей на поприще науки и литературы немаловажно <...> Каждая школа имеет и своего мастера, и своих подмастерьев и чернорабочих, но критика, конечно, была бы неправа, если б одних мастеров признавала подлежащими ее суду, а писателей, идущих по их стопам, оставляла в забвении <...> пренебрежение к подражателям может сделать ущерб самому критическому исследованию в том отношении, что оставит без разъяснения те характерные стороны школы, для изучения которых подражатели почти всегда представляют материал гораздо более разнообразный, нежели сами образцы". [4]
      Что же такое "некрасовская школа" в русской поэзии? Прежде всего под школой можно понимать систему художественных принципов, которая исторически закономерно сложилась в русской - прежде всего демократической - поэзии к середине XIX в. Как мы уже отметили, школа эта не началась с Некрасова и не окончилась им. Однако процесс художественного развития таков, что исторические закономерности его редко предстают вне яркого индивидуального воплощения. Некрасов оказался поэтом, наиболее полно выразившим историческую необходимость нового этапа русской поэзии и, естественно, давшим ей свое имя.
      Некрасовская школа как система художественных принципов так или иначе оказывала влияние на всю русскую поэзию. В этом смысле следы некрасовской школы мы находим в художественных явлениях эпохи, казалось бы, далеких от его поэзии, чуть ли не противоположных ей, например у Тютчева или у поэтов позднейшего времени - у Андрея Белого, у Блока. Это одна сторона дела.
      Обычно же под школой Некрасова - и здесь речь идет именно о такой шкоде - понимают поэтов 50-70-х гг., идеологически и художественно наиболее ему. близких, испытывавших на себе прямое влияние великого поэта, даже организационно в сущности объединенных уже в силу того обстоятельства, что большинство из них группировалось вокруг немногочисленных демократических изданий: некрасовского "Современника", "Русского слова", "Искры".
      Советская литературная наука немало сделала, восстанавливая подлинный облик некрасовской "школы", избавляясь от многих ошибок, допущенных наукой, критикой, да и издательской практикой прошлого, обнаруживая неизвестные страницы и заново прочитывая известные. Однако еще в большом ходу слишком суммарные характеристики поэтов "школы". А ведь при большой общности художественных принципов отношение к поэзии Некрасова поэтов его направления было разным, сложным, подчас противоречивым. Да и сам термин "школа" совсем не предполагает литературного школярства, наивного ученичества, обязательного желания точно следовать великим образцам.
      Яркое, самобытное дарование Некрасова не только вызывало желание подражать, но и ставило подчас человека, сознающего значение творческой индивидуальности, в очень сложное положение и даже вынуждало к молчанию. "Мне казалось, - вспоминал А. М. Жемчужников (1821-1908), - что мои стихи никому не нужны в такое серьезное время. Поэзия на "гражданские мотивы" была бы очень уместна в эпоху пробуждения ума и совести. Я сознавал все высокое ее значение, и меня к ней тянуло; но эти песни пел тогда Некрасов. Они были так сильны и оригинальны, что тягаться с ними я, конечно, не мог, а вторить им, хотя бы и не фальшивя, было бы излишне". [5]
      Поэты-демократы подчас не умели органически переработать влияния Некрасова, прямо повторяли некрасовские темы и образы и тем самым наносили ущерб общей поэтической культуре эпохи, простым повторением превращая эти темы и образы в банальности и штампы. Вряд ли стоит закрывать глаза на откровенное эпигонство некоторых поэтов этого ряда. Конечно, наиболее "некрасовские" стихи А. Н. Плещеева (1825-1893) - это и наиболее слабые его стихи.
      Кроме того, необходимо иметь в виду ряд обстоятельств. Во-первых, самые границы "школы" - вещь довольно условная н подвижная, ведь любой поэт "школы" развивается и под знаком других, иногда многих, литературных влияний. Важно понять, когда и где влияние Некрасова оказывается определяющим и принципиально важным. Во-вторых, вряд ли можно установить также особенности, которые оказались бы в данном случае всеохватывающими. В рамках самой литературной школы есть разные аспекты, как бы "школы" в "школе", так что они подчас имеют между собой мало общего: Никитин - и И. И. Гольц-Миллер (1842-1871), Д. Д. Минаев (1835-1889) - и С. Д. Дрожжин (1848-1930).
      Самое существо некрасовской поэзии определяется ее народностью. Это был поэт, который не просто писал о народе, но, если воспользоваться словами Марины Цветаевой, "говорил народом". Именно в своем качестве народного поэта, а не только масштабом дарования отличается Некрасов от многих представителей своей школы, даже очень талантливых и в наибольшей степени к Некрасову приближавшихся. Таким поэтом был, в частности, Михаил Ларионович (Илларионович) Михайлов (1829-1865). Михайлов - из немногих поэтов, в стихах которых мы находим уже в 40-х гг. прямые переклички с поэзией Некрасова. В "Помещике" (1847) есть мотивы "Псовой охоты", в стихотворении "Груня" (1847) - "Тройки". Тем не менее сходство стихотворений Некрасова и Михайлова часто оказывается лишь внешним. Оба поэта стремятся уяснить народный характер. Но Некрасов открывает самостоятельно, по-новому и новое в народной жизни, ищет новой поэтичности на основе анализа; Михайлов же скорее удовлетворяется уже найденным.
      Интересно отметить в связи с этим, что Некрасов высоко ценил Кольцова, но на поэтическую деятельность Некрасова Кольцов влиял сравнительно мало. Для Михайлова же поэзия Кольцова в известном смысле оказывается конечной формой выражения народности. Молодой Михайлов пытается писать песни в кольцовском духе. Так возникает характерный образ степи в стихотворении "На пути" (1848). С другой стороны, ряд стихотворений оп как бы перестраивает уже по некрасовскому типу. Появляется тяга к конкретности, к сюжету. Но даже эти стихи не достигают уровня социального и психологического анализа Некрасова. Так, в стихотворении "Груня" есть конкретная обстановка крестьянской избы, характерные детали: полати, прялка, теплая печурка с котом. Но отсутствие анализа не позволяет создать конкретный характер, который есть у некрасовской героини.
      Показательно стремление Михайлова увидеть в крестьянской девушке личность, частное лицо, отсюда и имя - Груня. И все же у Некрасова в стихотворении "В дороге" мы узнаем о ее, Грушиной, трагедии, а у Михайлова ее, Грунина, беда полностью вмещается в традиционный мотив о родительской воле, разлучившей с любимым девушку, отданную замуж за нелюбимого. У Некрасова общее выразилось в частном, у Михайлова общее вытеснило частное.
      В стихотворении "Кабак" (1848) у Михайлова та же тема, что и у Некрасова в стихах "Пьяница", "Вино". Но в то время как у Некрасова в трех сжатых историях дана социальная судьба человека, Михайлов более традиционен. Его стихотворение - скорее привычная песенная вариация на тему о "зелене вине", как будто пришедшая из народной песни. Так появляется поэтическая "чарка" вместо прозаического "полштофа" у Некрасова. Социальный мотив едва намечен:
      Аль денег к оброку
      В мошне не хватает.
      Аль староста рыжий
      За леность ругает... [6]
      Впрочем, Михайлов довольно скоро отказался от попыток изображать народную жизнь. Народ лишь иногда предстает в его позднейших стихах, но уже суммарно, в однозначных определениях. В стихотворении "Те же все унылые картины..." (1861) - это темная, терпеливая масса:
      А кругом все будто стоном стонет...
      И вопрос тоскливый сердце жмет:
      Лес ли то со стоном сосны клонит,
      Или вьюга твой мне стон несет,
      Изнемогший в вековом томленьи,
      Искушенный в вековом терпеньи,
      Мой родной, несчастный мой народ? [7]
      Внешне это напоминает некрасовское "стонет" в "Размышлениях у парадного подъезда":
      Где народ, там и стон... Эх, сердечный!
      Что же значит твой стон бесконечный?
      -  но включается в рамки иной, романтической по сути, системы. Иной тип являет поэзия Леонида Николаевича Трефолева (1839-1905) - поэзия своеобразных перепевов некрасовской поэзии. Человек большого общественного темперамента, публицист, газетчик, земец, отставлявшийся от службы, постоянно преследовавшийся цензурой, Трефолев и в поэзию принес живое злободневное начало. В стихотворении "Что умею я нарисовать", которое несет следы влияния некрасовского цикла "О погоде", поэт сам очертил круг тем и образов своего творчества:
      Все выходит картина одна
      Безобразная, грустно-смешная,
      Но для многих, для многих родная... [8]
      Сам Трефолев не новатор, но он обратился к новаторским формам некрасовской поэзии и дал свои разработки их. Он не стремился, подобно некоторым поэтам некрасовской школы, уйти из-под могучего влияния учителя, дабы заявить свою поэтическую личность.